Адский поезд

Костя не сказал ни единого слова. Он хотел тотчас все прояснить, чтобы уже не оставалось никаких сомнений.

–Может, водки? ― как будто спросил Буффало, Виталик.

Но Костя вдруг понял, что он, может быть, ничего и не говорил ― просто у него с головой что-то происходит. Он подсел к Виталику.

– Ну, ― спросил тот.

– Ну, ― ответил Костя.

Он хотел, чтобы камрад первым высказал свое мнение. Мало ли, что? А вдруг ― все это ― тени сумасшествия.

– Что скажешь? ― спросил Костя.

– Выпьем водки, ― ответил камрад.

Костя посмотрел в окно. Все та же пленка. На фоне света, которым был залит вагон-ресторан, сложно было что-либо рассмотреть. Но ведь он увидел?

– Что скажешь? ― еще раз спросил Костя.

– М-м-м-м, ― ответил камрад и поднял стакан.

Костя посмотрел ему в лицо ― оно не было безразличным, и это испугало его. Все было как раз наоборот ― оно выражало полную растерянность.

– Ты это видишь? ― спросил он.

– Что? ― спросил Костя.

– Это! ― он выпил и, не выдыхая, посмотрел на Костю.

– А ты? ― спросил Костя.

Камрад кивнул.

– Ты точно это видишь? ― спросил Костя.

Камрад снова кивнул.

– И……

В этот момент поезд подал гудок ― обыкновенный, привычный, сообщающий о приближении к станции. Началось торможение.

– Я все понять не могу, ― проговорил Виталик, ― такое ощущение, что это продолжается со вчерашнего дня. Ты понимаешь? У тебя нет такого чувства, будто ты накурился?

– Я не курю, ― ответил Костя.

– А вот я ― курю. И пью. Но это хорошо. Значит, все это, ― он показал рукой на окно, ― вот!

Он вынул мобильный телефон и ткнул им в лицо Кости:

– Почти одиннадцать часов утра! Сети нет. Хотя нет, есть какая-та. Но дозвониться все равно никуда невозможно. Санёк пошел на разведку.

– Да?

– Куда-то в нашу сторону пошел.

– Да?

– Ага. Ты выпей. Вдруг тебе поможет. Вот мне не помогло, а тебе ― поможет. Выпей, выпей.

Он налил рюмку и посмотрел на Костю с надеждой. Тот выпил, но ничего не произошло.

– Ты еще выпей, ― сказал Виталик.

Он еще раз налил, и Костя еще раз выпил.

– Ну? ― спросил камрад Буффало.

– Не знаю.

– Ты в окно―то посмотри.

– Да нет.

– Ага…..

Камрад положил руку под голову. На него было страшно смотреть.

В этот момент засвистели тормоза, скорость резко упала, и за окном наметились какие-то проблески.

– Ага, ― еще раз сказал камрад.

Он был странно безразличен к происходящему. Костя потянулся к окну ― там стали видны некие очертания. Он присмотрелся. Без сомнения, это была какая-та станция. Выше деревьев, зданий, проступало темное, но все же, различимое, небо. Оно выглядело однотонным, черно-белым.

– Фигня какая-то, ― произнес Костя.

– Фигня, фигня, ― ответил Виталик, налил водки и выпил.

Заскрипели тормоза. Поезд останавливался. За окном стало еще светлее, но для того времени, что показывали часы мобильного телефона, было слишком темно. Помимо времени, мобильник отображал таинственную сеть “H”. Более того, минут тридцать на экране маячила странная реклама, и там было ничего не разобрать. То ли это были иероглифы, то ли ― что-то с кодировкой. Хотя, конечно, никаких проблем с кодировкой у телефонов быть не должно.

– Куда же Саша пошел? ― спросил Костя.

– А, ― камрад махнул рукой, ― щас выскочит и побежит паркуром заниматься.

Поезд остановился, и где-то невдалеке что-то стукнуло ― видимо, проводник открыл дверь и опустил порожек.

– Можно пойти взглянуть, ― сказал Костя, ― я уверен.

– В чем? ― спросил камрад Буффало.

– А, ― Костя махнул рукой.

Все, что происходило, ему порядком надоело. Он налил водки, выпил. Пошел к стойке, чтобы заказать еще. Казалось, что развязка близка. Возможно, что так и было. Но суть была в том, что Костя желал своей, собственной, развязки. Он был готов вынуть свой мозг, проветрить и вставить назад, только бы все встало на свои места.

В этот момент послышался какой-то дополнительный шум.

– Есть водка? ― спросил Костя у бармена.

– А, ― ответил тот.

Шум за спиной усилился. Он услышал громкий вздох. И ― какое-то чмокающее, всхлипывающее, продолжение. Скрипнула дверь.

– Есть? ― переспросил Костя.

Тут он понял, что бармен смотрит ему за спину и видит что-то….. что-то такое….. глаза его лезли из орбит.

И тотчас за спиной у него кто-то завопил ― громко, на пределе возможностей голосовых связок.

– Билетики, билетики! ― сказал скрипучий, омерзительнейший, голос.

Костя обернулся.

В вагон вошел кондуктор.

– Билетики, ― прорычал он, ― билетики.

Костя стоял, как вкопанный. У кондуктора было три руки. Две ― обыкновенные, впрочем, деталей было не видно. Третья же ― какая-та длинная, неестественно тонкая, но ― в рукаве, с нашивкой железных дорог. И вот, вытянув эту руку, он ударил ногтем в голову пассажирке ― толстой тетечке лет сорока, пробил через нее, а тетечка извивалась, вопя и дергая руками. На правой стороне лице у кондуктора имелись отверстия, и из нее торчала не то трава, не то ― волосы, а в одной из дырок сидело какое-то ужаснейшее насекомое.

– Ваш билетик, ― произнес кондуктор, обращаясь к ближайшим к нему пассажирам.

Это были две девушки, сидящие за столом и пьющие кока-колу через трубочку.

Первая девушка вжалась в угол вагона, вторая засуетились, вынула откуда-то из кармана джинсов билет и показала адскому кондуктору.

– Хорошо, хорошо, ― ответил тот ужасным резким голосом, ― а ваш?

Вторая девушка подняла руки, точно сдаваясь.

В этот момент остальные посетители вагона-ресторана вскочили со своих мест, рванулись к двери в следующий вагон, и там на некоторое время образовался затор. Костя сделал шаг назад, второй.

На секунду его взгляд сошелся с взглядом кондуктора. Он ощутил вторжение в душу. Это было так очевидно, что он бы поклялся, что видит мир с помощью шестого чувства. Сердце его заколотилось. Он ощутил запах бол, слитый с запахом наслаждения. Это было невероятно. Казалось, он был готов отдаться этой чужой воле и радоваться….. В глазах кондуктора сверкнул огонь. Он услышал новые слова. Увидел новые миры. Все это было более, чем ужасно, но что-то далекое, скрытое, всколыхнулось в душе Кости. Время не секунды остановилось. Они смотрели друг другу в глаза, и в этом было много смысла.

– Билетик, ― произнес Костя.

Он понял ― они ничего не говорил, это был какой-то ментальный язык.

Кондуктор кивнул. Даже как-то по дружески.

– Он меня заберет, ― понял Костя, ― и там меня будут мучить, и нет ничего другого, более сильного. Это ― Абсолют боли. Человеку не дано этого понять, пока он сам не столкнется с этим. В глазах у него поплыло. Его будто поили каким-то непонятным напитком, сделанным из выдернутых нервов, содранной кожи, крови, вылитой из вынутого руками сердца.

– Билетик, ― произнес Костя, судорожно вдыхая воздух.

Тут произошло странное. Время еще более замедлилось. Тетечка, что содрогалась от невиданной боли, нанизанная на ноготь кондуктора, остановилась. Костя увидел время ― оно было густым и неравномерным, структурированным. У него возникло ощущение, что все это он уже знал ― когда-то давно, быть может, в другой жизни. Окна в тот момент прояснились, и там уже не было тьмы. Он увидел станцию ― и на ней ― множество людей. Но это были и люди, и не люди. У одних были лишние части тела, у других лица были перекошены какими-то уродливыми рудиментами. Само здание станции было дополнено барельефом в виде острых клыков, а на фронтоне красовалась ужасная морда.

Небо было красноватым, и на краю его ― насколько позволял вид из окна ― была видна какая-та иная Луна. Она также была красновато-рыжей, напоминающей Марс на небольшом удалении. Кондуктор же вынул из кармана пиджака какую-то бумажку и ухмыльнулся:

– Вот мой билетик, ― хохотнул он.

– Хорошо, ― ответил Костя.

Билет был черный. С чудовищным зубасто-клыкастым гербом. Дальше шло несколько рядов красных иероглифов. Костя тут понял, что он понимает, что там написано. Он вопросительно посмотрел в глаза кондуктору.

– Что не так? ― взвизгнул кондуктор.

– А где отметка компостера? ― спросил Костя.

– Компостеры отменили, ― ответил адский кондуктор обиженно.

― Да, я забыл, ― сообразил Костя.

За окном было видно движение. Уродливые люди шли к вагонам, чтобы сесть в поезд.

– Двери, ― догадался Костя, ― двери.

И в этот момент время встало на место. Вагон залился шумом, криками, суетой. Костя попятился назад, натолкнулся на кого-то спиной. К нему вернулся прежний животный ужас. Кондуктор, таща за собой жертву, добрался до столика, за котором сидел камрад Буффало.

– А ваш билетик? ― спросил он.

Насекомое, сидевшее в одной из дыр его лица, соскочило на стол прямо перед камрадом и злобно затрещало.

Камрад икнул. Он не мог произнести ни слова.

– Нет билетика, ― заключил кондуктор.

Насекомое подтвердило этот факт яростным треском.

И тут произошло самое ужасное. Кондуктор подскочил к камраду, схватил его одной рукой за голову. В другой ― появился консервный нож. Он ткнул им в голову Виталика и принялся вскрывать его череп.

– А-а-а-а, ― тихо простонал тот.

Вскрытие произошло необыкновенно быстро. Кондуктор отбросил крышку в сторону. Виталик моргал, ничего не понимая.

– А теперь будем есть, ― заявил кондуктор.

Он вынул большую блестящую ложку, готовясь запустить ее в мозги камраду.

Костя не увидел продолжения. Кто-то потащил его назад.

– Бежим! ― крикнули ему.

Он так и не понял, кто же это был. Его вдруг прорвало ― он побежал, не замечая никого вокруг себя. Выскочил из злополучного вагона. Вбежал в следующий. За спиной у него началась суета. Он остановился и оглянулся.

У дверей стояла толпа. Ручку дверей завязывали проволокой. Пуще всех старался Саша Петькин.

– Вот тебе и паркур, ― подумал Костя.

И, первая же мысль сработала, будто спусковой крючок. Он даже сам был не рад, что решил сказать что-то мысленно. Его восприятие вмиг содрогнулось. Время замедлилось. Все, что происходило, было покрыто какими-то полупрозрачными червоточинами.

– Сильнее затягивай! ― прокричал Петькин.

Но голос его лился медленно, будто кто-то удерживал диск, на котором он был записан.

– Чего ― удерживай? ― отвечали ему. ― А если он с другой стороны зайдет?

– Так беги туда! Проверь окна! Проверь дверь!

Костя поразился своим чувствам. Ему было все равно. Он пошел назад, как-то непонятно обогнал того, кто бежал завязывать проволокой следующую дверь, прошел в следующий вагон. Локомотив в этот момент просигналил ― поезд вздрогнул и тронулся. Костя остановился у окна. Время было все таким же медленным, масляным. Ему это нравилось. Хотелось оставаться в этом состоянии как можно дольше.

В вагоне же было подозрительно тихо. Не то, что в соседнем. И не то, что в вагоне-ресторане, где все это началось.

Поезд набирал обороты. За окном прояснилось. Впрочем, Костя не был уверен, что все это так и есть. Он предполагал, что все это видит лишь он один.

Ему вдруг вспомнился давний разговор с Петькиным и его товарищем, Лешей Гудеевым.

– Что ты понимаешь в экстриме, ― отмахнулся от Кости Леша.

– Мне это не нравится, пойми, ― ответил Костя.

– Знаешь, на какие типы делятся люди?

Он остановился, будто выжидая.

– Нет, не знаю, ― ответил Костя с иронией, ― а ты с понтом знаешь.

– Мы многое, что знаем, ― сказал Петькин.

– Ну, и…..

– Не говори никогда ― ну, и, ― уточнил Леша.

– И почему?

– Просто так. Надо жить, а не ждать.

– А ты…..

– Паркур, брат, ― произнес Саша, покачиваясь, точно репер.

– Я не знаю, что такое паркур.

– О чем нам тогда говорить? ― спросил Леша. ― Пойми, одни люди созданы для наслаждений, а другие ― для вечной ночи.

Воспоминание об этой мысли особенно улыбнуло Костю.

– И? ― спросил Костя.

– Да пойми, брат! Не надо икать! Икают только неудачники и менеджеры самого низкого звена.

– Я не менеджер, ― ответил Костя, ― я учусь еще только.

– Да мы тоже учимся, брат, ком-он, ― ответил Саша, покачиваясь, ― все мы, ты ды джь, студенты, йо, прохладной жизни, йо. Мы любим паркур, ком он, ком он. Тебе этого не понять, чувак. Наверное, никогда. Но ты еще можешь. У всех в этой жизни есть шанс.

…. За окном было уже совсем светло. Поезд ехал по серо-зеленой равнине. Ее бугристая поверхность уходила вверх. Там был голубовато-красный горизонт. При чем, сложно было определить дистанцию. При желании, можно было представить, что там находится пропасть ― бесконечный провал в никуда.

Глубокая пропасть……

– Нет, пусть он, йо, скажет, ― настаивал Лёша.

– Я уже сказал, ― ответил Костя.

– Значит, все это тебе чуждо, чувак?

– Нет. Мне просто все равно.

– Йоу! Все равно!

– Да я не думал об этом, пойми!

– А представь себе экстремальную ситуацию!

– А зачем оно мне надо?

– Йоу!

– Я не собираюсь попадать в экстремальную ситуацию, ― проговорил Костя.

– А. А представь.

– А, ― вдруг нашелся Петькин, ― а вот представь, к твоей Аньке кто-нибудь приклеится.

– И что? Кто это будет.

– Ну, например, он, ― сказал Леша, указывая на Петькина.

– Он?

– Думаешь, я не смогу?

– Да пошел ты, ― ответил Костя.

После этого разговора Петькина как будто отпустило. Он перестал выделываться, меньше употреблял свои «йоу», и вообще, они общались достаточно корректно. Один раз, вместе с группой, они пошли в поход. Александр там занялся паркуром. Он бегал по лесу, кричал «йоу», но, в целом, все было корректно.

– Ну что, ― произнес Костя.

Но он и сам не знал, почему так говорил. Даль была все та же ― зелено-серая, лысая. Поезд бежал достаточно быстро, и сложно было сказать, чем покрыты плоские холмы ― травой, землей или чем-то еще. Например ― стеклом. От этого вида душа замирала. Шел некий дух, стремящийся привести разум в состояние оцепенения.

Спустя минуту что-то разорвалось. Должно быть, это было связано с тем, что Костя ощущал иное время. Вагон вдруг заполнился людьми. Все это были перепуганные пассажиры. Они суетились, бегали взад-вперед, смотрели в окно.

– Что же это? ― обратился к Косте пожилой мужчина.

– Не знаю, ― ответил Костя.

И его удовлетворил его собственный ответ. К нему вернулась его природная вялость. Он был равнодушен про происходящее. Даже мысль о том, что Аня осталась одна, пришла к нему не сразу.

– Ничего не понимаю. А вы? ― спросил у Кости мужчина.

– Не, ― отвечал Костя.

– Вы знаете, да?

– Нет же.

– О Господи, ― завопила женщина, ― что же это такое?

Ей было лет сорок. Она ехала с сыном ― парнем уже почти взрослым, но медленным, еще более спящим на ходу, чем Костя.

Она рванулась к дверям, и Костя ее остановил:

– Не ходите туда!

– А? ― она остановилась в нерешительности.

– Не ходите. Туда нельзя.

– Что? ― она всплеснула руками.

– Вам же сказали, ― укоризненно произнес мужчина.

Костя улыбнулся. Хотя он и сам не знал, чему улыбался. Он прошел дальше, дальше, потом остановился, точно присматриваясь к показаниям локаторов.

Что мы имеем?

Паника.

Люди раскачивают вагоны.

Из вагона ресторана сюда направляется кондуктор!

КОНДУКТОР!

Поезд едет не там.

НЕ ТАМ.

Не туда.

– Хорошо, ― сказал он сам себе.

* * *

Аня была до смерти перепугана и подавлена.

– Что все это значит? ― спросила она.

– Я не знаю, ― ответил Костя, ― но я уверен, что скоро все прояснится.

Он облокотился на стенку купе. Хотелось расслабиться. Может даже ― поспать. Он как будто все знал, но что это было именно ― он не мог сказать.

– Костя!

– Ничего не происходит. Я не знаю, как это сказать, но это так.

–Ничего не понимаю. Ты видел, что ― за окном?

– Да.

– И что ты по этому поводу скажешь?

– Я не знаю.

– Посмотри. На что, перецепили на какую-то другую ветку? Я такого сроду не видела? Где такие места? И сети нет! Ты представляешь. Я включила fm-радио!

– Да?

– Да.

– Ну и……

– Что ― и? Там ничего нет. А сеть ― ты видел?

– Да.

– Точно? Ты какой―то странный?

– Видел. Сеть называется “H”. И от нее приходят какие-то сообщения.

– Может, мы ― на Украине?

– Нет, ― сухо и сонно ответил Костя.

– Тогда ― что это?

– Ань. Я не знаю. Я не знаю, как сказать. Это ― где-то не здесь. И все.

– Ты так легко об этом говоришь?

– Я понятия не имею. Если бы ты видела все остальное….

–Что? ― глаза подруги Кости вылезли на лоб. Она была готова к самому худшему.

– Мы тут не одни.

– Ну…..

– Я вообще…. Не одни. Не только люди.

– Что? Костя ты что, с ума сошел?

В этот момент произошло следующее: в купе вбежал взмыленный, взволнованный, Саша Петькин. В руках у него была большая спортивная сумка. Весь его вид выражал смесь решимости и испуга. Было видно, что его настроение колеблется, как стрелка электроприбора ― от одного края к другому.

– А, ― произнес оно многообещающе.

Костя осмотрел его с ног до головы.

– А, ― еще раз сказал Петькин.

– Что там, Сашь? ― спросила Аня.

– Ребят. Я к вам.

– Заходи, заходи.

– Я вот подумал, ― Петькин бросил сумку на пол, и там что-то звякнуло, ― и пришел. Нам надо держаться вместе.

– Угу, ― согласился Костя.

– Так что там было! ― закричала Аня.

– Я все понял, ― заключил Петькин.

Костя посмотрел на него с подозрением: вот он сел поближе к Ане. Вот сейчас начнет все раскладывать по полочкам, паркурист хренов. Это так он и делает. Вокруг да около. Как волчок крутится. Настоящим волком назвать его нельзя ― он мелок для этого. И умом, и ростом. Был бы он здоровым, он бы паркуром бы своим не занимался. При нормальных габаритах так и прыгать невозможно. Прыгает, как блоха! Больше никакой эпитет и не подберешь.

Костя вдруг показалось, что его мысли лезут наружу, и все знают, о чем он думают. Он остановился.

– Как ты думаешь, он не пройдет? ― спросил Саша.

– Кто? ― не понял Костя.

– Ну…. ― он развел руками.

– Кондуктор?

– Да.

– Нет.

– Ты что, откуда ты знаешь?

– Он сюда не придет, ― сказал Костя уверенно.

– Хорошо, ― вдруг согласился Саша.

– Мальчики! ― завопила Аня.

– Ладно, ― произнес Костя, ― надо тебе все рассказать.

* * *

― Я думаю, с нами произошло нечто, похожее на бермудский треугольник, ― говорил Петькин.

Поезд продолжал свой бег. Лысая равнина за окном выровнялась. На горизонте виднелись черные и чрезвычайно острые горы, вокруг которых клубились белесые облака. Время от времени среди этого странного тумана намечались тени. Возможно, это были птицы. Однако, судя по расстоянию, эти птицы должны были быть подлинными колоссами. Но, если не птицы, то что?

Что еще может летать, если не птицы.

– Хорошо, ― произнесла Аня, ― допустим, это так. Бермудский треугольник. То есть, что еще. Я понимаю. Но поезд продолжает свое движение. В кабине сидит машинист. Кто-то же должен вести состав?

– А что, если там никого нет? ― предположила Аня.

–Н-да. Что, может быть, и верно. В мире время от времени происходят непонятные вещи.

– Может быть, все проще, ― проговорил Костя.

– Ладно тебе, ― Аня его остановила.

– Да, ― ответил он, ― но я бы сходил на разведку. Мы даже не знаем, есть ли в поезде живые люди? За час мимо нашего купе не прошел ни один человек. Мы даже не знаем, есть ли кто-нибудь живой в нашем вагоне. Не говоря уже об остальном поезде.

– Да. Но с той стороны….. ― начал Саша Петькин.

–Да, там все ясно. Нет, они могли также забаррикадироваться, и кондуктор туда не прошел. Надо узнать.

– У меня с собой есть вино, ― сказал Саша.

– Вино?

– Знаете, в вдруг ― это последний час нашей жизни?

– Замолчи! ― воскликнула Аня.

– А что, ― вдруг согласился с Петькиным Костя, ― все может быть!

– Есть такая история, ― произнес Петькин, ― вот, сейчас.

Он вынул из сумки три бутылки вина. Он работал, точно автомат. Раскупорил бутылки. Ловко вынул ноутбук. Включил, и, пока шла загрузка, разлил вино по кружкам. Затем ― поводил пальцем по тач-пэду, пощелкал.

– Вот, ― сказал он, ― надо выпить вина. Судя по всему, мы попали в весьма фиговую историю. У меня тут целый набор материалов. Спросите, откуда: Не важно. Они у меня есть. Так вот. Нет, не подумайте, что я в это все верю. Но….

И он стал читать статью.

Поезд-призрак. Легенд предостаточно, хотя и нельзя сказать, чтобы они были так уж широко известны. Впрочем, стоит лишь капнуть – и тут выясняется, что информации этой полным полно, надо лишь постараться.

Поезд-призрак.

Летучий Голландец железнодорожных путей.

Надо полагать, что реальное число свидетельств куда больше, да и не все то, что попадало в прессу, есть правда. Впрочем, если хорошенько изучить советские газеты, то можно найти много интересного. Впрочем, тут есть множество вопросов, и главное тут – трудность в обработке информации. Сколько же всего газет вышло за прошлые времена, все ли попало в поле зрение пытливых умов?

Челябинский рабочий, выпуск за 6 марта 1952 года

Рабочими путей Ивановым и Грищенко был замечен странный поезд, который поначалу ничем таким и не мог привлечь внимание, разве что рабочие удивились – идут путевые работы, а поезд почему-то идет. Иванов даже возмутился и замахал руками – мол, куда едешь? Паровозный локомотив с двумя вагонами продолжил свой путь как ни в чем не бывало, и рабочим пришлось отойти в стороны. Иванова также заметил следующее – никак не мог этот состав тут пройти, не сойдя с рельс, потому как работы шли капитальные, да и не один сумасшедший не рискнул бы ехать не туда.

Что это было? Призрак?

И правда, явление носило явно призрачный характер, так как дойдя до ближайшей стрелки, поезд словно бы пошел своим путем – то есть, все это противоречило законам физики, однако, поезд продолжал свой путь, пока не скрылся из виду.

Конечно, рабочие попытались выяснить, что же это было, однако, ответа не последовало. Если взять за основу версию с галлюцинаций, то она вряд ли сработает, так как поезд видел не один лишь Иванов. И, потом, помимо Грищенко поезд видел также и слесарь Козловский. Как же так? Неужели призраки существуют?

Надо отметить, что существует некая периодичность обращения к теме поезда-призрака, но все же, об этом больше пишут на Западе. Публикаций в России откровенно маловато. Здесь можно привести следующие статьи

«Поезд призрак», в «Техника-Молодежи»

Статьи «Поезд-призрак» и «Череп Гоголя под Ла-Маншем» в газете «Совершенно Секретно за 1994 год, и в номере 9 за 1995 год.

"Железнодорожная сеть ― сеть не плоскостная, а сферическая; она повторяет кривизну земного шара. А там, где плоскость переходит в сферу, там трёхмерное пространство переходит в двухмерное и наоборот (вспомним ленту Мёбиуса), то есть железнодорожная сеть есть граница―сопряжение по меньшей мере двух, а по большей ― нескольких пространств…".

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.