Приболотье

Её слова были ошеломляющими, и я ощутил, как земля будто уходит из-под ног. Моя семья, мои предки… Что они скрывали от меня? Почему я никогда не слышал о таком? Я чувствовал, как во мне поднимается странная смесь гнева и любопытства.

– Так что же теперь? – спросил я, сжав кулаки. – Что я должен сделать?

Ульфия подошла ближе, её глаза впились в мои, и её голос стал почти шёпотом, как будто она делилась со мной самой важной тайной.

– Сегодня мы пойдём к Змеевке. (Я вздрогнул об упоминании этой деревни.) Там, у древних камней, ты найдёшь ответы на свои вопросы. Но помни: когда лес открывает свои тайны, он всегда требует что-то взамен.

Я посмотрел на неё, пытаясь понять, что именно она имела в виду. Лес действительно ждал меня, но в этом ожидании было что-то угрожающее. Я знал, что этот путь изменит меня. Вопрос был только в том, буду ли я готов заплатить цену, которую потребует лес.

Мы шли по лесной тропе, и утренний свет пробивался сквозь густые кроны, создавая странные узоры на земле. Лес вокруг был тих, но эта тишина казалась мне подозрительной, как будто что-то пряталось за ней. Я чувствовал, что с каждым шагом приближаюсь к чему-то, чему лучше было бы оставаться скрытым. Но обратного пути уже не было.

Ульфия шла впереди, её шаги были лёгкими и уверенными. Она двигалась, как будто знала этот путь наизусть, даже в тех местах, где тропа почти исчезала под корнями и мхом. Я шёл следом, всё ещё пытаясь осмыслить то, что произошло ночью. Тот сон не давал мне покоя. Вспоминая образы и шёпот деревьев, я не мог отделаться от ощущения, что этот сон был чем-то большим, чем просто плодом моего подсознания. Лес действительно начал говорить со мной, и это меня пугало.

– Ты говорил о дубе, – вдруг нарушила тишину Ульфия, не оборачиваясь. – Это было не просто дерево во сне. Этот дуб когда-то был центром ритуалов Змеевки. Люди приносили ему дары, считая его проводником между мирами.

– Между мирами? – переспросил я, чувствуя, как страх сжимает моё сердце. – Какими мирами?

– Между миром живых и миром духов, – ответила она спокойно. – Древние жители Змеевки верили, что лес живёт не только в материальном плане. В нём существуют силы, которые мы не видим. И они пытались договориться с этими силами.

Мы продолжали идти, и вскоре лес вокруг начал меняться. Деревья становились выше, их стволы были толще, а кора темнее, как будто сама земля здесь была другой. Воздух стал тяжелее, и я заметил, как всё вокруг казалось чуть приглушённым. Звуки леса, обычно такие живые – пение птиц, шелест листьев – постепенно стихли, уступив место странной гулкой тишине.

– Здесь, – тихо произнесла Ульфия, остановившись у древнего каменного круга, поросшего мхом. – Это то место, о котором я говорила. Камни – это не просто руины. Они – остатки тех самых ритуалов.

Я осмотрелся. Камни стояли, покрытые старыми символами и резьбой, которые были едва различимы под слоями мха и грязи. В центре круга возвышался алтарь, явно древний, с трещинами и следами времени. Вокруг алтаря была вытоптана земля, как будто кто-то здесь всё ещё иногда бывал. Я ощутил странную дрожь, когда подошёл ближе, и моё сердце сжалось. Здесь пахло древней магией, забытой и опасной.

– Здесь они пытались договориться с лесом? – спросил я, чувствуя, как внутри меня поднимается беспокойство.

– Да, – ответила Ульфия, оглядывая камни. – Здесь они обращались к тем силам, которые обитали в лесу.

Я подошёл к алтарю и осторожно провёл рукой по его поверхности. Камень был холодным и шершавым, но под пальцами я чувствовал скрытую энергию. Внутри меня вспыхнула мысль, что это место всё ещё живо, несмотря на годы, прошедшие с тех пор, как здесь проводили ритуалы.

– Ты чувствуешь это? – спросила Ульфия, глядя на меня пристально. – Лес всё ещё помнит. И он ждал, чтобы кто-то пришёл и услышал его шёпот. Ты тот, кто сможет понять его.

Мои мысли были путающимися, а страх и любопытство переполняли меня. Почему именно я? Почему лес выбрал меня? Я не знал, что должен был сделать, но чувствовал, что находился на грани чего-то великого и опасного.

– Что мне нужно сделать? – спросил я, пытаясь понять, как двигаться дальше.

– Лес даст тебе знак, – тихо сказала она, отступив на шаг. – Ты должен быть готов услышать его.

Я стоял перед алтарём, чувствуя, как тяжесть леса нависает надо мной, словно его древние ветви хотят что-то сказать. Шёпот, который я слышал во сне, начал доноситься до меня снова, только теперь он был реальным, обволакивал моё сознание. Лес действительно ждал меня.

Шёпот леса усиливался, словно древние деревья наконец решились заговорить. В этом звуке не было слов – лишь эхом отдававшиеся в моей голове обрывки воспоминаний, образы, которых я не знал, но которые казались странно знакомыми. Ветра не было, но ветви деревьев над моей головой раскачивались, как будто двигались под чужой, невидимой силой.

Я стоял перед алтарём, чувствуя нарастающее напряжение. Сердце билось в такт шёпоту, который теперь уже невозможно было игнорировать. Он словно стучал в мои мысли, требуя ответа, который я не знал, но чувствовал, что скоро придёт понимание.

Внезапно земля под моими ногами слегка вздрогнула. Лёгкая дрожь, едва заметная, но ощутимая, как будто само место, где мы стояли, пробуждалось от вековой дремы. Я сделал шаг назад, оторвав руку от алтаря. Ульфия молчала, но её взгляд был направлен на меня – серьёзный, проницательный, словно она знала, что происходит, но ждала, когда я сам осознаю это.

– Ты слышишь его? – тихо спросила она, как будто боялась спугнуть то, что начало проявляться.

Я кивнул, не в силах оторвать взгляд от алтаря. Шёпот стал громче, всё яснее звучал в голове. Образы всплывали перед глазами: те же люди с капюшонами, стоящие в круге этих самых камней, их лица скрыты, а глаза светятся чем-то нечеловеческим. Ритуалы, которые они проводили, были наполнены не столько благоговением, сколько страхом. Лес тогда был их союзником, но что-то изменилось. Я не понимал, что именно, но чувствовал – это не было случайностью.

– Лес… – пробормотал я, пытаясь выразить ту путаницу, которая бушевала внутри. – Он не просто отвернулся. Он что-то потребовал. Они не выполнили обещания, и это разрушило баланс.

Я посмотрел на Ульфию, и её глаза блеснули. Она кивнула, подтверждая мои догадки.

– Они нарушили древний договор, – сказала она. – Договор, который связывал их с лесом и его духами. И теперь лес требует расплаты.

– Но почему я? – вырвалось у меня. – Я не имею отношения к их ритуалам, не нарушал никаких договоров. Почему лес говорит со мной?

Ульфия помолчала, её взгляд был тяжёлым, как будто она не сразу решилась ответить.

– Потому что ты связан с этим местом сильнее, чем думаешь. Ты потомок тех, кто жил здесь, кто когда-то заключил этот договор. Лес помнит всё, и кровь, текущая в твоих жилах, – это часть его истории. Ты – ключ, Фабиан. И ты должен решить, как действовать дальше.

Я замер, словно холодный ветер пронзил меня насквозь. Моё сердце сжалось от тяжести этих слов. Потомок тех, кто заключил договор с лесом? Это было невозможно… Или всё же правда? Я вспоминал рассказы дедушки, его странные предупреждения, его молчание, когда разговор заходил о Змеевке и её древних тайнах.

Мои руки непроизвольно сжались в кулаки. Теперь я понимал, почему лес говорил со мной. Он хотел, чтобы я исправил ошибки прошлого. Но какой ценой?

– Что я должен сделать? – спросил я, чувствуя, как с каждым словом что-то внутри меня меняется.

Ульфия снова подошла ближе, её голос был мягким, но полным силы.

– Тебе нужно восстановить то, что было утрачено. Узнать, что случилось здесь, на этих землях, и исправить то, что нарушило баланс. Но помни: лес не прощает тех, кто не готов принять его правила.

Её слова звучали как предостережение, но я понимал – выбора у меня не было. Лес требовал ответа, и я должен был найти его, каким бы страшным он ни оказался.

– Где я начну? – спросил я, осознавая, что это лишь начало пути.

– В Змеевке, – ответила Ульфия, её глаза сверкнули в тени деревьев. – Там ты найдёшь старые записи и артефакты. Они приведут тебя к истине.

Я глубоко вздохнул, чувствуя тяжесть предстоящей задачи. Лес ждал, и теперь я был готов начать поиски.

Мы продолжали идти, и тишина леса давила на меня всё сильнее. Теперь, после всего услышанного, каждая ветка, каждый шорох под ногами казались частью чего-то гораздо большего. Лес не был просто пейзажем, не был местом – он был живым существом, наблюдающим за каждым моим шагом. И я знал, что он ждёт моего решения.

Когда мы подошли к границе Змеевки, мне стало не по себе. Я уже не раз бывал здесь с дедушкой, но сейчас деревня казалась ещё более чужой и отстранённой, словно пропиталась тайной, которую я должен был раскрыть. В её воздухе витало ощущение древности, той древности, которая приходит не с годами, а с самим временем, вплетённым в землю.

– Здесь начинается твой путь, – произнесла Ульфия, остановившись на краю деревни. Её голос был тихим, но ясным.

Я посмотрел на низкие дома с соломенными крышами, и по спине пробежал холод. Казалось, что даже жители Змеевки, которые иногда мелькали вдалеке, не заметили нашего приближения. Их движения были неспешными, механическими, словно они жили в другом ритме, в ином измерении.

– Что я должен искать? – спросил я, сжимая кулаки, чтобы унять внутреннее напряжение.

– В доме старосты деревни, – ответила она, – ты найдёшь то, что осталось от ритуалов и старых записей. Артефакты, дневники, старые книги. Они не будут лежать на виду. Жители Змеевки давно забыли их значение, но не уничтожили. Лес сохранил всё.

С этими словами она повернулась и пошла в сторону тропы, оставив меня одного перед входом в деревню. Внутри поднялось странное чувство – смесь беспокойства и готовности. Я знал, что должен сделать первый шаг. Лес уже сделал свой.

Я двинулся по узкой, поросшей травой дороге вглубь деревни. Воздух был пропитан сыростью, и запах старых деревянных построек смешивался с ароматами земли и трав. Ветер шевелил кроны деревьев вокруг, словно указывая мне путь. Дом старосты стоял у края деревни – ветхий, но величественный, с покосившейся крышей и деревянными ставнями, которые были закрыты, несмотря на солнечный день.

Я остановился перед порогом, оглядываясь по сторонам. Никто не обращал на меня внимания, словно я был невидим для жителей. Это странное ощущение оторванности от реальности не покидало меня, будто сама Змеевка существовала вне времени и пространства.

Я потянул за ручку двери, которая неожиданно легко поддалась. Внутри было темно и сыро. Воздух напоминал о забытых вещах, о пыли веков, которые никто не трогал. В каждом углу чувствовалась скрытая сила, словно даже стены помнили больше, чем люди.

Прошёл вперёд, осматривая помещение. На стенах висели старые охотничьи трофеи, потрескавшиеся картины, изображающие лес в его первобытной красоте. Но всё это казалось лишь декорацией, скрывающей настоящее. В центре комнаты стоял массивный дубовый стол, на котором были разбросаны старые бумаги, некоторые из них были пожелтевшими и заляпанными, но другие выглядели относительно новыми. Интуиция подсказывала, что где-то здесь скрываются ответы.

Мои пальцы дрожали, когда я стал рассматривать бумаги. Среди них были старые дневники с засохшими чернилами, но глаза мои выхватили нечто иное – кожаную тетрадь, обвязанную шнуром. Внутри её страницы были исписаны чьим-то торопливым почерком. Я открыл её и начал читать. Это были записи старосты, но не о повседневных делах деревни. В них описывались ритуалы, встречи с духами леса, попытки наладить связь с теми самыми древними силами, о которых говорила Ульфия.

Чем дальше я читал, тем более тревожными становились записи. Староста описывал, как лес становился враждебным, как ритуалы больше не приносили результатов, как деревья, казавшиеся живыми и дружелюбными, начали угрожать. Одна из последних записей была особенно странной: «Мы нарушили договор. Теперь лес требует расплаты. Мы не можем вернуть то, что отняли. Наше время истекло, но будущее решит тот, кто услышит его шёпот…»

Моё сердце сжалось. Эти слова были как предсказание, и я знал, что они были обо мне. Лес выбрал меня не просто так. Я был частью этого давнего договора, как наследник тех, кто заключил его. И теперь я должен был решить, как поступить.

Я закрыл тетрадь и посмотрел на окно, через которое пробивался слабый свет. Лес знал, что я прочитал.

Но что он ожидал от меня? Исправить ли ошибки прошлого или завершить то, что они начали? В любом случае, я чувствовал, что скоро придётся сделать выбор, от которого зависело не только моё будущее, но и будущее всего этого места.

Я перевернул страницу, и мои глаза выхватили последнюю запись старосты. Она была сделана небрежно, как будто в спешке, но её слова запечатлелись в моём сознании.

«Когда лес снова заговорит с нами, придёт последний из рода. Он услышит шёпот древних и узнает правду. Только тот, кто сможет вступить в контакт с душами деревьев, сможет снять проклятие. Но лес потребует своей цены, и она будет велика».

Моё сердце замерло. Последний из рода? Неужели речь шла обо мне? Я никогда не думал о себе как о ком-то, кто был связан с древними ритуалами, но теперь всё начало складываться в одну картину. Лес действительно ждал меня. И что-то подсказывало мне, что я – последний шанс для тех, чьи души требовали спасения.

Я закрыл тетрадь и встал. В голове царил хаос, но одно было ясно: теперь я знал, что впереди ждёт не просто путешествие в глубины леса. Я должен был встретиться с теми, кто был заключён в его корни, и решить их судьбу.

Я глубоко вздохнул и вышел на улицу. Воздух был свежим, но тяжёлым от ожидания. Тени деревьев передо мной раскачивались на ветру, и я понял, что их шёпот скоро станет громче. И я должен был быть готов ответить.

Тьма спустилась на меня неожиданно. Едва я сделал шаг за порог дома старейшины, как небо над Змеевкой стремительно потемнело, и ветер, казавшийся лёгким и безобидным, резко усилился. Весь мир будто остановился на мгновение, а затем рухнул в тягучую тьму. Деревья, которые раньше казались просто безмолвными наблюдателями, теперь наклонились ко мне, их ветви качались, словно пытаясь дотянуться. Лес, окружавший деревню, вдруг ожил, и его шёпот стал невыносимо громким, почти оглушающим.

Я чувствовал, как холод заползает под кожу, пробираясь к костям. Тьма сгущалась, обволакивая меня со всех сторон. В тот момент казалось, что время перестало существовать. Словно я оказался между мирами, в том самом месте, где тонкая грань между живыми и духами исчезала.

Шёпот, который я слышал раньше, стал громче, но слова оставались неразборчивыми. Всё вокруг заворачивалось в вихрь образов: те же деревья, которые я видел во сне, те же лица с капюшонами, древний дуб, его корни, тянущиеся к земле, и таинственные глаза, сверкающие в глубине тьмы.

И вдруг, как резко всё началось, так же неожиданно всё и прекратилось. Я стоял на пороге дома старосты, но уже не чувствовал той пугающей ауры, что исходила от деревни всего несколько минут назад. Небо над головой было чистым и голубым, ветер больше не трепал мои волосы, а лес снова казался тихим и неподвижным.

Стук моего сердца напоминал мне о том, что всё это было реальным. Я вытер со лба пот и оглянулся вокруг. Всё выглядело так, будто ничего не произошло. Но я знал, что это было не иллюзией. Лес говорил со мной, и тьма – это было его предупреждение, его способ дать понять, что он следит за каждым моим шагом.

Я не заметил, как оказался обратно у своей хижины. Взгляд Ульфии встретил меня, и её спокойная улыбка показалась странно неуместной после всего, что я только что пережил. Она стояла на пороге, как будто знала, что я скоро вернусь, и что-то в её взгляде говорило мне, что она уже ждала вопросов.

– Ты слышал их? – спросила она, шагнув ко мне ближе, будто пытаясь понять, насколько я глубоко погрузился в это.

Я кивнул.

– Я слышал их шёпот. Но я не могу понять, чего они хотят. Они предостерегают меня, но… Лес требует чего-то в ответ. Я чувствую это.

– Ты начинаешь понимать, – сказала Ульфия, её глаза блестели, словно она была довольна моим ответом. – Лес всегда что-то требует. Никто не приходит к нему без последствий.

Я чувствовал, как внутри меня нарастает напряжение, как будто невидимая нить связывала меня с теми, кто был заключён в лесу. Я знал, что теперь это было больше, чем просто легенда или история. Я стал частью этой истории, и лес не отпустит меня, пока я не сделаю выбор.

– Что я должен сделать? – спросил я, глядя ей в глаза, полные тайны и знаний, которых мне ещё предстояло коснуться.

Она помолчала на мгновение, потом снова улыбнулась, но в этот раз её улыбка была грустной, как будто она понимала, какой путь мне предстоит.

– Лес дал тебе знак. Теперь ты должен вернуться к нему и найти способ снять проклятие. Это не будет легко, но ты не можешь отказаться. Ты – последний из тех, кто может это сделать.

Последний из рода. Я снова вспомнил те строки в книге старосты. Лес выбрал меня, потому что я – часть этого древнего договора. Но смогу ли я справиться с этой задачей?

Ульфия отвернулась и посмотрела в сторону леса

Я молчал, осмысливая всё сказанное. Лес ждал меня. И я знал, что впереди меня ждали не только тайны, но и испытания, от которых зависело нечто большее, чем просто моя судьба.

Древняя легенда

Мир, о котором я рассказываю, назывался Приболотье. Это была земля древняя и загадочная, полная тайн, которые вечно скрывала природа. Она лежала среди безбрежных просторов и была окружена с одной стороны огромным болотом, таким обширным и тёмным, что никто из местных жителей никогда не осмеливался пересечь его. Болото простиралось до самого горизонта, и его туманная гладь казалась безграничной. Местные говорили, что за этим болотом ничего не существует, что за ним только вечная пустота и безмолвие, где нет ни жизни, ни движения.

С другой стороны Приболотье было ограждено горами – величественными и неприступными. Горы поднимались высоко в небо, их вершины скрывались в облаках, и они тянулись на многие лиги. Никто не знал, что находится за этими горами, потому что каждый, кто пытался взобраться на них или перейти через них, неизбежно возвращался назад, сбитый с толку или потерянный в бескрайних скалах и ущельях. Горы казались живыми, как будто у них была своя воля, они хранили свои тайны и не пускали чужаков.

Внутри этих границ лежал мир Приболотья – зелёный и живой, насыщенный природными красотами. Леса покрывали большую часть этой земли. Они были густыми и дремучими, полными тёмных уголков, где редко ступала нога человека. Деревья в этих лесах были высокие и могучие, с толстыми стволами, покрытыми мхом, а их листья создавали непрерывный зелёный полог, сквозь который едва пробивался солнечный свет. Здесь, под густыми кронами, царила вечная полутьма и прохлада, и только птицы своими песнями оживляли это спокойствие.

Между лесами раскинулись поля и луга, покрытые сочной травой и дикими цветами. Ветер играл на этих просторах, и травы волновались под его ласковыми прикосновениями, как зелёное море. На полях паслись олени и зайцы, а в высоких травах прятались маленькие зверьки, которые выскакивали из своих укрытий только на рассвете или закате, когда тени были длинными, а свет мягким и тёплым.

По всей земле были разбросаны маленькие озёра и пруды. Их вода была прозрачной, как стекло, и в ней отражались облака и звёзды. Эти озёра были местом, где всегда можно было найти прохладу в жаркий летний день или услышать шёпот воды, который успокаивал сердце и убаюкивал разум. На берегах озёр росли высокие камыши и цветущие кувшинки, а в их глубине жили рыбы всех размеров и форм, мерцающие в светлых струях, как серебряные стрелы.

Вдоль рек и озёр, на опушках лесов и среди холмов, жили небольшие народы и поселения. Они были раскиданы по всей приболотской земле, как маленькие оазисы жизни в этой дикой и необузданной природе. Каждый народ имел свою культуру, свои традиции и свой язык, но все они были связаны общим уважением к земле, на которой жили. Они знали, что природа – их главный дар и их главный вызов. Люди строили дома из дерева и глины, разбивали поля для посевов и занимались ремёслами. Они добывали пищу из лесов и рек, охотились на зверей и ловили рыбу в озёрах.

Приболотье жило своей собственной жизнью, подчиняясь неведомым ритмам, которые диктовали солнце, ветер и вода. Здесь день медленно сменялся ночью, а времена года плавно переходили одно в другое. Весной земля пробуждалась от зимней дремоты, наполнялась цветением и свежестью, летом она благоухала густыми травами и спелыми плодами, осенью покрывалась золотыми и красными листьями, а зимой засыпала под мягким снежным покровом.

Это была земля, где каждый уголок был живым и насыщенным дыханием природы, где всё было в гармонии, хотя и подчинялось своим, неведомым людям законам.

В глубине Приболотья природа проявляла себя во всей своей мощи и разнообразии. Здесь были не только леса и луга, но и старые, забытые долины, куда редко добирался человек. Эти места казались дикими и первобытными, словно время остановилось там много веков назад. В некоторых долинах росли густые леса, а в других – бескрайние болота, полные загадочных существ, о которых люди рассказывали только шёпотом.

Мелкие речушки и потоки воды извивались по этим болотам, как серебряные нити, проникая во все уголки земли. Вода здесь была тёмной, почти чёрной, и отражала мрачные, склонившиеся над ней деревья, увитые мхом и лишайником. Воздух был насыщен сыростью и запахом прелой земли, а сами болота жили своей жизнью: где-то слышались плески неведомых существ, а где-то внезапные звуки шагов нарушали тишину.

Окрестные жители никогда не заходили далеко в эти места. Они говорили, что болота способны поглотить путника, если он слишком долго пробудет среди них. Туман, который поднимался на рассвете и закате, скрывал тропы и заставлял путников блуждать, уводя их всё дальше вглубь. В самом сердце этих болот стояли заброшенные деревни, о которых уже никто не помнил. Они были покинуты много лет назад, их дома полуразрушены, а поля давно заросли дикой травой и деревьями.

Осенью, когда листья на деревьях становились красными и золотыми, Приболотье казалось особенно прекрасным. Леса пылали огненным цветом, а солнце, склоняясь к горизонту, освещало это великолепие мягким светом. Звук падающих листьев был слышен повсюду, словно сама земля готовилась к долгому зимнему сну. В это время люди собирали урожай, готовясь к холодным месяцам, когда всё вокруг покроется снегом.

Зимой Приболотье менялось. Леса, луга и даже болота засыпало снегом, и весь мир замирал в белом покое. Деревья стояли неподвижно, их ветви ломались под тяжестью снега, а реки замерзали, превращаясь в блестящие ледяные дороги. Звери прятались в своих норах, а люди сидели в своих тёплых домах, рассказывая у огня старинные истории, чтобы скоротать длинные зимние ночи.

Именно в таком мире жил я. Приболотье стало моим домом с детства, хотя я никогда не знал истинной природы этого места, его древних тайн и договоров, заключённых поколениями до него. Все деревни были окружены туманами древних поверий, связанных с лесом и болотами. И хотя с виду мир казался тихим и уединённым, внутри него бурлили древние силы, которые могли пробудиться в любой момент.

Стоя на пороге своей хижины с Ульфией, я взглянул на лес, который простирался передо мной. Теперь я знал, что этот лес был не просто деревьями и ветвями, а частью огромной, древней силы. Становилось ясно, что тайны, скрытые в его недрах, были связаны с легендами.

– Фабиан, что ты видишь, когда смотришь на этот лес? – Ульфия стояла рядом, её голос был спокойным, но в нём слышалась тень чего-то более серьёзного.

Я вздохнул, чувствуя, как воздух Приболотья наполняется тишиной, отягощённой весом всего, что я узнал. Лес, озёра, болота – всё это не было просто пейзажем. Это был мир, который ждал, когда его шёпот будет услышан.

– Я вижу место, где скрываются древние силы. И мне кажется, что они ещё не сказали своего последнего слова, – ответил я, чувствуя, как по моей коже пробегает холод.

Ульфия улыбнулась и, подойдя ближе, тихо произнесла:

– Это только начало…

Я заметил, как в её глазах мелькнуло что-то особенное – то ли огонёк энтузиазма, то ли глубокая печаль. Я не мог понять её эмоций, но знал, что то, что она собирается рассказать, будет иметь огромное значение.

Ульфия улыбнулась, и её улыбка была мягкой, тёплой, почти материнской. Она жестом пригласила меня внутрь хижины и жестом указала мне на место у очага и сама села напротив, взяв в руки небольшой кусок дерева, который она начала медленно точить ножом, как будто это помогало ей сосредоточиться. Огонь мягко потрескивал, отбрасывая тёплые отблески на стены. В воздухе витали ароматы горькой полыни и сушёных цветов, и всё вокруг создавало ощущение чего-то древнего и обыденного одновременно.