Чума на оба ваших дома

– Что там произошло-то? – послышалось сзади.

Дэсбелл обернулся с выражением такого простодушного любопытства, что говорящие, по виду – мелкие фермеры, почувствовали себя чуть ли не польщёнными вниманием заезжего дворянина.

– Ой… младший Сканлон едва сэра Кевина на дуэль не вызвал, да барон вовремя подоспел.

– А парень-то – в отца!

– Ещё как! Хоть и молод, а это не первая его дуэль была бы.

– Ха, ты не поверишь, но барон драться им запретил!

– Неужто запретил? Он же сам – первый дуэлянт, да и сыновей никогда не сдерживал.

– Сам – да, а сыну драться запретил. Да не просто запретил, а извинился перед сэром Кевином.

– Барон Сканлон извинился? Быть такого не может!

– Представь себе! Перед сэром Кевином извинился, сыну оплеуху отвесил…

– А из-за чего дуэль-то?

– Да кто ж их знает?..

– Из-за сестры, наверное. Сэр Кевин же сватался к ней…

– А барон почему отказал-то?

– Да кто ж их знает?..

Посчитав, что слышал достаточно, Дэсбелл выбрался из толпы и поискал глазами Джона. Тот как раз отступил в сторону, отводя коней с дороги надменного слуги в богатой ливрее, ведущего в поводу породистую лошадь. Проследив за ним взглядом, Дэсбелл увидел спускающегося с крыльца сэра Персиваля. Среди его свиты выделялся уже привлекший внимание Дэсбелла мужчина, явно намеренно повторяющий аскетичный облик барона.

Дэсбелл повернулся к подошедшему Джону.

– Ты тут среди слуг освоился уже, как я посмотрю. Не знаешь, кто это рядом с сэром Персивалем?

– Который в простой одежде-то? Знаю, господин. Это мессир Даррен, его молочный брат.

– Ах, вот как… Значит, не зря мне пришло на ум слово «братья», когда я их в церкви видел.

– Вот уж кому не позавидуешь! – Вздохнул Джон. – Тяжело это, молочным братом знатного человека быть. Такие узы ведь порой крепче кровных. Любовь-то братская, а вот происхождение – разное.

Дэсбелл покачал головой, не сдержав улыбки.

– Думаешь, лучше быть авантюристами вроде нас? Ох, не знаю, не знаю… Ладно, поехали отсюда.

Джон, поддержавший господину стремя как из желания походить на слугу из хорошего дома, так и памятуя о ране Дэсбелла, с сомнением взглянул на покидаемый ими монастырский странноприимный дом. Прав его господин – жизнь вольного наёмника тоже далеко не сахар. Интересно, насколько далеко за пределы аббатства простирается влияние его преподобия? И насколько далеко успели отъехать люди шерифа? А если то, как Дэсбелл ворвался в церковь, истекая кровью, видели не только молчаливые монахи, но и кто-нибудь из мирян, тогда точно проблем не избежать. Да и так ли молчаливы эти монахи?..

– Куда мы теперь, господин?

В ответ Дэсбелл, выглядящий погружённым в раздумья, так неопределённо пожал плечами, что Джон счёл за лучшее больше не спрашивать. Направив коня вслед за Гнедым Дэсбелла, он занялся созерцанием зимнего пейзажа, контрастирующего с его тревожными мыслями своим спокойным унынием.

* * *

Дэсбелл с Джоном давно миновали монастырские земли с ухоженными фермами, и теперь дорога вилась между покрытыми редкими рощами холмами и вересковыми пустошами. Впрочем, о том, что они – вересковые, напоминали лишь сухо шелестящие на ветру чёрные стебли.

Может быть летом пейзаж и выглядел приветливо, но сейчас, глядя на голые деревья и опутанные прошлогодней травой валуны, Джону мучительно хотелось оказаться где-нибудь в тепле. Там, где не слышно, как переругиваются в ветвях вороны и завывает ветер, гонящий по холмам позёмку. Он уже хотел снова спросить своего господина, куда они направляются, когда тот сам нарушил молчание.

– Ну, Джон, что ты думаешь обо всём этом?

– Ничего хорошего, господин. Холодно, уныло…

– Я не про погоду. – Дэсбелл нагнулся в седле, сорвал сухую травинку и зажал в уголке губ. – И не притворяйся, что не понял.

– Да разве ж это моё дело – думать, господин?

– Может, и не твоё, но все мы иногда занимаемся не своим делом. Так что ты думаешь об исчезновении леди Рэйчел?

– А… Ну, по-моему, не в первый и не в последний раз девица сбегает от родительской опеки к мужчине, который приглянулся.

– Да? А мне вот эта история, чем больше я о ней думаю, тем меньше нравится.

– Если с точки зрения морали, то – конечно, вы правы.

– Святой потрох!.. Да наплевать мне на мораль.

– Это на вас похоже.

– Что ты там прошептал? Не слышу.

– Ветер, говорю, поднялся, холодает.

И Джон демонстративно запахнул плащ.

– Ладно… – Дэсбелл усмехнулся и передвинул во рту травинку. – Ты лучше, скажи: если бы ты решил жениться на девушке без согласия её отца, что бы ты сделал?

– Не знаю, господин. Не было со мной такого. Но если вы настаиваете… Наверное, уговорил бы её сбежать со мной и обвенчаться где-нибудь в другом месте.

– Именно, Джон! Сбежал бы вместе с ней. Тогда что здесь делает лорд Дэсмонд?

– Так, может, прячет её где? Похоже, и брат её младший так думает.

– Её младший брат, похоже, вообще не думает. А вот лорд Дэсмонд – другое дело. Это тебе не порывистый мальчишка. Похитить девицу, чтобы на тебя косо смотрели, и прятать в ожидании, когда её найдут и вернут отцу? Да ещё такому отцу, как барон Сканлон! Глупо. Если уж решил обойтись без родительского благословения, надо ковать железо, пока горячо: обвенчаться по-быстрому и представить дело уже решённым. А лорд Дэсмонд на счастливого молодожёна не похож. Да и на дурака тоже. Нет, Джон, тут что-то другое. Что-то очень нехорошее.

– Да, господин, на нехорошее у вас чутьё. Как прошлым летом вы тоже человека искать взялись, а нашли труп. Да не один…

– Ой, Джон, не накликай!

Дэсбелл выплюнул травинку и тут же сорвал новую.

Они снова ехали в молчании, причём Джону очень не нравилось выражение лица его господина, вполне соответствующее хмурому пейзажу вокруг. Несмотря на ремесло, Дэсбелл обладал на редкость лёгким нравом. Мог, конечно, и вспылить или загрустить, но по-настоящему злым или мрачным Джон его не видел никогда. Неужели дело это, с пропажей дочери барона, так на него подействовало? Падок он, конечно, на женский пол, но чтобы расстраиваться из-за девицы, которой даже не видел никогда?

– Куда мы едем, господин мой?

Дэсбелл рассеянно взглянул на Джона, снял с пояса флягу с виски и, сделав большой глоток, протянул ему.

– На, согрейся.

– Благодарю, господин. – Джон с наслаждением глотнул обжигающий напиток. – Так куда же мы, всё-таки…

Посмотрев на Дэсбелла, он осёкся. Пока лучше не спрашивать… Не видел он ещё своего господина таким, и потому не знал толком, что делать и как с ним говорить.

За очередным холмом показалась небольшая деревенька. Издалека низкие домишки с покосившимися заборами напоминали валуны, торчащие из зарослей сухой травы. Взгляд Дэсбелла, блуждающий по этой безрадостной картине, стал совсем потерянным, и Джон не выдержал.

– Если вы так переживаете из-за этого дела, господин, то…

– Я родился здесь, Джон, – внезапно перебил его Дэсбелл. – Вот в этой деревне. Жил здесь, пока в наёмники не подался. Жена моя здесь… если она ещё моя…

Так же внезапно замолчав, он снова отхлебнул из фляги. Джон обескуражено смотрел на зажатую между холмами деревеньку. Разумеется, он знал, что его господин не был дворянином. Знал, что был тот когда-то деревенским кузнецом. Знал, что, то ли устав от нищеты, то ли просто заскучав, записался в наёмное войско, но военная карьера закончилась с ударом алебарды. И, что с трудом оправившись от раны, Дэсбелл стал тем, кем теперь является – бретёром и наёмным убийцей. Да, всё это Джон знал. Но одно дело – знать, и совсем другое – видеть каждый день чеканный профиль с гордой переносицей, чистить дорогую шпагу, держать в порядке кружевные воротники и манжеты, подгонять по стройной сухопарой фигуре хоть и купленные у старьёвщика, но по моде скроенные костюмы, ухаживать за конём, которым, пожалуй, и графская конюшня может гордиться… Кстати, то, что Дэсбелл женат, Джон тоже знал. Но сейчас едва ли не оскорбился, представив, какая чумазая крестьянка может жить в этом богом забытом захолустье. Одним словом, Джон следовал сейчас за своим господином почти с тем же видом, с каким ещё недавно готов был следовать за ним на виселицу.

Дорога, по которой они ехали, шла прямиком через деревню, однако же Дэсбелл внезапно свернул с неё на идущую вдоль подножия холма тропинку.

– Куда мы теперь-то, господин?

– Не хочу через деревню ехать. Кузница моя на отшибе стоит, её из деревни и не видно. Дом – там же.

Вздохнув, Джон, кутаясь в плащ, обречённо последовал за хозяином. Он ожидал увидеть всё, что угодно – покосившуюся хижину, сарай, землянку… Однако же, когда они обогнули холм, им открылось пепелище с двумя обугленными остовами. На несколько мгновений Дэсбелл застыл в седле, обескуражено глядя на то, что осталось от его дома. Потом он соскочил с коня, бросив Джону поводья, и подошёл к ближайшей руине, у которой обрушилась крыша, но сгорела лишь одна стена. Привязав коней к дереву, Джон приблизился и встал за плечом господина. Хотелось что-то сказать ему, но подходящие слова как-то разом испарились. Дэсбелл обернулся.

– Господи… что у них тут произошло?

– Пожар… – проговорил Джон, сознавая глупость сказанного и досадуя на себя. – Ну… кузницы горят иногда… Вы ж понимаете. Потому они и на отшибе строятся.

– Да понимаю я… Святой потрох!

Джон с облегчением увидел, как от наивной очевидности его слов Дэсбелл будто отмер, снова становясь самим собой.

– Это что ж получается? Какой-то олух криворукий завладел моей кузницей и всё тут спалил? И ведь совсем недавно, гарью ещё пахнет.

Ступая по припорошенному пеплом снегу, они обошли руины дома и остановились возле того, что осталось от кузницы. Пожар начался явно отсюда. Посреди почерневших стен среди обугленных остатков провалившейся крыши торчала наковальня.

Дэсбелл зло сплюнул.

– Ну вот как? Как можно было умудриться? Нет, узнаю, у кого руки растут из того места, которым нормальные люди… так я ему прямо оттуда их и вырву! – Он остановился, всматриваясь в кучи головешек – А тут кто-то уже порылся до нас. Смотри, кусок крыши как валяется… Вон той жердиной отбросили.

Джон взглянул туда, куда указал господин. И впрямь, один обгоревший кусок крыши валялся чуть в отдалении, а из под него торчала длинная жердь, на которой не было следов огня.

– Думаете, её специально принесли, чтобы рыться… – Джон не договорил, схватившись за голову, потому что в этот момент Дэсбелл перешагнул обвалившуюся балку.

– Не лезьте туда, господин! Мне ж вас не отчистить будет!

Сделав предостерегающий жест, заставивший Джона замолчать, Дэсбелл поддел что-то носком ботфорта. Послышалось глухое звяканье и из пепла показались потемневшие звенья цепи.

– А это ещё что?

– Может, выковали её здесь… – проговорил Джон и осёкся. Даже с места, где он стоял, было видно, что цепь обмотана вокруг наковальни. Дэсбелл наклонился, разглядывая что-то, и Джон, безнадёжно махнув рукой, тоже шагнул к нему. И едва не вздрогнул, увидев, что рассматривал господин. Среди головешек лежала обгоревшая человеческая кисть. Кость была обрублена чуть выше запястья, а закреплённая у основания наковальни цепь заканчивалась браслетом кандалов.

– Господи… – выдохнул Джон. – Час от часу не легче!

Дэсбелл приложил руку рядом со страшной находкой. Обугленная кисть оказалась гораздо меньше и чуть ли ни вдвое уже.

– Женщина. Или подросток… Хотя, нет – пальцы слишком длинные. – Дэсбелл покачал головой и повторил: – Женщина.

Он выпрямился и отряхнул руки от пепла.

– Ты прав, Джон. Час от часу не легче.

Несмотря на ужас происходящего, у Джона отлегло от сердца – внезапная ностальгическая хандра его господина улетучилась.

Глава вторая

Помощник шерифа

Проходящая через деревню дорога была грязной даже несмотря на только что выпавший снег. Кое-где из-за заборов домов, кажущихся выросшему в городе Джону скитами пустынников, молча и хмуро смотрели их обитатели. Если эти люди и гадали, что занесло сюда двух всадников на породистых скакунах, то на лицах сей мыслительный процесс никак не отражался.

Дэсбелл придержал Гнедого, давая дорогу веренице гусей. Следом за ним остановивший коня Джон огляделся с нарастающим опасением. Что, если его господин надумает остановиться на ночлег в своей деревне? В одной из этих лачуг…Его взгляд наткнулся на выглядывающих из-за ближайшего забора двух чумазых ребятишек, однако стоило ему повернуться в их сторону, как они тут же снова исчезли за забором.

– Пуганые они тут какие-то…

– Да нет, – Дэсбелл махнул рукой, снова трогая поводья. – Обычные.

– Как-то странно на нас тут все глазеют, господин.

– Да нет… обычно. Святой потрох! А меня тут, похоже, никто не узнаёт.

– А вы, господин, тут раньше тоже при шпаге да в шляпе с перьями разгуливали?

– Разумный довод, – хмыкнул Дэсбелл и направил коня к забору, из-за которого за ними наблюдал взъерошенный бородатый крестьянин.

– Послушай-ка, добрый человек… – начал Дэсбелл, как тот вдруг переменился в лице.

– Дэйв? Святые угодники… Дэйв!

– Узнал! – Рассмеялся Дэсбелл. – Ну, здравствуй, Пит.

– Дэйв… ты что ж, живой?

– А что, есть сомнения?

– Тебя ж убили…

– Не добили. Как Агнес?

– Так она ж вроде как… ну… вдова. Прости господи.

– Что, замуж, что ли, вышла?

– Да не, не! – замахал руками Пит. – Не случилось греха. Брат её к себе взял. Одной-то ей с хозяйством не управиться было… без мужа-то. Так что, у Роба твоя Агнес. А кузница твоя сгорела.

– Видел. Почему сгорела-то, не знаешь?

– Откуда? Третьего дня огонь видели, а уж что там было… Дом-то давно заколоченный стоит. И кузница тоже. Больше-то у нас кузнецов нет.

– А Роб?

– Да какой из него кузнец? Так…

Не принимавший участия в разговоре Джон снова заметил в тени забора тех самых чумазых ребятишек. Или, уже других… Но когда Джон опять остановил на них взгляд, они, как и прежние, бросились прочь. Проследив их вдоль улицы, он увидел вдалеке спешащую к ним женщину. Чем ближе она подходила, тем крепла уверенность Джона в том, кто это. Тем более, что Дэсбелл и Пит, тоже заметив её, разом замолчали. Джон невольно усмехнулся про себя – выглядят-то эти крестьяне бесстрастными, зато новости у них разлетаются мгновенно.

Наконец женщина остановилась в нескольких шагах, переводя дух. Джон почти брезгливо смотрел на местами вылинявшее платье из грубой материи, на вдовий платок, прикрывающий голову женщины, на её простоватое лицо и лишённую грации фигуру – во всяком случае, в представлении Джона.

Дэсбелл соскочил с коня, привычно бросив Джону повод, и шагнул к женщине.

– Агнес…

Она не шелохнулась. Взгляд её расширенных глаз словно ощупывал мужа, останавливаясь то на эфесе его шпаги, то на его непривычно длинных локонах, то на пряжках ботфорт – словом, на всём том, чего невозможно увидеть на деревенском кузнеце. Её губы задрожали. Переведя наконец взгляд на лицо мужа, она открыла было рот, словно хотела что-то сказать, но вместо этого разрыдалась.

Пит вышел из-за забора, боком обойдя нервно переступающих копытами коней, которых держал в поводу Джон. Гнедой недовольно всхрапнул, и Пит попятился.

– А вы кто ж будете, господин?

Поняв, что вопрос обращён к нему, Джон почувствовал нечто среднее между раздражением и неуместным весельем.

– Я? – Он лучезарно улыбнулся Питу. – Я нахожусь в услужении у мессира Дэсбелла.

– У кого? – не понял тот.

– У Дэйва твоего.

– Это что ж, он теперь такой важный господин? – недоверчиво сощурился Пит.

– Ещё какой важный, – заверил его Джон. – С ним многие лорды дружбу водят.

Пит задумчиво покачал головой.

В этот момент рыдающая Агнес шагнула к Дэсбеллу и, размахнувшись, ударила его по щеке.

Роб угрюмо смотрел на нежданных гостей. Из-за одного его плеча выглядывала заплаканная Агнес, сменившая вдовий платок на застиранный чепчик, из-за другого блестела любопытным взглядом жена Роба Мэг.

– Место для вас найдётся, пожалуй. А к столу не зову, простите уж. И лошадей ваших кормить мне нечем. Да… стойла у меня тоже нет.

Дэсбелл, ни много не смутившись холодностью приёма, окинул взглядом обстановку.

– Да я вижу, небогато живёте.

– Ну, не всех же разбой… то есть, военные подвиги не всех кормят, – ехидно усмехнулся Роб.

– А кузницу мою что к рукам не прибрал?

– Ты ж знаешь, я только подмастерьем был. А ежели кому что надо, так Арли недалеко, там кузнец есть… не все ж воевать сбегают.

– Да, мастера из тебя не вышло…

Джон, в отличие от своего господина чувствующий себя до невозможности неловко, тихонько вышел за дверь, стараясь не прислушиваться к доносящимся изнутри мрачному бурчанию Роба и смеху Дэсбелла. Он окинул тоскливым взглядом дом, который и домом-то называть не хотелось. Неужели им с господином придётся здесь ночевать? А уж о том, чтобы прожить в этой развалюхе несколько дней, и вовсе страшно было подумать.

Разумеется, к роскоши Джон не привык, и комнаты, которые они с Дэсбеллом снимали прежде, находились в домах, жалобно умоляющих о сносе. Но там хотя бы место было – и чтобы самим устроиться, и чтобы одежду в порядке держать, не говоря уже об оружии, о котором его господин заботился едва не больше, чем о себе. Здесь же, по прикидкам Джона, его господину и повернуться было нельзя, чтобы не разнести висящей на боку шпагой разную крестьянскую утварь, казавшуюся, к тому же, не совсем чистой. А ведь у них ещё и кони, за которыми ухаживать надо, пожалуй, больше, чем эти крестьяне за собой-то ухаживают! Здесь же впрямь нет ничего, хоть отдалённо напоминающего приличную конюшню…

Тревожные размышления Джона прервал раздавшийся сзади низкий утробный звук. Он, вздрогнув, обернулся – за его спиной стояла большая пятнистая свинья, пристально глядя на него маленькими глазками. Джон осторожно посторонился, однако свинья и не думала проходить мимо, поведя в его сторону влажным рылом.

– Ну, и чего ты хочешь?

Свинья не двигалась.

– Ладно. Не хочешь уходить ты, уйду я.

Джон развернулся к калитке. Возле неё стояли уже виденные им на улице молчаливые чумазые дети. А, впрочем, может, и не те самые. Тем более, теперь их было не двое, а трое.

– А вам чего надо? – вздохнул Джон.

На детских лицах не промелькнуло ни тени эмоций. Джон снова обернулся. Сзади на него, так же не мигая, смотрела свинья.

– Что, окружили?

На крыльце, смеясь, стоял Дэсбелл.

– А ну, кыш!

Дети так же молча бросились наутёк, только Джону показалось, что удирало их уже не трое, а четверо.

Дэсбелл спустился с крыльца и ногой аккуратно оттеснил с дорожки свинью.

– Ты с ними поувереннее, а то на шею сядут. Они все это умеют…Ладно, идём. – И он дружески хлопнул Джона по плечу. – Уж чем в трактире заплатить у нас найдётся.

– Здесь что, правда трактир есть? – спросил Джон, радуясь, что этот ужасающе тесный и не слишком чистый дом оказался таким негостеприимным.

– Есть. Не знаю, правда, кто его сейчас держит… А, хотя, неважно.

– А что это Роб вас разбоем попрекает?

– Ну, Джон, ты же знаешь, какая репутация у наёмников! Да ещё среди крестьян… Не бери в голову. Ерунда это.

Джон понизил голос.

– Господин, я про другое думаю… то, что в кузнице… Там что-то страшное произошло, и я не понимаю, почему никто в деревне ничего не знает? Это же близко совсем.

– А с чего ты взял, что никто ничего не знает? С того, что ведут себя, будто ничего не произошло? Тогда как, по твоему, они должны себя вести?

– Переполох поднять…

– И зачем им это?

– Не знаю… в городе бы точно подняли.

– Это не город, Джон. – Дэсбелл подошёл к привязанным возле забора лошадям. – Ладно, поехали в трактир.

* * *

Всегда, сколько себя помнила, трактирщица Мерил мечтала, что когда-нибудь её заметит проезжий дворянин. И не какой-нибудь, а красивый и непременно богатый. Заметит и увезёт отсюда. Нет, не женится, конечно, наивной-то дурочкой Мерил никогда не была. Не женится, но сделает своей любовницей, поселит в двухэтажном доме с прислугой, надарит ей красивых платьев, а, может, даже драгоценностей…

По вечерам, засыпая в холодной вдовьей постели, Мерил, закрыв глаза, представляла, что сейчас её плечи обнимут сильные руки в кружевных манжетах с перстнями на пальцах. А днём, когда за окном слышалось конское ржание, ей рисовался не торговец или фермер, а входящий в дверь в сопровождении слуги красавец в украшенной пышными перьями шляпе, с завитыми локонами по плечам и с длинной шпагой у бедра. И чтобы он не сел сразу на лавку, требуя еды и выпивки, а, увидев Мерил, больше не спускал с неё глаз…

Очнувшись от этих мыслей, Мерил сначала даже не поняла, что конское ржание звучит не в её мечтах. Снаружи впрямь заржал чей-то конь. А в следующий момент дверь распахнулась, и вместе с волной морозного воздуха в трактир вошёл высокий стройный дворянин. С полей шляпы на его плечо спускалось пышное перо, завитые локоны не скрывали кружевного воротника, а дорогой плащ сбоку был приподнят длинной шпагой. Дверь снова хлопнула, и следом вошёл ещё один мужчина – видимо, слуга. А дворянин, словно подслушав тайные мысли Мерил, направился через зал прямиком к ней. И глаз с неё не спускал.

Она, как могла грациозно, присела в глубоком поклоне. И в этот миг произошло вовсе невероятное – дворянин подошёл к ней почти вплотную, улыбнулся и произнёс:

– Ну, здравствуй, Мерил.

Забыв выпрямиться, она застыла, ошарашенно разглядывая худые щёки, прямой нос, светло-серые смеющиеся глаза – лицо такое красивое, такое благородное, и… такое знакомое.

– Дэйв… – почти простонала она. – Тебя же убили…

Дэйв сел на лавку, бросив на стол перед собой роскошную шляпу, и расхохотался.

– Убили, убили… Мне об этом сегодня столько раз говорили, что я скоро сам в это поверю!

– Не накликай! – и Мерил торопливо перекрестилась.

– А ты, я смотрю, на мужа своего накликала уже. – Дэйв взглядом показал на её вдовий платок, из-под которого упрямо выбивались огненно-рыжие кудри.

– Постыдись! – Она снова перекрестилась. – Прошлой зимой господь прибрал.

И Мерил передёрнула плечами, вспомнив кулаки мужа, однажды узнавшего, что она, позабыв о супружеской верности, бегала к Дэйву в кузницу.

– Трактир-то твой теперь? Накормишь? – Он скользнул взглядом по её стройной фигуре и добавил, понизив голос, – Приютишь?

– Как же твоя Агнес?

Дэйв улыбнулся.

– А тебе не всё равно?

Мерил опустила ресницы и изо всех сил постаралась покраснеть.

Джон сидел напротив своего господина за столом, заставленным блюдами и кружками, некоторые из которых, впрочем, уже опустели, и прикидывал, как бы выглядело лицо Роба, увидь он это великолепие. И как бы выглядело лицо Агнес, увидь она, какие взгляды на Дэсбелла бросает прислуживающая им красивая рыжеволосая трактирщица.

За соседним, гораздо скромнее накрытым столом сидели трое мужчин – по виду, мелкие фермеры, с интересом косившиеся на Дэсбелла и Джона.

– А здесь не такое уж захолустье, господин!

– Ну, да! – Дэсбелл отсалютовал Джону кружкой с пивом.

– Всё равно не могу представить вас крестьянином. Хот убейте – никак!

– Да я и сам уже в это не верю. Знаешь, когда ехал сюда, думал, что сердце ныть начнёт, когда увижу свой дом, кузницу… а они сгорели…

При воспоминании о сгоревшей кузнице и жуткой находке, Джона едва не передёрнуло. Чтобы отвлечься, он перевёл взгляд на сидящих за соседним столом. Точно, фермеры. И такие простодушные лица, какие лишь в таком богом забытом углу и можно встретить. Джон вспомнил, как раньше пытался промышлять карточной игрой. Вот бы тогда ему попались такие, уж их-то он бы до нитки раздел. Даже обидно немного, что Дэсбелл, сам не будучи игроком, не одобряет шулерство. Джон со вздохом снова повернулся к нему.

– Так вас мучает всё же ностальгия, господин?

– Кто меня мучает?

– Ностальгия. Чувство такое, когда вспоминаешь прошлое, а вернуть не можешь. И от этого тяжело на душе.

– А… нет. Я и сам удивился. Ничего не мучает. Ничего не хочу вернуть. Самому странно. – Дэсбелл задумчиво посмотрел в свою кружку и усмехнулся. – Только вот боялся немного, что Агнес снова замуж вышла.

– Вы уж простите меня за откровенность, господин, – Джон постарался придать голосу как можно больше деликатности. – Но, знаете… не пара она вам. Нисколько.

– Ну… а я и не говорю, что пара. – Дэсбелл повертел в руке кружку. – Просто… не знаю…

Джон, не сдержав досадливого вздоха, снова покосился на компанию фермеров. Дэсбелл проследил его взгляд.

– Как ты сказал? Носта…

– Ностальгия?

– Ага. Знаю я, кого тут она мучает.

– Вы о чём, господин?

Дэсбелл откинулся на стуле и расхохотался.