Лес Воплощений

Ренар подозревала, что изба у Совы непростая, но никогда не спрашивала об этом подругу. А оказалось, что это место Силы, причем такой, что в самую пору начинать бояться.

– Медик, скорее всего, хочет поймать его в такую же банку, – Луа показала на зелёную склянку из рифленого стекла в руках Ренар. – Этих артефактов немного, но они дают духам возможность разговаривать. Общаться с материальным миром. И Медик хочет поймать Пушкина не ради того, чтобы убить. Это невозможно. Скорее всего, он хочет его себе в качестве учителя.

– И чему же он хочет научиться? – хихикнула Лиса.

– Этого не ведаю. Пойди, спроси, – устало и со злостью сказала Луа. – Лично мне эта банка нужна, чтобы усмирить злобу этого духа и жажду убийства. Короче, Лиса, мне нужно выспаться после работы медиумом. И поесть. У меня были причины ничего не рассказывать. Ты тоже о многом молчишь.

– Эй, – Лиса взяла Сову под руку, чтобы помочь спуститься с чердака, потому что пернатую шатало. – Я вообще тебя нисколечки не осуждаю. Если у нас есть хоть капелька, хоть чуточка надежды на поимку этого гада, мне плевать, какими путями это достигнуто. Лишь бы не умирал никто.

Сова молча улыбнулась, расслабила мышцы на спине, и крылья будто упали, став незаметными. Двое суток на пограничье миров ей откликнутся позже. А пока что она всё сделала правильно. Как ей казалось.

О похоронах

В этот раз на южном берегу озера Сирен перед Совиной избой происходило нечто странное. Русалки с огромными венками на голове вылезли по пояс на песчанный берег и пели что-то на своём подводном языке. Со стороны казалось, что они хрипят и захлёбываются, но слышались и приятные вокальные линии. Они одновременно совершали движения руками, будто натирают зеркало перед собой, и смешно шлёпали хвостами по воде. Создавалось впечатление, что они танцуют лёжа.

– Я такого… ещё… не видела, – еле ворочая языком сказала Лиса, положив голову на подоконник. Она упёрлась коленями в лавочку под окном, которое выходило на крыльцо. – Это правда происх… происходит?

– Уху, – ответила Сова из глубин своего кресла. Она читала какую-то небольшую книгу. – Я тоже это вижу. Из-за моего пьяного мёда не бывает галлюцинаций.

– Они зарядку что ли… ик!.. делают? – взгляд Ренар повело в бок, а затем наверх. – О! Небесные киты прилетели. Щас пойдёт ливень… Чёрт возьми, такая холодрыга, а они удумали… ик!.. небо вспарывать!

– Так останови их, – равнодушно сказала Луа, нахохлившись. Она ещё злилась на Лису, но старалась сдерживаться. – Будешь первой, кто это сделает.

– Я больше не поведусь на твои провокации. Случая с осьминогами мне хватило, – обиженно выдохнула Лиса и медленно повернулась к пасечнице. – Что ты мне дала? Я странно чувствую себя.

– Ренар, голова два уха, память, как у дуршлага, – Луа отложила книгу и упёрлась осуждающим жёлтым взглядом на Ренар. – Я тебе дала мой пьяный мёд. И ты стала пьяной. Смекаешь? Пьяной. От алкоголя.

Плутовка продолжала молча смотреть на подругу, даже не моргая. Ей было тяжело стоять и ходить, поэтому торчать у подоконника ей казалось самым разумным. Пока Лиса любовалась Совой, в окно постучали. Драгдилер повернулась.

– Ух ты ж, блядь! Как неожиданно! Сова, к нам в гости голова тюленя.

Пернатая встала со своего гнезда-кресла, накинула огромный платок и пошла открывать дверь. А Ренар старалась успокоить сердце, которое от страха всё ещё желало сломать хозяйке рёбра. Впечатлительная.

– Я принёс пожертвование Храму Пограничья, – пробасил гость и протянул на ласте огромную костяную банку. – Этот дом для души мы сделали из бивня самого старшего из нашего семейства. Надеюсь, нашей сестре он придётся впору.

Лиса подслушивала, стараясь сделать своё присутствие незаметным. Она почти перелезла со скамьи на полку для обуви. Сова в свою очередь вообще никак не показывала эмоций. Затем с лёгкой улыбкой приняла пожертвование и благодарно поклонилась. Лиса слезла на пол и поползла обратно к лавочке под окном.

Пасечница не поднимала головы до тех пор, пока тюлень не ушёл с крыльца, потом закрыла дверь, плавно переместилась к стеллажам с банками и поставила новую рядом с той, в которой жила душа русалки.

– Это не зарядка, – деловито сообщила Угулуа, уперев руки в бока и рассматривая новую костяную банку. – Они празднуют.

– Самое время… ик! – Плутовка наконец умостилась у окна, по которому пока что слабо барабанил дождь. – И чего празднуют?

– Уход соратницы. Смерть недавно убитой. Они отгоревали, теперь пришло время возвращаться к обычной жизни. А после этого их ритуала наступает моя работа. Я подготавливаю, как постоянное жилище, банку для души. Как видишь, тюлень её принёс. Осталось дело за малым.

Рыжая посмотрела на пасечницу. Сова стояла около стеллажа и со стороны казалось, что она просто рассматривала банку, которую принёс тюлень. Но её губы едва шевелились, произнося ритуальную речь.

Ренар повернулась к окну. Ливень уже хлестал Лес Воплощений. Русалки лежали без движения на берегу. Пару раз несколько из них подняли руки к небу и снова распластались на песке. Их венки превратились в квашню, но едва ли это можно было разглядеть сквозь стену дождя.

– Если что, моя библиотека пополняется литературой, – Угулуа подошла к подруге и передала ей маленькую книжечку, которую читала совсем недавно. – Есть у нас в мире те ещё хитрецы, которые то и дело находят что-то полезное.

Лиса хмыкнула. Эту книгу в совиной библиотеке Ренар уже видела, но прочитать не успела. После короткой паузы Сова продолжила:

– Чтобы ты долго не искала, я тебе скажу, что помню оттуда. У всего подводного народа есть ритуал – праздновать смерть. Русалки в венках танцуют. Рыбы создают водовороты или новые течения. Небесные скаты и киты вспарывают небо и проливают дождь. Лягушки вылезают на листья кувшинок и пляшут гопака. Древесные осьминоги выделяют больше соплей. И это празднование они называют “Точкой кипения”. Пойдём. Нас уже ждут.

О крыльях и плавниках

Несмотря на то, что душа русалки давно переселилась в подготовленную банку, а ритуал закончился, Луа сидела на песчанном берегу озера, наблюдала невероятных красок закат и разговаривала обо всём с Водяным. Сову буквально примагнитило к этому воплощению и она совсем не хотела уходить домой.

Ренар немного понаблюдала за подругой, затем по-хозяйски растопила кухонную печь, приготовила глинтвейн и отнесла пернатой, забрала банку с душой русалки, после – поставила на стеллаж, рядом поставила предыдущую. Затем принесла любимый плед Совы и вазочку с медовыми орехами. Водяной тоже попробовал сладостей и запил остывшим глинтвейном из кружки Луа. Лиса снова кинулась на кухню, чтобы приготовить ещё пряного вина…

Сова вернулась под утро. Плутовка лежала в кресле пернатой и читала маленькую книжку, которую недавно получила от подруги.

– Ты влюбилась в Водяного, – тихо и безапелляционно сказала рыжая. – Ты читала о нём? Да ведь? Луа?

Пасечница не реагировала на подругу, не торопясь прошла в свою комнату, где в полной темноте уснула крепким сном. Драгдилер решила не уходить домой и пронаблюдать за этой заведомо печальной историей. Ренар прочитала маленькую книженцию, что дала ей Сова, вполне быстро. А пернатая либо не дочитала, либо игнорировала написанное, иначе рыжая никак не могла объяснить поведение подруги.

Но, проснувшись, пасечница продолжала игнорировать драгдилера. И Лиса поняла, что Сова заворожённая. Неужто Водяной так голоден, что решился на такое? Ренар кинулась искать ту самую книжку, чтобы найти рецепт от чар, но её и след простыл. Рыжая не могла вспомнить, куда положила её. Решила переключить внимание, чтобы лишний раз не заводится, и ушла на кухню готовить кофе.

Сова продолжала торчать на берегу и разговаривать с Водяным. Лиса пыталась пойти на контакт с подругой, но та игнорировала все попытки поговорить, перекусить и перекурить. Луа смотрела только на Водяного и разговаривала только с ним. Она даже не обращала внимание на свой урчащий от голода живот.

Несколько дней Сова прожила в таком голодном режиме, приходя домой только в полночь. Лиса оставила попытки вернуть пасечницу к прежнему ритму жизни, но зато нашла утерянную книгу. Даже Пушкин куда-то запропастился и никого не убивал. Видимо, тоже наблюдал за этой уникальной парочкой. А если эту картину увидит Медик, неизвестно, что будет. Предугадать действия этого персонажа невозможно. Ренар продолжала навещать Луа, но ночевала уже у себя.

Однажды утром Сова никуда не пошла. Она буднично растопила печь как на кухне, так и в гостиной. Быстрыми и отрепетированными движениями стала готовить завтрак. Затем подмела крыльцо и террасу, собрала в теплице урожай маленьких томатов и немых корней мандрагоры. То и дело пасечница смотрела на берег, видела там Водяного, улыбалась ему и продолжала хлопотать около дома.

Увидев это, Лиса оживилась. Она ускорила шаг, и листва под её ногами зашуршала громче. Сегодня ночью она не спала, потому что занималась приготовлением отворотной микстуры, и внимание драгдилера было не в лучшей форме. Ренар споткнулась, почти упала, но ей удалось сохранить равновесие. Луа улыбнулась, наблюдая за подругой.

– Заходи, я приготовила твой любимый завтрак, – сказала Сова.

– Это правда ты? – хохотнула плутовка.

– Нет, ты спишь, но никогда не проснёшься. Заходи уже.

– Теперь я тебя узнаю, – тихо сказала Ренар, входя в избу следом за подругой.

Лиса, оказавшись на кухне, достала из корзинки орехи и баночку с микстурой. Сова, увидев это, хмыкнула и заулыбалась. Ренар закончила свою сервировку и предоставила Угулуа заниматься столом дальше.

– Как же так получилось, – плутовка четко проговаривала слова, – что ты почти неделю голодала и неотрывно болтала с Водяным, а сегодня вдруг ты не выходишь дальше крыльца?

– На меня не действуют чары, – пасечница была абсолютно довольна. – На медиумов это не работает.

– То есть он не привораживал тебя? – Лиса выпрямила спину.

– Нет, – Сова поставила турку на печь. – Всё было по-настоящему. Но я была вынуждена прервать эту эйфорию. Крылья и плавники. Ну что в них общего? Одни разговоры. И холодно.

Луа убрала турку с печи, разлила кофе по чашкам и села напротив Ренар. По всей видимости, Сова тоже не спала этой ночью, её веки были едва приоткрыты, а лицо никаких эмоций не выражало.

– Нам нужно поймать Пушкина, – напомнила пасечница. – Есть идеи, как его призвать?

– А не ты ли медиум? – нахмурилась драгдилер.

– Я не занимаюсь призывом мёртвых. Только общаюсь с тем миром, ищу ответы, подсказки, силы… Ну, это тяжело объяснить, если не являешься жрецом.

– Так я тем более не имею понятия, как призывать мёртвых, пернатая! Да ещё и убийц. Может, Медик его уже поймал? Пока ты наслаждалась жизнью в течение недели. М?

Глаза Угулуа стали круглыми и чересчур бодрыми. Как она могла забыть про Медика и обещание Ренар? Сова взялась когтями за переносицу и зажмурилась. Её главный враг опережает на два шага, а значит может понадобиться помощь…

Про утро

На берегу озера Сирен ранним утром сидели Лиса Ренар и Сова Угулуа. У плутовки было похмелье, у пернатой просто не было настроения.

Ренар очень жалела о вчерашних литрах. Сейчас совсем не являлся оправданием тот факт, что было очень весело и хорошо. И она пообещала себе больше никогда не пить варево Совы.

Лучше бы она орехов своих поела. В конце концов, не было даже повода, чтобы так сильно напиваться. Зато теперь у неё головная боль, дрожь в руках и голодный желудок.

Сова достала сигарету, угостила Лису и закурила сама. С каждой минутой становилось всё светлее. Утренние сумерки рассеивались, сменяя цвета и звуки. Подруги продолжали молчать. Пасечница смотрела на водную гладь, будто ожидая увидеть Водяного. Она часто думала о нём, вспоминала их беседы и его лицо. Немного скучала.

Внезапное и громкое урчание в животе Ренар заставило пернатую медленно повернуть голову. Лиса пожала плечами в ответ и потушила сигарету. Луа встала, поправила огромный платок на плечах и поманила плутовку когтистым пальцем. Рыжая встала и пошла за пасечницей. И по дороге понимала, что курить ей больше не хочется. Не сегодня.

В избе Сова мигом растопила кухонную печь и поставила греться небольшой котелок, а рядом с ним умостила ковшик с водой. Ренар медленно вошла и направилась прямиком к креслу у камина, отметив приятные запахи на кухне. Живот заурчал ещё громче.

Рыжая плутовка свернулась калачиком на кресле и задремала, поэтому не заметила, как подруга перед ней поставила миску с бульоном и кружку с чем-то очень ароматным. Самой Совы рядом не было, но её присутствие ощущалось чуткой лисьей жопой.

Ренар совершенно не хотелось говорить, как и Сове. Такое иногда случалось – нужно быть рядом, но молчать. Иначе можно всё испортить и оттянуть момент полного восстановления. Посильная забота друг о друге, внезапные и глубокие внутренние откровения – тот самый момент, когда падаешь на дно и вот-вот оттолкнёшься от него, чтобы с новыми силами плыть дальше. Похмелье у Лисы в этот раз было философским.

Когда рыжая почти допила бульон, в соседнее кресло у камина опустилась Сова и уставилась круглыми желтыми глазами на огонь. Закурила. Подумала о том, что надо завязывать с этой зависимостью, хоть она и наводит на какие-то мысли во время процесса. Всё утро прошло в молчании и с пасмурной погодой за окном.

Хорошо, когда есть, с кем помолчать.

О Сове, которая ругается матом /18+/

Вечер в Совиной избе протекал не совсем обычно. Сова злилась на Лису. Нет, она понимала, что дружба с драгдилером не должна быть надёжной, но такое!

Луа ходила по гостиной из угла в угол, размахивала ковшом и прикладывала его к шишке на голове, которая получилась совсем недавно от рук Лисы.

Дело в том, что убийца Пушкин материализовался прямо над головой Совы, а плутовка решила не медлить и сразу прибить преступника зонтом. Но убийца оказался бесплотным, зонт прошёл сквозь него и наградил жрицу Пограничья роскошной шишкой.

– Что-что ты ему обещала? – тихо переспросила Луа, когда плутовка раскрыла перед ней карты, сидя в глубоком кресле у камина. – Скажи, ты не только наркотики здесь толкаешь, но и работорговлей для Медика занимаешься, да?

– Я… я не… послушай, я думала, что ты будешь не против… – промямлила Лиса, отстраненно расправляя складки на платье. – Он выложил всю информацию про Пушкина, и… и… и…

– Что “и”? – крикнула Сова и остановилась напротив подруги. – Ты пообещала моему бывшему, который держит в страхе весь загробный мир, что вернёшь ему моё тело! Для его безумных экспериментов! Совсем ёбу дала!?

– Мне нечем было расплатиться с ним за помощь! – крикнула в оправдание плутовка.

– Нехуй было просить его о помощи, Лиса Пиздоновна! В конце концов, ты драгдилер! Могла продать ему свои орехи, а не мою жизнь!

В этот момент плутовку осенило. Она и правда могла расплатиться с вампиром Медиком своими наркотическими орехами, но совсем забыла про них. Ей было важно добыть информацию об убийце русалки, а всё остальное казалось малозначимым.

Но обещание уже дано, а информация от Медика получена. Жаль только, что она не пригодилась из-за того, то преступник появился сам в избе Луа.

Ренар тянула с ответом. Она понимала, что виновата перед подругой и что все её действия не принесли результата.

– Прости меня, – Лиса опустила голову. Она не смогла придумать, что ещё можно сказать.

– Мне нужно подумать, – холодно ответила Сова и плюхнулась в своё огромное кресло перед камином. – Надеюсь, ты понимаешь, что должна своё обещание Медику отменить. Я не знаю, как ты это сделаешь, но если у тебя не получится, мы больше не сможем увидеться.

Плутовка посмотрела на Луа глазами, полными ужаса, и слова застряли в горле. Ренар начинала осознавать, что именно наделала.

– Да, рыжая, – Сова с грустью улыбнулась. – Ты совсем не понимала, что продаёшь. Если Медик заберёт меня на свою территорию, я оттуда больше не вернусь. Никогда. Он будет мне мстить за шрамы на лице, и поверь, мстить он будет крепко. И тогда убийца не будет пойман. Так что… дай мне время. А пока что уходи.

Ренар встала с огромного кресла напротив пасечницы, молча забрала зонт у вешалки и ушла в ночной ноябрь.

Луа проводила её взглядом, встала с кресла, с яростью бросила ковш в сторону кухни, который нагрелся от шишки на голове. Что-то разбилось, но жрица Пограничья не расстроилась. Наоборот – стало как-то легче.

Конечно же, она простит плутовку, но прямо сейчас это невозможно. Пусть рыжая хорошенько подумает своей чуткой лисьей жопой. А сейчас Луа нужно просчитать, как самостоятельно дать отпор Медику, если Лиса не сможет отменить обещание.

Сон не шёл, кровать казалась неудобной и холодной, а кресла у камина ощущались узкими и скрипучими. Пасечница подумала, покурила, полистала книжки, которые лежали тут же на журнальном столике у кресла, затем на скорую руку приготовила кофе и спустилась в подвал.

О неожиданностях

После вечернего откровенного разговора с Лисой у Луа в груди зародилась тревога. Секретное обещание плутовки вогнало пернатую в глубокую чёрную печаль – она чувствовала себя преданной и непривычно одинокой.

Сон не шёл, кровать казалась неудобной и холодной, а кресла у камина ощущались узкими и скрипучими. Пасечница подумала, покурила, полистала книжки, которые лежали тут же на журнальном столике у кресла, затем на скорую руку приготовила кофе и спустилась в подвал.

Ночь в библиотеке не прошла даром. Сова нашла несколько способов, чтобы призвать духа и обезвредить, и решила, что возьмёт на вооружение все. Вдруг какой-то не сработает.

Она никого не предупредила, но оставила на всякий случай ключ в кувшине, который обожала вертеть в руках Лиса. Луа хорошо знала свою подругу и могла предугадать, как будет поступать плутовка. Всё, что делает Сова, несёт в себе определённый умысел.

Пасечница взяла несколько бутылок своего пьяного мёда и отправилась на чердак, откуда всегда выходила в эфир. Чтобы стыковка с потусторонним миром прошла успешно, Угулуа выпила целый литр медовухи.

Сову одновременно и ужасало, и привлекало то, что в эфире время становилось тягучим и медленным. Она успевала многое сделать, потеряв при этом минимум времени в своём пространстве. Поэтому дала себе срок в три лесных дня, чтобы всё успеть, ещё и про запас оставить, чтобы полетать в своё удовольствие.

Чтобы узнать, как поймать Пушкина, Луа пошла к Царю Эфиру. Считалось, что он знал всё. Царь внешне оказался совсем непривлекательным, оказалось, что он состоит из глаз, дыма и щупалец. Сова очень надеялась, что это щупальца. Царь поведал пернатой про специальную банку, которую он вполне может ей отдать.

Но взамен оставил её на полвека служить почтальоном, ведь у Луа имелись крылья, а Эфир очень любил писать письма своим друзьям-царям. Почему-то личные встречи вызывали у него страх. Зато благодаря своей службе пернатая познакомилась и с Царём подземного Ада, и с Царём морского Рая, и с Царицей небесного Поля.

Пасечница честно отслужила положенное и получила в качестве личной награды стеклянную банку, в которую обычно либо помещали дух воплощения после смерти, либо закатывали огурцы. Или помидоры. В общем, ту самую, которую ей пообещал Эфир.

Эта банка должна была успокоить дух Пушкина и погрузить его в беспамятство, чтобы потом раствориться в эфире и продолжить свой путь перерождений. Царю Эфиру это было выгодно, потому что в его царстве всё двигалось и жило циклично, а мандрагорный Пушкин очень тормозил этот давно налаженный процесс своими убийствами.

Сову выдернул из эфира звук поворачивающегося ключа – это Лиса открыла дверь на чердак. Луа успела получить нужный артефакт как раз мгновение назад. Осталось совершить ряд ритуалов призыва духа.

Но на пути к цели пернатую отвлёк Водяной, который на самом деле хотел полакомиться жрицей Пограничья. Но позже выяснилось, что на Сову не действуют привороты и колдовство, а Водяной по злой иронии после долгих бесед влюбился в пасечницу и теперь томно вздыхал на камне напротив Совиной избы.

Наконец, жрица Пограничья приступила к первому ритуалу. Луа выбрала дождливый день, поставила банку на опустевший стеллаж в гостиной, приготовила кофе, как в тот вечер, когда над ней повис орущий Пушкин, и уселась ждать, когда убийца клюнет на удочку.

Мёртвый поэт не заставил себя долго ждать и явился вполне молчаливым, потому что его зубы держали розу. Из одежды было только полотенце на бёдрах. Прищуренные глаза, брови домиком и эффектное движение рукой по влажным кудрям незамедлительно заставили Сову громко ржать. От полученной травмы убийца снова скрылся в эфире, в одно мгновение потеряв всю свою телесность. И розу.

Когда Луа просмеялась, то поставила эфирный цветок в приготовленную для Пушкина банку, прекрасно понимая, что сама провалила всю операцию по поимке преступника. Но пернатая совсем не расстроилась, ведь у неё в запасе было ещё несколько ритуалов для призыва товарищей с того света.

О промедлении

Сова по-прежнему не спешила ловить преступника. Пернатая вела свой обычный быт и откладывала дальнейшие шаги, как будто у неё в запасе много времени и всё происходящее её совершенно не касается. Луа казалось, что она ещё успеет заняться ритуалами и мёртвым поэтом.

Впрочем, тревога тоже не покидала голову пасечницы. Она то и дело мысленно ругала себя за промедление, потому что понимала, что чем раньше она приступит к подготовке, тем лучше она сможет противостоять врагу.

В то же время бдительность усыпляло то, что у жрицы Пограничья был план действий, и ей казалось, будто она сможет реализовать любой подготовленный сценарий в самый подходящий момент. Именно поэтому она ходила с улыбкой, бубнила песенки и даже пританцовывала иной раз. Сова была уверена в себе.

Но всё-таки за эту неделю пернатая нет-нет, да бралась за дело Медика. А ещё дважды пробовала приготовить обезболивающее и один раз переборщила со снотворным. Теперь, когда её взгляд цеплялся за книжные полки, она искала глазами что-нибудь ещё, что могло бы помочь противостоять Медику при любых обстоятельствах. На глаза всё время попадался “Свод правил и практик жрецов Пограничья” и Сова решила снова полистать эту книженцию. Кроме того, как раз сегодня она хотела поговорить с медведицей Черной дырой, чтобы договориться о поддержке. На всякий случай. Но Луа не считала это прогрессом и серьёзными шагами.

В очередное утро, когда с кудрявого неба иногда срывался яркий свет, Сова ждала Лису, поэтому с самого раннего часа готовила вкусный завтрак – запекала чесночные булочки, колдовала над ароматным омлетом и грела песок в металлическом кубе, чтобы потом приготовить на нём кофе. Ренар пришла сонная, но довольная, с корзинкой в руках и в ярком цветочном платье, как и всегда. Но когда рыжая узнала о том, как Сова провалила задержание Пушкина, то ей стало вовсе не до смеха. У плутовки внутри будто кто-то переключил тревожный тумблер, и в животе неприятно завибрировало, а в мыслях то и дело всплывали картины, где Медик издевается над Луа всяческими ужасными способами.

Завтрак прошёл в молчании, которое было больше привычным, чем неловким. Затем пернатая приготовила кофе, разлила по кружкам и подкурила сигарету прямо на кухне. После этого подруги молча вышли из избы, сели на ступенях перед дверью и стали наблюдать, как ветреное утро затягивает тёмными тучами. Луа традиционно вышла с кружкой, а плутовка с пепельницей.

– Нам пизда, – философски изрекла Лиса, сбрасывая пепел с сигареты. – Погода как с ума взбесилась. Но больше всего меня удивила ты, ваше пернатое высочество. Так бездарно провалить акт справедливости не у каждого получится.

– Я на тебя тоже возлагала много надежд, – Луа говорила спокойно и даже немного с улыбкой, – но ты их расхуярила с треском. Спасибо.

– Сова. Ты совершила промах. Значительный.

– Всё сказала? – пасечница слегка улыбалась, а в глазах танцевали дьявольские искорки.

– Позорище, – добавила Ренар к своей оценке ситуации. – И погода тоже… тьфу!

Угулуа смотрела на озеро Сирен, где ровно напротив крыльца торчал огромный камень, засиженный русалками, и оттого отполированный до блеска. Сейчас там сидел Водяной и смотрел на свою возлюбленную. Вид у него был жалкий и унылый, и Сове вдруг подумалось, что он довольно страшный персонаж, тем более совсем не в её вкусе. Даже хорошо, что на неё не работает местное колдовство, иначе были бы неприятности.