Путеводная звезда

Я повернула голову, чтобы ответить, но обнаружила, что стою к нему совсем близко и наши носы практически соприкасаются. Он не сдвинулся с места, а я, утонув в его голубых глазах, забыла, что хотела сказать. Сильный порыв ветра сорвал с меня шляпу, закружил ее в танце, а затем аккуратно уложил на землю недалеко от монаха, сидящего под навесом. Как мне показалось, там располагалось что-то вроде сувенирной лавки.

Антон отправился спасать мою шляпу, я же осталась на месте. Он положил купюру в ящик для пожертвований, стоящий рядом с монахом, и махнул мне рукой.

– Это древнее тайское гадание «Сиамси», ты просто обязана заглянуть в судьбу. Присядь и склони голову.

Я молча повиновалась, тем более Антон и моя шляпа все решили за меня. Монах взял стакан с бамбуковыми палочками и начал их трясти. Одна из палочек, с номером восемь, выпала из стакана, после чего монах протянул мне лист бумаги, на котором было написано послание на трех языках: китайском, английском и, скорее всего, тайском.

«Смотри на звезды, они дадут ответ. Твоя судьба – чистый лист».

– Что, опять? – На минуту мое тело охватила дрожь, когда я вспомнила фантик с посланием, там тоже было что-то о звездах и о чистом листе. Бред какой-то!

– Что-то не так?

– Нет, все хорошо.

Антон помог мне подняться.

– Если Вселенная решила тебе что-то сказать, она обязательно найдет способ сделать это, сколько бы ни пришлось повторять.

Я стояла как вкопанная, и это уже была не игра.

«А что, если?.. Да нет, просто совпадение», – подумала я.

***

Нас застиг тропический ливень, когда мы еще колесили по острову. Он закончился так же внезапно, как и начался, при этом успев промочить меня до ниточки. Ветер пронизывал насквозь. Уткнувшись в мокрую спину Антона, я зажмурила глаза. Мысленно же тысячу раз прокручивала мечту, как слезу с байка и окунусь в теплую ванну.

Очутившись на вилле, я принялась громко чихать.

– Кому-то срочно нужна теплая ванна, – сказал Антон.

– Ты читаешь мои мысли, – стуча зубами, ответила я.

– И волшебный чай Пхонпан, – добавил он и обратился к нашей хозяйке: – Завари свои травы.

«Может, не стоит?» – подумала я, вспоминая все странности тайки. – «Вдруг она меня отравит?»

– Уже готовить, сэр, – ответила тайка, снова украшенная гнездом на голове.

Еще совсем недавно она ослепила меня красотой своей улыбки, сейчас же ее улыбка оказалась безобразной. Нос, измазанный сажей, еще подчеркивал общий несуразный вид. Я даже чуть не хихикнула, до того комично она выглядела.

– Где ее зубы? – прошептала я.

– Она наводила порядок, упала и потеряла, – спокойно ответил Антон.

– Как нужно убираться, чтобы потерять зубы?! Это ведь не резинка для волос.

– Не переживай, с ней такое бывает, – он почесал затылок. – Они у нее вставные, на присосках, она часто их теряет. Отправляйся в ванну, а то еще заболеешь. Чай я скоро принесу. Только помогу найти зубы.

Все внутри подсказывало, что что-то тут нечисто, они точно мне врут, только вот зачем?

Но какое мне дело до какой-то тайки и ее зубов?.. Мне нужна ванна, а они пусть сами свои зубы ищут.

После купания я завернулась в теплый халат и прилегла. Антон принес душистый чай. Поначалу я смотрела на него с опаской, вспоминая Пхонпан. Кто знает, что за травы в него положила эта чудачка? Но Антон настаивал, заверяя, что спать буду, как младенец. С осторожностью я все же сделала глоток. Вкус приятный, хоть и необычный. Не то с перчинкой, не то с кислинкой, с еле уловимой медовой сладостью. Уже через несколько минут тело обмякло, веки потяжелели, меня потянуло в сон. Антон чмокнул меня в щеку и пожелал спокойной ночи, пообещав удивить меня завтра.

Я сделала еще глоток чая. Вдруг меня осенило. Уже более суток я не держала в руках телефон. Я достала его и быстро пролистала пропущенные звонки, все еще надеясь увидеть среди них номер Ильи. При мысли о нем в груди по-прежнему было больно. Два раза звонила мама. Уже поздно, отправлю ей смс. Пропущенный от отца, как и всегда, я проигнорировала. Шесть пропущенных от Лизы. Я уже собралась ее набирать, как на экране появилось «Принять вызов по FaceTime от Лизы».

– Лана, ты с ума сошла! Улетела на край света, на связь не выходишь. Еще чуть-чуть, и я бы подключила свой блог. И, поверь мне, нашла бы тебя даже на этом глухом острове!

– Ты найдешь кого угодно и где угодно, тем более, у тебя там уже почти миллион подписчиков.

Ее и без того огромные черные глаза, подведенные по-восточному, округлились и, казалось, готовились выпрыгнуть прямо на меня.

– Ну вообще-то уже миллион! Сегодня мой Отряд милосердия спас жизнь одной маленькой девочки. Твои доходы заметно увеличились, могла бы тоже поучаствовать.

– Лиза, всех детей не спасти. Но ради тебя обещаю поучаствовать в спасении следующей девочки, – с зевотой сказала я.

– Что с тобой? Ты какая-то расслабленная, совсем на себя не похожа…

– Это все чай, – я опять зевнула, – Антон принес чай и…

– Так, а теперь поподробнее, – в глазах Лизы загорели искорки. Она, как озорная девчонка, захлопала в ладоши. – Кто этот Антон?

– Не Антон, а Антонио, я живу с ним на вилле. Но мне до него дела нет. Ты же знаешь, что единственный, кто мне нужен, – это Илья.

Лиза замолчала, что было для нее очень странно. Пауза в разговоре с Лизой – просто нонсенс.

– Лана, мне нужно тебе кое-что рассказать.

– Что-то с Томасом? – испугано спросила я, чуть не подпрыгнув на диване.

– О, нет! Твой проглот Томас в надежных руках. Пока ухаживаю за ним я, ему ничего не угрожает.

– Тогда что?

– Ты знаешь, я люблю тебя и не хочу, чтобы ты ходила в розовых очках. Вчера я была в клубе, там был Илья, он не заметил меня…

Зная вкус Лизы, я понимала: ее просто невозможно не заметить. Ее ярко-розовая челка, как огненный факел в темноте, привлекает внимание всех. Даже сейчас она сидела в кислотном топе, который обжигал мне глаза. Она просто не умеет быть незаметной. Я как-то имела неосторожность сказать ей, что ее образы слишком яркие и даже безвкусные, на что получила вполне понятный ответ: «Кто-то любит море, кто-то горы, кто-то лес, а кто-то архитектуру. Ты не можешь человека, любящего море, заставить любить горы. Ты не можешь сказать ему, что он живет неправильно. Позволь мне быть собой и кайфовать». Больше я не пыталась переодеть Лизу, и она продолжала сводить с ума окружающих. Так что Илья точно видел ее в клубе.

– Наверное, ему больно разговаривать с тобой, это как напоминание обо мне.

Лиза нахмурила брови.

– Лана, прекрати его идеализировать. Он вовсе не тосковал, а развлекался в компании молоденькой длинноногой блондинки в очень коротком платье, из-под которого выглядывали трусики, хорошо хоть, они вообще на ней были.

Мое сердце бешено заколотилось.

– Лана, ты меня знаешь. Я медом мазать не буду. Друг – тот, кто скажет правду. Лучше я вытру твои слезы. Позволь новому знакомому залечить твои раны, – твердо сказала Лиза.

– Ты, как всегда, права. Спасибо тебе. Доброй ночи.

Я скинула звонок. В ушах зазвенело.

«Даже не думай реветь!» – резко сказала я себе.

Я обязательно что-нибудь придумаю. Пора выводить на арену Антонио и возвращать Илью. Это еще не конец. Я залпом допила чай. Через минуту в глазах помутнело. Ослабевшей рукой я поставила кружку. Чувствуя, как тело становится ватным, повалилась на кровать и уснула.

Глава 6

Жизнь любит нагнетать мрак для того,

чтобы потом ярче блеснуть своей светлой стороной.

Пауло Коэльо «Одиннадцать минут»

Он стоял на скалистом утесе, протянув ко мне руки, тем самым давая понять, что ждет меня. Разъяренный бушующий океан волнами долбил о скалу так, что с нее летели камни. Я пробиралась к нему сквозь густую чащу тропического леса. Колючие кустарники, названия которых я не знала, да и сами их не видела раньше, больно кололи мои ноги. Какие-то причудливые насекомые назойливо жужжали, то и дело залетая мне в глаза и уши, некоторые даже кусали.

С каждым шагом силы покидали меня. Все, о чем я мечтала в этот момент, – поскорее оказаться в его объятиях. Собирая остатки сил, раздвигая тернистые ветки, я решительно сделала шаг. Я не сдамся: он там и ждет меня. Одна из веток рассекла мне щеку. Почувствовав острую боль, я расплакалась, но продолжила путь. Кровь смешалась с солеными слезами. Наконец, я выбралась из леса, но то был последний рывок. Совершенно измотанная, я споткнулась и упала. Какая-то неведомая сила помогла мне подняться. Она буквально витала в воздухе, меняя его структуру.

На расстоянии вытянутой руки я пыталась разглядеть черты его лица. Но все вокруг залило ярким светом, ослепившем меня. Так странно, солнца не видно на горизонте. Почему же тогда так ярко вокруг? Закрывая лицо руками, подошла ближе, обессилевшая, положила голову ему на грудь. Он провел рукой по моей щеке. Рана затянулась, боль ушла. Кто же он такой? Греясь в лучах его любви и принятия, я гадала, какого же цвета его глаза, при этом чувствуя невероятное родство с ним, как будто я всегда знала его, подобно тому, как младенец, еще не родившийся, знает свою мать.

Откуда-то издалека доносилось пение. Нежный женский голос напевал знакомую французскую песню. Голос становился все громче. Я проснулась.

Утреннее солнце залило комнату и светило мне прямо в глаза. Я забыла закрыть шторы. Да что там шторы, я даже не помню, как заснула. Вставая с постели, я опрокинула кружку. Наверное, все дело в чае, что заварила чокнутая тайка.

Снизу доносилось пение.

***

Пение было прекрасным, французский – отчетливым, обладательница голоса хорошо знала язык. Интересно, кто она?

Я открыла дверь, и в нос ударил соблазнительный запах пряного чая и чего-то сладкого. Урчанием желудок напомнил мне, что я не ужинала. Завороженная пением и ароматами, я на цыпочках отправилась искать их источник. Спустившись по лестнице в гостиную, я спряталась за колонну рядом с мягким диваном, внимательно наблюдая за тем, что происходит на смежной с гостиной кухней.

У плиты стояла молодая женщина. Такая худенькая, словно вот-вот сломается. Тончайшая талия, плоская, как у мальчика, грудь, острые локти, даже колени, казалось, у нее острые. Но все ее углы прекрасно сглаживало нежно-розовое струящееся платье, колыхавшееся, когда женщина танцевала в ритм своему пению.

Нет, она не стояла у плиты, она буквально порхала. Все ее движения были плавными и грациозными, а ее костлявые бедра, ожив в ритме танца, даже выглядели соблазнительными. Решив покинуть укрытие и рассмотреть ее ближе, я выбралась из-за колонны, наткнувшись при этом на тумбочку, с которой с грохотом полетела статуэтка Будды. Женщина провернулась. Рукой она убрала короткие светлые тонкие волосы за уши, ее острый длинный нос нацелился прямо на меня. Тонкие, словно их вообще нет, губы растянулись в улыбке, обнажив идеально белые ровные зубы. Если бы остановить мгновение, то можно было бы смело сказать, что молодая женщина совершенно не красива, даже привлекательной ее трудно назвать, но, когда картинка оживает, от нее невозможно оторвать взгляд. Самое чарующее – это зеленые глаза, которые переливаются всеми оттенками моря.

– Лана, ты уже проснулась? Антонио сказал, что тебе не по вкусу местная кухня, и я решила побаловать тебя сырниками. А еще я знаю, что ты простудилась. Приготовила тебе чай с местными специями, он быстро поставит тебя на ноги.

– Спасибо вам за заботу, – в полном недоумении ответила я.

– Давай на «ты», пожалуйста, – ласково предложила она.

– Давай. Но кто ты? И где Антонио? – спросила я.

Она вытерла руки о полотенце, затем подошла ко мне и приветливо протянула ладонь.

– Он разве не сообщил, что я приеду? Я Люси, жена Антонио. Он был вынужден срочно улететь, но скоро вернется.

– Жена? – я аж села на спинку дивана от удивления, потом вновь встала.

– Что-то не так? – она продолжала улыбаться.

– Антонио совсем не похож на женатого человека, – недовольно буркнула я. – И о тебе и словом не обмолвился.

– Тем не менее, он женат, – все так же ласково ответила Люси.

– Хм… но как ты это терпишь? Он же флиртует напропалую! Сказать честно, и со мной он флиртовал. Если бы я знала, то осекла бы его сразу. Женатики – табу, это первое правило, все еще помню, как мама…

– Твой отец ушел из семьи? – она коснулась моей руки.

– Не важно, речь не об этом, – ощетинившись, я отдернула руку. – Как ты это терпишь?

– Что ты! Терпеть кого-то – это невыносимо. А я всего лишь принимаю эту его особенность. Идеальных мужчин не бывает. Да и женщины часто принимают флирт Антонио за чистую монету. Не хотелось бы, чтобы он поставил тебя в неловкое положение. Мы долгое время жили во Франции, там все с друг другом флиртуют, и это абсолютно нормально. Вот и Антонио насквозь пропитался знаменитым французским флиртом, он без этого просто не может. Для французов флиртовать – как дышать.

Одна моя бровь от удивления и непонимания поползла вверх.

– Но это же как ходить по тонкому лезвию! А если он…

– Если он уйдет? Я не боюсь этого. Страх разрушает женщину, забирает энергию. Если он перейдет черту, я сама просто уйду, а он никогда этого не допустит.

«Вот тебе и волшебная таблетка по имени Антонио», – подумала я. – «И как мне возвращать Илью? Мне срочно нужен мужчина».

– Да и женщине не нужен мужчина, чтобы быть счастливой, – продолжила Люси. – А вот завтрак вполне может осчастливить. Пойдем к столу, пока все не остыло.

– Надеюсь, завтрак готовила не Пхонпан?

Люси засмеялась.

– Пхонпан уехала с Антонио. Завтрак готовила я.

Я села за резной деревянный стол, на котором меня ожидало большое белое блюдо с тремя сырниками в центре. От их изумительного аромата у меня сразу потекли слюнки. Сырники не просто лежали на тарелке, они были идеально выложены, слово скульптура искусного художника. Сверху они были политы соусом с кусочками фруктов, слегка присыпаны сахарной пудрой и украшены шоколадным топингом. Всю эту композицию украшала веточка мяты. Я сразу вспомнила, как готовила сырники с телефоном у уха, решая важные рабочие вопросы. Один подгорел, другой развалился. Все это дело я попыталась замаскировать сахарной пудрой, но получилась так себе картина. Илья, конечно, все слопал. Хотя, когда ты голоден, можно съесть и не такое.

Я с жадностью набросилась на сырники. Пока Люси доедала первый, моя рука тянулась уже к третьему. Люси с наслаждением пережевывала каждый кусочек, полностью погрузившись в это занятие, словно здесь и сейчас есть только она и этот изумительный сырник. Закончив со своей прекрасной трапезой, она обратилась ко мне.

– Лана, сразу после завтрака у меня семинары, и это на весь день, но я уверена, ты не заскучаешь, – элегантно вытирая губы салфеткой, сообщила она.

– Все в порядке, я большая девочка, – все еще жуя сырник, ответила я.

Она посмотрела на меня своими сверкающими глазами.

– Чем займешься?

Я убрала за ухо выбившуюся прядь непокорных волос. Вчера я уснула прямо с мокрой головой, и теперь на голове красовалось подобие гнезда. Да и бесконечно выпрямлять волосы в условиях высочайшей влажности просто безрассудно, тем более делалось это для Ильи, его поблизости нет, следовательно, в отпуске быть мне кудрявой.

– Буду обдумывать план побега, – ответила я.

– Откуда же ты собралась бежать? – удивилась Люси.

– С острова, – ответила я.

Люси звонко рассмеялась.

– Неужто тебя силой сюда привезли?

– Какая ты догадливая, – я состроила ей недовольную гримасу. Люси изрядно меня раздражала.

– Ты не похожа на человека, которого можно силой куда-то увезти. Боюсь, того, кто попытался, искусала бы, и очень больно.

– Жестокая манипуляция моего босса, его женушка – подруга твоего мужа. Они сговорились и сослали меня сюда. Будь они неладны, – выругалась я. – Как раз в том момент, когда мне нужно быть в Питере, а еще лучше – в Москве.

– Тоскуешь по мужчине, – улыбнулась Люси.

– У меня что, на лбу написано?

– Нет, просто я хорошо знаю женщин. И хорошо чувствую женскую тоску. А о чем тоскуют женщины? Конечно, о мужчинах. Только вот мужчина создает еще больше проблем, если не обрести гармонию и целостность. Сходи в ресторан или в SPA, побалуй себя, а завтра я обещаю тебе незабываемый день.

– Антонио так же говорил, – ехидно заметила я.

– А ты мне нравишься! Думаю, мы подружимся, – весело заявила Люси.

– Сомневаюсь. У меня одна-единственная подруга, и та, не знаю, как меня терпит, да еще вчера я имела виды на твоего мужа. Такое себе начало для дружбы, – я натянула улыбку.

– Тем интереснее, – произнеся это, Люси подмигнула мне, а затем коснулась моего плеча. Тепло растеклось по моему телу, напомнив о любимых бабушкиных руках. Ее прикосновения были такие же теплые и успокаивающие.

***

Я последовала совету Люси и отправилась в SPA-салон. Несмотря на весь антураж – аромат жасмина, свечи, расслабляющую музыку и умелые тайские руки, бесконечный рой жужжащих в моей голове мыслей не давал мне в полной мере насладиться массажем.

После я поплавала в бассейне, затем съела добрую порцию креветок с чесноком, которую заказала из местного ресторана. Что бы я ни делала, одиночество продолжало меня душить. Я вроде дышу, ем, существую, но при этом меня нет. Я лежала на шезлонге у бассейна и пялилась вверх. От знойного солнца меня укрывало раскидистое цветущее дерево. Именно его я усердно разглядывала – то считала яркие соцветия, то искала различия между ними. Добравшись в счете до десяти, я снова и снова сбивалась, возвращаясь к мыслям об Илье. Казалось, я схожу с ума. Всеми силами я заставляла себя не думать о нем, но в моем воображении то и дело всплывал его образ рядом с молоденькой блондинкой. Я перебрала уже сотни стратегий, но ни одна из них не годится. Желание позвонить Илье жгло меня изнутри. Телефон предательски молчал. Лиза права. Позвонив, я совершу ошибку и могу потерять его навсегда. Нет, нужно вызвать в нем ревность. Но кто поможет осуществить мой замысел?

Я набрала номер Нины, своей помощницы. Если Илье звонить нельзя, то попробую хоть отвлечься работой. Но то, что я услышала от Нины, повергло меня в шок. На мою просьбу «выслать мне отчеты», она с трепетом и смущением ответила, что шеф строго-настрого запретил не то что посвящать меня в дела, но и отвечать на мои звонки. И сейчас, разговаривая со мной, она рискует быть уволенной. В гневе я кинула трубку, даже не попрощавшись. Телефон завибрировал. Звонила мама по видеосвязи.

– Привет, мам.

Она улыбнулась своей шикарной улыбкой, которая досталась и по наследству мне вместе с пухлыми губами и голубыми глазами.

– Привет, дорогая. Как ты?

– Я же в отпуске, мам. Конечно, прекрасно.

Улыбка покинула ее лицо, но глаза были полны тепла.

– Не пытайся меня обмануть. Ты с детства терпеть не можешь тюлений отдых. Дорогая, я все знаю. Мне позвонила Лиза, когда не смогла дозвониться до тебя. Ты рассталась с Ильей. Почему ты мне не сказала?

Я попыталась нацепить на лицо улыбку, но, подозреваю, получилась лишь гримаса.

– Я не хотела тебя расстраивать. Все хорошо, мам. Я большая девочка, справлюсь.

– Разве ты можешь меня расстроить? Все образуется, – уверенно сказала она. В ее голосе звучало искреннее сочувствие и понимание.

– Я знаю, мам. Как у тебя дела?

Она бросила взгляд на мою прическу, и в ее глазах промелькнула улыбка.

– Ты, наконец, смирилась со своей шикарной шевелюрой?

Я закатила глаза, а затем нахмурила брови.

– В таком влажном климате бесполезно что-то делать с прической.

– Не хмурь брови, морщины появятся.

Я посмотрела на ее уже не молодое, но все еще красивое лицо. Мелкие морщинки в уголках глаз придавали маме некий шарм, отчего ее лицо, родное, любимое, становилось еще более дорогим моему сердцу. С возрастом она стала еще прекраснее.

– Мам, ты отлично выглядишь. Какие новости?

– Спасибо, детка. Мы с Борисом собираемся поехать кататься на лыжах, а еще хотим завести собачку.

Ее глаза блестели, выдавая, насколько ей хорошо.

– Мам, я рада, что ты наконец счастлива.

– Счастье – это выбор. Жаль, что мне понадобилось так много времени, чтобы это понять. – Она на мгновение замолчала и отвела взгляд. – Детка, твой отец звонил, он переживает. Позвони ему.

В воздухе повисло молчание. Я все еще не могу простить его, хотя прошло столько лет. Но я помню, как он бросил нас с мамой ради другой женщины, будто это случилось вчера. Я отказываюсь это понимать.

– Мам, ты же знаешь, разговоры с ним даются мне тяжело.

– Он любит тебя. Попробуй дать ему шанс. Я давно должна была тебе сказать… может, если бы я была не такая гордая, хоть немного ему уступала… может, он и не ушел бы.

Я повысила голос, пытаясь ей возразить.

– Мама, не оправдывай его!

– Нет, послушай. Ты уже достаточно взрослая, чтобы понять, что отношения между мужчиной и женщиной – это не просто. И виноваты оба. Хочешь судить, суди и меня.

Я почувствовала легкий укор совести. Я давно уже вычеркнула отца из своей жизни.

– Ладно, мам, я пойду искупаюсь, – пытаясь уйти от темы, ответила я.

Зная, что сопротивление бесполезно, она сделала глубокий вдох, закрыла глаза, затем выдохнула. Потом, открыв глаза, расплылась в улыбке. И где это она научилась так быстро успокаиваться? Не узнаю свою маму.

Затем она прижала руки к губам и послала мне воздушный поцелуй.

– Люблю тебя, – нежно сказала она.

Я повторила ритуал с воздушным поцелуем и завершила звонок.

***

От изнурительной жары и звенящих мыслей у меня разболелась голова. Я налила стакан воды и отправилась в спальню за аспирином. Раскопки в моей сумочке результатов не принесли, поэтому пришлось высыпать ее содержимое на кровать. Для большего эффекта я положила в рот две таблетки аспирина и запила его водой. После чего принялась собирать содержимое сумочки. Мой взгляд, словно красная таблетка, притянула яркая визитная карточка, на которой русскими буквами было написано «бар «Креветка».

В памяти всплыли слова Антона: «Днем самое вкусное местечко, а вечером – пристанище одиноких туристов в поисках парочки». Антон настоял, чтобы я взяла визитку. Если захочу еще пообедать в «Креветке», достаточно показать карточку любому таксисту, и он доставит меня в бар.

Это же просто чудесно! Как раз то, что нужно. От головной боли не осталось и следа. Воодушевленная, я поспешно открыла шкаф, чтобы подобрать наряд к вечеру. Мой взгляд упал на красное платье, купленное перед отъездом, вырез которого был явно больше, чем я обычно себе позволяю. Это платье как раз выбирала Лиза, она же и заверила меня, что в отпуске оно вполне уместно. Я вытащила платье, понимая, что другого случая его надеть, вероятно, уже не будет, и начала собираться.

Глава 7

Во всем есть черта, за которую перейти опасно,

ибо, раз переступив, воротиться назад невозможно.

Федор Михайлович Достоевский «Преступление и наказание»

У входа в «Креветку» меня встретила парочка, слившаяся в поцелуе. Это не был легкий поцелуй двух романтиков, а тот поцелуй, который предназначался только им двоим – полный похоти и страсти. Но они почему-то решили посвятить в него всех окружающих. Еще не войдя в бар, я уже чувствовала себя грязной, хотя только что приняла ванну.

«Тебе здесь не место», – услышала я где-то далеко, на территории сердца. Ярко вспыхнувший образ Ильи заглушил этот тихий шепот. Я решительно отвергла идущие изнутри тревожные сигналы и вошла в «Креветку».

Официанты в суматохе носились от столика к столику, совсем не замечая меня. Я окинула взглядом зал, чтобы найти свободный столик. Почти все они были заняты. Если днем, когда мы обедали с Антоном, бар был полон семей с детьми и компаниями друзей, то сейчас за каждым столиком сидела парочка любезно воркующих людей. Кое-где можно было увидеть мужчину или женщину, пока еще остававшихся в одиночестве. Я устроилась за свободным столиком на террасе, где могла насладиться уходящим солнцем и плеском волн. Хоть стол и был абсолютно чист, мне почему-то захотелось протереть его влажной салфеткой. Официант не заставил себя ждать, материализовавшись передо мной, словно из ниоткуда. Я взглянула на уже знакомое мне меню. Креветки в кляре, в сливочном соусе, томатном, на гриле, но я заказала креветки в устричном соусе и апельсиновый сок.

Еще до того, как меня покинул официант, я почувствовала на себе пронзительный взгляд. Нисколько не смущаясь, меня рассматривал темноволосый мужчина с глазами цвета крепкого кофе и такими густыми и черными ресницами, что, казалось, глаза его светятся из-под черных полос, как у бенгальского тигра. Наши глаза встретились. Его взгляд был настолько жгучим, что я боялась, как бы не загорелось мое и без того огненное платье. Он встал и, не отрывая взгляда, направился к моему столику хищной походкой. Медленно, шаг за шагом, смотря мне прямо в глаза. Я почувствовала себя маленький мышкой, попавшейся в лапы кота, которую вот-вот слопают.