Звездный Мост

− Помысел основать новый град у тебя уже был? – спросил Василько.

− Скажем так – витал в облаках,− усмехнулся в усы Вольга.− В Киеве к нам присоединился другой мой стародавний приятель, увечный десятник Степан, ныне именуемый отцом Николаем. Потянулись мы потихоньку на далекую полуночь, поколесили через славный Чернигов, Стародуб, Дмитров… В Угличе стояли почти седмицу, и вот на ее исходе случай свел меня со старцем Пахомием, твоим, княже, наставником. Порешили они с князем Юрием предложить мне особое дело − доверить воспитание твоего малолетнего брата Владимира Константиновича, коему шел тогда одиннадцатый год. Я поначалу уперся, однако пожилой просветитель сумел отыскать нужные слова, покорившие мое сердце. «Подумай, дура!»,− ласково проворчал мудрый поп, грозя суковатым посохом.− «Коли устал воевать − живи! Великий доверяет тебе. Подымай угличскую землю, пестуй юного княжича. О грехах своих подумай, безбожник… Да и женись наконец!». Признаюсь, задумался я над последним пожеланием ростовского епископа. Опустив седую голову на грудь, шагал я по лестничным ступеням детинца. В это времечко гридни со скрипом отворили ворота, и на двор вихрем ворвался гнедой комонь. Им вельми ловко управлял малой всадник в багряном корзно. Я поднял глаза и узрел ангельский лик в женском обличье…

Мария смущенно покраснела.

− А я узрела сосуд скорби, настолько ты был подавлен,− тихо сказала она, теребя кончиками пальцев уголки шелкового платка, накинутого на плечи.

− Но зато опосля! − проворчал сквозь сон Данила.− Забехал, запрыхал… как кутейка в березень!

− Слова-то выбирай,− недовольно заметил Василько.

− Да пес с ним! − беззлобно сказал Вольга.− Карась прав, я действительно влюбился и, похоже, впервые в жизни! Однако уломать Марьиного батю было непросто. Всеволодович возомнил себя новым Ярославом Мудрым, который сумел выдать дочерей за венценосных западенцев. Лизавету просватали за молодого норвега Харальда, Анна поехала в Галлию к франку Генриху, Агмунду отправили к уграм в Закарпатье. Судьба Машуты была предопределена свыше, ибо у меня иной короны не имелось,− Вольга шутливо накинул на голову кожаную шапочку-подшлемник.− Но у меня была лихая слава Галицкого Волка, и я пригрозил, что не пропущу вражьих сватов через кордоны. Рисковал, однако! Ярослав озверел, обещался посадить будущего зятя на кол. Потом остыл и начал торг. Короче говоря, через год мы с Марьей поженились, а состояние мое уменьшилось наполовину!.. В ту весну поехал я осматривать броды на речице Юхоти. Взял с собой Яромира и геометра Станислава, человека летами младого, но весьма башковитого. Там давно нужно было ставить крепкий мост − купцы жаловались, что товары теряют на переправе. Прибыли! Стась сделал замеры, облазил все дно, потом занялся рассчетами. Яромир разжег костерок, сварганил кашу с топора. Мы наелись от пуза, прилегли, и я ненароком задремал…

− Не ты один,− хихикнула Мария, стрельнув глазами в сторону кормщика.

Данила, устав наконец бороться c властными объятиями Морфея, притулился на скамье, что-то неразборчиво бормоча сквозь сон. Мария заботливо прикрыла его теплой шерстяной епанчей.

− Вот и нам пора закругляться! − устало сказал Вольга.− Скоро рассвет… Так! Проснулся я от мягкого прикосновения − это мышка-полевка по щеке пробежала. Я глаза отворил, а на груди у меня змеюка сидит! Мышаня в былие прыснула, гадюка за ней дернулась, тут я по ней клинком и приложился! − Вольга зябко передернул плечами.− Тошновато, други, когда на тебя ядовитая гадина зенками пялится. Что у нее было на уме, кто ведает? Марья как прознала − прослезилась: «Господь тебе серую хвостушку послал во спасение…». Вздумали мы часовенку Спаса поставить, только тверезо оценил я место и − решился! Быть новому граду! Князь Юрий восприял щедрые дары, потому почти не препятствовал задумке. Я нанял умелых мастеров, собрал по окрестным хуторам охочих работяг, и зачалось дело, покатилось, пошло-поехало… Да ты был тогда с нами, княже!

Василько задумчиво наклонил голову, припоминая тот погожий месяц цветень, когда тишина окрестных дебрей взорвалась задорными криками трех сотен мужицких глоток, визгом двуручных пил, стуком плотницких топоров и киянок, конским ржанием, шорохом тяжелых телег со строительными материалами и провизией. В месте слияния Влги и Юхоти был возведен столовый холм, укрывший в своих недрах обширные подпольные строения, а также сточные трубы нового града. За месяц травень был прокопан ров, полностью отделивший мыс от большой земли. А холм уже обрастал прочными дубовыми стенами, за которыми поднимались пахнущие сосновой смолой рубленые дома, строгая громада детинца и изящная, покрытая резными узорами церковь Благовещения…

* * *

Восходная сторона небосвода заметно посветлела. Гасли мерцающие огоньки звезд. За неровной лесной кромкой полыхнуло оранжевым пламенем. На туманной площади кто-то уныло затянул: «Ты взойди, взойди солнце красное!».

− Дождались,− удивился Вольга.− Я думал, они спят давно, медовушники.

Эрик бережно поцеловал Марии руку, объявил, что прощается до полудня и косолапой походкой направился к Гостиному двору готовить серебряные новогородские гривны для предстоящего расчета с Вышатой. Исаак Левант уединился в свою заваленную книгами и торговыми договорами горницу, заметив напоследок, что ему обязательно таки нужно сто восемьдесят пять минуток подремать. Прихрамывая, ушел и отец Николай.

Василько и Вольга с женой остались втроем. Мария покрыла волосы платком и присела посередине, обняв за плечи обоих мужчин. Вольга с прищуром поглядывал на ростовского князя, явно намереваясь начать некий важный разговор.

− Когда выходим? − утомившись, спросил наконец Василько.

Мария протяжно вздохнула и пригорюнилась, спрятав в ладонях лицо.

− Да после полудня выйдем,− зевнув, спокойно сказал Вольга,− как раз вместе с норвегами. К чему времечко тянуть? Карась дело знает, по течению Влги лодью поведет, в пути вдосталь отоспимся. Так!

Данила во сне невнятно пробормотал: «Усе пропью, но Влху не опозорю!».

− Милославич, мы должны открыться брату,− строго напомнила Мария.

− Пожалуй,− негромко проговорил Вольга.− Нет, любушка, я не передумал.

− Тогда идем! − поднимаясь со скамьи, решительно сказала Мария.

Василько снизу-вверх посмотрел на сестру и недоуменно произнес:

− Это вы о чем?

− Вставай, княже! − мягко приказал Вольга.

Они спустились до первого поверха и очутились в обширной оружейной палате. Вольга указал глазами Василько на стоявший у стены массивный ящик с двумя медными ручками по бокам. Поднатужась, они осторожно сдвинули его в сторону. Под низом оказалась обитая листовым железом крышка лаза. Вольга оперся на правое колено, вынул хитрый ключ, отомкнул замок и рывком приподнял тяжелую крышку. Из подпола терпко пахнуло плесенью. Вольга точными ударами высек кресалом огонь и поджег смоляной факел, висевший на соседней стене. Ростовский князь нехотя переступал с ноги на ногу, однако Мария отважно полезла вниз по окутанной мраком лестнице.

− К чему это, Милославич? − озабоченно спросил Василько.

− К тому, что не одна юркая мышаня указала мне на место, где потребно ставить новый град,− наставительно заметил Вольга, пряча ключ во внутренний карман кафтана, а потом немного отстранил ростовского князя и бросил факел вниз.

− Братушка, где ты? − позвала снизу Мария.

Василько нехотя опустил ноги в узкое отверстие лаза, нащупывая носками сапог ступени лестницы. Вольга, плотно прикрыв за собой крышку, двинулся следом.

В тусклом свете подхваченного Марией факела, Василько преодолел последнюю ступень, с облегчением опустился на утрамбованный пол подземелья и огляделся вокруг, чувствуя неожиданно возросший интерес к происходящему.

Они находились в обшитом досками подполе, откуда немного наклонно уходили в разные стороны три зиявших вязкой чернотой хода, довольно просторных по ширине и высотой почти в средний рост человека.

− Подземный лаз? − понял Василько.− И далеко уводит?

− Далече, братушка,− певуче заметила Мария,− отсель не видать.

− До ближнего предлесья,− тихо произнес Вольга, перенимая у Марии факел.− Выходы схоронены аккурат слева и справа от дороги. В случае осады, не приведи Господь, каналы эти сослужат Мышграду верную службу… Но нам сюда!

Третий подземный ход почти сразу круто обрывался вниз глубокой вертикальной шахтой, к шероховатой стене которой была приставлена и закреплена упорами длинная лестница.

− Тут не одна сажень будет! Мы к Ящеру собрались? − попробовал пошутить Василько, но осекся, взглянув на мрачного Вольгу, и послушно полез вниз.

Трескучий факел выхватил из мрака большой участок вырубленной в глинистой земле пещеры, укрепленной бревенчатыми подпорками. Вольга побрел вдоль стены, зажигая от факела неприметные масляные светильники, и постепенно все видимое пространство подземелья заполнилось ровным желтоватым светом.

В центре пещеры лежал вросший во влажную землю огромный камень.

Василько дотронулся подрагивающими пальцами до неровной поверхности монолита и ощутил въевшуюся под кожу ледяную морозь металла. Камень, странно поблескивая, возвышался перед людьми. В пещере было тихо, однако от железной громады незримо исходила мощная, проникающая в самые глубины мозга волна, состоявшая из дивных, никогда ранее не возникавших в сознании мыслей и образов.

Ростовский князь будто бы перенесся в некий всеобъемлющий мир: безумно холодный, беспроглядно темный, пронизанный пульсирующим светом бесчисленных звезд, которые были повсюду. Времени не существовало, привычного физического тела − тоже. И только дух его, слившись с каменной массой, мчался по безвоздушному пространству навстречу ослепительной астере, а в лучах ее купался голубовато-изумрудный, приплюснутый на полюсах шар, укрытый рваным покрывалом белых кучевых облаков. Неведомые силы раскалили поверхность монолита, истерзали корявую плоть, и теперь позади него простирался длинный, огненно-дымный шлейф. Камень резко поменял траекторию полета и все более наклонно несся к пестрой поверхности шара. Внизу можно было без труда различить зеленое море лесов, голубую ленту реки и золотистые квадратики зерновых полей. По ровным полосам, изрезавшим вдоль и поперек местность, двигались маленькие темные точки, похожие на деловитых мурашей. Василько успел осмыслить, что они вдруг обрели вид рослых русоволосых людей, изумленно следивших за полетом небесного камня. Навстречу с оглушительным треском рванулись объятые пламенем кроны деревьев. Потом был чудовищной силы удар и вздыбленная к небесам земля…

− Былины гласят, что некогда упала из-под туч на землю глыба, на коей были высечены законы Отца всего сущего – Сварога,− негромко сказал Вольга, мерно вышагивая вокруг камня.− С тех пор считают то место пупом земель солярного народа, наших с тобой пращуров, княже. Но место тайно, сокрыто покровами времен…

− Я думал – сказки! − изумленно проговорил Василько.

− Сказка ложь… да в ней намек! − наставительно заметил Вольга.

Мария, покачав головой, строго добавила:

− Законы архаичные просты, но вельми справедливы, и во многом сходны с Декалогом, десятью заповедями ветхозаветными. Что считали должным блюсти наши предки? Почитать друг-друга, на едину жену или же мужа посягать, свято следовать Правде, убегать от Кривды, чтить род свой и Рода небесного, у коего ничего не требуется просить; сам подарит все родянам… подсобит, коли нужда нагрянет!

Вольга прикрыл ресницами глаза, прислонился к камню и принялся тихо, почти напевно декламировать: «…почитайте Великие праздники, сохраняйте в посты от съедения чрево, а будет радостно вам – пойте песни Богам… и если кто в день воскресный работает, то не будет ему прибытка ни по кошту, то бишь пропитанию, ни по таланту во последующие дни, ибо день седьмой всем на покой отдан…».

− И берегитесь козней Кривды, не пейте чрезмерно питья хмельного, не реките бранного слова,− довершила мужнину речь Мария.

В наступившей тишине сухо потрескивал смоляной факел.

− Так вот он какой, Алатырь-камень! − ошеломленно произнес Василько.

− Видишь, княже, сказания не возникают на пустом месте,− менторским тоном добавил Вольга.− А называть камень можно как угодно, это не изменит истинной сути. Двоебожие возникло на заре христианства, в людских головах причудливо смешались народные предания и библейские истории, и дьявол, к примеру, стал Кощеем из баек кощунников…

Василько хотел возразить, но не нашел подходящих слов.

− В наречиях Востока таких небесных пришлецев обзывают «ал атар»,− сообщила Мария.− Белый, вельми горючий камень… Мы долго гадали − почему он так именуется? Потом Милославич предположил, что очевидцы наблюдали полет и падение камня, когда он был раскален добела и сочился огненными железными слезами… Германский герой Зигфрид имел меч, выкованный из заоблачного железа, коим он поразил дракона Фафнира.

− Есть у меня думка, что лежит Алатырь тут с допотопных времен,− сказал Вольга, потирая ладонью камень.− Я пытаюсь вообразить − как выглядели эти земли до наступления Большого Льда? Все было иным, многих рек нынешних не было, лесов, холмов, болот. Даже зверье было другое, огромное, с клыками-саблями. Элефанты бродили, единороги, коркодилусы… А люди каковы были? Титаны или гномы?

− Сколько тут полного веса будет? − вслух подумал Василько.

− Станислав насчитал сто сотен пудов, никак не меньше,− с уважением заметил Вольга.− Меряне тутошние явно что-то знали… Недаром у них на этом месте было капище Небесного Медведя! Мы сподобились поискать… нечто, начали копать и вот узрели сие чудо. А далее работы велись в тайне от всех, особливо от Великого.

− Дядю лихоманка бы хватила от жадности, почуй он такой прибыток,− сказала Мария, поправляя волосы на висках.− Мы уже не раз ловили в пределах града володимерских ищеек.

Василько внимательно осмотрел камень…

Железный монолит носил следы кропотливой ручной обработки. Верх и две стороны его были сточены и отшлифованы почти до блеска.

− А не кощунство ли ранить небесного гостя? − неуверенно спросил Василько.

− Ты христианин, княже? − задал встречный вопрос Вольга.− Ты жалеешь идол языческий, что жертвы кровавые принимал?.. И не только зверух бессловесных, а иногда и человеков, коли туго роду-племени приходилось… Всякое бывало!

Василько замялся и не сразу нашелся с ответом.

− Знаешь, мне жутковато быть рядом с ним,− сказал наконец ростовский князь.

− Ага, проняло! − хмыкнул Вольга.− Узрел древнюю силу!

Неожиданно прямо в земляной стене бесшумно отворилась неприметная дверца, и в пещеру влез чернобородый мужчина в темной одежде и кожаном, местами прожженом фартуке. Это был кузнец Вышата.

− Тебя и на пиру не видно было, Силантьич? − здороваясь, спросил Василько.

− Работы много, княже,− немногословно ответил Вышата.

− Слушай, Силантьич, Эрику оговоренный товар отдашь, остальное − под ноготь! − деловито сказал Вольга, придерживая кузнеца за лямку фартука.− Даст Бог, дождемся ополчения новогородского, будет кого добрым доспехом обеспечить. Я верю юному Александру Ярославичу… более даже, чем тестю моему,− шепотом добавил Вольга, невольно покосившись на Марию, игравшую с огоньком светильника.

− Сегодня в путь-дорогу отбываете? − тихо спросил Вышата.

− Так! − кивнул Вольга.− Теперича слушай сюда. Со мной едут Яромир и Бесник. Град оставляю на тебя и на Машуту. На Леванта не надейтесь, он завтра днем отправится в Киев. Струг наш из Углича верните, а еще закупите и держите наготове сотню крепких саней с широкими полозьями. Смазки восковой для них заготовьте!

− Зачем покупать? − удивился Вышата.− Сами наделаем, не впервой.

− Ну, дерзайте! − согласился Вольга.− В общем, робята, ждите моего возвращения. Народ охочий по округе собирайте. Покрепче, поматерее, позадорнее!

Вышата положил обе ладони на камень, шепча губами сокровенные слова, затем коротко поклонился ростовскому князю и сказал, направляясь к тайной дверце:

− Ладно, пошел я, что ли? Работы много…

− Иди с Богом, труженик,− перекрестила его Мария.

− Do widzenia,− обернувшись, попрощался по-ляшски Вышата, и дверца за ним плотно затворилась, будто ее и не было.

− Вышата − колдун? − изумленно спросил Василько.− Он камню молился!

− Аравитяне тоже небесному камню поклоны кладут,− спокойно заметил Вольга.

Василько даже плюнул на земляной пол от возмущения.

− Какие сарацины, Милославич?! − сердито проговорил он, растирая плевок носком сапога.− Мы с тобой в Аравии, что ли, чтобы идолопоклонную ересь разводить!

Вольга, подходя к ростовскому князю, примиряюще прогудел:

− Остынь, княже, не дуйся! Ты слышал о Каабе? Нет? Странно… Ну, Машка тебя после просветит! А у Вышаты нашего с небесным камнем незримая связь установилась. Они без всяких слов друг-дружку понимают, и не могут уже один без другого. Что из сей прелести выйдет − не ведаю, но мешать не буду!

− Алатырь наказ Вышате дал,− с серьезным видом добавила Мария.− Требует придания телу кубической формы и зеркальной шлифовки внешних плоскостей.

− Кто наказ дал? − тупо спросил Василько.

− Камень сей, Алатырь,− сказала Мария.− Зачем? Видимо, так надобно.

− Господи… да ну вас всех! − обхватив голову руками, неожиданно плачуще простонал Василько.− С камнями вашими, с тайнами безбожными… Язычники! Домой хочу, на озеро Неро, в Ростов благословенный! − Василько отшатнулся от камня и, едва не сбив сучковатую подпорку, прижался спиной к земляной стене.

Мария подошла к брату и прижалась к его плечу, что-то ласково нашептывая.

− Идем наверх! − гася светильники, решительно сказал Вольга.− Но помни мои слова, княже… Камень есть великое достояние Залесской Руси! Железную плоть Алатыря мы превращаем в оружие, делающее Отечество сильнее в достойных руках…

− Наипаче в руках норвега Эрика! − съязвил Василько, подходя к лестнице.

Вольга, нахмурив брови, недовольно поморщился.

− Дался тебе Эрик, братушка,− с грустью заметила Мария.− Матушка у него изборская словенка, отец весьма достойный человек, и наши люди его уважают.

− Ладно, молчу,− проворчал Василько, выбираясь в первое подземелье.

Вольга подсадил жену на лестницу и вдруг с надеждой попросил:

− Машка, ласонька моя, давай я тебя в Новоград отправлю? Брата повидаешь, а Мирослав наш грамотой ромейской при школе святой Софии подзаймется. Давай, а?

Мария, не отвечая, быстро полезла вослед за князем Василько.

Великокняжеский совет

«Человек может заблуждаться, но упорствует в заблуждении только глупец»

(Цицерон, римский оратор)

Наступивший день выдался по-осеннему ненастным. С полуночной стороны порывами налетел хлесткий торок, разметавший по округе опавшую листву. Прозрачное голубое небо покрывалось мокрой пеленой серых туч.

Воздух заметно посвежел. Озябшие ростовские гридни, поеживаясь под легкими кафтанами, грузили лодью щедрыми дарами Мышграда, то и дело бросая взгляды под навес, где стоял бочонок с теплым пивом и висел ковшик-утица.

Погрузка подходила к концу. Ростовчане, поминая всуе языческого Ящера и христианских чертей, втаскивали на лодью скорострельную баллисту, скрупулезно созданную геометром Станиславом на основе ромейских чертежей.

Василько, одуревший после бессонной ночи и навалившихся впечатлений, наскоро попрощался с сестрой и, закутавшись в шерстяную епанчу, дремотно затихарился под мачтой. Лодья отвалила от мышградского причала. Данила, стоя на корме, цепко держал в руках правило, иногда беззлобно покрикивая на гридней. Вольга, присев рядом с Яромиром, с тяжелой грустью взирал в сторону своего покидаемого града. Пожалуй, один лишь смуглявый Бесник, молодой парень лет двадцати, был рад предстоящей дороге: он тут же затесался в ватагу ростовчан, самочинно взялся за гребное весло и громко затянул цыганскую песню без слов, сверкая таким же, как у Вольги, золотым кольцом в мочке правого уха.

− Не желаю уезжать,− проговорил Вольга, без нужды поправляя на груди завязь теплого корзно.− И ехать надобно!.. Назола одолела… Беду чую, друже Карась!

На удалявшихся мостках недвижимо стояла Мария Ярославна, покрыв русоволосую голову темным платком и крепко прижимая к себе сына. Вокруг нее стояли мышградцы, переминались с ноги на ногу, махали шапками вослед лодье…

На пятом часу пути впереди показались оживленные посады и невысокие стены Мологи. Городская пристань была забита множеством стругов и расшив. Люди на берегу признали лодью ростовского князя и настойчиво просили завернуть в гости, но пробудившийся от дремоты Василько приказал идти до самой Усть-Шексны.

В тихом городке рыболовов они сделали короткий привал на ночь, поужинали горячей ухой и здесь же простились с Эриком, чей драккар повернул на полуночь и далее,− через Белоозеро, реку Вытегру и трудный северный волок,− нацелился на Онегу, торопясь перевалить в море-Нево до близкого ледостава.

Ростовская лодья вышла из Усть-Шексны на рассвете и двинулась вниз по Влге, усердно работая веслами и ловя парусом подувший наконец попутный ветер.

Пробыв в пути десять часов, в сумерках они подошли к Ярославлю.

В городе оказалось множество волжских булгар, бежавших на Русь от ордынского нашествия, огненным вихрем прокатившегося по их родной земле. Насмерть перепуганные беженцы, округляя черные глаза, рассказывали жуткие вещи. Ярославцы слушали, нехотя соглашались, что дело плохо, но… «Булгария далече!»,− рассуждали некоторые горожане. «Так уж и далече!»,− горячились другие ярославцы.− «От нас до Нижнего верст триста будет, до Булгара накинем столько же. Разве это шибко много?». «Молитесь, православные!»,− вещали третьи.− «Неужто позволит Господь дурному свершиться?».

Ярославский князь Всеволод Константинович был на год младше своего брата Василько, с ранних лет слыл известным хлебосолом, любителем выпить и плотно закусить. Он с явным удовольствием потчевал дорогих гостей липовым медом и лесными орешками, пока проворные слуги собирали на трапезный стол плошки с овощными закусками и тащили из дымной поварни серебряное блюдо с румяным поросенком, обложенным печеными яблоками. Всеволод был искренне приветлив, однако Вольгу покоробило его равнодушие к надвигающимся грозным событиям.

А холода были не за горами. Рано утром, еще в самую темнозорь, зевающие гридни забирались в покрытую куржевиной лодью, ломая сапогами хрусткий ледок на прозрачных лужах. Данила, орудуя правилом, ввел ростовское судно в камышовое устье Которосли.

И вот он − Ростов Великий на берегах озера Неро…

Перед крыльцом детинца Василько нетерпеливо ожидал прибывший из Владимира гонец, принесший долгожданную весть − Юрий Всеволодович в указанный день месяца груденя требует племянника к себе. Немудно. Без возражений и опозданий.

− Началось! − с тревогой сказал Василько, сжимая в кулаке берестяной свиток, а потом принялся дотошно расспрашивать владимирского гонца, но тот лишь устало отвечал в ответ: «Рязань просит подмоги… Степь вся в огнях кочевых костров!».

− А что Юрий? − поинтересовался у гонца Вольга.

− А я знаю? − пожал плечами владимирец.− Он нам не докладывает.

* * *

Быстро пронеслись и канули в безмолвную Лету короткие дни мирного домашнего покоя. Молодая жена ростовского князя едва дождалась своего запропавшего в дороге мужа, едва обрадовалась такой желанной встрече, как Василько во главе отборной конной сотни выступил в новый поход по накатанному суздальскому тракту, припорошенному первым в нынешнем году снегом.

Переправившись через неширокую речку Нерлю, ростовский отряд миновал взбудораженный недобрыми вестями Суздаль. Время поджимало, но усталость давала о себе знать, и на большом постоялом дворе возле росстани Василько приказал остановиться, чтобы напоить притомившихся коней и перекусить горячей пряженицей с зеленым луком.

− Да что тутошние людишки ведают про степь?! − рассуждал местный тивун, неторопливо подкладывая коням охапки пахучего сена.− Лапотники сивые, ховаются по лесам, зозуль слухают… Что для них ковыльный простор? Пустое слово!

− А ты ведаешь? − ехидно спросил у него Вольга.

− Я на Дону крепостицу прикордонную ставил,− веско ответил тивун.− Остался бы, да женка уломала в Залесье перебраться… Озорничают куманы на окраинах!

На третий день пути малая ростовская дружина, распустив червонный прапор, мерным шагом въехала под своды Золотых ворот. Василько изначально предполагал отправиться к хоромам Великого князя, однако Вольга его отговорил, и далеко не напрасно: на дворе и у стен детинца царило шумное оживление − это суетились оголодавшие дружинники, озабоченные дьяки и разномастная челядь прибывших на сбор наместников залесских городов.

Утомленному дорогой Василько вовсе не хотелось окунаться в подобную круговерть, и потому он вопросительно обратился к хозяину Мышграда:

− Может быть, Милославич, не сейчас поедем к дяде? С утреца?