Ангел мой. Второй роман трилогия «Повернуть судьбу»

– Куда собралась, пташка? – растягивая слова, спросил он.

– Мне пора. Уже поздно, – старалась говорить спокойно, Тоня.

– Да ну, – шаг вперёд. – Веселье в самом разгаре.

– Я устала. Хочу домой, – быстро натягивала плащ.

Наконец-то надев плащ, она была готова уйти, но не смогла. Лёшка, загораживая проход, медленно покачиваясь шёл на неё.

– А мы с тобой даже не танцевали, – зубасто оскалился он.

– Я не танцую.

Он подошёл вплотную и резко обхватил её за талию. Его лицо оказалось совсем близко. Тоня до отвращения резко почувствовала неприятный запах водки и продуктовой смеси, как из мусорного ведра. Её чуть не затошнило. Ужас и отвращение сжали горло.

– Я научу, – прошипел он ей в лицо.

Тоня упёрлась ему в грудь двумя руками, пытаясь оттолкнуть, но он был слишком большой, чтобы ей справиться.

– Пропусти меня! – резко крикнула Тоня, отталкивая его, но он был сильнее.

– Щас пропущу… Только чуть-чуть побалуем, а? Ты ж взрослая девочка… – он продолжал улыбаться всем ртом, отжимая её назад.

– Нет! Не смей! – закричала она, в панике глядя в его мутные глаза. – Отпусти меня сейчас же, я закричу! – с ужасом взмолилась Тоня.

– Кричи сколько угодно, никто не войдёт, да и дверь заперта.

– Что ты задумал?

– А ты не догадываешься, моя пташка?!

– Я тебе не пташка и я не твоя!

– Да, какая мне разница. Чья бы ты ни была, сегодня, сейчас ты моя, и всё!

Он ещё сильнее обхватил её и прижал к бёдрам. Тоня пыталась вырваться, отрывая его руки от себя.

– Не надо, не делай этого! – задыхаясь от страха и отвращения, громко закричала она.

– Да ты не парься, тебе понравится.

– Нет, не надо, я закричу!

– Кричи, толпе только понравится. Они знают, чем мы тут занимаемся. Когда я с девчонкой, мне никто не мешает. Так что расслабься и получай удовольствие!

Он повалил Тоню на кровать, на кучу чьих-то пальто и начал рвать на ней одежду, отдёргивая сопротивляющиеся руки. Навалился на неё, вдавил в кровать. Руки как клещи, дыхание – как из болота. Она билась, кричала, плакала, стараясь оттолкнуть его. Но он был сильнее. Его рот с грязными зубами хватал её губы, липкие пальцы тянулись под одежду. Она плакала, билась, но ничего не могла сделать.

Сколько это продолжалось?! Ей показалось – целую вечность! Он хрипел, сопел, с носа ей на лицо капал пот. Как он был противен, как она его ненавидела!

Тоня чувствовала, как исчезает воздух, как мир тонет в грязи, отвращении и бессилии.

– Господи… Только бы выбраться. Только бы выжить! – мелькало в голове.

Наконец, он тяжело завалился рядом. Она вырвалась из-под него, дрожа всем телом. Не глядя, натянула на порванную блузку плащ, застегнула его до самого подбородка. Туфли валялись под кроватью. Она едва натянула их, спотыкаясь, кинулась к двери, дёрнула замок, и он поддался.

Распахнулась дверь, и толпа встретила её смехом и аплодисментами. Все хохотали, улюлюкали, кто-то даже свистнул.

Тоня остановилась. Глянула на всех. Знакомые лица: девушки из цеха, с кем пили чай в перерывах, с кем делилась хлебом и нитками, смеялись, глядя на её растрёпанные волосы и скомканный вид.

Она не сказала ни слова. Только бросила на них гневный, полный боли и ненависти взгляд. И выскочила прочь, с трудом сдерживая крик.

Глава 5: «Не хочу туда возвращаться»

Очнулась Тоня оттого, что кто-то аккуратно постучал по её руке. Она медленно повернула голову и увидела рядом молодую женщину. Та была красива, с мягкими чертами лица, и в глазах сочувствие, настоящее, без слов. Женщина молча протянула бумажный платок. Тоня уставилась на него, словно впервые видела такую вещь. Затем взяла и сжала в кулаке так сильно, что пальцы побелели. Её тело раскачивалось вперёд-назад, как у безутешного ребёнка, и взгляд был пуст, направлен куда-то внутрь, в ту самую точку, откуда уже нельзя кричать.

Женщина пододвинулась ближе, осторожно вытащила ещё один платок и снова подала. Но Тоня всё так же сидела, не понимая, что происходит, зачем это, что ей нужно сделать? Внутри было полное оцепенение. Она не могла, не умела больше реагировать.

Женщина мягко обняла её за плечи и стала вытирать заплаканное лицо. Пальцы её были тёплыми, движенья осторожными, как будто она боялась разрушить хрупкую скорлупу, в которую Тоня спряталась от всего мира.

– Тихо, тихо… всё пройдёт… всё забудется… успокойся, моя хорошая, – шептала она, как мать потерянному ребёнку.

Смазанная тушь стекала по щекам. Женщина бережно стирала её, словно боялась причинить боль даже прикосновением. Но слёзы продолжали литься тихо, беззвучно, как кровь из раны.

– Всё пройдёт… всё забудется… – повторяла она убаюкивающим голосом. – Скажи мне, милая, куда тебе идти? Где твой дом?

Тоня с трудом разжала сведённые судорогой челюсти. Губы дрожали. Попыталась что-то сказать, но из горла вырвался, только глухой хрип. Слов не было, только боль. Не было сил объяснять, даже думать не было сил.

Женщина не стала больше спрашивать. Просто молча прижала девушку к себе и погладила по голове. Так, они просидели долго. Время расплылось, будто его больше не существовало. Только боль и пустота.

Наконец, спустя, наверное, больше часа, Тоня подняла взгляд на женщину.

– В общежитие… завода «Труд»… – слабо прошептала она.

В её глазах была такая усталость, такая всепоглощающая безысходность, что та даже на мгновение отвела взгляд.

– Ух ты! Это же на другом конце города. Как ты туда поедешь? – осторожно спросила она, чтобы хоть как-то втянуть Тоню обратно в реальность.

– Зачем?.. – еле слышно, не глядя, произнесла та.

– Как зачем? Тебе нужно домой. Отдохнуть, прийти в себя…

– У меня… – Тоня с трудом выговорила, – больше нет дома. У меня теперь ничего нет!

Она вжалась в скамейку, качнулась, как маятник, и перед глазами снова встали ужасные образы: та закрытая дверь, их смех, равнодушные взгляды. Элла… все они. Они знали. Они слышали. И смеялись. Смеялись над ней. А она кричала. Кричала внутри. Не хотела верить, но всё было по-настоящему.

– Они не остановили. Они смотрели. Им было всё равно. Я для них никто. Я была просто… – как барабаном стучали мысли в голове. – У меня больше нет дома!

– Как это нет? А общежитие? – осторожно переспросила женщина.

– Я не хочу туда… не хочу их видеть… – сквозь стиснутые зубы проговорила Тоня. – Это они… всё они… подстроили…

Её трясло. Лицо налилось бессильной злобой, отчаянием, страхом. Пальцы дрожали, ногти впивались в ладони.

– Ну ладно, ладно, не говори ничего. Попробуй не думать сейчас. Всё потом, милая, потом… – успокаивала женщина, нежно поглаживая её по спине, и добавила: – Знаешь, что мы сделаем?

– Что? – отрешённо переспросила Тоня.

– Мы пойдём ко мне.

– Зачем?

– Потому что ты сказала, что у тебя больше нет дома. А я тебя к себе приглашаю. Просто в гости.

Тоня сидела молча. Мысли вязли. Слова не имели смысла.

– Вставай, пошли, – мягко, но настойчиво продолжила женщина. – Я рядом живу. Встань, пожалуйста. Пойдём ко мне.

– Зачем?

– Поспишь. Отдохнёшь. Умоешься. Просто будешь, и никто тебя не тронет.

– Я не хочу… ничего не хочу…

– Я знаю. Я хочу. Хочу, чтобы ты пошла со мной. Поддержи меня. Просто доверься, ладно? – в её голосе не было нажима, только тепло и решимость.

Тоня медленно, с большим трудом поднялась. Ноги подкашивались, тело ломило, как после побоев. Пульс бился в висках, заглушая всё вокруг. У неё совсем не было сил ни встать, ни передвинуть ноги, чтобы идти.

– Как тебя зовут? – спросила женщина, осторожно беря её под руку.

– Тоня… – прошептала она.

Продолжая говорить, не замолкая, женщина уговаривала, увлекая девушку за собой. Её голос был как якорь, что удерживал Тоню в реальности. Слова текли рекой, и хоть смысл их ускользал, сам звук успокаивал. Тоня не слушала, она просто шла.

– Если бы она меня не нашла… Что бы я сделала? Ушла бы в воду? Бросилась бы под машину? Стала бы кричать, разрывая небо? Сама бы я не выбралась, – мысли метались, как птицы в клетке, больно ударяясь о голову.

Женщина чувствовала, если оставить девушку одну, она не выживет. Не сегодня. Сегодня нельзя. Сегодня слишком больно. Её нужно вытянуть из этой тьмы, хоть за руку, хоть силой. Если её не отвлечь, то она всё время в мыслях будет возвращаться к этому, пытаться найти объяснения и причины произошедшего, стараться понять, почему с ней это произошло?! Этими мыслями она будет мучить себя, значит, не сможет себе помочь. Потому что внутри неё образовалась чёрная, живая дыра. И если её не залатать теплом, дыра засосёт всё и душу, и жизнь. Нужен человек, который поможет ей переосознать случившиеся и помочь отпустить ситуацию. Сейчас главное – просто быть рядом!

Глава 6: «После бездны»

Улицы были залиты мягким вечерним светом, но в сердце Тони царила непроглядная тьма. Они шли медленно. Женщина, которая буквально вытащила её из небытия, всё говорила и говорила, слова лились как ручей: тёплые, заботливые, обволакивающие. Тоня почти не слышала их. Плакать уже перестала, но слёзы будто продолжали течь внутри неё, как тёплая соль по израненной душе. Всё вокруг казалось смутным, размытым. Она словно плыла в вязком сне, послушно следуя за незнакомкой, не задавая вопросов.

Прохожие, особенно женщины, окидывали Тоню тревожными взглядами. В её заплаканных глазах было что-то невыносимо узнаваемое: боль, страх, беспомощность. Но никто не решался остановиться.

Они подошли к старому четырёхэтажному дому с потемневшей лепниной. Фасад хранил в себе какую-то особенную, почти камерную тишину, будто дом таил, истории, которые слышали его стены. Женщина, которую звали Аля, открыла дверь ключом, и они вошли в прохладный полутёмный подъезд.

На втором этаже щелкнув замком, дверь отворилась, и их встретил приглушённый запах лаванды, чуть слышный аромат выпечки и старого дерева. В коридоре было прохладно и тихо.

Навстречу, из глубины квартиры, вышла пожилая женщина. Маленькая, крепкая, с ясными, по-доброму внимательными глазами. На ней был кружевной передник, а волосы аккуратно убраны в пучок. Улыбка дрогнула, когда она увидела Тоню. Ту самую, растрёпанную, как будто вывернутую наизнанку, с потухшими глазами.

– Аля… это кто? – спросила она негромко, почти шёпотом. – Что случилось, дочка?

Аля коротко глянула на мать. Взгляд был тяжёл, сдержан.

– Это наша гостья, мама, – ответила она, и еле слышно добавила: – Потом всё расскажу. Сейчас ни слова.

Она сбросила туфли и повела Тоню в ванную.

– Постели в моей комнате на диване, и чай крепкий с лимоном сделай. Халат и полотенце принеси, пожалуйста.

– А может, врача? – прошептала женщина, догадавшись, что случилось неладное.

– Мама, ты ещё скажи милицию! – резко отрезала Аля. – Ни врача, ни допросов. Только душ, чай и спать. Она дома. Всё!

– Хорошо, милая, я всё поняла… – мама суетливо зашагала в сторону кухни.

Аля завела Тоню в ванную и, взглянув на неё, заметила, что та чуть-чуть оживает.

– Раздевайся, – твёрдо произнесла она. – Всё до последней нитки. Всё в мусор. Сюда ты пришла заново родиться, поняла?

Тоня молчала, но послушно тянула пуговицы на плаще. Руки дрожали. Сняв его, с глухим звуком бросила на кафель.

– Всё, всё выбросить… – тихо, сквозь зубы, говорила она, срывая с себя одежду. – Чтобы ничего не осталось!

– Молодец, – пробормотала Аля, сжимая губы до синевы. – Злишься, значит, живая! Будешь жить, слышишь?

Одежда сыпалась на пол клочками, словно умирая в последний раз. Аля аккуратно собирала всё в пакет. В её движениях чувствовались и забота, и внутренняя ярость, и решимость, как будто этим жестом она хотела стереть с девушки всё, что с ней сделали.

Тоня шагнула под душ. Горячая вода хлестала по телу, срывая последние остатки оцепенения. Она стояла, закрыв глаза, давая потокам воды, смыть страх, унижение, отчаяние. Хотелось, чтобы с тела стекала не только грязь, но и память.

– Вот шампунь, гель, – мягко сказала Аля. – Я тут, рядом, не буду мешать. Зови, если что.

Аля вышла, прикрыв дверь. В комнате мать уже закончила стелить постель.

– Где папа? – спросила Аля, стараясь говорить спокойно.

– Поехал на дачу. Тётя Катя звонила. У людей дома взломали, двери, окна. Он поехал смотреть. Наш вроде цел, но кто знает? Вот жду, что перезвонит. А что случилось-то, Аля?

Та ещё раз заглянула в приоткрытую дверь ванной и, не услышав ничего, кроме журчания воды, прошла на кухню. Не садясь, встала рядом со стулом.

– Я её в парке нашла, – тихо пояснила Аля. – На лавке сидела. В одной туфле, с пустыми глазами. Беда у девочки… страшная беда, мама!

Мать, побледнев, молча накрывала стол. Без слов, как это умеют женщины, которые сами когда-то спасали чью-то жизнь.

Аля снова зашла в ванную. Пар застилал зеркало, пахло мятой и мылом. Тоня стояла под душем, кожа покраснела от жара.

– Осторожнее с водой, обожжёшься, – мягко сказала Аля, завязывая мешок с одеждой.

– Всё… всё на помойку… – прошептала Тоня, наблюдая за её руками. – Всё, чтоб даже следа не осталось! Пусть уходит… боль, грязь, страх…

В халате с полотенцем на голове она послушно вышла, натянула тапочки и пошла за Алей. Выпила чай. Не говоря ни слова, легла. Мягкое одеяло окутало так же, как и атмосфера этой квартиры: тёплая, тихая, настоящая.

Она смотрела на Алю, и ей казалось, что та не ходит, а плывёт по комнате. Солнечный луч, пробившийся сквозь занавеску, касался её плеча. В этом моменте всё казалось нереальным.

– Ты… ты кто? Ангел? – тихо спросила Тоня, едва слышно.

Аля остановилась, улыбнулась, и её лицо вдруг действительно стало похожим на лицо небесного создания.

– Да, – мягко ответила она. – Сегодня я твой ангел.

И впервые за долгое время, Тоня почувствовала, как медленно уходит страх.

– Мой Ангел, – закрывая глаза, прошептала Тоня, засыпая.

Глава 7: «За порогом тьмы»

Аля долго сидела у окна. В доме было тихо, только тикали часы и бился проснувшийся мотылёк в окно. Утро наступало мягко, почти незаметно. За стеклом начинался новый день, озарённый солнечным светом.

Тоня проспала больше суток. Когда она медленно открыла глаза, перед собой увидела женское лицо. Слабый свет пробивался сквозь шторы. Женщина сидела в кресле и улыбалась. В её глазах отражалось спокойствие и терпение.

– Я знаю, кто ты… – не поднимая головы, одними губами прошептала Тоня. – Ты… ты Ангел. Я… уже умерла?

– Нет, что ты такое говоришь?! – ласково проговорила женщина, открывая шторы. Свет мягко окутал комнату, и в его лучах заиграли пылинки, словно крошечные звёзды. – Ты живее всех живых. Просто очень устала. Выспалась?

Тоня огляделась вокруг. Обстановка была ей чужой: аккуратная, тёплая, непривычно уютная. На стене висели вышитые пейзажи, на полке стояли фарфоровые фигурки, пахло домашним пирогом и корицей.

– Где я? – с замиранием в груди прошептала она. – Что-то… всё смутно… Я плохо помню.

– Ты у меня в гостях, Тонечка, – мягко сказала женщина, присаживаясь на край дивана. – Меня зовут Аля.

Тоня с трудом кивнула. Слова Али были как одеяло, они укутывали, но не грели. Потому что воспоминания вчерашнего дня обрушились на неё ледяным потоком. Сердце болезненно сжалось, и слёзы сами навернулись на глаза.

– Лучше бы я умерла! – выдохнула она сдавленным голосом.

Аля резко подняла голову и внимательно посмотрела на девушку.

– Ни в коем случае не говори так! – в её голосе зазвенела сталь. – Не вздумай! Жизнь – это не конец. Это испытание. Ты его пройдёшь и всё забудешь!

– Но как? – почти крик вырвался у Тони. – Как можно забыть то, что внутри сожгло всё до пепла? Это ведь не просто боль… это… как будто тебя изнутри вывернули. И почему именно я? Что я сделала?!

– Не вини себя. Никогда. Не думай об этом, – Аля взяла её за руку.

– Как можно об этом не думать?

– Поверь, можно.

– Разве вы можете знать?! – вытирая глаза, сквозь слёзы проговорила Тоня. – Знать, что произошло со мной и как это страшно и тяжело?

– Я знаю, о чём ты говоришь. Поверь, знаю лучше, чем хотелось бы…

– И самое ужасное, что я не понимаю почему? Почему это произошло со мной?! – Тоня плакала, не вытирая глаз, кажется, она не замечала слёз.

– Не надо, не плачь, – Аля пододвинулась ближе, взяла Тоню за руку, вздохнула и тихо, как-то печально сказала: – Только от тебя зависит, как быстро ты сможешь это забыть и жить дальше.

– Я не смогу. Это невозможно забыть!

– Забудешь, я тебе обещаю, что всё забудешь. Я помогу. Если не допустишь ошибок, то сможешь забыть. Главное – всё сделать правильно. Я из-за собственных ошибок не смогла, а ты сможешь! – Аля замолчала.

Тоня замерла. В её глазах появилась тень интереса, страха и надежды.

– Вот так и проходит жизнь, – не глядя на неё, тихо проговорила Аля, обняв себя, как будто замёрзла. – Сначала идёшь уверенно, по тропке, по следу… А потом раз и ничего не видно. И не знаешь, где ты, кто ты, куда дальше? Только память. Только то, что было. И самое дорогое почему-то стирается быстрее всего?!

Тоня сжала ладони, чувствуя, как дрожат пальцы.

– А ведь когда-то я думала, что всё будет иначе. Что будет дом, дети, и я буду смеяться по утрам… Я ведь умела смеяться. Правда, умела. Только давно это было. Словно не со мной.

Она встала, подошла к окну и замерла на мгновение, глядя на пустынную улицу.

– Жить всё равно надо, – не поворачиваясь, твёрдо сказала Аля. – Не для себя, для них. Для тех, кто рядом, кто будет потом. Чтобы у них была память. Тёплая, настоящая. Чтобы у них был вечер с пирожками, с солнцем и маминым голосом, – улыбнулась тихо, печально, но всё же улыбнулась.

Тоня смотрела на стоящий у окна красивый силуэт ещё молодой женщины и не понимала её.

Глава 8: «Новая кожа боли»

В комнате стояла тишина. Где-то вдали залаяла собака, и этот звук казался родным, почти домашним. Обстановка вокруг навеивала покой и тишину, но внутри всё разрывалось на части от боли. И она казалась непроходящей.

Аля вдохнула глубоко, будто решалась открыть давно запертую дверь.

– Мне тогда было пятнадцать, – продолжая стоять у окна, заговорила она. – Маленькая, наивная. Даже не целовалась ещё… Возвращалась из бассейна. В парке было светло, народ гулял. А потом – трое. Всё произошло быстро, безжалостно. И на мои крики никто не откликнулся. Никто не подошёл!

Аля говорила медленно, как будто вытаскивая из себя по кусочку воспоминания. В голосе звучала тишина старой боли, застывшей, но не умершей.

– Я шла домой… казалось, что тело моё – не моё. Боль была не столько в теле, сколько в душе. Потом… милиция, все подробности… эти грязные вопросы. Я стояла и дрожала от стыда. Как будто это я была виновата?! Как будто я сама на всё пошла?! Люди… они не жалеют. Они не понимают.

Тоня слушала, затаив дыхание. Боль Али была её собственной болью.

– Потом всё исчезло. Началась ужасная жизнь! Женщины на меня показывали пальцем, некоторые даже плевали вслед. Парни приставали: щипали, тискали по углам, предлагали всякие гадости, не стесняясь в выражениях. Взрослые мужчины, поглядывая, ухмылялись. Подружки сразу же исчезли, как будто их не было. Мне казалось, что я стала прокажённой?! Меня не могли защитить и не простили, что я выжила. Жить не хотелось! Не раз думала о том, чтобы покончить с собой. Но не могла, мама так убивалась, так переживала за меня, жалко её было. Она бы не выжила, если что со мной! – Аля замолчала.

– Что дальше? – не дождавшись, тихо спросила Тоня.

– А дальше суд. Страшнее всего было, когда всё подробно расспрашивали. Кто? Как? Я стояла, не поднимая глаз, озноб бил так, что тряслась всем телом. Стыдно было. Как было стыдно, ужас! После суда в школу не ходила, да, что в школу, из квартиры не высовывалась.

– Это так страшно! – прошептала Тоня, когда Аля замолчала.

– Но так долго не могло продолжаться, нужно, было учиться и как-то жить, – помолчав, Аля опять заговорила, рассказывая про страшное событие в своей жизни. – Вот родители и решили поменять квартиру. Всё сделали быстро. Ехать было всё равно куда, лишь бы подальше, и чтобы нас никто не знал. Продали квартиру в Москве, намного ниже её стоимости, загрузили вещи в контейнер и уехали в этот городок, в эту квартиру. Здесь начали всё заново, без друзей и знакомых. Сразу же стало легче! Никто тебя не знает и не показывает пальцем, ты ходишь и не оглядываешься. У меня чувство унижения прошло почти сразу. Постепенно всё наладилось. Окончила школу, институт, сейчас работаю и занимаюсь любимым делом. Одна проблема, я с тех пор стала как ненормальная. От мужчин, как от огня шарахаюсь. Мне тридцать семь лет, а я до сих пор ни одного мужчину к себе не подпустила, не могу!

– Прошло столько лет, и вы не можете забыть, а мне говорите, что я забуду?! – потихоньку всхлипнула и с жалостью проговорила Тоня.

– Забудешь, обязательно забудешь и будешь жить нормальной жизнью! Я всю жизнь жалею, что пошла в милицию и сделала своё несчастье достоянием общественности. Если бы никто не знал, я переболела и смогла всё забыть. Не пришлось бы терпеть столько оскорблений и унижений от окружающих. Потому что позже было больно не столько оттого, что со мной произошло, а сколько от того, в кого я для людей превратилась по вине этих подонков. Ведь на меня, как на жертву не смотрел никто!

Тоня внимательно вслушивалась. Мысленно проводя в голове две параллели: общие или только моё?!

– Парень у меня тогда был, – продолжала Аля. – Добрый, хороший, я думала, что он ради меня на всё готов, так любил. Мы с ним мечтали, что окончим школу, поженимся и уже никогда не расстанемся. Но всё рухнуло в один момент! Он, когда узнал, что со мной произошло, меня же и обвинил. Это был самый страшный удар для меня, я ведь его так любила! В общем, меня все обвинили, осудили и предали. Это оказалось страшнее и больнее, чем физическое насилие. Я сделала ошибку. Рассказала всем. Открылась. А ты можешь иначе. Можешь всё начать заново. Без следов, без осуждений, без боли вокруг.

– Что делать, как жить?

– Как жить? – повернулась к ней и с печальными глазами, но улыбаясь, ответила Аля. – Счастливо, Тонечка! Универсальных способов всё забыть и пережить эту трагедию нет, и я не дам тебе точного рецепта. Банальные слова, что жизнь на этом не заканчивается уж не настолько и банальны. Хотя по себе знаю, что они очень раздражают, потому что кажется, что жизнь закончилась. Нужно верить в себя и в то, что начнётся другая жизнь. Ещё раз хочу посоветовать, что не нужно никому о случившемся рассказывать, особенно близким людям. Главное – никому и ничего не говорить! Чтобы, как я, не столкнуться с непониманием умных, всё знающих подруг. Я наломала дров и до сих пор страдаю от этого.

Она подошла к Тоне и села рядом.

– Помни и люби себя! – взяв её за руку, говорила Аля. – Ни в коем случае не думай, что всё, что с тобой случилось – это грех и что после случившегося ты стала грязной. Это не так! Помни, что это произошло против твоей воли. Ты просто не смогла этому противостоять, потому что ты женщина, ты слабее, но не копи вину в себе. Тоня, я не дам тебе допустить ту же ошибку, я помогу тебе! Давай начнём с того, что ты всё поменяешь в жизни. Всё и работу, и жильё, и друзей. Начни с чистого листа! И вот увидишь, что в новой обстановке всё быстро забудется. И будешь жить, как нормальный, полноценный человек. Люби себя и люби свою жизнь, и помни, что ты обязательно кому-то будешь нужна! – посмотрев на внимательно слушающую девушку, Аля серьёзно проговорила: – Я не обещаю тебе, что будет легко и как по волшебству всё забудется, но ты должна помнить, что всё зависит от тебя и только от тебя! Первое с чего начни, это поставь перед собой цель, достигнешь её, ставь следующую. Неважно какая будет цель, лишь бы было к чему идти и изо всех сил стремиться.

Тоня задумалась. Глаза были полны слёз, но в них уже не было тупой боли. В них светилась искра.

– Я не хочу возвращаться в общежитие. Там все всё знают. И на завод тоже не вернусь. Он там… я не выдержу встречи.

– Значит, начнём новую главу, – улыбнулась Аля. – Уволишься, переедешь ко мне. Потом устроишься ко мне на фабрику. У нас есть общежитие. Всё обустроим.

– А вы точно… не передумаете? – с надеждой, но и опаской спросила Тоня.

– Не передумаю. Ты не просто случайная гостья. Ты человек, которому можно и нужно помочь. И ты справишься. Только прошу, не думай, что ты виновата. Ты не грязная. Ты живая. Сильная. И ты будешь счастлива!

– Аля… – голос Тони дрогнул. – Вы, правда, как ангел. Мой ангел.

– Пусть будет так, – мягко ответила та. – А теперь вставай. Идём обедать. Новая жизнь не ждёт.

Тоня медленно поднялась. Ноги немного дрожали, но взгляд был твёрже. Она поправила халат, взглянула на Алю и шагнула вперёд. За дверью пахло пирогом, корицей и надеждой.