Аркейн. Яркие огни Зауна

Ему казалось, что Джинкс всегда смотрела на него свысока, считала поджигателей кем-то вроде шайки обиженных мальчишек с баллончиками краски, и он хотел доказать ей, что это не так. Хотел, чтобы она поняла, кто он такой и на что на самом деле способен.

Экко знал, где она живет, потому что провел в ее берлоге несколько месяцев в Мире Без Хекстека, и теперь без труда отыскал путь туда.

Пока он спускался по ущелью к застрявшему в расщелине механизму-дому, то несколько раз чувствовал на себя чужой взгляд. Жаркое ощущение, будто кто-то направляет на кожу лучик солнца, преследовало его вместе с чувством, что за ним наблюдают. Экко не сомневался, что Джинкс установила кучу ловушек для незваных гостей, и старался ни к чему не прикасаться и не наступать на тонкие веревки, растянутые под ногами. Возможно, хозяйка и сама целилась в него сейчас, поэтому он не убирал руки со своего устройства, отматывающего время: четыре секунды могут стать решающими, если Джинкс не узнает его в темноте и все-таки выстрелит.

Обошлось без пальбы, в конце концов Экко вышел к застрявшему в ущелье механизму и забрался на площадку с фонариками и парой домиков из одеял, один побольше, другой поменьше. Джинкс сидела на высоком стуле, скрестив ноги и расставив руки, уперев локтями на стол позади. В правой она держала свою любимую пушку. Иша сидела так же, только под ее стулом, и сверлила Экко подозрительным взглядом.

– Я… – Экко неуверенно перевел взгляд с пушки на лицо девочки, как у люто-волчонка. – Я принес ужин.

Он покачал перед ними корзиной со всяким, что накупил на рынке. Среди жирных, пряных и восхитительно острых гадов нашелся большой кусок сладкого пирога для Иши, так что волчонок быстро сменил гнев на милость.

Они расположились на пледе под огоньками, Джинкс врубила музыку, и они устроили пир. Втроем, в заброшенном ущелье, абсолютно одни на километры вокруг… было в этом что-то.

– Я хожу на рынок, мы не голодаем, чтобы ты знал, – заметила Джинкс с набитым ртом. Она взмахнула палочками, которыми выбирала из дымящейся коробки куски мяса побольше. – Чего ты пришел?.. Нет, погоди, не это!… – замахала рукой. – Лучше начнем вот с чего: как ты нас нашел?

– Мне сказала Вай, – соврал Экко, с наслаждением кусая сочащийся соусом лаваш с мясом. Он придумал эту ложь еще когда шел сюда и сказал ее довольно уверенно.

– Ууу, грязный врунишка! – погрозила ему Джинкс. – Вай понятия не имеет, где я живу!

– Может, ей сказала Сейвика? – пожал плечами Экко.

Джинкс откинулась назад, уперевшись рукой в пол, и задумалась.

– Мммм… нет, не сказала бы, – мотнула она головой в конце концов. – Сейвика ее не очень-то любит. И тебя кстати тоже. Может не зря, мистер шпион? – прищурилась.

Экко поднял на нее взгляд. Все это постепенно переставало быть забавной дружеской беседой.

– Знаешь, я в розыске и как-то неловко, что кто-то кроме своих узнал, где я прячусь, – заметила Джинкс, как бы невзначай крутанув на пальце пистолет с розовой рукояткой. – Ты мой лучший покупатель и в детстве мы дружили, но… Ты же понимаешь, как мне важно оставаться в безопасности?

Убивать она его скорее всего не будет – вот первое, о чем подумал Экко, увидев у нее этот взгляд. Если не убила на мосту, то и теперь не станет. Но если он не убедит ее, что не желает зла, то так или иначе останется здесь, пока розыск не прекратится.

Иша уплетала свой пирог и покачивала головой в такт какой-то мелодии, которую напевала про себя. Она не обращала на них никакого внимания.

– Еще раз: как ты меня нашел, Экко?

– Если я скажу, ты мне не поверишь, – сказал он.

– Ну а ты попробуй! Я, знаешь, довольно доверчивая… – она покрутила пушку и посмотрела в ствол, как в подзорную трубу. – Ну?

– Ладно, – вздохнул Экко, потирая лоб и собираясь с духом. – Ты однажды сама меня сюда привела…

– Чего-о?… – тут же скривилась Джинкс, убрав пистолет от лица. – За дуру меня держишь!? Я голоса слышу, а с мозгами у меня все отлично! – она покрутила пальцем у своей головы. – Почему все всегда забывают? Это так… – она попыталась вспомнить слово, которое сказала Кейт-Зануда на той встрече, когда Вай зачем-то хотела их примирить, – …бестактно!

– …во сне, – закончил Экко, упершись щекой в подставленную руку. – Ты привела меня сюда в моем сне. Он был очень… реальный.

Джинкс услышать про сон наверняка понравится больше, чем про прыжки через вселенные, так он рассудил и оказался прав. Ее такой ответ заинтересовал.

– И что это был за сон? – спросила она, положив пистолет на стол и снова взяв коробку с едой. Иша тоже заинтересованно посмотрела на Экко.

Он откусил от своего лаваша с мясом и стал рассказывать им о Мире Без Хекстека, выдав это приключение за очень яркий и правдоподобный сон, который снился ему несколько ночей подряд.

Сперва он говорил в общих чертах, но чем дальше, тем больше воспоминания захватывали его и больше деталей он принимался описывать. С ночи, когда сухо пересказал все Джейсу и Хеймердингеру, он ни с кем не делился этой главой из своей жизни, и теперь то, что он держал в себе, вырвалось наружу: безопасные улицы, здоровые люди, Вандер в «Последней Капле», живой Бензо, Кэлгар и Майло, первый похудел, а второй отрастил ужасные усы; Силко, который нашел способ вернуть вкус к жизни, не превратив Заун в химтековую лабораторию.

Экко говорил, и это звучало как сказка, Джинкс сделала музыку тише. Иша особенно заинтересовалась, когда рассказ пошел о конкурсе талантов и музыкальном фестивале.

Картина, которую нарисовал Экко, отозвалась в Джинкс той же болью утраты, что и в нем когда-то. Она не видела этого, однако все равно закусила губу, чтобы мысли о «Последней Капле», где Вандер с Силко пожимают друг другу руки, не заставили ее расплакаться.

– Это все очень круто… – произнесла она, перебивая Экко, потому что поняла, что не готова слушать дальше. Ее голос звучал сипло, несбыточные мечты выводили ее из равновесия. – Но с чего это я в том сне тебя сюда привела? Если та вылазка… – она подняла лицо наверх, борясь с жжением в глазах. Вроде получилось. – …Если из-за твоей наводки погибла Вай, то я бы наверняка тебе этого не простила. Как ты не простил меня за ту обезьяну, что подорвала стену. А ведь я просто хотела спасти свою семью!

В холодном подземном воздухе ущелья воцарилось молчание, только мигали цветные лампочки, освещая игрушки вперемешку с деталями разобранного оружия и чертежами. Он ощутил, как между ними с Джинкс снова повисают годы вражды и невысказанные обиды начинают рваться наружу.

– Во-первых, я никогда не винил тебя за это, – произнес Экко, чувствуя, как его слова падают в воздух и кое-что в его жизни навсегда меняется. – А во-вторых… – он вздохнул и потер шею. – Ты в том сне тоже меня не винила. Мы выросли вместе и, кажется, влюбились друг в друга, – сказав последнее, он почувствовал себя ужасно глупо и отвернулся.

– Чего-о?… – Джинкс скривила рот, а потом вдруг расхохоталась. – Экко, у тебя был трудный день!? Что за чушь ты несешь?

– А почему чушь? – вскинулся он, обидевшись и разозлившись. – Так бы все и было, если бы не!… – он сказал это и тут же умолк, поняв, что снова облажался.

Джинкс гоготала, как сумасшедшая, а потом кое-как отсмеялась и поднялась, вновь усевшись, скрестив ноги. Она уперлась локтем в колено и положила щеку на подставленный кулак, улыбаясь.

– Что это еще значит, «так бы все и было»? – весело спросила она, явно получая удовольствие от его неловкости.

– Ты мне нравилась в детстве, – признался Экко, посмотрев на нее и тут же отведя взгляд в сторону.

Джинкс замерла на секунду. Ее улыбка застыла, а потом медленно скривилась в горькую ухмылку. Тот мост снова встал между ними, а вместе с ним еще множество других сцен, где оба делали то, что должны были, но не то, что хотели. Похоже, сегодня Экко решил пройти его до конца и оставить все в прошлом.

– Ты мне тоже нравился, – сказала Джинкс после молчания. Экко вскинул голову и встретил ее взгляд, прямой и улыбающийся. Посмотрев на него, она встала и прошлась по комнате, Экко отметил, что пушка оказалась в кобуре на поясе. – Что ж, господин сновидец… Рассказать тебе, что я во снах вижу? Предупреждаю, тебе не понравится!… Или может лучше скажешь, зачем ты сюда пришел?

Экко поднялся. Этот разговор как-то странно подействовал на мышцы: все тело казалось неуклюжим и горячим. Он встряхнул руками и размял плечи, приходя в себя, потом шагнул мимо стола с чертежами, отмечая любопытные детали.

– Я хочу позвать тебя к нам, – сказал он, оглядывая разбросанные по столешнице безделушки. – Ты теперь с Ишей и вся эта ситуация с розыском может быть опасна. В деревне вы укроетесь ото всех, а если ты согласишься работать с нашими мастерами… это было бы здорово.

– Как великодушно! – Джинкс вскинула брови. – Но, знаешь, мы с Ишей отлично справляемся со всем вдвоем. К тому же придется носить эти ваши дурацкие маски? – она шла вдоль круглого стола так, чтобы он разделял их с Экко, перебирала пальцами наваленные мелочи. Взяла шестеренку и прислонила к глазу, как монокль. – Какой в них вообще смысл? Если я кого-то завалила, он должен видеть, что это была я!…

– Ваш дом неплох и он надежно спрятан, – согласился Экко. Он остановился и Джинкс напротив тоже остановилась. – Но с поджигателями вы не будете одни. У нас много семей с детьми и мы помогаем друг другу, держимся вместе… это совсем другая жизнь.

– Ммм… дай подумать… – Джинкс сделала вид, что думает, запрокинув голову и прижав указательный палец к губам. – Нет, – посмотрела на Экко, свесив голову на бок. – Ты ничем не лучше Джейса! Если подумать, то даже хуже, – она снова двинулась вдоль стола, загибая пальцы. – Пришел ко мне домой, наплел всякого про мир и бабочек, детство вспомнил, надавил на больное… а на самом деле просто хотел мое оружие!

Мгновение, и она оказалась возле Экко, выхватив у него из рук лист, который он рассматривал. Не сообразив, как она так быстро оказалась рядом, поджигатель испуганно отступил, подняв на всякий случай руки. Вай говорила, что после сияния Джинкс стала очень быстрой, но до сих пор Экко не видел, что значат эти слова.

– Смотришь на меня так, будто Варвика увидел! – зло сказала она, хмурясь. Ее глаза замерцали так ярко, что освещали лицо. – Что, не страшно пускать чудовище в свою драгоценную деревню!?

О Варвике в последнее время говорил весь Заун: некая тварь, которая жрет наркоманов и отморзков на окраинах. По ночам теперь ходить в одиночку было не безопасно, особенно недалеко от заброшенных шахт. Экко подозревал, что это за чудовище.

Эта внезапная вспышка злости Джинкс должна была бы напугать его, заставить вспомнить, с кем он имеет дело, и подумать еще раз. Но глядя на мерцающие глаза, смотрящие с вызовом, Экко вдруг понял, что это просто детская провокация. «Посмотри, какая я страшная, и уйди, пока я не поверила, что тебе в самом деле есть до меня дело!» – вот, что говорил этот взгляд. Экко не был особенно проницательным или чутким, просто в этот конкретный момент вдруг увидел больше, чем видел обычно. Возможно потому, что впервые захотел увидеть больше.

Они стояли друг напротив друга, как в детстве, когда спорили, только теперь Экко был выше. Вряд ли дело было в росте, но сейчас он почувствовал, что прав, и это придало ему уверенности. Он положил руки Джинкс на плечи, почувствовав, какие тонкие у нее кости, и мягко отстранил ее от себя, спокойно глядя в глаза.

– Мне не страшно, – ответил он. – А тебе?

Джинкс фыркнула и отвернулась. И когда это он успел научиться так смотреть?

– Страшно? Мне? Да с чего бы?

Экко пожал плечами.

Она снова пошла вдоль стола, ведя пальцем по столешнице и размышляя.

Розыск ерунда. Джинкс пряталась с Ишей в прошлый раз, укроется и теперь. Может, Экко не знает этого, потому что пропал тогда, и в самом деле переживает, что ее найдут и поджигатели больше не смогут швыряться в пилтоверцев ее бомбами. Джинкс была почти уверена, что им движет вовсе не беспокойство.

Она резко обернулась в его сторону, но он по-прежнему стоял, спокойно провожая ее взглядом и ожидая, пока она решит.

Судя по честному лицу, дело и не в желании прибрать к рукам ее поделки. Скорее всего Экко и правда просто хочет помириться или вроде того.

Возможно, малявке в самом деле было бы лучше бывать где-то еще?

Джинкс посмотрела в сторону девочки: та, заскучав от взрослого разговора, ушла заниматься своим любимым делом. Сейчас она старательно рисовала коробки с цветными квадратами, наверняка ярморочные палатки из этого дурацкого сна Экко. Иша не знала, как выглядят флажки.

Джинкс вздохнула.

– И ты что, в самом деле пустишь нас? – спросила Джинкс, обдумав его слова еще раз. – А где мы будем жить?

– В последнее время у нас тесновато, но мы строим новые жилища и, думаю, сможем построить и вам. А так… поживете с другими девчонками. У поджигателей есть твой фанклуб, – Экко улыбнулся. – Уверен, они будут в восторге и устроят мега-девичник.

– О, мега-девичник… Звучит круто! – Джинкс поджала нижнюю губу и покивала, представляя, что там будет. – Но мы сначала сами все увидим. Может у вас там тоска зеленая?

Примечания:

Фразу про маски Джинкс произносит в мини-игре от Лиги Легенд "Джинкс исправляет все".

Деревня поджигателей

Среди фраз Хеймердингера в игре постоянно попадается число "42". Джинкс в игре тоже упоминает это число.

Они условились, что через несколько дней Джинкс и Иша придут в деревню, чтобы посмотреть, что им предлагает Экко. Они встретились с ним на улицах Зауна, Джинкс в пончо с капюшоном держала за руку Ишу в таком же, только маленьком. Вместе они смотрелись как два приведения.

Экко завязал им глаза и провел по секретным ходам в деревню, где их уже ждали поджигатели. Те, кто хотел, чтобы Джинкс присоединилась к ним, подговорили остальных встретить их приветственным кличем, и потому, как только Экко вывел гостей из темных проходов к залитому солнцем дереву, раздались громкие мелодичные клики. От криков жуки-поджигатели вспорхнули с листьев дерева и замерцали в воздухе, а люди с балконов и из окон смотрели на гостей и улюлюкали.

– Ну, зеленого у вас тут и правда много… – выдохнула Джинкс, потрясенно оглядывая это место.

Другие дети сразу позвали Ишу к себе и девочка убежала к ним, а Джинкс отправилась на персональную экскурсию вместе с Экко, Шрамом и другими, кто захотел ее встретить.

– Вау! – заметив огромное граффити с Бензо, Вандером, Вай, Экко, ней самой и другими, Джинкс остановилась и вскинула брови. – Это ты себя сам нарисовал с этой героической миной?

Этот рисунок жители сделали в память о людях и личностях, которые погибли, а Экко добавили на него после того, как он пропал, потому что решили, что он умер. Но объяснять это Джинкс никто не стал, ведь ее лицо, – детское лицо Паудер, – тоже находилось в числе тех, кого здесь считали погибшим. Можно было попробовать объясниться, но ее пригласили сюда, чтобы покончить с враждой, а не тянуть на поверхность непростое для всех прошлое.

– Ну ты конечно и позер, – усмехнулась она, пихнув Экко в плечо.

Мастерская поджигателей Джинкс понравилась, но виду она не показала: еще подумают, что она не лучше их!

Еще ей понравился Шрам, от ушастого исходило спокойствие. Немного в жизни Джинкс попадалось людей, в которых чувствовалась эта сила – сила, которая появляется, когда человек находит свое место в жизни. Шрам человеком технически не был, но место свое он определенно нашел. Как и многие в деревне.

– Ну, что скажешь? – спросил Экко под вечер, когда они уже закончили экскурсию и сидели на балконе его квартиры, потягивая коктейли в скорлупках огромных орехов. Хеймердингер, узнав, что у Экко будут гости женского пола, забеспокоился и внезапно съехал, так что сейчас они были одни.

– Даже не знаю… – лениво протянула Джинкс.

Она сложила руки на перилах балкона и поставила на них подбородок: наблюдала за тем, как Иша играет с толпой местных детей. Такая довольная… Джинкс даже кольнуло то, что Иша так смеется не вместе с ней. Она вздохнула, словно принимая где-то внутри поражение.

Возвращаясь мыслями в прошлое, Джинкс понимала, что не оставила бы Силко. Он нуждался в ней так же сильно, как и она в нем, это было просто невозможно. Но если бы… если бы как-то так вышло, что она смогла бы уйти и оказалась здесь, у нее могла бы быть совсем другая жизнь. Она тоже бы видела во снах флажки и фестивали, а не темную толщу воды.

– Ты построил потрясающее место, Экко, – призналась она. – Я представить не могла, что такое возможно в Зауне…

Она подняла руку и коснулась одного из светящихся жуков, в честь которых назвали себя дружки Экко. Жук полетел над всей деревней с ее маленькими окнами, флажками на стенах и рисунками… с колодцами чистой воды и здоровыми улыбающимися людьми.

– Ты можешь остаться, если захочешь, – напомнил Экко, незаметно пододвигаясь поближе. – Жить здесь и помогать, чем сможешь.

Веки Джинкс чуть дрогнули, когда она почувствовала, что колено Экко касается ее бедра, а их плечи вот-вот окажутся рядом.

Глаза, подернутые розовой пленкой, следили за людьми внизу. Джинкс подумала, что там сейчас наверняка веселее, чем на этом душном балконе, где нужно решать что-то важное… Миг, она перепрыгнула через перила и, слетев вниз, ворвалась в игру.

Экко встревоженно встал, но увидев, что она приземлилась без проблем, облокотился на перила и помотал головой, усмехнувшись. Вот трусиха!

– Кто не спрятался, я не виновата!

Какое-то время он наблюдал, как подруга носится и визжит вместе с детьми, а потом вернулся к делам в квартире.

Когда время подошло к полуночи, детей разогнали по домам и Иша с Джинкс завалились к нему, растрепанные и валящиеся с ног. Пришлось предложить им ужин, а потом оставить на ночь на диване, потому что вести их ночью по тоннелям домой не было никакого смысла.

На следующий день Джинкс, проснувшись, обнаружила, что Иши нет. Пройдя мимо кровати, где Экко дрых как убитый, она встала на балконе и вдохнула утренний воздух, осматривая залитую светом деревню поджигателей.

Некоторые люди уже проснулись, не торопясь начинали новый день, они говорили о чем-то за утреннем чаем на сколоченных во дворах столах. Кто-то поливал цветы в клумбах из покрышек.

Она спустилась с лестницы вниз и решила пройтись по деревне без своего проводника. Воображая, что живет тут уже лет пять и знает каждого по имени, Джинкс здоровалась со всеми, кто попадался ей на пути.

– Как дела? Чудесное утречко!

– Смотришься уставшим! Была тяжелая ночь? Ничего, сегодня ляжешь пораньше!

– Отлично выглядишь, особенно в этой шляпе!

Кто-то улыбался ей в ответ, кто-то недоуменно шарахался в сторону, а Джинкс, довольная собой, продолжала игру.

Бродя по деревне, скоро она услышала приятный мужской голос, он пел милую веселую песенку, а ему нестройно подпевали дети. Она пошла на звуки и скоро вышла к полянке, на которой йордль с безумной прической играл на странном инструменте и пел, а вокруг него собралась толпа детей.

Иша тоже была тут, она старательно открывала рот, пытаясь не отставать от песенки, но слов кроме припева не знала и, когда он заканчивался, просто пела мелодию.

Джинкс остановилась в стороне, с улыбкой наблюдая за ними, а потом йордль закончил играть.

– Ну все, дети, мне пора браться за работу! Ведите себя хорошо!

Его попытались уговорить, но тут ушастый заметил стоявшую в стороне Джинкс.

– О, Паудер! Рад тебя встретить! – воскликнул йордль, которого она видела впервые в жизни, и пошел прямо к ней.

– Мы знакомы? – удивленно спросила она.

– Напрямую нет, но я хорошо знаком с твоей копией в другом мире! – улыбнулся Хеймердингер.

Джинкс опустила уголки губ. Экко говорил, что в деревне живут очень разные люди, но она не думала, что он имел ввиду нечто такое. Выходит, она тут не одна с приветом.

– Что ж, в этом мире меня зовут Джинкс, – сказала она. – А тебя?

– Профессор Сесил Б. Хеймердингер, – представился йордль и лицо девушки оживилось.

– Сесил? Я знаю одного парня по имени Зиггс, он много рассказывал о тебе!…

Когда Экко проснулся и не обнаружил в квартире ни Джинкс, ни Иши, его это встревожило и он поспешил на поиски. Не могли же они просто уйти, не попрощавшись?…

Иша оказалась в компании других детей, которые сказали ему, что девушка уже давно сидит в мастерской с профессором.

Войдя туда, Экко услышал обрывок их разговора, и ему стало любопытно. Затаившись за грудой металлолома, он стал слушать.

– …Я рад, что он по крайней мере счастлив, и держится подальше от значимых построек, – сказал Хеймердингер. Он отмерял проволоку и нарезал ее на куски нужной длинны, а Джинкс бродила по мастерской и разглядывала чертежи и детали, пытаясь понять, что поджигатели пытаются построить. – Когда-нибудь Зиггс поймет, что единственный достойный путь для гениальности – это созидание, и тогда его жизнь станет целостнее.

– Разрушение не плохо само по себе, – сказала Джинкс, копируя многозначительный тон профессора. Не было понятно, шутит она или говорит серьезно. – Оно – это только обратная сторона медали. Если такие, как мы с Зиггсом, не разрушат старое, как такие как вы с Экко будут строить новое?

Ее слова заставили Хеймердингера задуматься, а потом он вскинул брови и закивал, потрясая в воздухе указательным пальцем:

– А ведь это очень верное замечание!… Разрушение – не зло, а неотвратимый этап цикла созидания… Это раньше никогда не приходило мне в голову!

Экко, прятавшийся позади, прыснул в кулак, и его заметили.

– О, вот и ты, соня! – воскликнул Хеймердингер. – Покажи Паудер нашу модель, посмотрим, что она скажет. Меня не оставляет чувство, что в этом мире кристаллы ведут себя немного иначе…

– Я Джинкс и я почти уверена, что вы скорее подорвете тут все, чем закончите то, что… – она склонилась к одной из досок, задумчиво глядя на расчеты. – Что за странное оружие вы вообще тут делаете?

Пожав плечами, Экко повел Джинкс к своему рабочему месту.

– Забавный он у вас, – прошептала та по дороге, имея ввиду Хеймердингера. – Немного странный и все такое… – покрутила у виска, – …но мне понравился.

Экко, Хеймердингер и некоторые другие мастера работали над проектом водопровода в деревне. Канализация осталась еще от прежних народов, живших в этом месте, а вот насосы давно вышли из строя.

– Профессор считает, можно построить новые с использованием хекстэка, – рассказывал Экко, показывая ей чертежи. – Ты работала с кристаллами, что скажешь?

Джинкс понятия не имела, как строить насосы. Самое близкое к этому из того, что ей доводилось делать, это трубки в оружии с использованием сияния, но там обычно хватало силы тяжести. Но признаться в этом Экко она не захотела, поэтому сосредоточила внимание на конструкции, с помощью которой они собирались аккумулировать энергию из кристалла.

– Вообще-то это неплохо, – нехотя признала она, когда Экко объяснил ей свои идеи. – Это пилтоверцы тебя научили?

– Эту часть Экко придумал сам, – заметил проходящий мимо Хеймердингер. – У него простые, но очень… действенные конструкции.

– Только вот расчеты не сходятся, – заметила Джинкс, возвращаясь взглядом к чертежам, а потом пошла к доске.

Она стерла рукой все, что там было, и начала писать заново, а йордль и Экко следили за ходом ее мыслей.

– Ты не права, это так не работает! – возмутился Хеймердингер. – Эта константа равна сорока одной целой и одной десятой, это совершенно точно!

– Точно, говоришь? – Джинкс изогнула бровь. – Может в другом измерении там сорок одна и одна, но здесь – сорок два, и я вам это докажу!

Экко вздрогнул, когда она сказала про другое измерение, но Джинкс не стала развивать эту тему, и его это успокоило. Он с возмущением посмотрел на Хеймердингера.

– Что вы ей сказали!? – возмущенно прошептал он, наклонившись к профессору.

– Вообще ничего! – уверил тот.

Скоро к ним присоединились другие мастера, и тогда Джинкс устроила шоу. Она разобрала свой пистолет и показала им его устройство, а потом они провели несколько экспериментов и она приступила к самому увлекательному – расчетам.

Все присутствующие расселись в мастерской кто где и затаили дыхание, они наблюдали за рукой Джинкс, быстро пишущей мелом на самой большой доске. Она помнила все необходимые законы, теоремы и формулы, азарт был даже не в том, сможет ли она доказать, что права, – никто уже не сомневался, – а в том, сможет ли она довести все до конца, ни разу не заглянув в справочник.

Хеймердингер был на седьмом небе, он сидел выше всех и нервно жевал виноград из большой миски, тихо комментируя происходящее; Экко сидел за столом, прижав скрещенные ладони к губам, его глаза были широко раскрыты и взгляд в них стоял такой, будто он только что встретил любовь своей жизни. В мастерской повисла торжественная тишина.