Роза из Лотарингии

– Надеюсь, тётушка, то, что наши предки сражались в противоположных лагерях, не отразится на наших с Вами отношениях?

– Конечно, нет, – на губах молодой женщины, которой нравился Ферри, тоже возникла улыбка. – К тому же, моему другому деду, графу де Сольё, который был капитаном герцога Бургундии, удалось спастись.

– Я рад этому, иначе мы бы с Вами, вероятно, никогда не встретились…

На этот раз Мари промолчала, бросив через плечо взгляд в сторону трусившей сзади на низкорослой кобылке госпожи Сибиллы, которую ей навязала в сопровождающие Эмма. По-видимому, заметив это, Ферри больше не пытался возобновить разговор. К полудню они въехали в лес. Хотя здесь было теплее, чем на продуваемом всеми ветрами плато, Мари боязливо озиралась по сторонам, помня о разбойниках.

– Не бойтесь, тётушка, я сумею Вас защитить! – в этот момент снова произнёс племянник Шато-Солена.

Однако Мари с облегчением вздохнула только тогда, когда заметила тропинку, ведущую к хижине отшельника. Сойдя с лошади, она в сопровождении старухи и молодого человека двинулась по ней, оставив слуг и Габриеля стеречь лошадей. На зов Ферри из хижины показался отшельник – костлявый старик в тёмном суконном балахоне с капюшоном, подпоясанном простой верёвкой. Опираясь на посох, он медленно приблизился к незваным гостям.

– Как тебя зовут? – надменно обратился к нему племянник Шато-Солена.

– Местный люд, господин, называет меня отшельником из Сорена, – спокойно ответил старец.

– Но ведь при крещении тебе дали какое-то имя?

– Конечно, господин. Но я не хочу вспоминать о нём. Поэтому можете называть меня просто Франсуа в честь святого Сен-Поля, в ордене которого я состою.

– Да ты, я вижу, француз?

– Только наполовину, господин. Матушка моя была из этих краёв и в молодости видела Орлеанскую девственницу, когда та приезжала к старому герцогу просить помощи против англичан.

– Я – барон фон Лауф и приехал сюда вместе с баронессой Шато-Солен, которая желает поговорить с тобой, – после паузы сообщил молодой человек.

В свою очередь, отшельник перевёл взгляд на Мари и та поспешно произнесла:

– Прими моё скромное подношение, святой отец.

– Благодарю Вас, госпожа, – сказал старец, когда Сибилла вручила ему корзину с едой.

Скрывшись с корзиной в своей хижине, тот через минуту появился снова уже с пустым тыквенным сосудом в руках.

– Я хочу сходить к ручью за водой. Там, на поляне, как раз удобное место для беседы.

Молодая женщина двинулась следом за отшельником. Что же касается старухи и Ферри, то они по просьбе Мари остались ждать её на краю поляны.

Едва отшельник склонился над ручьём, она тут же спросила:

– Скажи, святой отец, я буду когда-нибудь вместе с тем, кого люблю?

Искоса бросив взгляд на молодую женщину, старец неясно ответил:

– Ваша любовь и так рядом с Вами, госпожа.

Его слова удивили Мари, и она слегка покраснела, подумав, что отшельник намекает на Ферри. Не решаясь расспрашивать святого старца, она поспешила задать следующий вопрос:

– Будет ли у меня сын?

– Вы сумеете зачать, госпожа, но вряд ли будете этому рады.

– Что же мне делать? – невольно вырвалось у молодой женщины.

После паузы её собеседник медленно произнёс:

– В любовных делах я Вам не советчик, госпожа. Поэтому могу только помолиться за Вас.

Отшельник, наконец, наполнил свой сосуд и двинулся назад к хижине. Мари не удерживала его, хотя слова старца разочаровали её. Подойдя к Ферри, она услышала, как тот спросил у отшельника:

– Нет ли тут более короткой дороги на Флевиль?

– Есть, господин. Но для этого вам придётся преодолеть огромный овраг, поэтому я бы посоветовал вам ехать прежней дорогой.

– А разве нельзя объехать его?

– Нет, овраг тянется на несколько миль, хотя там посредине есть мост…

– Тем лучше! – перебил его Ферри.

– Для Вас, может, и лучше, господин, но не для госпожи.

– Глупый старик! Совсем выжил из ума, – пробормотал молодой человек, приблизившись к Мари.

– Так что Вы решили? – поинтересовалась та.

– Едем к оврагу!

Отшельник оказался прав: овраг, вскоре вставший на их пути, напоминал глубокое урочище, поросшее кустами и деревьями, а по единственному деревянному мостику, проложенному через него, с трудом мог проехать один всадник. Не успел конь Мари вступить на мост, как из оврага высыпали какие-то люди. В это время Ферри, который уже находился на середине моста, оглянулся. Однако вместо того, чтобы развернуться и поспешить на помощь Мари, племянник Шато-Солена пришпорил коня и в мгновение ока скрылся за деревьями, таким образом, оставив её вместе со слугами на растерзание грабителей. Так как нападение было неожиданным, некоторые из слуг погибли сразу. Другие разбежались. Только Габриель продолжал сражаться. Не успела Мари и глазом моргнуть, как её стащили с лошади и отобрали висевший на поясе кошель. Внезапно рядом послышался крик Сибиллы. Один из нападавших подскочил к старухе, и Мари с ужасом увидела, как из перерезанного горла родственницы Шато-Солена хлынула кровь. Её же саму повалили на землю и задрали юбку. От страха Мари даже не пыталась сопротивляться. Но тут она почувствовала, что тело насильника, пытавшегося овладеть ею, вдруг обмякло. Потом кто-то помог молодой женщине подняться на ноги. Совсем близко она увидела бледное лицо Габриеля:

– Спасайтесь, госпожа!

Подхватив её на руки, грум посадил затем Мари в седло. С места взяв в галоп, она помчалась по мосту, в то время как брат Николь продолжал отбиваться от разбойников.

Через некоторое время молодая женщина увидела впереди двух всадников. Это были фон Лауф и его слуга.

– Рад, что Вы тоже спаслись, тётушка! – Ферри, как ни в чём не бывало, улыбнулся.

Так как Мари промолчала, он затем продолжал:

– Там, впереди, деревня. Давайте заедем туда и попросим помощи.

Действительно, на горизонте в окружении фруктовых садов и виноградников виднелись покрытые черепицей почти плоские крыши домов, характерные для данной местности. Так как Мари находилась в полуобморочном состоянии, она не помнила, как они добрались до деревни и очнулась только на кровати в какой-то комнате. Рядом с ней стояла незнакомая пожилая женщина в чепце и переднике.

– Где я? – слабым голосом поинтересовалась Мари.

– В доме священника, госпожа, – ответила та. – А я его служанка Жанна.

Так как Нанси находился всего в чуть более шестидесяти лье от Парижа, местный диалект был скорее близок к французскому, чем к немецкому языку, и Мари хорошо понимала служанку.

– А где господин фон Лауф?

– На кухне. Ужинает с падре.

– Если позволите, госпожа, то я почищу Ваше платье, – предложила затем Жанна.

Мари покорно позволила раздеть себя, так как её наряд, разорванный в нескольких метах, был, к тому же, испачкан кровью Сибиллы. Вскоре служанка вернулась с подносом, где лежало несколько лепёшек, и стоял небольшой кувшинчик.

Первым делом Мари приложилась к кувшинчику. Как она успела давно убедиться, вино с лотарингских виноградников, несмотря на свой бледно-красный цвет, обладало особым фруктовым или цветочным ароматом и молодая женщина предпочитала его даже бургундским винам. Напиток оказал своё действие и вскоре щёки Мари снова порозовели.

Не успела служанка удалиться, как в спальню в сопровождении своего слуги вошёл Ферри.

– По-видимому, нам придётся заночевать в этом доме, тётушка, – сообщил молодой человек, в то время как его слуга принялся развязывать тесёмки на платье своего господина.

Мари невольно покраснела:

– Разве Вы собираетесь спать здесь?

– А где же ещё, тётушка? Не на полу же вместе со священником?

– К тому же, он думает, что мы – муж и жена, – добавил Ферри с усмешкой.

Раздевшись, он спокойно улёгся рядом с Мари. Ощутив его руку на своём бедре, та слегка отодвинулась:

– Ведь это грех…

– Грех не воспользоваться этим случаем, тётушка, – возразил тот, продолжая тискать её.

– А если мой муж узнает?

– Но кто ему скажет? Ведь все слуги погибли или разбежались. А Тьерри мне всецело предан.

– Вы давно приглянулись мне, тётушка, – добавил Ферри. – Надеюсь, я Вам тоже не противен?

– Вы мне нравитесь, но…

Больше Мари не успела ничего сказать, так как племянник Шато-Солена закрыл ей рот своей ладонью. Ночью молодая женщина уже сама жалась к спящему рядом любовнику. Ей казалось, что вот-вот в спальню ворвутся разбойники. И только с утренним рассветом её страхи немного улеглись.

Прежде, чем уехать из деревни, Мари сняла с пальца самое тонкое из своих колец, которые не успели отобрать у неё грабители, и отдала его священнику со словами:

– Прошу Вас, падре, отыщите тела моих слуг и похороните их по христианскому обряду.

Глава 4

Возвращение

По возвращению в поместье Мари узнала, что её муж ещё не приезжал из Нанси. Услышав от сына о нападении разбойников, Эмма побледнела:

– Я так и знала, что случится несчастье! Не нужно вам было ехать туда!

– Успокойтесь, матушка, ведь мы с тётушкой, слава Богу, живы. А слуг легко заменить новыми!

– Надеюсь, мой сын не зря рисковал своей жизнью? – сестра Шато-Солена перевела взгляд на Мари.

– Отшельник предсказал мне, что я скоро забеременею! – поспешно ответила та.

В своих покоях Мари увидела выздоровевшую Николь. Не успела она сообщить служанке, что её брат, по-видимому, погиб, как та ударилась в слёзы. Мари же почувствовала, что закипает: её собственная судьба сейчас висела на волоске, а тут ещё её горничная со своим горем! Если Рене узнает о том, что она ему изменила, никому не поздоровится! Как там говорится в Екклесиасте: живые позавидуют мёртвым? Отчитав Николь, молодая женщина взяла молитвенник и отправилась в часовню. Проходя мимо обеденного зала, она услышала чьи-то голоса: это были Эмма и её сын. Мари невольно замедлила шаг, но те говорили очень тихо, пока сестра Шато-Солена не воскликнула:

– Ты сошёл с ума, Ферри! А вдруг она родит от тебя ребёнка? Ведь тогда ты лишишься наследства моего брата!

– Я был очень осторожен, матушка.

– Но она может всё рассказать Рене и тогда не поздоровится нам обоим!

– Мари понимает, что это не в её интересах.

– И всё же, сын мой, прошу тебя, не связывайся больше с этой рыжей потаскушкой!

– Хорошо, обещаю Вам это, матушка.

Молодая женщина задумалась: а вдруг у неё действительно родится ребёнок от Ферри? Отшельник ведь недаром предсказывал, что она будет не рада своей беременности. Эмма же просто лопнет от злости, если это произойдёт! Представив себе лицо сестры Шато-Солена, Мари невольно улыбнулась. И поделом этой белобрысой уродине! Да и её сынок ничем не лучше! Сначала бросил жену своего дяди на растерзание разбойников, а потом взял её силой! Мари и сама больше не посмотрит в его сторону!

В часовне, встав на колени перед статуей Мадонны, молодая женщина начала молиться о том, чтобы Рене ничего не узнал об её измене, и дала обет, что этого больше не повторится.

Вернувшись к себе, Мари первым делом подошла к зеркалу и поправила причёску: и вовсе её волосы не рыжие, а светло-русые! Во время обеда она игнорировала полные ненависти взгляды Эммы, надеясь, что ради сына та будет молчать.

Рене вернулся ближе к вечеру. За ужином Мари дрожала от страха, но, как ни странно, Шато-Солен воспринял рассказ о злоключениях жены и племянника довольно спокойно.

– Герцог посылает меня в Мехелен к правительнице Нидерландов, – озабоченным тоном затем сообщил барон. – Он хочет женить своего брата, графа де Водемона, и я должен сосватать для него сестру императора.

– А когда Вы уезжаете, дорогой брат? – после паузы осведомилась Эмма.

– Через несколько дней.

– Вы, племянник, поедете со мной, – добавил Шато-Солен, бросив взгляд на Ферри.

– Как скажете, дядя.

– А сколько времени Вы пробудете в Нидерландах? – в свой черёд, осмелилась осведомиться Мари.

– Не меньше двух месяцев.

Два месяца! Да за это время она с ума сойдёт в обществе Эммы!

– Умоляю, дорогой супруг, возьмите меня с собой в Мехелен! – вдруг услышала молодая женщина собственный жалобный голос.

– Но что Вы там будете делать?

– Святой отшельник предсказал, что у меня скоро родится ребёнок, если только я не буду разлучаться с Вами! – соврала Мари.

Её муж на минуту задумался.

– Хорошо, готовьтесь к отъезду, – наконец, промолвил Рене.

После ужина уже в спальне он пожелал услышать от Мари все подробности её путешествия к отшельнику. Из боязни чем-нибудь выдать себя, та говорила неохотно и кратко.

– Нужно послать людей, чтобы они разыскали тела госпожи Сибиллы и слуг, – после её рассказа заметил муж Мари.

– Я уже попросила об этом местного священника. Он пообещал похоронить их.

– Тем лучше.

Однако Рене явно не спалось. Заметив это, Мари осмелилась поинтересоваться:

– Как здоровье герцога и герцогини?

– Наш господин, его супруга и сын чувствуют себя прекрасно. Монсеньор Франсуа очень здоровый мальчик и родители не нарадуются на него.

Почувствовав в словах мужа укор, молодая женщина поспешила снова спросить:

– А почему герцог решил женить своего брата на сестре императора, а не на француженке?

– Потому что монсеньор Антуан очень осторожен. У него и сложились прекрасные отношения с королём Франциском, который не только его родственник, но и друг. Однако после избрания Карла императором нам приходится считаться и с ним. Как внук Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской, он владеет Испанией с её заморскими колониями и землями в Италии. А после смерти своего отца и деда унаследовал все земли Габсбургов, в том числе, и Нидерланды. Льстецы не зря говорят, что в его империи никогда не заходит солнце. Вот поэтому наш герцог и опасается за свои земли, которые находятся по соседству с имперскими владениями.

– Значит, в Мехелене Вы встретитесь с императором?

– Возможно. По крайней мере, я надеюсь увидеться там с наместницей, которая заменила ему мать и имеет влияние на своего племянника. Поэтому неплохо было бы заручиться поддержкой Маргариты Австрийской.

– А почему императора воспитывала она, а не его родители?

– Карлу не было ещё и шести, когда умер его отец, эрцгерцог Филипп, прозванный Красивым, а мать, кастильская принцесса Хуана, сошла с ума. Из-за этого императору Максимилиану пришлось поручить внуков заботам своей овдовевшей дочери Маргариты.

– Бедняжка, – прошептала Мари.

– Что Вы сказали? – удивился Шато-Солен.

– Мне жаль императора. Ведь он сирота.

– Только наполовину. Его мать жива и сейчас находится в одном из испанских замков, куда заточил её отец, покойный король Фердинанд.

Барон, наконец, заснул, и Мари тоже приснился сон, будто бы она танцует на балу с молодым белокурым императором.

Дня за два до отъезда Ферри подкараулил её в часовне. Хотя обычно молодая женщина ходила туда вместе с Николь, на этот раз она специально отослала служанку, не желая видеть её печальное лицо.

– Я соскучился, тётушка, – нахально заявил молодой человек, обняв Мари за талию.

– Пустите меня! Здесь святое место! – попробовала отмахнуться от него та.

– Тогда давайте встретимся в каком-нибудь укромном уголке!

– Нет, нам не следует больше встречаться!

– Почему?

– Ведь я уже говорила Вам, что это грех!

– Тем слаще нам будет каяться! – Ферри запустил руку за корсаж молодой женщины.

Ощутив сладостную дрожь, пробежавшую по телу, та на миг закрыла глаза. Однако, когда ласки молодого человека сделались более настойчивыми, Мари вспомнила о своём обете:

– Если Вы не оставите меня, я закричу!

– Я вижу, Вы сегодня не в настроении, тётушка, – пошёл на попятную Ферри. – Тогда увидимся здесь завтра.

– Нет, я не собираюсь больше изменять мужу!

– Не лгите, тётушка! Признайтесь, ведь это из-за меня Вы напросились ехать с ним?

– Вы ошибаетесь. Я люблю мужа и хочу родить ему ребёнка.

– Вот как, – в чёрных глазах племянника Шато-Солена промелькнула злость. – Смотрите, как бы Вы не пожалели об этом…

Внезапно скрипнула дверь и на пороге возникла Эмма.

Ферри сразу двинулся к выходу. Однако не успела Мари преклонить колени, как золовка схватила Мари за руку и прошипела:

– Если Вы не оставите моего сына в покое, то, клянусь, я скажу брату, что Вы преследуете Ферри своими домогательствами!

– А я скажу мужу, что Ваш сын не даёт мне прохода! Посмотрим, кому он поверит! – не осталась в долгу Мари.

– Бедный мой брат! Если бы он только знал, какую змею пригрел на своей груди!

– Да, и эта змея – Вы!

– Как Вы смеете оскорблять меня, урождённую де Шато-Солен, баронессу фон Лауф! Вы, дочь какого-то нищего бургундца!

– Это неправда! Я принесла в приданое Вашему брату шесть с половиной тысяч турских ливров, не считая платьев на пятьсот ливров и столько же на драгоценности! А вот кто действительно нищая, так это Вы! Потому что живёте из милости в поместье моего мужа!

Задохнувшись от возмущения, Эмма, тем не менее, отпустила её локоть. Выскочив из часовни, Мари с пылающими щеками помчалась в свои покои. Впрочем, она ничуть не сожалела о том, что надерзила Эмме. Сестру Шато-Солена уже давно нужно было поставить на место. Пусть сидит в поместье и носа никуда не высовывает. А она, Мари, уже скоро будет блистать при дворе императора.

К удивлению молодой женщины, её встретила сияющая служанка.

– Что-то произошло в моё отсутствие, Николь?

– Мой брат вернулся, госпожа!

Оказалось, что разбойники, посчитав Габриеля мёртвым, бросили его в лесу, где парня нашли местные жители. Отлежавшись в доме крестьянина, тот смог отыскать дорогу домой.

Глядя на счастливое лицо Николь, Мари поняла, что тоже рада возвращению своего грума.

Глава 5

В Мехелене

Мехелен, или, по-французски, Малин, оказался небольшим городком, расположенным между Антверпеном и Брюсселем на обоих берегах реки Диль. Основали Мехелен в болотистой местности, воспоминания о чём сохранились в названии улиц. Со временем для осушения земли были построены каналы, образовавшие сложную систему островов, соединённых многочисленными мостами, и теперь их насчитывалось больше десятка. Как и во всех европейских городах, в Мехелене имелись Торговая площадь и ратуша, которая называлась Домом городских советников и находилась рядом со зданием Цеха суконщиков. Своим благосостоянием Мехелен был обязан именно торговле тканями и коврами и, благодаря тому, что здесь находилась резиденция наместницы, считался столицей Нидерландов.

Через двести метров на восток от ратуши находилась ещё одна площадь, куда выходил фасад дворца Маргариты Австрийской. Однако увидеть его Мари смогла не раньше, чем через несколько дней, потому что сразу после приезда в Мехелен муж поместил её в бегинаж, поселение-общину бегинок (жён и вдов крестоносцев). После же окончания крестовых походов здесь жили одинокие женщины. При этом им разрешалось иметь при себе служанку или мать или сестру.

Мари поселилась вместе с Николь в небольшом двухэтажном домике. Всего же поселение насчитывало около ста жилых домов, а также хозяйственных и административных помещений с собственной церковью Святых Алексия и Катлины. Сейчас здесь обитало около тысячи бегинок. Поэтому община выглядела как небольшой городок, занимавший территорию между Антверпенскими воротами и рекой Диль.

Жизнь в бегинаже была как в монастыре, хотя его обитательницы, в отличие от монахинь, могли выйти замуж вновь. В свободное от молитв время бегинки занимались рукоделием и ремёслами, ухаживали за больными и престарелыми, воспитывали сирот. Ни одно из этих занятий не прельщало Мари, и она изнывала от скуки, с нетерпением ожидая, когда, наконец, муж заберёт её отсюда. Однако приехал за ней не Рене, а Ферри.

– Дядя снял дом возле Брюссельских ворот и послал меня за Вами, тётушка, – сообщил племянник Шато-Солена.

– Но почему он не приехал сам?

– Потому что ведёт сейчас переговоры с наместницей.

– А она красивая? – поинтересовалась после паузы Мари.

– По сравнению с Вами, тётушка, просто уродина!

Хотя молодая женщина не слишком поверила Ферри, тем не менее, она невольно улыбнулась. Габриель же, державший за повод её коня, бросил на фон Лауфа косой взгляд.

Так как Брюссельские ворота находились на другом конце города, им предстояло долго кружить по узким улочкам и перебираться по мостикам через каналы. Однако, добравшись до главной площади, Мари не смогла удержаться, чтобы не заглянуть на рынок. Над площадью возвышалась башня храма Святого Румбольта, принадлежавшего одноимённому аббатству. Рядом с ней соседние дома, выстроенные в готическом стиле, выглядели просто игрушечными. Реальным казалось только расположенное напротив массивное здание Цеха суконщиков. Однако его колокольня, как и гигантская башня, была ещё не достроена, о чём свидетельствовали окружавшие их леса и маячивший рядом с церковью подъёмный кран. Разглядывая башню, Мари заметила, что высокие стрельчатые окна её нижних этажей, богато украшенные резьбой, строители сделали фальшивыми. Только верхние окна были настоящие. Благодаря чему башня, несмотря на свою головокружительную высоту, казалась достаточно основательной и прочной на вид. Неожиданно оттуда донёсся звук колокола, отменный и удивительно мягкий. При этом он вызванивал не короткую мелодию, а довольно продолжительную.

Самым красивым на площади было, пожалуй, здание ратуши. Впрочем, внимание Мари сразу после башни привлекли торговые ряды. Не удержавшись, она приценилась к прекрасному брюссельскому ковру с цветочным узором. Однако его цена оказалась неимоверно высока. Тогда, повернувшись к Ферри, молодая женщина попросила:

– Займите мне денег.

На что тот, пожав плечами, ответил:

– Увы, тётушка! Я не так богат, как Ваш муж.

Однако Мари решила, что всё равно купит ковёр, даже если ради этого ей придётся клянчить деньги у Рене.

Дом, где ей предстояло теперь жить, как и большинство зданий в Мехелене, имел устремлённый вверх фасад, плавно переходивший в высокий ступенчатый фронтон, серо-голубую крышу, посредине которой виднелась маленькая изящная башенка с флюгером, и светло-коричневые кирпичные стены. К нему примыкали хозяйственные постройки, образующие маленький уютный дворик, куда можно было попасть через арку готических ворот с резными башенками и стенами, увитыми плющом и диким виноградом.

Спальня Мари находилась на втором этаже. Под ней жил Рене, а наверху – его племянник. Кроме кровати, табурета и резного деревянного буфета в комнате не было другой мебели. Зато она казалась довольно светлой благодаря неоштукатуренным стенам из белого камня. Высокое же окно с витражами закрывалось на ночь изнутри деревянными ставнями.

Обед подали в столовой, представлявшей из себя большой зал с камином и длинным столом посредине. По бокам с обеих сторон тянулись ряды окон. Мужа Мари ещё не было, и Ферри уселся слева от пустого кресла с высокой спинкой, а молодая женщина – справа. Вино пили своё, потому что Шато-Солен привёз с собой пять двухвёдерных бочонков, один из которых преподнёс наместнице. А вот из местных блюд Мари больше всего понравилось приготовленное под изысканным соусом мясо «мехелсе кукук» или, попросту говоря, кукушки.

– Что случилось, тётушка? – после нескольких неудачных попыток завязать разговор, осведомился Ферри.

– Ничего.

– Но я же вижу, что Вы в не настроении.

– Как идут переговоры с наместницей? – после паузы сочла нужным поинтересоваться Мари.

– Думаю, дядя вернётся и всё расскажет.

– Надеюсь, она хорошо вас приняла?

– Да. Несмотря на то, что госпожа Маргарита строит из себя святошу, она явно неравнодушна к мужчинам.

– А почему наместница не выходит замуж?

– Не знаю. Но я слышал об её романе с одним англичанином…

– И что же Вы слышали?

– Когда король Генрих VIII гостил у наместницы, то решил предложить ей одного своего друга в качестве мужа. И, вроде бы, Маргарита Австрийская вначале отнеслась к этому благосклонно и даже подарила англичанину кольцо. Но потом всё разладилось: она наотрез отказалась выходить замуж за него и заявила, что перстень у неё был украден.

– Почему?

Ферри пожал плечами:

– Этого никто не знает. Но я могу предположить, что он оказался парень не промах и решил приударить за одной из фрейлин наместницы, а та его приревновала.

Неожиданно Мари ощутила, что молодой человек коснулся под столом её ноги и, покраснев, убрала ногу.

– Может быть, поднимемся после обеда ко мне, тётушка? – как ни в чём не бывало, спросил тот.

Мари невольно оглянулась на кравчего, как раз наполнявшего её бокал вином.

– Не волнуйтесь, кроме повара, который не покидает кухню, никто из прислуги не знает французский язык, – поспешил успокоить её Ферри.