Хватит врать

Пламя отразилось на серебристом баллоне в моей руке. Струя бесцветного газа, направленная на фирменную зажигалку, моментально воспламенилась. Меховая оборка капюшона вспыхнула первой. Раздирающий душу крик и всполохи огня нарушили умиротворение двора, заглушили веселую музыку из наушников. Стараясь скрыться от источника пламени, он метался из стороны в сторону, яростно сбивая огонь с тела и одежды. Но все без толку. Я поддерживал пламя пока не кончился газ.

Глава 4. Первая работа.

Чуть больше месяца я тут. Отношение с "родителями" мало-помалу налаживаются. Конечно, не могу простить им аферу с усыновлением, но то, как они следят за моими делами, такого отношения к себе не приходилось испытывать. Проблемы с учебой, с адаптацией в коллективе, прогулы и прочие сложности новоиспеченного ребятенка их, как оказалось, сильно волновали.

"Родители" убивались из-за оценок. Они не орали, не били, а именно огорчались. Неожиданно, но то "мать", то "отец" усаживались со мной за столом и помогали делать уроки. Ни Никите, ни Светке, а мне!

– Дядя Олег, не надо! Это бесполезно, – говорил я ему.

Ну никак "отец" не мог понять, если он выполнит за меня домашнее задание, мне-то от этого легче не будет! Я НЕ ПОНИМАЮ ЭТИ ЗАДАЧИ! Но важно другое. Теплилась надежда, что, может быть, им действительно не все равно. Просто нужно было время?

Никита получит по шее от "деда" за комментарии в мою сторону, за очередное закрытие меня в туалете, за плевок в суп. Старик и без того гонял щегла, а теперь, словно хищник, следил за его поведением и готовился к броску.

Светка – это мой лучик света. Милая девчонка приглашала поиграть с ней в приставку, пособирать конструктор, почитать. Она не боялась меня, она не видела во мне то, чего чураются другие. Она не стеснялась подходить. В школе и дворе она с радостью пищала на весь двор: "ДАНЬКА! Привет! ", махая рукой, активно раскачиваясь на качелях.

До выпускных экзаменов остается чуть больше двух месяцев. Получить высокие баллы и попасть хоть куда-то в ВУЗ – вероятность нулевая. На днях выдавали пробные тесты ЕГЭ. Мельком пробежавшись по вопросам, я сдал пустой бланк и пошел бродить по улице. Учителя не препятствовали. С чего-то они решили, что мне все равно дорога в колонию. Не ожидал от сотрудников науки такого скудоумия. Школа сделала из меня вешалку для ярлыков. Все, кто мог, упражнялись в юморе и оригинальности. Правда, теперь исключительно за спиной! Улица же приняла меня, не обижала, не обзывала, давала отдых.

Прогулки стали лучшим и единственным приятным времяпрепровождением. Ты никого не знаешь и тебя никто. Возможно, на встречу идет парень с такой же историей. Вот он идет, и нормально все у него. Значит, и у меня не так плохо? А вот мужик с сыном идет. Может, и он выпускник детдома? А я-то не выпускник! Будь я выпускником, проблем бы не было!

И вот наступило двадцать первое февраля две тысячи девятого года. Суббота. Мне семнадцать лет! "Бабушка" разбудила не свет ни заря, чтобы пройти на перегороженную кухню. Накормила завтраком, после чего мы сидели за столом с "дедом", пялясь в сводку новостей за неделю. Следом началась криминальная программа.

"Журналистское расследование. Смотри-смотри, Данька, тебе только это и остается! Смотреть".

Дождавшись пробуждения всех членов семьи, я "приготовился" получать подарки. Кто-то зашуршал пакетом или открылась дверь шкафа. С трепетом сижу… жду. Они ведь готовят такой сюрприз? Типа забыли, а потом бац? Время шло. Ну? Ну, когда же? Думаете, кто-либо из них вспомнил про важную дату? Безусловно нет. Можно было воткнуть свечку в тот же бутерброд, подарить хотя-бы не рваные варежки или перчатки, те, что достались мне после их недотепы будто пережили встречу со стаффордширским терьером. Но похоже простого "с днем рождения! " и хоть не искренней улыбки не достоин.

Семья жила привычной программой выходного дня. Все разбрелись по своим углам, а я на улицу. Мне казалось, будто стал им немного нужным! Мне казалось, будто шепот на кухне – это приготовление к празднику, ведь так показывают в фильмах! Мне казалось, будто выписанный "мамой" рецепт пирога для моего дня рождения!

"Показалось, Дань! По-ка-за-лось ". Жалость к себе накатила.

Находясь рядом с магазином техники, я схватил глыбу льда, отколотую от большого грязного сугроба, и метнул в витрину с широкоэкранными телевизорами. Осколок попал в счастливую рожу на рекламном плакате, раскололся на части, не причинив никакого вреда.

"Даня – кривожопый!", подначивал внутренний голос.

Схватив кусок побольше, я повторил маневр. Не смутил даже приближающийся со скоростью гепарда охранник. Вторая попытка удалась! Витрина разбилась! На третий "снежок" времени не оставалось. Я побежал к телевизорам. Их надо повалить, и как можно больше! Практически добежал, но сильная рука схватила за пуховик, повалив на зимнюю слякоть.

– ТЫ ЧЕ ТВАРИШЬ!? – орал мужик, по ширине превышающий меня в два раза. Из его рта вырывался пар, как у бешеного быка в мультике.

Вокруг столпились люди. Шоу начинается!

Собравшиеся разделились на сочувствующих и страждущих. Женщины постарше, чей материнский инстинкт раскочегарен на полную, окрысились на охранника.

– ОН РЕБЕНОК! Отпусти! – практически одними словами кричали они. – Простынет!

– ДА ВТАЩИ ТЫ ЕМУ КАК СЛЕДУЕТ!– подсказывали агрессивные подростки, которые в жизни не чувствовали ничего больнее мамкиного шлепка.

А мужики, в чьих домах есть дети, стояли и невольно мотали головой. Они то понимают, кому придется платить.

Явившийся на улицу директор, или кто он там был, вальяжно шел в нашу сторону. Он "так торопился", что успел накинуть куртку, шапку и шарф, в то время как охранник в одной рубашке "дымился" на морозе. К его приходу бугай пытался эффектно поставить меня на ноги. С силой дернув за капюшон, он практически отделил его от куртки. И вот, толпа людей, разбитая витрина. Меня держат за шкирку.

– Что тут произошло? – деловито спросил начальник.

– А не видно? – нахально ответил я, хотя внутри трясло.

Чего добивался? Побоев, усугубления ситуации, беспощадность к себе. Зачем? Все просто. Вызвав жалость, миссия будет провалена. Нет, витрину мне никто не простит. Новые "папочка" и "мамочка" обязаны за нее заплатить. Закон есть закон. Но этого мало. Мне нужна была милиция! А в идеале сперва драка, а потом милиция. Можно опеку подключить, тоже не плохо. Вопросы первым делом будут к моим "родителям". И тут то поведаю миру, что несчастлив, обижен. Откажутся, как пить дать откажутся! Вернусь в детдом, будет и квартира, и высшее образование!

Но магазинный мямля, словно сам боялся чего-то. Стоит, смотрит. "Чего смотришь? Решай вопрос! ", кричало подсознание. А "битва взглядов" продолжалась.

– Валер, заводи его в магазин, наряд вызвать надо. И, наверное, уборщиц сюда надо, и дядь Пашу. Пошли, холодно тут!

"М-да. Надо было бить витрину банка. Там директора будто бы солиднее должен быть".

Охранник Валера абсолютно без труда затащил меня в помещение с табличкой "посторонним вход воспрещен". Я не сопротивлялся, но он зачем-то издавал звуки неимоверных усилий. Помещение, больше похожее на подсобку уборщика: швабры, какие-то коробки, упаковки от лапши и сладостей. Разве пост охраны не должен состоять из огромного числа мониторов, раций, дубинок? Глядя на это все, страха, тревоги или угрозы для себя не чувствовал. Рабочее место Валеры оснащено единственным ноутбуком с грязной клавиатурой, лишь в центре кнопок образовалось чистое пятно от пальцев, а по краям – многолетний налет.

"Магазин техники. Ну, Валерка, ты и засранец, конечно".

Усадив меня на видавшее виды офисное кресло с расшатанной спинкой, Валерий встал рядом, крепко вцепившись в шиворот.

– Я не собираюсь убегать, – терпеть не могу, когда кто-либо настолько рядом, что чувствуется тепло чужого тела.

– От меня и не убежишь, – самонадеянно сказал он.

Время тянулось медленно. Подо мной успела скопиться растаявшая лужа. Я разглядывал хлам в норе охранника, в то время как он, не меняя позы, беспрерывно зевал. Совсем как пес из детдома. Он любил бегать на морозе, а когда попадал в помещение, зевал-зевал-зевал и наконец-то засыпал. Если никто не придет, Валерка уснет стоя! Но на пороге появился тот самый руководитель, как видно по бейджу, зовут его Эльдар. Он жестом указал на ноутбук.

– Посиди-ка смирно, – сказал Валера, разжав тески на моем воротнике.

Он запустил видео с камеры наблюдения, на котором прекрасно видно мое шоу. Высоченный тощий парень в коротеньких штанишках, сверкая щиколотками, кидает снежные глыбы в магазин. "Еще и поскользнуться успел, "бандит"", добавлял внутренний голос.

– Ну так что, – сказал Эльдар, усаживаясь на коробку.

Валера занял прежний пост. Правда, за шиворот не хватал.

– Что?

– Как решать будем?

– Вызывайте милицию! Давайте! Родителей вызывайте! Считайте, сколько денег надо платить. Учить что-ль Вас?

Он заулыбался так, будто смотрит на лай миленького щенка.

– Тебя как зовут-то хоть?

– Даня.

– Ты понимаешь, Даня, какие последствия у тебя будут, если приедет милиция?

– Никаких! Мне нет восемнадцати, – я все еще держался хамовато, задирал высоко подбородок, медленно моргал, закатывал глаза, всем видом пытаясь показать, насколько уверен в себе и крут.

Эльдар переглянулся с Валерой, пакостно ухмыльнулся и продолжил.

– Дань, ты же телевизор своровать хотел. Разбитая витрина плюс покушение на кражу. Чуешь, чем пахнет? И годков тебе явно больше четырнадцати, так?

– Не хотел я воровать. Ничего!

– А по камерам видно, ты бежал к плазме.

– И че? Бежал, чтоб разбить! Красть мыслей не было! – начал я мотать головой, еще медленнее моргая.

– Малыш, послушай-ка взрослого дядю, – сказал руководитель. – Умышленное причинение вреда, хулиганство, вандализм, попытка кражи и за все это сажают, мой юный друг!

Кажется, только сейчас мой мозг, скрипя и сопротивляясь, начал работать.

"Даня-Даня, нахера же ты родился?".

Решимость, запал, агрессия улетучились. Эльдар учуял мое поражение и продолжил:

– Звони родителям. Будем решать вопрос с витриной.

– У меня нет телефона, – ответил я, уперевшись взглядом в лужу под ногами.

– Хм-м, тебе стоило тогда бить соседнее окошко! – измывался директор. – На, умеешь пользоваться? – он протянул свой аппарат.

– Номера их не знаю, – буркнул я, отворачиваясь от протянутой трубки.

"Ну ты и сосунок! Давай, поплачь еще! ", и предательские слезы навернулись на глаза, "незаметно" утерев их и заодно сопливый нос рукавом. Я ждал вынесения приговора. Громко выдохнув, Эльдар продолжил экзекуцию.

– Пам-пам-па-а-а-а-м. Какой-то проблемный ты, Даня. Далеко живешь?

– На соседней улице, – ответил я, хлюпнув носом.

Топая ногой, громко вдыхая и выдыхая. Директор испытывал мое терпение.

– Ладно, Валер, давай-ка! Дуй к нему домой тогда. Тут сам посижу. Только туда-обратно понял? – не дожидаясь ответа он продолжил, – пусть сегодня приходят. Хорошие выходные ты, Данилка, родителям устроил! Могут гордиться тобой.

Эльдар деловито встал, давая понять, что решение окончательное и бесповоротное. Валере второй раз повторять не надо. Легким движением руки он придал мне вертикальное положение и вывел из помещения, по пути натягивая дутую куртку, которая делала его еще больше. Действительно, шкаф!

Толпа на улице рассосалась. Пожилая дама из ближнего зарубежья выметала осколки витрины с прилавка, а трое мужчин растягивали полиэтиленовую пленку огромных размеров.

– Да уж, придется ночевать теперь на свежем воздухе, – протянул охранник. – Ну, ты, конечно и… – Валера замолчал.

Мне и без комментариев не по себе. Совесть не заставила долго себя ждать: "Неудачник- это для тебя еще комплемент", – говорила она.

– Куда идем? – спросил бугай, стоя в метре от места преступления.

– Направо и по прямой. После детской площадки мой дом, – честно сказал я, втягивая сопли.

Он с усилием потянул меня в заданном направлении.

– Че ты разнылся то? Сперва дерзкий был, а щас, – с пренебрежением подметил он.

Я пытался унять эмоции. Перед ним, перед "семьей", перед Никитой в частности, да перед всеми ими надо быть крутым, нахальным, несломленным! "А глаза покраснели от перцового баллончика", подсказывал внутренний голос сюжет будущего рассказа.

Мы стремительно приближались к дому, оставалось пересечь двор.

– Ха! Смари! "Баклана" поймали! Ща обратно в клетку запихают, – послышался до боли известный, рано списанный со счетов голос "хлыста" из класса.

Я невольно повернул голову. Знакомые обитатели последних парт уселись на детской площадке. Валера тоже понял: комментарий посвящен нам! Прищурившись, он начал высматривать, который из них, будто по голосу можно безошибочно определить. "Хлыст" опустил голову, делая вид, что они, "мелкие ссыкуны!", вообще ни при делах!

– Это ты, что ль, "баклан"? – с улыбкой спросил Валерий, возобновив путь к подъезду.

– Ну, – подтвердил я догадку.

– А че за клетка? Отбывал, что ли?

– Детдомовский я.

Валера остановился. Хватка ослабла.

– Серьезно?

Боковым зрением я видел замешательство на его лице и пристальный взгляд.

– Это ты приемным родокам так нагадил? – вопрос остался без ответа, – а если они тебя обратно вернут. Ты че?

– Этого и хочу, – честно признался я, вытирая нос рукавом.

Валерий стоял как вкопанный и моргал. Взгляд рассеялся.

– Ну-к, пошли, – сказал он и двинулся в сторону кафе быстрого питания. Мой ворот оказался на свободе.

Дорога до забегаловки не долгая. Конвоир, несмотря на крупные габариты, быстро перебирал ногами, активно сокращая дистанцию до пункта назначения. Не проронив ни слова по пути, он указал на столик в углу кафе, велел занять место, а сам ушел к кассе. Спустя пару минут притащил полный поднос вкуснятины. И тебе картошка фри, и бургеров гора, и коктейль молочный!

– Давай, наворачивай!

Вот он праздничный стол! Такое мы ели только однажды. В этой сети кафе была благотворительная акция. Они и куча людей, не пожалевшие кинуть мелочь в соответствующий ящик на кассе, устроили нам незабываемый праздник. Конечно же их благодетель освещалась по телевизору, но нам есть ли до этого дело? Помимо подарков и игрушек привезли этой самой божественной еды! Валера сидел напротив. Гнев сменился на жалость. Этот взгляд я видел неоднократно. Унизительно быть жалким!

– На кой ты витрину разбил?

– Мне… мне надо в детдом вернуться.

Он ждал продолжения. А мне чего скрывать? Человек меня покормил, хочет вникнуть в суть происходящего, для меня этого достаточно. Я поведал историю своих родителей, рассказал про журфак, про место законное, про семью приемную. Разнылся, короче говоря.

– Этим усыновлением я лишился всего, – так был закончен рассказ.

– Ну и? Зачем тебе обратно?

– Чтобы мне вернули квартиру папы. И место, – вновь повторил я собеседнику.

Он приподнял брови в знак удивления.

– М-да, Даня, так, да Даня?

– Угу.

– Дань, я, конечно, институтов не заканчивал. Но, судя по твоим словам, если тебя уже лишили квартиры, то, похоже, все. Вернут тебя в детдом, а имущество не вернут. Это как взять бабу в жены и при разводе она девочкой то не станет обратно, понимаешь? Ты думал об этом?

– Ну и пусть, зато место в универе, – не унимался я.

– Пха-х, – нервно хохотнул Валера. – Блин! Вот вроде ты жизнью наученный, а такой наивный. На какую-то справедливость, что ли, надеешься. Ну-ка, подумай получше по поводу льготного места.

– А че думать? Оно есть, точнее было! Что с ним не так, не понимаю.

Валерий замотал головой, снова приподняв брови. Те же самые движения проделывала моя самооценка.

– Дань, я бывший военный, отслужил и тоже мне и льготы, и квартиры, и горы золотые обещали. Только вот пунктов, подпунктов и мелких строк в этих обещаниях миллиард. Опять же, сегодня так, а завтра эдак, – он громко отхлебнул остывший кофе. – Теперь в охране работаю. Ну, возьмут тебя в ВУЗ по квоте, а дальше? Бабло за тебя получат от государства и пойдешь ты нахер после первой же сессии. Парень, ты чего!? В армейке полно детдомовских. Странно, да? Если места должны давать.

Истина нокаутировала мечту в первом же раунде.

Валерий достал телефон.

– Жуй давай. Я щас вернусь.

А вот аппетит пропал. Желание жить тоже. Я смотрел через окно на Валеру. Он что-то объяснял, активно жестикулируя и кивая головой. Спустя пару минут вернулся.

– Короче, Дань. Витрину тебе никто не простит, ее оплатить надо. Эльдар в курсе ситуации. В общем, все мы ошибки совершаем. После школы будешь к нам приходить как разнорабочий, бесплатно, в счет ущерба. Не придешь – вычтут из моей зарплаты. Если совесть тебе позволит за добро ответить злом, значит, ты свободен. Если все же готов за голову браться, в понедельник часам к пяти вечера мы тебя ждем. Устраивает?

Улыбка сама натянулась на перепачканном соусом лице.

– Я приду, – пообещал я, глядя в глаза своего спасителя.

– Буду надеяться, – ответил Валерий, протягивая руку.

Впервые в жизни. Крепкое мужское рукопожатие.

Валера ушел, а я досидел до вечера, потихоньку поглощая уже остывшие вкусняхи.

– С днем рождения меня, – буркнул я себе под нос, откусывая последний бургер.

"Семье" я рассказал измененную версию трудоустройства, слегка умолчал про возмещение ущерба, да и витрины никакой не разбивалось. На удивление, впервые получил похвалу и был поставлен в пример "курильщику". Вопросы по поводу моего отсутствия дома отпали. Теперь я РАБОТАЮ!

Школа ушла на второй план. Сверстники готовятся к экзаменам, от слова армия меняются в лице. А мне все равно. В универ мне не светит. Армию не боюсь. Даже, наверно, неплохо бы было пойти. Учителя шум не поднимали, ведь мало-помалу я туда все же ходил. Просто без моей персоны уроки проходили в нормальном режиме, живой и ладно.

С Валерой мы сдружились, по крайней мере, я так считаю. Эльдар периодически подкалывал, вспоминая былое, но в целом мной доволен. Остальной персонал относился как к своему. Работа не сложная, справится даже такой "рукожоп", как я: помощь на складе магазина и административно-хозяйственные вопросы: вытереть лужу, отчистить витрину от пальцев посетителей, подобрать мусор в отделе проверки товаров. Задачи, где надо "включать" голову, не доверяют. Не удивительно, неправда ли? Чтобы покрыть ущерб, работать предстоит до лета. Но меня абсолютно все устраивало, нравилось быть нужным, полезным! Я оказался в коллективе, со мной здоровались и улыбались, даже спрашивали: "как дела?". И хоть ответа не дожидались, безумно приятно. Спустя время мне добавили ночные смены, за которые директор доплачивал. На первую зарплату я купил торт на работу и домой, чем снова утер нос "братишке".

– Подумаешь! Тебе вообще-то семнадцать! Нашел, чем хвастать! Торт купил, – сказал он, отворачиваясь от куска на тарелке.

– Раз ты не желаешь угоститься, – сказал «дед», забирая тарелку, – я это сделаю за тебя!

Жизнь налаживается, хоть и не так, как планировал.

В свободное время Валера разрешал посидеть за своим компьютером, который, к слову, я почистил. Он открыл для меня мир видеохостингов, живых журналов, социальных сетей. Я засиживался за просмотром до глубокой ночи, оставался на дежурстве за бесплатно. Новоиспеченный друг составлял компанию, коротая часы рабочей смены.

– Это будущее, Дань! – говорил он.

– Что будущее? – не понимал я.

– Ну вот, смотри, – Валера запустил случайное видео.

– И?

– Ну что и? – он смотрел мне в глаза, а я не понимал, что ему надо. – Кто-то снял, как его попугай танцует под музыку, и это может посмотреть весь мир! И не надо тебе ни образования, ничего такого! Снимай, что хочешь, выкладывай себе и деньги получай. На телек еще, поди, попади, а тут сам себе режиссер! Или вот девка готовит. Она так и так каждый день готовит. Сняла, видео, выложила и получается, готовит за деньги. Круто, да?

– Какие деньги?

– Ну, им платят же за это. Люди смотрят. И чем больше смотрят, тем больше денег заплатят.

– А если мне не понравилось видео? Я не хочу, чтоб ему платили.

–Ха, ну ты деловой, Даня. Не нравится – твои проблемы – не смотри. А совсем не нравится, так можешь, вот, – он опустился чуть ниже видео, – оставить свои комментарии.

Мало-помалу. Но до меня дошло!

– Получается, снимает кто угодно, про что угодно, и ему платят за то, что кто-то смотрит. А кто платит?

– Не знаю, – честно сказал Валера. – Давно присматриваюсь к этому всему. Может, тоже начать снимать?

– И что снимать собрался?

– Ну, жизнь свою снимать буду.

– А зачем? – не понимал я.

– Просто так. Снимают же. И просмотры есть, получается, и смысл тоже есть.

– Это не интересно просто так жизнь снимать, – заключил я.

– А что тогда, интересно? -смутился, Валера.

– Ну, там, расследования журналистов, репортажи, происшествия там, истории интересные рассказывать, к примеру.

– Это ты, конечно, хорошо загнул, – улыбался Валера. Репорта-а-а-жи! он начал сильно смеяться. Репортер. Ах-ха-ха-ха-ха.

Мне самому стало смешно от этой фразы, но идея крепко засела в голову. Снимать свою жизнь резона нет, как, впрочем, и Валере. Мы магазинные тараканы, которые сидят в подсобке, выползая в торговый зал или улицу только в темноте, а приближение людей загоняет вновь в укрытие. То ли дело собственное расследование!

Приближалось лето вместе с последним звонок, экзаменами и выпускным. Как выяснилось, мои одноклассники готовили какой-то концерт для родителей. Уличили стихи, пели хором, на сцене че-то танцевали. А мне казалось странным подобное действо. В школе нас учили петь и танцевать? К чему все это? "Хлыст" вышел с трогательным стишком для учителя химии, которую крыл непотребными словами на переменах каждый божий день. Ладно бы рассказал нормально, забывал текст, дважды сказал одно и тоже. Родители умилялись. Да ладно, родители! Химоза его расцеловала, как родного сына! За что? Долдон не смог заучить десять строк. Это мило? Не думаю. Чему они умиляются? Какой-то парад лицемерия. Мне же, ввиду прогулов, роли в концерте не досталось, вновь как "белая ворона". "Родители" не пошли на последний звонок. Да я их и не звал. Просидев почти час в актовом зале под хоровые песни из прошлого века, восхваляющие те качества, которыми не обладали ни учителя, ни ученики, мы разошлись.

Экзамены сданы, результаты ниже среднего. На выпускном завуч выдавал аттестат с напутствиями:

– Даниил, поступай в колледж, получи хоть какую-то профессию! – с "заботой" произнесла она.

– Вам то, какое дело? – спросил я, схватившись за заветную книженцию.

Выпучив глаза, как задыхающаяся рыба, она не смогла найти ответ на заданный вопрос. Учителя, одноклассники резко стали со мной дружить и разговаривать лишь только в последний день встречи. Ради кого представление? Между мной и людьми барьер непонимания. Одноклассница, которая попросту называла меня "сифой" обнимала и фотографировалась на память. Ты что? Зачем? Радость в голову ударила?

Школа, все! Армия только весной. Я почувствовал свободу! Почувствовал взрослую жизнь!

Между мной и работой не оставалось преград. Более того, долг за витрину покрыт в полном объеме. Эльдар пообещал взять меня в штат при письменном согласии родителей и после проведения инвентаризации, а это считанные дни. Валера предложил снимать жилье вместе. Ему финансово легче, а мне так вообще мечта!

Но мечта на то и мечта, что недостижимая.

Середина июля. Начало рабочего дня. Рутинная планерка, возглавляемая директором.

– Доброе утро! Если можно так сказать…

Он стоял в центре круга, созданного сотрудниками. Присутствовали все! Отпуск у тебя больничный или выходной. Будь любезен явиться. Мы с Валерой стояли бок-о-бок, охваченные желанием вернуться в подсобку. Новые видео с пылу с жару ждали нас.

– Сегодня ночью мы завершили инвентаризацию. Спасибо всем, кто принимал участие. К сожалению, на этом благодарности заканчиваются… – он сурово обвел взглядом сотрудников. – У нас серьезная недостача. Друзья мои!

И ровно в этот момент Эльдар перевел глаза на нас с Валерой.

– Так вот, после инвентаризации вскрылась кража. Причем серьезная. И знаете, где? В торговом зале? На этот раз нет. К сожалению, нет. На складе! Недосчитались многого: CD и DVD диски, плееры, телефоны, наушники, компьютерные мыши, фотоаппараты и ноутбук. Воровали как с коробками, так и без. Даже эксклюзивная, – он поднял вверх указательный палец, – коллекционная фигурка! Ну кому она нужна, друзья!?

Мое сердце защемило, живот моментально заболел. "хо-хо-хо. Кого-то прямо сейчас при всех коллегах обвинили в воровстве!", а взгляд Эльдара лишь изредка уходил в сторону. "Не видать тебе работы, пофантазировал счастливую жизнь, и хорош!". Валера тоже изменился в лице.