Ромашка белая

Татьяна Стачер

Ромашка белая

Глава 1

Ранним утром 18 мая 1920 года родилась прекрасная девочка по имени Матрена. Родители долго ждали ее рождения, несмотря на ужасную бедность и неясное будущие, ведь в 1920 году в целом уже Гражданская война завершилась, а советская власть выдвинула задачи ликвидации безграмотности, ускорения культурной революции. Люди в то страшное время рассчитывали только на свои силы власть была занята разработкой планов по внедрению «Коллективных хозяйств» в дальнейшем называемыми колхозами и совхозами.

Немного расскажу о родителях Матрены, чтобы читатель мог представить все полноту красок того времени, которые в нынешних условиях не воспринимается всерьез, а именно из за удобств, новшеств и виртуального пространства, которые заполнили нашу жизнь полностью.

Итак, мама Матрены Полина была крестьянкой выданной замуж за местного простого парнишку, ее отец Павел еще с раннего детства друживший с отцом будущего мужа Петра Евстигнеем, на очередной попойке сговорились женить детей во что бы то не стало, даже если дети не понравятся друг другу, им главное объединить рабочие руки, для распашки огородов и работы на полях, уходом за домашними животными. Так с детства Полина знала, что против воли отца идти нельзя, а мама, боявшаяся постоянных побоев, своего слова в семье не имела.

В те времена, в основном был распространен патриархат, родители, а точнее отцы распоряжались своими детьми не как любимым чадом, а как здоровой рабочей силой и если ребенок рос больным и тощим, его считали обузой, но женить все же пытались со своей выгодой, дав в придачу корову или стог сена.

Полина вышла замуж в шестнадцать лет, смышленая с детства, ей легко давались математика и письмо, которыми ее обучила тетя Тамара. Девочка сама проявляла интерес и бегала через огород к тете и донимала просьбами научить читать и писать. Тамара выкраивала полчаса между тяжелой домашней работой, чтобы научить племянницу буквам. У нее не было своих детей и дети брата были как родные, а особенно любимая и послушная Полинка. Так Полина научилась считать и писать. Она писала письма родственникам матери, жившим далеко от Кузбасса, в Мурманске. Папа Полины часто просил дочь посчитать прибыль зерна, ржи и сколько головок капусты уродилось в нынешнем году, просил девочку вносить в тетрадь и говорить, какой год был урожайнее. Девочка росла с братом Дмитрием, но мальчишки есть мальчишки, он обычный хулиган, не выделявшийся из общей толпы местных шалопаев шкодивших в селе.

Детство Полины в то время не было таким веселым и беззаботным как в настоявшее время, дети не видели телевизора, даже не знали, что он существует, радио тоже еще не было. Дети постоянно помогали своим родителям по хозяйству, у каждого были свои обязанности. Девочка была начальницей у своей домашней птицы. Куры, утки и гуси слушали ее безприкословно, знали, что если Полина идет в хозяйственный двор, то их без сочной травки и подола с семечками не оставит. Девочке нравилось, кормить не только своих птиц, но и помогать брату ухаживать за козой Сонькой. Брат часто забывал про свои обязанности и Сонька блеяла под палящим солнцем, просящая о глотке воды. Полина, услышав, что Сонька надрывно орет, хватала ведерко и неслась к колодцу за студеной водичкой, чтобы охладить разгорячившееся животное. Коза Сонька еще та капризуля, она могла исподтишка боднуть Полину рогом, если та стояла слишком близко или пыталась погладить. А порой напившись воды, цепляла рогом ведро и Полина долго за ней гонялась, не могла снять ведерко с острых рожек неблагодарной козы. Димка часто поколачивал козу, поэтому она его побаивалась и не шалила, а смирно выпивала свое ведро и отходила в сторону, чтобы не получить очередного пинка. Димка бывало, приходил со свои другом Вовкой, и они напоив козу по очереди катались на ней, пока мама или папа не заметят и не на кричит на них. Коза пыталась бодаться, но мальчишки держали ее крепко за рога и не давали повернуть голову, или Димка приносил старое ведро без дна, они надевали козе на голову, тогда сопротивление и вовсе было бесполезным.

Как-то раз отец увидел, что мальчишки катаются на козе, а та орет не переставая, а вечером коза из-за полученного стресса вообще не дала молока. Тогда отец выпорол обоих мальчишек ивовой веточкой и напрочь отбил охоту кататься на кормилице семейства.

Полина жалела Соньку, когда мальчишки ее обижали, но упрямая коза все равно не давала себя гладить и доить молоко. Она подпускала только маму Полины знавшую подход к капризуле, в кармане мамы всегда была морковка, а коза та еще сладкоежка.

Молоко Соньки служило для семьи не только продуктом питания, мама носила молоко соседке тете Наде, а та жена местного богатея Прокопенко Матвея Егоровича давала за молоко детям хлопковую ткань или поношенную обувь ее детей, которые были одного возраста с Димкой.

Так пролетело детство Полины, когда ей исполнялось шестнадцать лет, отец вместо поздравлений сказал, что через месяц будет сватовство с Петром. Девушка настолько свыклась с мыслью, что Петр ее муж и даже немного обрадовалась, что у нее будут детки. Полина любила возиться с соседскими малышами, пока их родители были заняты. Соседи порой специально просили Полину посидеть, пока те пойдут на свадьбу или съездят на луг за сеном. Дети никогда не служили для нее обузой, даже когда их родители задерживались, девочка укладывала деток в их постельки и сидела до прихода и неважно когда те возвращались поздней ночью или под утро. Родители ее не противились таким просьбам соседей, папа считал, что лучше полезное занятие, чем бродить по лугам с подругами и петь песни. Подруги Полины уже привыкли, что девушка с ним никуда не ходила, уличные посиделки она не любила, да и далеко отец не пускал, берег честь дочери.

Так на первый месяц осени назначили сватовство. Петр искренне был привязан к Полине, он на 4 года старше нее, и поэтому торопил, своего отца скорей женится, чтобы обзавестись собственным хозяйством. Парень отличался строгим нравом не по годам, с 10 лет самостоятельно вел родительское хозяйство. В семье он был единственным сыном, мать много раз рожала, но дети не доживали до года, так после четвертого ребенка, мать заболела и больше не могла иметь детей.

Петр видел, что родители очень хотят еще деток, но бог не дает и пытался всем угодить родителям. Он не бегал по улицам с соседскими ребятишками, редко ходил на рыбалку, и то только с отцом. Все свое время он посвящал помощи отцу, отец ехал на поле и тот еще в трехлетнем возрасте цеплялся за бричку и перелазил в кузовок со своей котомкой, которую просил маму собрать, а именно сухари и вареную картошку, а отец брал всегда кувшин кваса. В перерывах между работой мужчины, а Петр никогда не считал себя маленьким садились обедать. Мальчик деловито делил сухари и картошку поровну и ждал пока отец закончит работу, отгонял мух, без отца никогда не ел сам, даже если отец долго не приходил. Отец с детства уважал своего мужичка, и оттягивал женитьбу, ему не хотелось менять что то в семье. Понимая, что в семье будет новый человек и сын будет не полностью принадлежать ему, у Евстигнея сосало под ложечкой от одной такой мысли. Но время шло и когда мальчику исполнилось девятнадцать лет, он после долгого трудового дня, прежде чем ложиться в постель сказал:

– Вот еще год и женюсь и будет у меня умная моя Полинка, стану с ней в поле ездить, да разведу лошадей и поедем в степь кататься!!

Отец вздрогнул от таких мыслей, исподлобья посмотрел на мать, та спросила:

– Как же сына мы с отцом без тебя, то будем жить? Не думала, что ты так рано жениться надумаешь.

– Мама я вас не брошу, но и хочу свою семью, вот с отцом построим хату у нас во дворе, где старый сарай. Сделаем там две комнаты и крылечко, будем с Полиной там сидеть и смотреть за нашими детками и лошадьми!

Юноша мечтал с блаженной улыбкой и с закрытыми глазами, он ясно себе представлял, как он важно ходит по двору и раздает команды своим малышам, что утят трогать нельзя и кормить тоже, а курочек за хвосты дергать строго запрещено. Петр хотел быстрее обзавестись детками, чтобы мама всегда грустная, отвлеклась от своих мыслей и стала улыбаться, а отец свою порой слишком крепкую любовь к сыну переключил на внуков. Парень на людях стеснялся, когда отец мог подойти и крепко обнять или рукой растрепать волосы, как будто маленькому мальчишке. Евстигней почти не ругал сына, а если и выходило, то в основном говорил – « не шали, а то придется лозиной пройтись». Но это были лишь угрозы, ни разу за свою жизнь мальчишка не был бит родителями.

– Петр, рано еще в двадцать лет то жениться, да и Полинка еще ребенок совсем.

Пытался отец отговорить сына.

– Папа, а ты на матери женился, тебе только восемнадцать исполнилось, а маме пятнадцать было?

– Да, но тогда время другое было, мать за меня насильно отдавали, за долги, поэтому не ждали, пока она в женщину превратится! – разгорячился отец.

Петр открыл глаза и сел на кровать, ему стало очень обидно, что отец не хочет женить, хотя обещал.

– Отец не женишь – уходом женюсь.

Спокойно сказал и лег обратно.

У Евстигнея потемнело в глазах, до селе сын слушался во всем и всегда, а тут самым страшным грозит, ведь уходом это предать и уйти навсегда, в таких случаях родители редко прощали детей, это клеймо было на всю жизнь.

Отец хотел закричать, но мать упала ему в ноги и начала рыдать:

–Евстигней не бери грех на душу, не иди против его воли, ежели он уйдет, не жить нам с тобой, умрем от стыда и тоски!!!

– Ладно! Ладно! Не рыдай, да встань с колен, больные они у тебя, не трави душу мне! А ты неблагодарный! Не бил я тебя, а надо было!

–Отец, не люблю я ссор и криков, давай миром решим. Я уходить не буду, прости, что душу твою растревожил. Давай выстроим избенку и будем тут с Полей жить, я буду во всем тебе помогать, как и сейчас, ну нужна мне она, нужно понимаешь!

Парень искоса посмотрел на мать, ясно давая понять, что он не ребенок, а взрослый мужик и баба ему уже необходима.

Отец привыкший, что мальчишка никогда не проявляет интереса к девчонкам, сначала не сообразил к чему тот ведет речь, а потом уши его загорелись и он опустил глаза:

– Да, мать! Я совсем старый стал, забыл я себя в его годы. Забыл, как кровь бьет в голову, как я горяч становишься. Прошли те времена, хорошо Петр ровно через год будет у нас названная дочка, а у тебя жена, слово даю!

После того разговора Петр стал разбирать сарай, что стоял не далеко от дома. Там раньше держали гнедого коня Прошку, любимца парня, но коня увели ночью цыгане, найти его не смогли, а сарай так и стал одиноко стоять как напоминание о друге.

Парень весь день возился по хозяйству, помогал отцу возить сено, пасть коров, а когда вечером он был свободен, он принимался за сарай. Так чтобы разобрать сарай и очистить территорию от хлама, Петру понадобилось целых 2 месяца. Но он не унывал и торопился к зиме навозить бревен, песка и камней с карьера.

–Торопишься сильно, надорвешься!– говорил отец

Он не принимал участия в очистке двора, а просто наблюдал с каким рвением сын пытается все сделать сам.

–Я помогу тебе бревна привезти, да камней наколоть, поговорил я с дедом Федором, он нам крышу поможет вывести, а стены сосед Николай обещался помочь, за нашу рыжую телочку, а Федору козу отдадим..

–Отец, а что мы сами не сложим дом?– Возмущался сын, ему было жалко отдавать с таким трудом выращенных им животных.

–Нет Петруха, сложить дом должны умельцы, чтоб он века стоял, а мы с тобой построим, а через год крыша упадет или стена завалится, так что потом заново надо будет все делать! Не скупись, дело того стоит, они помогут потом и внутри дом обмазать глиной. Федор сказал, знает даже как печь сложить, а то дед Митька помер прошлой осенью, а печника у нас теперь в хуторе и нету.

– Ладно, тогда давай завтра в лес поедем за бревнами, уже октябрь заканчивается, надо успеть до морозов и камней навозить.

–Давай, только завтра надо рано утром ехать. На лесной гребле, говоря, пожар был, там дрова не годятся, надо теперь в старый лес ехать, а там все поросло новой порослью, промучаемся без толку. Махнув рукой, сказал отец.

– Так давай я Димку попрошу брата Полины, он парень крепкий, мы с ним вдвоем быстро поросль топорами вырубим!

– Иди – зови, да пусть и Вовка Сурков едет, ему бездельнику все равно делать нечего, вон днями на рыбалке сидит, а тут и на хлебушек подзаработает, у нас в этом году зерно знатное вышло. Погладив бороду и подмигивая, говорил Евстегней.

– Тогда я закончу сейчас мусор отвозить и сразу заеду с парнями потолкую.

– Давай, я тогда топоры, да пилу наточу.

Петр отправился с полной телегой гнилого дерева и травой в кручу, куда хуторяне выбрасывали мусор. Не далеко от деревни дожди промывали землю, там мягкая почва – земля с песком вперемешку и при сильных дождях, ручьи вымывали рвы, со временем он превращались в кручи, то есть глубокие длинные ямы. Туда местные отвозили мусор и зарывали.

Петр отвез последнюю телегу и возвращался обратно, по дороге ему встретился Вовка с мешком на плечах.

–Привет! Не иначе как с работы идешь? – улыбаясь, поинтересовался Петр.

– А то! – важно ответил Вовка.

– Ты завтра занят?

– Я каждый день занят, вот завтра за яблоками с теткой собирался!

–Дело есть, прибыльное! Надо нам с отцом помочь бревен со старого леса привезти, платим курами или утками, але зерна дадим.

Вовка задумался, он был ленивым, и насчет яблок он соврал, сразу по привычке, чтобы не приставали лишний раз. Но в силу своего возраста, а ему исполнилось восемнадцать, он понимал, что растет обузой в семье, поэтому он выбирал простой способ помощи, или ловил рыбу или помогал соседям сено возить, за это получал мясом, зерном или хлебом.

– А много надо бревен то? – с явным недоверием спросил Вовка, ему так не хотелось напрягаться.

– Избу хочу новую построить с отцом на две комнаты.

– Ого, это целый месяц возить придется!– глаза Вовки полезли из глазниц и чуть не выпали.

– Думаю, за пару недель справимся, если филонить не будешь, я еще Димку позову, там говорят молодняка много, надо сначала топорами пройтись, а то далеко бревна носить придется. – Петр рассуждал деловито, он всегда подходил к делу с умом и долго как уже старый и много повидавший мужик рассуждал.

Вовка крепко задумался, такие тяжелые дела он очень не любил. А тут на днях он провинился у отца, сломал его любимую удочку, да еще сапоги утопил, отец долго кричал и выпорол лозиной, поэтому нужно было срочно исправляться.

– Тогда одной курицей не отделаешься! Мне б барана, а куриц пять, да зерна ведро, сам понимаешь, работа каторжная, пупок развяжется столько таскать.

Петр, обговаривая с отцом о завтрашнем деле, не договорились какую плату они будут платить, поэтому он не знал много Вовка просит или нет.

–А не много ли это, давай баран и пару уток, они жирные сейчас, смачные или баран и ведро зерна. – причмокнул губами Петр.

–Не мало, вот дядька Семен летом строился, отца моего просил бревен навозить, так целую годовалую телку дал, да потом и зерна ведро! Вот! А ты жмешься барана дать да курей! Ха, жадюга!– Вовка думал, что уже Петр его уже не станет просить, а пошлет к чертовой бабушке.

– Давай завтра утром с отцом поговорим, не знаю я сколько надо платить. – Петр как всегда задумался и стал размышлять, у него даже в мыслях не было отправить восвояси наглого Вовку.

– Так если не знаешь, зачем нанимаешь, а что я завтра приду, а папка твой скажет, мол и бараном обойдусь, возникнет спор, домой пойду, только зря рано вставать буду.

– Вовка ты ж знаешь, мы никогда никого не обижали с оплатой! Дадим сполна, помоги только с бревнами. Так что придешь? – Петр не хотел отпускать Вовку, конечно у него были еще знакомые ребята, но они жили на другом конце хутора, а у Петра уже бурчало в животе, хотелось есть и спать.

– Приду, а когда?

– Коров люди погонят, вот мы и выезжать будем.

– Договорились.

– А Димка дома не знаешь?

– Не знаю, я в Сосновке был целый день, уток у тетки щипал, вот заработал.

Он открыл мешок и там, на дне лежало три жирных ощипанных утки.

Вовка важно завязал мешок и кинул его себе на спину.

–Ну бывай, завтра буду.

– Я к Димке еду, давай подброшу тебя.

– Давай.

Вовка сел в бричку, положил мешок рядом с собой , и Петр слегла ударил вожжами старую кобылку и они покатились в хутор.

Димкин дом находился почти в центре хутора, недалеко от Вовкиного, может, поэтому ребята неразлучны с детства. В хуторе знали, если кто нашкодил в центе села, то идти не далеко или к Димке или к Вовке. Но все рано или поздно заканчивается и ребята вышли из возраста шкод, а перешли в возраст хулиганов, могли подраться с соседскими пацанами из за девчонок или увести чужую козу в другую сторону хутора по причине ее беспрерывного блеяния. Нет, они не воровали, не ломали, не жгли, они просто дурачились. Баба Дуся соседка Димки не раз жаловалась отцу мальчугана, что пропала коза, но после поисков ее находили привязанной на окраине хутора, где ей кричать ничего не мешало, да и она никому тоже. Свидетелей как всегда случается в такие моменты, нет, но все точно знали, чьих это рук дело. Бывало соседские гуси, сидевшие возле двора Вовки вдруг исчезали, их ребята закрывали в сарае по причине того, что они много гадят, а мать Вовки заставляла его потом все подметать и ссыпать песком.

Петр остановил свою кобылку, тоже уже уставшую и желавшую распрячься и пойти в стоило и громко свистнул. Вовка тем временем сполз с брички забрал свой мешок и собрался идти домой.

– Вовка ты чего это даже Димку не дождешься поздороваться? – поинтересовался Петр, для него было странным, что Вовка хотел быстрее смыться.

– Виделись уже… – и пошел в сторону своего дома.

Вышел Димка, он проводил взглядом удаляющуюся фигуру друга, почесал за ухом и подошел к Петру.

– Здорово! Чего звал?

– Помощь нужна твоя, завтра ты не занят?

– До вечере абсолютно свободен.

– А что с Вовкой вы в ссоре что ли?

– Да так есть немножко.

– Опять Варьку не поделили?

– С Варькой больше не хожу, я к Маше Лапиной хожу, а этот тоже намылился, вот и получил в ухо!

– Ого, что теперь дружба врозь!? – не унимался Петр, ему было смешно как взрослые мальчишки, не могли постоянно поделить невест. Если Димка шел к Варе, Вовка шел к Маше, потом наоборот, а потом когда девчонки не могли удержать свои секреты и весь хутор гудел о похождениях друзей, Димка и Вовка могли не разговаривать неделю, но потом обида проходила, ребята договаривались кто к кому пойдет и все успокаивалось. Но спустя неделю все происходило заново и потому же сценарию. Но в последний раз Димке стало обидно, что Варя так поступает и лучший друг как специально хочет увести именно ту девушку, которая ему очень нравится, поэтому не удержался и дал в ухо Вовке. Тот тоже долго не раздумывал и ответил тем же, друзья не общались уже две недели, а это рекорд в их дружбе.

– Не знаю, но говорить с ним пока желания не возникает, так что ты хотел?

– Мне надо бревен навозить, хотим с отцом избу построить на две комнаты, на будущий год приду сеструху твою сватать, а то засиделась она в девках! – с ехидной улыбкой сказал Петр, ему льстила мысль, что такая красавица даже если захочет ни за кого ее не отдадут, а по договору отцов, она его невеста. А с каждым днем Полина расцветала как цветок, все краше становился ее лик, глаза голубые так и блестели, немного строгие брови стали темнее, а губы красными как мак. Петру она часто снилась, он вечерами приходил к калитке Полины и звал ее пением соловья. Полина знала, кто так поет и выглядывала в окошко, так молодые перешептывались до полуночи, пока брат Димка не возвращался с вечерних посиделок.

– Ой, да знаю я как ты вечерами бегаешь сюда к ней, он весь куст малины потоптал! – от души стал хохотать Димка.

– Ну хватит, а то отец твой услышит, да задаст мне. – стал шепотом просить Петр успокоиться будущего своего родственника.

– Полинка мне все уши про тебя прожужжала, быстрей бы женились уже, а то проходу нет от нее, как будто поговорить больше не о чем.

Петру было приятно это слышать, у него покраснели уши и стали гореть щеки.

– Что насчет завтра, поможешь? Сразу скажу, Вовку тоже позвал.

Димка хотел придумать что то, но в голову ничего не шло, он беззвучно шлепал губами, а потом сказал:

–Не хочу, вот зачем его позвал?

– Мне нужно до морозов хату построить, а ваши ссоры мне ни к чему, будите работать порознь!

– Если порознь тогда ладно, а что платишь?

– Насчет оплаты завтра утром с отцом обсудишь.

– Топор брать с собой или пилу?

– Вот это другое дело! Бери и то и то, завтра когда коров люди выгонят, выходи на окраину, там заберем тебя.

– Договорились.

Петр стегнул свою лошадку, пока та думала ехать ей или нет, парень все вглядывался в окна, но так и не увидел дорогую ему Полинку.

На следующий день, как и было договорено, парни ждали на окраине хутора. Евстигней погрузив своих работников в телегу, стал с ними беседу вести по оплате:

– Доброго утречка ребята! Как спалось? На работу настроены? Мне нужны хорошие работники, по ним и оплата будет хорошая. А коли работать слабо с натягом будите, выгоню, других найду. Вот ты Вовка где такую плату видел в нынешнее время, чтобы телкой платили, ох и шутник ты! Слышал я, что отец твой в наймах был у Семена, так телку ему не за работу дали, а купил отец твой ее! – хохоча говорил Евстигней.– Сам знаешь сейчас тяжело, все на войну ушло, вот от хозяйства одни потроха остались, в общем плачу каждому по барану и ведру зерна и точка, не нравится, можете прям сейчас домой идти.

Ребята сидели как два провинившихся ребенка, боялись слово проронить, знали они нрав Евстигнея, он платил хорошо, но и требовал так же, поэтому решили не спорить, тем более дома родители и у одного и у другого кроме пару уток и не ждали, а тут барана обещали.

– Я так ребята скажу, вот поработаем сегодня вволю, а завтра пить вино за молодых будем! – Петр не думал что отец сразу все карты выложит, уши у его и щеки были яркие как свекла. Вовка с Димкой переглянулись и стали хихикать, но Евстигней не дал:

–Что ржете, я в вашем возрасте уже женат был, а вы все коз водите, да гусей запираете, все гульки да игрушки, нужно серьезней быть! Да, мой Петр тоже пересидел немного, но в этом моя вина, не хотел я его женить, не хотел, что то менять, но понял, что ему нужно свою семью стоить, а мне и матери внуки нужны, стареем мы…

Евстигней что то еще говорил, но парни задумались каждый о своем. Петр думал, что вот женится и сразу детки пойдет, сразу у матери глаза станут веселее. Будет она возиться с внуками, пирожки им печь, да вареники лепить. А отец будет на лошади катать, в поле возить за сеном, да по ягоды. А Петр будет самый счастливый на свете, потому что Полинка будет не через три версты, а рядышком под боком, а что ему еще нужно..

Вовка, сидел думал, как мать каждый деть талдонит ему о женитьбе, что он ленивый и за него ни одна девчонка не пойдет. А он даже если б и захотел жениться, не видел подходящей жены. Девчонки, к которым ходил, были несерьезными, хоть Вовка гулена и хулиган, но жену он хотел себе тихую, смирную, добрую и скромную. Он бегал ко многим, но когда приходил домой и ложился спать, думал, вот надо же достанется такая жена кому то, будет краснеть за нее всю жизнь, а может ее вообще никто замуж не позовет, такие обычно всю жизнь гульными остаются. Нравилась ему Тамара, дочка учителя по литературе, но ей только шел четырнадцатый год, видел он ее на речке с подружками или в огороде работающей, но насчет женитьбы даже и не рассчитывал, мала она, да наверно подрастет и как Варька будет.

Димка думал о Варе, вот засела крепко она в его сердце, знал, что она многим взаимностью отвечает, ругался с ней, но все равно ходил. Зацепили его, ее глаза своим ярким неугомонным светом, она была не писаной красавицей, а обычной девушкой, круглое лицо, рыжие волосы и каштановые брови, губы пухлые и яркие как малина. Если посмотреть на нее со стороны, она ничем не цепляла, но если заговорить и посмотреть в глаза, то сразу пропадаешь от красоты внутренней. Эта хохотушка могла даже самого неразговорчивого заставить болтать без умолку, стоило только посмотреть и прищурить глазки и это безотказное оружие всегда срабатывало. Димка злился на Вовку, что тот специально ходил к Варе, знал, что ему девчонки только для счета нужны, поэтому когда Вовка ходил к Машке, они ссорились, но без рукоприкладства, а если к Варюхе, без драк не обходилось. Маша нужна была Диме как козлу седло, просто для того, чтобы Варя ревновала, но та обычно обижалась не долго и сразу забывала из за чего произошла ссора. Димке порой становилось так обидно, что девушка к нему относится как и ко всем ее ухажерам, не было ни слез, ни истерик, максимально, что могла сделать, это немного поворчать, на том все заканчивалось.