Роза из Лотарингии

Ева Арк

Роза из Лотарингии

Часть I

Письмо наместницы

Глава 1

Вести из дома

Мари в сердцах швырнула письмо матери на стол:

– Эд женился, Николь! И на ком?! На Аннет д’Эворт!

Горничная бросила на неё сочувственный взгляд, в то время как Мари продолжала пылать праведным гневом:

– А клялся, что пойдёт под венец только со мной!

– Но Вы ведь вышли замуж за сеньора де Шато-Солена, госпожа, – робко напомнила Николь.

– Я уверена, что мой кузен женился с досады, потому что не мог влюбиться в дочь какой-то служанки!

– Её отец был дворянином…

– Тоже мне дворянин! – фыркнула Мари. – Покойный д’Эворт служил управляющим в Саше. А Эд – единственный сын графа де Сольё и достоин гораздо лучшей партии. Странно, что мой дядя дал согласие на этот брак.

В это время в дверь кто-то поскрёбся и в комнату вошёл Габриель, брат Николь. Оказалось, что он принёс тюки, которые прислали вместе с письмом родственники Мари. Несмотря на то, что молодая женщина обожала подарки, сейчас, даже не взглянув на них, она приказала:

– Положи всё на сундук, Габриель, и ступай прочь!

Однако, избавившись от тюков, её грум не спешил уходить.

– Что тебе ещё? – заметив это, недовольно поинтересовалась Мари.

– Николь сказала, будто Вы получили письмо из Монбара, госпожа.

– Ну, и что же?

– Может, госпожа Лоренца упомянула о наших родителях…

– Ты думаешь, моей матушке больше делать нечего, как писать о слугах?!

Тем не менее, парень не сдвинулся с места, продолжая сверлить Мари серыми, как и у сестры, глазами. Вспыхнув, молодая женщина схватила со стола пустой кувшин из-под вина и запустила им в брата Николь. Тот поспешил ретироваться, а кувшин, ударившись об дверь, распался на несколько частей. Дав, наконец, выход душившим её эмоциям, Мари отыскала взглядом застывшую от испуга служанку:

– Что стоишь? Немедленно убери всё!

Николь тотчас бросилась подбирать черепки, в то время как её госпожа нехотя взяла со стола письмо:

– Твой отец шлёт вам с братом своё благословение, Николь. Что же касается твоей дочери, то матушка обещает взять её в замок, как только она немного подрастёт.

Лицо горничной осветилось радостью:

– Да благословит Бог госпожу Лоренцу!

Немного успокоившись, Мари бросила взгляд на сундук:

– Интересно, что там прислала матушка?

В тюках, помимо всяких мелочей, оказались три рулона ткани: бархат, шёлк и тончайший муслин. При виде подарков молодая женщина повеселела, и её мысли потекли по другому руслу:

– О чём болтают слуги на кухне?

– Говорят, что в лесу Сорен поселился отшельник, – сообщила её горничная. – Будто бы, как святой Сен-Поль, он предсказывает будущее и помогает женщинам забеременеть…

– Наверняка, это какой-нибудь распутный монах, сбежавший из монастыря. Поэтому не удивительно, что у его посетительниц надувает живот!

– Нет, госпожа, он делает это с помощью молитв.

– И кому он помог?

– Родственница повара, которая вышла замуж за торговца из Нанси, ездила к нему. До этого она шесть лет не могла никак забеременеть. А тут, стоило отшельнику помолиться, как через три месяца она уже была в положении.

– Верно, он берёт за это большие деньги?

– Нет, принимает только еду.

Неожиданно в дверь снова постучали. Вернувшись из прихожей, Николь сообщила:

– Сеньор барон просит Вас, госпожа, спуститься вниз.

В зале Мари увидела своего мужа Рене де Шато-Солена, который сидел во главе общего стола и беседовал с банкиром де Нери. Шато-Солену было уже за тридцать, хотя выглядел он моложе и считался довольно привлекательным мужчиной. Помимо его гостя, флорентийца, здесь также находились Эмма, золовка Мари, её сын Ферри фон Лауф и старуха, дальняя родственница Рене, по имени Сибилла.

– Почему Вы так долго? – с недовольством осведомился барон у жены. – Я думал, Вам будет интересно послушать господина де Нери!

Не успела Мари ничего ответить, как сестра Шато-Солена ехидно заметила:

– Наверно, Ваша супруга, дорогой брат, прихорашивалась, чтобы понравиться гостю.

– Я читала письмо от матушки и разбирала подарки: там есть прекрасные ткани для моего нового платья, – похвасталась Мари, заняв своё место рядом с мужем.

– К чему шить новые наряды, если их всё равно некуда надеть, – не успокаивалась Эмма.

Прямая, как жердь, с белобрысыми волосами и холодными серо-голубыми глазами, она была копией своего брата. Однако, те же самые черты лица, которые оборачивались у Шато-Солена достоинством, отнюдь не красили её.

Уловив зависть в голосе золовки, Мари усмехнулась, в то время как её муж спросил у банкира:

– Куда Вы поедете от нас, господин де Нери?

– В Аугсбург, сеньор. Хочу открыть там отделение моего банка.

Кареглазый, с круглым лицом, гость казался типичным итальянцем. В молодости, переехав из Флоренции в Париж, он занялся там банковским делом и вот уже более двадцати лет являлся компаньоном бабушки Мари, графини де Сольё.

– Фуггеры прислали мне охранную грамоту, подписанную императором, – продолжал между тем банкир. – Да вот только не знаю, поможет ли мне она. В Германии, как я слышал, сейчас неспокойно…

– После выступления этого еретика Лютера там действительно всё встало с ног на голову, – согласился с ним хозяин. – Не говоря уже о мужицких бунтах. Моей сестре госпоже фон Лауф об этом известно как нельзя лучше. Бунтовщики убили её мужа и разграбили поместье. Хвала Богу, хоть ей самой и моему племяннику удалось спастись.

– Прошу Вас, не напоминайте мне об этом, дорогой брат, – вздрогнула Эмма. – Я до сих пор слышу крики моего покойного Франса, когда мятежники привязали его к вертелу и стали поджаривать на медленном огне.

– На месте императора я бы повесил этого Лютера на первом суку, – поддержал мать Ферри, красивое лицо которого на мгновение исказилось от злобы.

– У вас, в Лотарингии, как я слышал, разбойники тоже пошаливают, – после паузы заметил банкир. – Вроде бы даже какого-то купца ограбили под Нанси.

– Это правда. Но герцог уже дал указание бальи поймать этих висельников, – поспешил успокоить гостя Шато-Солен.

– Надеюсь, господин де Нери, у Вас надёжная охрана? – добавил он затем.

– Да, конечно.

Мари забавляло то, что её муж явно не знал, как вести себя с Бенедетто Нери: с одной стороны, тот был не только банкиром, но и купцом, так как приторговывал сукном, а, с другой, дворянином. Однако после упоминания о немецких банкирах Фуггерах, чьими клиентами были папы и короли, барон явно проникся уважением к гостю.

В свой черёд, Мари любезно осведомилась у последнего:

– Как здоровье Вашей супруги, мессир Бенедетто?

– Слава Творцу, она здорова, мадонна, – тоже перешёл на своё родное наречие флорентиец.

Краем глаз Мари заметила, что лицо Эммы сразу вытянулось. Как и брат, помимо французского, та знала только немецкий язык.

– А где Ваши дети? – как ни в чём не бывало, продолжала Мари, которая не могла отказать себе в удовольствии позлить золовку.

– Мой старший сын, Чеккино, сейчас во Флоренции учится банковскому делу. Бернардо помогает мне в конторе. А младшенького, Анджело, я поместил в пансион.

– Что же касается моей падчерицы, то Агнес живёт со своим мужем господином д’Эвортом в поместье, которое я им купил в Шампани, – добавил Нери.

Однако, как только гость упомянул о брате Аннет д’Эворт, у Мари снова упало настроение. Воспользовавшись паузой, Шато-Солен задал гостю новый вопрос:

– Возвращаться назад Вы будете тоже через Лотарингию, господин де Нери?

– Нет, из Германии я поеду в Брюссель. А уже оттуда – в Париж.

– А какие дела у Вас в Брюсселе?

– Хочу закупить там кое-какой товар.

– Вероятно, у Вас там есть знакомства?

– Обычно я останавливаюсь в доме у одного купца, моего земляка. В прошлый раз он отвёз меня в Мехелен и представил наместнице Нидерландов. Госпожа Маргарита благоволит к итальянцам, потому что очень любила своего второго мужа, герцога Савойского.

– Я тоже восхищаюсь ею, потому что при дочери Максимилиана I в стране воцарились мир и порядок. К тому же, она воспитала многих достойных людей, в том числе, своего племянника Карла V, которого в прошлом году избрали императором после смерти его деда.

– Вы правы, сеньор. Карл одержал победу только благодаря Фуггерам, которых госпожа Маргарита уговорила занять денег её племяннику.

– Я слышал, что французский король тоже изрядно потратился на тех выборах. Поэтому, вероятно, огорчился из-за того, что упустил императорскую корону?

Мари, которую утомляли разговоры о политике, украдкой зевнула. Однако следующая фраза гостя сразу возбудила её интерес.

– Ну, что касается Франциска I, то он нашёл утешение в объятиях графини де Шатобриан.

Под влиянием слов флорентийца мысли Мари потекли по другому руслу. Она сразу же представила себя в роли фаворитки короля Франции: все ищут её милости, начиная с принцев и королевских министров, и осыпают золотом. А Эд де Сольё, покинув свою жену, на коленях умоляет её о прощении.

– Наверно, она блондинка? – всё ещё пребывая в своих мечтах, поинтересовалась Мари у Нери.

– Простите, госпожа баронесса?

– Ну, госпожа де Шатобриан.

– Нет, брюнетка. Но очень красивая.

– Мне кажется, Вам следует пойти к себе и написать письмо Вашим родственникам, чтобы поблагодарить их за подарки, – в этот момент сказал жене Шато-Солен. – Ведь Вы же слышали, что господин де Нери из Аугсбурга отправится прямо в Брюссель и не заедет больше к нам.

Мари послушно поднялась с места, хотя ей очень хотелось остаться, чтобы послушать, не расскажет ли гость ещё что-нибудь о французском дворе, увидеть который было её самой большой мечтой. Если только не считать Эда, которого она обещала любить до могилы!

Глава 2

Просьба

Спальня Мари была для неё оазисом, где она всегда могла укрыться от недовольства мужа и придирок Эммы. Там всё было устроено по вкусу молодой женщины. Главное место в комнате занимала широкая кровать с алым шёлковым пологом и золотым шнурком. В ногах стоял сундук с одеждой. Напротив, у окна, виднелись изящный туалетный столик и табурет, а в специальной нише был устроен небольшой аналой с деревянным распятием и маленькой скамеечкой для преклонения колен. Кроме того, одну из стен украшала шпалера с изображением дамы и рыцаря под цветущим деревом, привезённая Мари из дома, а на полу лежал ворсистый турецкий ковёр, подарок бабушки графини де Сольё. Что же касается висевшего на стене выпуклого зеркала в бронзовой оправе, то оно, как и старая мебель, перешло к Мари от первой жены Шато-Солена, скончавшейся от неизвестной болезни.

Приказав Николь достать принадлежности для письма, молодая женщина присела за столик и задумалась: о чём писать? В детстве она мечтала поскорее выйти замуж, чтобы покинуть отцовский замок и вращаться в блестящем обществе. А теперь безвылазно сидит в поместье мужа под Нанси, где такая же скука, как и в Монбаре. Недавно, в марте 1520 года, ей уже стукнуло двадцать, а она, по сути, ещё ничего не видела. Правда, когда муж привёз её в Лотарингию, то представил двору в Нанси. Герцог Антуан, воспитывавшийся при дворе короля Людовика ХII, был явно очарован ею и хотел, чтобы она вошла в свиту его жены-француженки. Тем не менее, Шато-Солен, по-видимому, приревновал Мари к герцогу и под каким-то предлогом увёз её в своё поместье под Нанси, где она должна была жить под присмотром его пожилой родственницы. Если с госпожой Сибиллой Мари более или менее поладила, то когда месяц назад в поместье брата перебралась Эмма с сыном, её сносная жизнь закончилась. Золовка невзлюбила Мари и постоянно настраивала против неё Рене.

Не успела молодая женщина покончить с письмом, как в спальню вошёл её муж с Эммой. Сообразив, что её сейчас будут распекать, Мари нехотя поднялась с места.

– Сегодня я убедился в том, что Вы ещё не забыли итальянский, – начал барон, усевшись в кресло. – Но мне хотелось бы знать, почему до сих пор Вы не выучили немецкий?

– Ваша супруга, дорогой брат, считает этот язык слишком грубым, – вмешалась его сестра.

– Не забывайте, что Лотарингия находится между Францией и Германией. Нашим сюзереном является не только французский король, но и император. Поэтому Вы обязаны знать немецкий язык.

– Хорошо, я буду стараться, – сквозь зубы пробурчала Мари и опустила глаза, чтобы не видеть ехидного выражения на лице золовки.

– И ещё, дорогой брат, – не унималась та, – я бы посоветовала Вашей жене вести себя скромнее и не забывать о том, что главный долг женщины – рожать мужу детей, а не развлекать гостей.

Внутри Мари всё кипело: она отлично знала, что Эмма лицемерит, и, на самом деле, спит и видит, как бы сделать своего сына наследником Рене. Ведь от первой жены у Шато-Солена не было детей и Мари за четыре года брака тоже ни разу не беременела. Однако молодая женщина не винила в этом себя, будучи твёрдо уверена, что способна к деторождению. Ведь в роду Монбаров не было бесплодных женщин. И у Луизы, старшей сестры Мари, год назад родился сын.

В конце Эмма, вероятно, желая окончательно добить невестку, заявила:

– Вам следовало бы приструнить свою прислугу: Ваш грум вечно смотрит на меня волком, а горничная бьёт посуду. Я видела, как она выносила осколки. Поэтому не забудьте вычесть стоимость кувшина из её жалованья!

Наконец, золовка ушла, а Мари легла в постель и с безразличием стала ждать, когда Рене предпримет очередную попытку сделать ей ребёнка. Это было всегда одинаково: овладев ею, муж сразу засыпал. Так произошло и в этот раз. Прислушиваясь к храпу Шато-Солена, молодая женщина ещё долго лежала без сна, предаваясь воспоминаниям.

Раннее детство её прошло в отцовском замке на северо-западе Бургундии. Отец Мари, Рауль де Брюи, барон де Монбар, в молодости служил капитаном французского короля Карла VIII. Однако, получив тяжёлую рану в битве при Форну, он вышел в отставку и женился на приёмной дочери графа де Сольё. Жена родила ему шестерых детей и Мари была третьим ребёнком в семье. Её всегда тянуло к старшим, и, если Шарль часто обижал младшую сестру, то Луиза, наоборот, заступалась за неё. Вскоре её брат и сестра уехали к деду, который был очень богат и мог позволить себе пригласить для внуков лучших учителей из Дижона. Поэтому Мари пришлось играть с детьми старшего конюха – Николь и Габриелем. При этом она мечтала поскорее присоединиться к Луизе и Шарлю, так как старый граф славился своим гостеприимством и любил повеселиться.

Желание девочки сбылось, когда на свет появилась ещё одна её сестра, Жанна. Но если Мари считала Монбар своим «маленьким королевством», а товарищей детских игр – своими подданными, то в Сольё «королевой» была её сестра. Луизу обожали дед и бабушка и в неё были влюблены все молодые люди, посещавшие замок графа. Такую сестру впору было возненавидеть, но Мари быстро сообразила, как ей извлечь из этого пользу. Если ей чего-то хотелось, она обращалась к Луизе или ссылалась на неё и обычно получала желаемое.

К четырнадцати годам Мари расцвела и на праздниках в Сольё притягивала к себе не меньше мужских взоров, чем её старшая сестра. В душе она считала себя красивее Луизы, голубоглазой шатенки. Ведь у самой Мари волосы были гораздо светлее, а миндалевидные глаза могли сравняться по блеску с изумрудами. Даже немного выгнутый нос не портил её розовое личико с яркими губами, и при среднем росте она обладала в меру полной фигуркой. Поэтому неудивительно, что Мари вскружила голову Эду, единственному наследнику рода Сольё, который служил пажом при дворе королевы Анны Бретонской. Это случилось, когда дети барона де Монбара вернулись домой, а их кузен заехал к ним по пути в замок деда.

После ужина Мари с братом и сестрой задержалась в зале возле камина, чтобы поболтать с гостем. Ей сразу приглянулся миловидный Эд, который был ровесником Шарля.

– Как Вам живётся при дворе, кузен? – первым начал расспросы брат Мари.

– Неплохо, кузен.

– А в свите королевы есть хорошенькие девицы? – Шарль подмигнул Эду.

В ответ тот пожал плечами:

– Да, но мадам Анна разрешает им вести с кавалерами только честные разговоры, ведущие к браку…

– Трудно поверить, что ни одна из них не согласилась бы ещё до брака осчастливить мужчину!

– Может, лучше поговорим о чём-нибудь другом, братец? – вмешалась в их беседу Луиза, которая, как старшая, могла позволить себе делать замечания брату. – Разве ты не видишь, что смущаешь нашего кузена?

Тем не менее, Шарль не успокаивался:

– Мужчине так же трудно скрывать своё счастье, как его добиваться, ибо как ни один охотник не откажет себе в удовольствии, завидев добычу, трубить в рог, так нет и такого любовника, которому бы не хотелось похвастаться своей победой.

– А я знаю таких мужчин, которые готовы были бы отказаться от всех радостей любви, если бы знали, что им не избежать огласки, – возразил Эд. – Ведь книги Круглого Стола учат нас, что рыцарю сильному победа над слабым никогда не приносит счастья.

– Людям, которые потеряли стыд, стоит большого труда его вернуть, – поддержала кузена Луиза.

– А если забыть его заставила большая любовь? – не удержалась Мари.

В этот момент Эд в первый раз внимательно посмотрел на неё и после паузы сказал:

– Трудно найти женщину, способную на такую любовь.

– А я уверена, что есть женщины, способные любить до могилы!

Так началась их любовь с Эдом. Вскоре семейство Монбаров пригласили на очередной праздник в Сольё. День, когда Мари вместе с кузеном спустилась тайком в графскую часовню и поклялась перед мраморным распятием, что будет принадлежать только ему, она считала самым счастливым в своей жизни. Потом влюблённые впервые поцеловались, и Эд надел Мари на палец скромный перстенёк с топазом. Перед отъездом наречённый пообещал ей, что скоро они смогут уже официально объявить о своей помолвке. Но с тех пор она больше его не видела.

Через месяц после отъезда Эда в Монбар прибыл королевский гонец. Вспомнив о военных заслугах Рауля де Брюи и решив, что они должным образом не были вознаграждены в предыдущее царствование, Людовик ХII предложил старшему сыну барона должность оруженосца молодой королевы, а Луизе – место фрейлины. Мари же оставалось только кусать локти от зависти к сестре. Впрочем, ей удалось упросить Луизу передать письмецо их кузену, в котором она спрашивала, почему Эд так долго не подаёт о себе вестей. Ответа Мари так и не дождалась. Вернее, ей написала из Парижа сестра, что их дядя запретил сыну жениться на том основании, что тот ещё слишком молод.

Тогда Мари придумала, как ей казалось, ловкий ход. Как раз в это время у них в замке гостил барон де Шато-Солен. Будучи вдовцом, он в прошлом году ухаживал за Луизой, вероятно, лелея в отношении неё матримониальные планы. Воспользовавшись отъездом сестры в Париж, Мари сделала всё, чтобы понравиться Рене, и через некоторое время тот не замедлил посвататься к ней. Отец Мари дал своё согласие и, после официального обручения, Шато-Солен уехал в Лотарингию, чтобы в течение года подготовиться к свадьбе. Зная, что баронесса де Монбар вела постоянную переписку со старшей дочерью, Мари не сомневалась в том, что новость об этом вскоре дойдёт до Эда и он не замедлит примчаться к ней. Помолвку же с Шато-Соленом будет разорвать совсем нетрудно. Но она ошиблась. Вместо Эда приехал его единоутробный брат Артур де Оре. Как оказалось, он дрался из-за Луизы в Париже на дуэли и за это был сослан по приказу короля в поместье. Артур попросил у барона де Монбара руки Луизы и вскоре стал её мужем. Что же касается возлюбленного Мари, то, как позже она узнала, Эд по приказу Людовика ХII уехал вместе с отцом, капитаном королевской охраны, в Бретань, где вспыхнул очередной мятеж баронов.

Маясь от скуки в Монбаре, Мари решила опробовать свои чары на Габриеле, самом красивом и сильном парне среди слуг своего отца. И, хотя дальше поощрительных улыбок и взглядов она не заходила, теперь раскаивалась в своём легкомыслии. Ибо, по мнению Мари, её грум слишком возомнил о себе. В отличие от Габриеля, его сестра Николь, комнатная служанка баронессы де Монбар, была довольно скромной и приятной девушкой. Поэтому все в замке были поражены, когда в один прекрасный день она сбежала с пожилым деревенским кузнецом. Так как мать Гийома Кудерка считали колдуньей, да и самого кузнеца подозревали в связи с нечистым, Мари решила, что тот приворожил Николь, которая не знала недостатка в ухажёрах.

В июне 1516 года в Монбаре состоялось венчание Мари с бароном Шато-Соленом. Даже стоя перед алтарём, она до последнего надеялась, что Эд похитит её и увезёт туда, где они поженятся и будут счастливы. Но так и не дождалась его. В свою первую брачную ночь, Мари, как и сейчас, лежала рядом со спящим мужем и плакала о своей несбывшейся любви. На следующий день среди слуг, явившихся поздравить её, молодая женщина увидела мрачного Габриеля и попросила его съездить за сестрой. Предположив, что Николь несладко живётся со стариком, она предложила той уехать с ней в Лотарингию. Правда, при этом Мари больше заботилась о себе: на кого она могла положиться в чужой стране, как не на подругу детства? Сначала Николь колебалась из-за маленькой дочки и не хотела уезжать без согласия мужа. Но, как ни странно, Кудерк не возражал против отъезда жены, а что касается малютки, то она уже вполне могла обойтись козьим молоком. Против неожиданно выступила Лоренца, считавшая, что должность горничной её дочери больше подойдёт какой-нибудь пожилой вдове. Однако Мари удалось настоять на своём. Перед самым отъездом Габриель тоже напросился ехать вместе с сестрой. Так они втроём и оказались в Лотарингии.

Под утро Мари приснился Эд, который целовал, обнимал её и называл своей жёнушкой. Проснувшись и обнаружив, что муж уже ушёл, она позвала свою горничную. Однако вместо той явилась другая служанка, которая сообщила, что Николь внезапно заболела. Во время обеда за столом уже не было банкира де Нери, который уехал рано утром. Заметив, что его жена без аппетита ковыряется в тарелке, Шато-Солен поинтересовался:

– Что Вы как сонная муха?

– Говорят, что в лесу Сорен объявился отшельник. И что он с помощью молитв помогает женщинам забеременеть…

– Ну, и что же?

– Может быть, мне съездить к нему?

Рене переглянулся с сестрой, которая сразу скривила губы:

– Мне кажется, дорогой брат…

Но тут в зал вошёл камердинер Рене и сообщил, что прибыл посланец от герцога с письмом. Пробежав его глазами, барон сказал:

– Наш сеньор срочно желает видеть меня.

После чего, повернувшись к жене, добавил:

– К сожалению, Вы не можете ехать одна к отшельнику.

– Я могу поехать вместо Вас, дядя, – неожиданно предложил Ферри.

Шато-Солен явно колебался. Однако Мари знала, что муж давно мечтает о наследнике и её не удивил его ответ:

– Хорошо, но возьмите с собой как можно больше слуг.

По лицу же Эммы было видно, что ей всё это не по душе. Но она промолчала, так как обожала своего сына.

Глава 3

Отшельник

С утра на траве виднелся иней, что было в этих краях характерно для конца апреля. В Лотарингии, расположенной в бассейне реки Мозель между горами Вогезами и Арденнами, обычно была холодная зима и жаркое лето. Её суровые пейзажи со своенравными реками, несущими свои воды к Северному морю, не нравились Мари, привыкшей к зелёным долинам и мягкому климату родной Бургундии. Поместье Шато-Солена располагалось к югу от Нанси между замком Флевиль и городком Сен-Николя-де-Порт со знаменитой базиликой, построенной для герцога Рене II по случаю его победы над Карлом Смелым (на этом месте когда-то находилась церковь, где, согласно легенде, Орлеанская Дева готовилась к своему походу). Сначала Мари и её спутникам предстояло двигаться на север к озеру Сен-Жан, а затем вдоль ручья с тем же названием к лесу Сорен, месту обитания отшельника.

Кутаясь в плащ, Мари с тоской посматривала в сторону видневшейся на горизонте столицы герцогов лотарингских. Издали хорошо были видны дворцовые башни с капеллой, служившей местом погребения древних правителей Лотарингии. Неподалёку от дворца находились также церковь кордельеров и площадь Карье, место турнирных сражений. Мари посещала Нанси только по большим праздникам, например, в День Святого Андрея, покровителя Лотарингии, и потом весь год вспоминала об этом.

Неожиданно Ферри, ехавший рядом, заметил:

– Дядя рассказывал мне, что мой дед, барон де Шато-Солен, в составе армии герцога Рене принимал участие в битве с бургундцами под Нанси.

– А мой дед, сеньор Шарль де Монбар, погиб во время этого сражения вместе с Карлом Смелым, – ответила Мари.

Племянник Шато-Солена улыбнулся: