Черные матрешки

– Вначале верни ключи от машины!

– Нет уж, машину я оставлю себе в качестве компенсации.

– Какой такой компенсации?

– За все твои измены и запои, которые я терпела.

Похоже, бывшие влюбленные выясняют отношения. Максим не хотел влезать в их ссору и тем более драться. В схватке с таким громилой он, наверняка, проиграет, но может, стоит вызвать полицию. Он потянулся к боковому карману, где носил смартфон и тут вдруг признал в ссорящихся соседей с пятого этажа. Это же та пара, которая разводится и шумно делит имущество. О них уже давно все кругом злословят. Ходят слухи, что муж уходит к молодой и симпатичной любовнице. Начальник Максима тоже разводился уже несколько раз, но до таких скандалов у него не доходило. С чего разводящейся паре пришло в голову выходить ночью из дома и вопить на всю улицу. Афишировать свои разводы обожают только голливудские актеры, другие люди предпочитают соблюдать приличия. Максим помнил, как разводились родители его одноклассника, когда он еще учился в школе. Они делили по суду даже шкаф с хрусталем и детское пианино, но до воплей на всю округу у них бесстыдства не хватило.

Как назло, шумная пара стояла прямо на проходе к нужному подъезду. Максим попытался проскочить мимо них, но мужчина вдруг вцепился в него, очевидно, решив сорвать нервы на первом прохожем. От него разило алкоголем, как и от его жены. С пьяными мирно не договоришься. Максим не умел драться, да и физических сил у него особых не было, но все вышло как-то само собой. Он просто машинально двинул рукой и попал соседу в лицо. Хоть удар был несильный, сосед упал на землю. Женщина вскрикнула.

– Смотри, она живая!

Кого она имела в виду? Пальцем она ткнула на обочину дороги. Максим не сразу заметил валявшуюся там черную матрешку. Похоже, она выпала у него из кармана. Он наклонился, чтобы поднять ее. К счастью, она не треснула. А ведь пьяный сосед мог ее раздавить. Он упал лишь на сантиметр левее, чем матрешка.

Соседка настаивала, что матрешка живая, что она только что двигалась и пыталась укусить ее. Что взять с пьяной? Под глазом у нее расплывался синяк, а у ее мужа на щеке виднелись царапины от женских ногтей. Видимо, этим двоим предстоит разводиться в тюремных камерах, иначе они не могут. Как хорошо иметь соседей, которые умеют жить мирно и не шуметь по ночам!

Максим стряхнул грязь и комочки земли с матрешки и сунул ее назад в карман. Пара в сквере снова спорила, но теперь уже не так шумно. Видимо, им не хотелось привлечь внимание следующих припозднившихся прохожих, которые могут кого-то ударить. Максим ни разу в жизни никого не бил и вот все вышло само собой. Из-за какой-то матрешки.

А с чего он решил, что это из-за матрешки? Просто потому, что она выпала из его кармана при столкновении с соседом и могла быть раздавлена. Он тоже в драке с пьяницей мог пострадать и даже мог быть убит. Странно, но до того, как черные матрешки попали к нему в руки, на него ни разу никто не нападал.

Унылый быт и яркая сказка

Максим вернулся домой и по привычке поблагодарил небеса за то, что дома ему приходится только ночевать. Недаром окраины города принято называть спальными районами, ведь уставшие после долгого трудового дня горожане приезжают сюда только на ночь. Самой необходимой вещью дома становятся не мягкая мебель и даже не кухонные принадлежности, а простой будильник. От него зависит, проснешься ли вовремя, чтобы не опоздать на работу. А вот без кухни вполне можно обойтись, обедать все равно придется в закусочной, а завтрак часто приходится пропускать ради экономии времени, которое тратишь на дорогу. К слову, с тех пор, как в моду вошли смартфоны, вмещавшие в себя и телефон, и компьютер, и навигатор, и даже будильник, без привычного старомодного будильника на прикроватном столике можно было обойтись, но Максим привык к нему, поэтому не выбрасывал за ненадобностью. Лучше пусть останется страховка на случай, если приятный музыкальный звук будильника в смартфоне однажды не сработает. Мало ли, вдруг сядет аккумулятор. Иногда, техника выходит из строя и выкидывает злые шуточки.

Дом Максима находился на самой окраине столицы. Если только можно было назвать домом комнату в крохотной квартирке, которую делишь напополам с пожилыми родителями. Неспособность заработать на собственную квартиру стала для многих злой шуткой судьбы, так что Максим не жаловался. Большинство соседей жило не в лучшем положении, чем он, поэтому было не слишком обидно.

Как странно! Когда поступал в университет, чтобы получить высшее образование, он думал, что перед ним раскроется весь мир, а в итоге получив диплом, вкалывал теперь за десятерых, и едва наскребал деньги на повседневные нужды. Вряд ли он когда-нибудь сможет позволить себе даже покупку машины, не то что квартиры. Конечно, можно взять кредит, но его потом придется платить с процентами, и неизвестно расплатишься ли вообще.

За окнами его комнаты, выходившими в сторону, противоположную подъезду, по вечерам обычно стоял невыносимый грохот, ведь там находилась детская площадка. Детишки на ней будут резвиться даже после того, как Максим станет засыпать. К этому он уже привык, а вот привыкнуть к тому, что в родной квартире царит бардак, было сложно. Родители были категорически против того, чтобы взрослый сын помог им с уборкой.

– Ты непременно что-нибудь испортишь или по ошибке выбросишь что-то нужное, – твердил отец. – Нынешняя молодежь даже не умеет отличить мусор от ценных вещей. Ты вот не понимаешь, как у нас дома много ценностей!

Ценностями считались старые пыльные стопки газет, ветхие театральные программки, папки с газетными вырезками, журналы советского времени и рассыпавшиеся книги, которые не приняли бы даже к букинистам. Вся эта макулатура громоздилась от пола до потолка на балконе и в спальне родителей, блокируя дверцы шкафа и выдвижные ящики. Кроме нее нельзя было выкидывать пустые коробки, изношенные тряпки и кипы ненужных и бесполезных вещей. Нельзя было наклеить на полу кухни новый линолеум вместо истершегося. А старые покосившиеся табуретки и обеденный стол нельзя было заменить, потому что родители к ним привыкли. Таким образом, платя каждый месяц квартплату за всю семьи, Максим чувствовал себя так, как будто живет в чужой квартире. Квартира кстати не знала ремонта уже более сорока лет, как раз с того момента, как сюда въехали культурные и образованные молодожены, защитившие кандидатские и докторские степени. Максим так и не понял, почему у такой интеллигентной пары ребенок родился в уже мусорной квартире, где никто и не думал навести порядок. Мама обожала повторять, что чтобы посмотреть на великолепие нужно ходить в театр, а дома сидеть вредно. Таким образом на уют и ремонт в скромной квартире, по ее мнению, тратились только очень приземленные люди. Когда вырос и стал зарабатывать сам, Максим скопил крупную сумму на евроремонт, но обожавшая балет и оперу мама потратила все эти деньги на билеты в Большой театр. Лучше было скопить деньги на собственное микро жилье хотя бы в пригороде. А то когда взрослому человеку приходится жить вместе с родителями, пусть даже очень культурными, то жизнь превращается в ад.

– Не задень тряпки, разложенные на полу, – с порога предупредил отец. – Я разложил их, чтобы вытравить клопов. Один рецепт в Интернете прочел. А ты вообще ничего не делаешь, чтобы их вывести!

– Я же предлагал заказать фумигацию, – робко напомнил Максим, – и, кстати, предлагал сам за нее заплатить.

– Соседи уже заказывали. Говорят, от нее мало толку. Клопы исчезнут на пару месяцев, а потом появятся снова, будто их и не выводили.

– От соседей к нам они как раз и переползли! Естественно, бесполезно их травить, не поставив защиты, иначе они переползут снова.

– Лучше помоги разложить эти тряпки под всеми креслами и диванами.

– Но, пап, мне завтра с утра на работу, – робко напомнил Максим. – Я устал и хочу спать. Давай отложим это до выходных.

Но упрямому отцу было все равно. Сам он завтра на работу не идет, значит можно третировать сына, которому вставать в шесть утра. Мама, как обычно, мазала лицо кремами, поэтому ванна была заблокирована. Душ перед сном принять не удастся, почистить зубы тоже вряд ли выйдет. А утром тесная кухня окажется заблокированной так, что не удастся приготовить завтрак. Жил бы Максим один и до работы успевал бы сварить себе макароны, но поскольку мама с утра занимала кухню для своих дел, приходилось уходить из дома на голодный желудок. Так уж вышло, что в тесных городских квартирах кухню не всегда используют по назначению.

Едва мама закончила наводить марафет, как зазвонил ее телефон. Теперь она долго будет болтать с подругой, сидя на кухне. Максим закончил раскладывать тряпки, но сил умываться перед сном у него уже не было. Хорошо, если хватит сил дойти до раскладного дивана, который служил ему кроватью.

– Милый, не выключишь плиту, – окликнула его из кухни мама, – а то не хочу бросать трубку.

Чайник на плите уже подпрыгивал. Максим едва успел добраться до выключателя, пока не выкипела вся вода. Ох, уж эти болтушки! Зачем вообще садиться за телефон и кипятить чайник одновременно? Естественно, вслух он этого не высказал, иначе было бы не миновать скандала, а спать ему и так осталось недолго.

Уходя с кухни, он прикрыл дверцу посудного шкафа, из которого чуть не вывалились чашки, и опешил. На миг ему почудилось, что в стеклянной вставке дверцы отразилась Светорада. Бледное лицо в обрамлении кокошника замаячило на фоне старого треснувшего сервиза. Из глаз девушки как будто текла кровь, похожая на красные слезы.

Максим в ужасе обернулся. Разумеется, никакой Светорады на кухне не было. Просто померещилось.

– Ты как будто белены объелся, – заметил отец.

– Я устал просто.

– Как можно устать, просидев весь день в теплом уютном кабинете? А если бы ты пахал, как я за наведением порядка.

Спорить с отцом было бесполезно. Он действительно считал, что в квартире станет чище, если разложить кругом побольше старых тряпок и нагромоздить на пол стопки пыльных газет. А что сыну с утра надо вставать на работу, отец вообще понимать не хотел.

Максим зашел в свою комнату, закрыл дверь и завел будильник. С утра он будет чувствовать себя, как вареный от недосыпания. Был бы у него свой собственный дом! Но это только сладкие мечты.

Перед сном он решил задвинуть шторки на окне, а то вдруг в оконном стекле опять промелькнет шокирующие отражение. За окном сияли редкие фонари и чернел унылый лес одноликих городских многоэтажек. Бабушка рассказывала, что когда-то полвека назад тут, на окраинах города цвела и плодоносила сплошная яблоневая роща. Потом яблони вырубили, чтобы настроить жилищных комплексов. Все, как в «Вишневом саду» Чехова, только действие происходило не на сцене, а в реальности. Максим попытался представить, что угрюмые дома исчезнут, а внизу снова возникнет яблоневый сад. Засыпая, он попытался представить, как красивы были те заросли яблонь, которые стояли здесь еще до его рождения. И как бы уместно среди них смотрелась Светорада в ее причудливом сарафане и кокошнике. Она бы бродила среди деревьев, рвала спелые яблоки и надкусывала их.

Почему-то он не смог представить ее среди яблонь, зато явно представил ее в березовой роще, где она стоит поодаль от девушек, водящих хоровод, и напоминает золотую тень.

Диван, на котором он спал, был жестким и неудобным. Такой когда-то выбрали родители, а новый приобрести не было возможности, так как в доме не имелось грузового лифта, а квартира была захламлена настолько, что сборщикам мебели тут негде развернуться. Единственное, что смог сделать для собственного удобства Максим это купить новые подушку и одеяло. Хотя бы с ними ночи было проводить приятнее.

Он так устал за день, что заснул мгновенно, едва опустил голову на подушку. Ему приснилось, что он живет в роскошном светлом тереме, где царит не просто достаток, а роскошь. Вот только терем сделан из дерева – недолговечного материала, который использовался для строительства в Древней Руси. Окна не из стела, а из слюды. Крышу подпирают рифленые столбцы с изящной старинной росписью, на полу ковры и мягкие звериные шкуры, кованые сундуки приоткрыты, будто специально, чтобы показать украшения и самоцветы, переливающиеся всеми цветами радуги. Это же настоящий клад! Сразу видно, что это не музей, а настоящий терем из русской сказки. Светлицы, как и положено, находятся на верхнем этаже, где днем много солнечного света. Максим почему-то сразу оказался в них, а ведь это же женская половина дома. Кругом стоят массивные рамы для вышивания, на которые натянута ткань с незаконченным шитьем. А где же красные девицы, которые, как это принято, сидят за вышиванием? Кругом ни души. Сказочный терем пуст. И можно ли называть его сказочным, если здесь нет волшебства в буквальном смысле, а только сказочная роскошь?

И все равно просыпаться не хочется. Если бы можно было сейчас загадать желание, то Максим пожелал бы навсегда остаться в этом тереме и никогда не просыпаться. Только вот никакая древнерусская волшебница не появлялась перед ним, чтобы спросить его о том, чего он хочет.

Светорада появилась внезапно, как будто из-под пола выросла. Она даже не взглянула на гостя, а сразу села за раму и принялась вышивать. Водила иглой она так быстро, что Максиму стало страшно.

– Не поранься! – предостерег он.

Красавица тут же изумленно обернулась на него, как будто он сболтнул глупость.

За окнами виднелись живописные луга Древней Руси, не испорченные современной техникой, машинами и одноликими жилыми комплексами. Там даже березовая роща виднеется, и ручеек бежит с кристально чистой водой. А в тереме сидит девица с густой косой до пят, перевитой бисерными нитями и в златотканом сарафане. Не девица, а царевна. Вот бы остаться с ней навсегда! Вот бы не просыпаться!

В углу на полке, где обычно находился киот или, как его еще называли, красный угол, появились черные матрешки и пяльцы с окровавленной тканью.

– Они идут! – вдруг сказала Светорада. Ее красивое лицо озарила зловещая улыбка.

– Кто идет?

Максим видел за окнами лишь пустоту, которую вдруг заполнила темнота. Минуту назад в окна светил солнечный свет и вдруг мгновенно стемнело. Нечего удивляться, ведь это сон, хоть обычно такая моментальная темнота после дня падает лишь на пустыни, но никак не на поля и луга Древней Руси.

В дверь терема вдруг постучали. Но кто мог в нее постучать, если за окнами терема ни души? Дробь стука была мелкой, будто стучатся сразу множество мелких детских ручонок.

Светорада не спешила отпирать дверь, будто была уверена, что стучавшиеся должны сорвать ее с петель и войти сами. Внизу раздался противный громкий треск, будто дверь и вправду не выдержала под напором толпы гостей. Вот только званых или незваных? Максим ощущал от них на расстоянии такие волны негатива, будто гости это на самом деле захватчики. Раздался странный топот по деревянным ступеням, как будто идет целая толпа, которая сейчас снесет терем. Улыбка Светорады стала злой, а потом вдруг и сама Светорада исчезла, осталась только рама для шитья и окровавленная иголка, повисшая на ней за красную нитку.

Уже в дверь светлицы стучали, как будто тысячи мелких молоточков, а не рук. Вот бы проснуться прямо сейчас!

– Боже, я должен проснуться! – прошептал Максим. У него возникло стойкое предчувствие, что сейчас случится что-то страшное. Дверь действительно треснула, будто ее рубили топорами с другой стороны. В трещины рвалось что-то темное и жуткое. Кажется, он успел заметить множество крохотных озлобленных лиц. Такие рожицы можно принять за бесят, но они красивы, как нарисованные лица матрешек. Однако, Максима они перепугали. Увидь он такое наяву и, наверное, умер бы от сердечного приступа, но сон это не явь. Ему удалось проснуться за миг до того, как мелкие злобные существа ворвались в светлицу и растерзали его на части. Просыпаясь, он ощущал, как стремительно падает вниз из окон терема. Даже, когда проснулся, у него осталось ощущение, что упал в постель он откуда-то с головокружительной высоты.

Всё тело ломило. Казалось, что существа из сна все-таки добрались до него и впились в жертву, как стая пираний. Он даже проверил, нет ли на коже следов укусов.

– Спасибо, что открыл мне дверь! – произнес вдруг женский голос.

В старом кресле у окна сидела какая-то старуха. Наверное, это знакомая матери. Ни на одну из соседок она не похожа, да и одета как-то странно. У нее черные глаза, а еще седая коса, такая же длинная и густая, как у Светорады.

– Вы кто такая? – Максим почему-то перепугался старухи, хоть она и выглядела безобидно.

– Я всегда прихожу вместе с ними, – вместо ответа проговорила она. Голос у нее был приятным и молодым, а ведь сама она старая. Как так может быть?

– Вместе с кем?

Старуха поднесла корявый палец к губам. Такой жест делают, когда хотят призвать кого-то к молчанию, чтобы скрыть секрет. На сморщенном пальце неожиданно сверкнул крупный перстень с самоцветом. Максим принял бы его за бижутерию, если бы не разбирался в ценности подобных вещей. Ведь он все-таки был реставратором. Откуда у убогой старухи в лохмотьях такая дорогая музейная вещь? Неужели к нему ночью вломилась воровка? И что теперь делать?

– Закончи работу!

Старуха будто отдала ему приказ. Максим не понял, о какой работе идет речь. Кресло в углу уже было пустым. А старуха, вероятно, была очередным сном.

Следствие

Утро было пасмурным. Максим проснулся, как ни странно, ни от звонка будильника, а от воя полицейской сирены под окном. Еще только пять утра. Он мог еще целый час поспать. Голова разрывалась.

Что там опять могло стрястись? На окнах не было штор, потому что мать была категорически против них, ведь шторы нужно иногда снимать и стирать, а ковры пылесосить. Для женщины, которая вечерами спешит по театрам, домашнее хозяйство становится слишком обременительным. Максим с детства привык жить и без занавесок, и без ковров. В окно можно было выглянуть сразу, не приподнимая штору. Внизу лежал пустой детский городок. Хоть в пять утра соседские детишки мирно спят, а не визжат под окнами. И то хорошо! Максим уже хотел отойти от окна, как вдруг заметил, что возле песочницы лежит что-то громоздкое, похожее на брошенные мешки. А за чертой детской площадки толпились люди в полицейской форме. Кажется, там действительно что-то серьезное стряслось.

Матрешка, которую Максим вчера принес домой, стояла на книжной полке и щурилась на хозяина комнаты недобрыми сверкающими глазками. Когда это глаза ей будто успели подвести блестками? Вчера личико матрешки было бледным, а сегодня оно такое яркое, красивое и почему-то надменное. Из-за того, что уголки губ немного изогнуты вверх, матрешка кажется какой-то зловещей.

Максим даже не помнил, как поставил ее на полку. Кажется, он оставил ее вчера вечером в кармане пиджака. А она стоит среди книг и ехидно улыбается. Наверное, он просто забыл, как ее сюда поставил. А может это мама зашла ночью в его комнату, нашла ее и поставила на полку. Мать требовала, чтобы задвижек на межкомнатных дверях не было. Ее это обижало. Мама хотела всегда быть полноправной хозяйкой дома и входить, куда ей вздумается и когда вздумается. Из-за этого Максиму иногда казалось, что он живет в аду. Даже в своей комнате нельзя было посидеть в одиночестве. Мама в любой момент могла нагрянуть с какими-то придирками или требованиями. Да и отец не лучше. Ничего, скоро он заработает на первый взнос на собственное жилье, если только сможет выполнить заказ в срок.

Максим в спешке оделся. Ему удалось занять кухню первым и приготовить себе немного лапши. Если бы мама проснулась первой, то на кухню было бы не пробиться. Все плиты были бы заняты приготовлением травяного чая и еды для диабетиков. Родители умудрились превратить кухню в мусорное место, где даже стол был застелен старыми газетами поверх скатерти. Максим многократно пытался настоять, чтобы все было, как у людей, но его попытки пропадали втуне. Родители считали, что берегут скатерть, накрывая ее газетами. Они даже не замечали, что когда газеты пачкаются, скатерть под ними тоже портится. Уж лучше бы оставили одну скатерть или одни газеты, или вообще пустую столешницу. А то у кухни какой-то нищенский и немного сумасшедший вид. На полу и столе громоздятся пустые банки и бутылки, которые отец отказывается выкидывать. Под столом мать устроила склад старого тряпья, которое тоже выбросить нельзя. В кухне есть сразу два холодильника, а вот приличных продуктов ни в одном нет. Однако все полки чем-то завалены. Если Максим купит какую-то еду, то положить ее будет негде. И как тут жить! Он ощущал себя в родительской квартире, как в мышеловке, а деваться больше было некуда.

– Ничего, скоро все наладится, – утешал себя Максим, уходя из дома. Он заметил, что к соседям уже стучаться с допросом полицейские. Его тоже спросили, не видел ли он чего-то подозрительного ночью.

Максим отрицательно покачал головой. Он видел только чудесный сон, который впрочем окончился чем-то подозрительным. Но сон есть сон! Его к делу не пришьешь. А полицейских интересовало лишь то, не было ли каких-то подозрительных звуков и сцен под окнами. Наверное, нужно было сказать им о скандалившей паре, но Максим спешил на работу. Однако у подъезда ему пришлось задержаться. Перед его носом махнул удостоверением следователь, который предложил Максиму пройти к той самой злополучной песочнице. Как оказалось, в песочнице лежал труп. Мужчина средних лет умудрился так выпасть из окна, что хоть сам и упал в мягкий песок, а лоб размозжил о края песочницы. Труп уже накрыли черным целлофаном, но по команде следователя лицо приоткрыли для опознания.

– Узнаете?

– Вроде мой сосед, – кивнул Максим.

– Вроде? – следователь нахмурил седеющие брови.

– Ну, притом, как разбита его голова, сложно опознать. Вроде очень похож.

– Это с ним вы подрались вчера вечером?

Вопрос следователя ошеломил Максима. Видимо, полиция уже успела, несмотря на ранний час, опросить соседей, которые видели вчерашнее столкновение из окна и многое неправильно поняли.

– Я не дрался. Он преградил мне путь. Я просто его хотел оттолкнуть, но вышло так, что как будто ударил. Его жена все видела. Она вчера была тут с ним. Она все может подтвердить.

Следователь недоверчиво хмыкнул.

– Она тоже мертва? – испугался Максим. Или женщина убила своего мужа, а потом сбежала, чтобы подозрение упало на кого-то из соседей? В голове у Максима вертелось множество неприятных предположений.

– Это мои соседи с нижних этажей, – начал путано пояснять он. – Они разводятся, и вчера они сильно ссорились.

– Его жена вчера отправилась ночевать к друзьям.

Значит, у нее железное алиби. Максим стушевался. Видимо, подозревают во всем его.

– Я всю ночь провел у себя в дома, мои родители тоже могут это подтвердить. И вообще мне пора на работу.

– Подождите, молодой человек, – следователь нагнулся и поднял из песочницы какой-то предмет Взял он его осторожно, не снимая перчаток. Максим с трудом узнал перепачканную в песке матрешку. Она же черного цвета! Только личико сверкает яркими красками. Оно в песке не перепачкалось, один глаз матрешки подмигивает. Разве в переданной ему коллекции были подмигивающие матрешки? Наверное, были, просто он не успел их, как следует, рассмотреть. И каким образом его матрешка оказалась рядом с трупом? Он же оставил ее дома на полке.

– Ваша? – следователь демонстрировал ему матрешку, осторожно держа ее а голову двумя пальцами.

– Похожа на одну из моих… – признал Максим. – То есть не моих собственных, конечно, а тех, которых мне передали на реставрацию.

– Наверное, он украл у вас одну.

Следователь говорил одно, а думает он, казалось, другое. Максим понял, что попал в число подозреваемых.

Матрешку ему, конечно же, не вернули, а сохранили, как улику. Ее упаковали в пластиковый пакет и унесли.

– Это временно, – успокоил его следователь. – Едва проведут экспертизу, если она окажется больше не нужна следствию, ее вернут для реставрации.

– Осторожней с матрешкой! Она старинная.

– Можете считать, что она временно задержана.

– Вы же не подозреваете в убийстве ее?

– Куклы не убивают, но вот их хозяева…

– Я даже не знаю ее хозяина лично. Он передал матрешек на реставрацию. Вероятно, он по ее окончанию хочет подарить их музею или забрать в частную коллекцию.

– Если его вчера не было в этом районе вместе с вами, то хозяин матрешек к делу не относится. Матрешку несли вы?

– Да, я нес ее в кармане. Помню, что она выпала из кармана, когда я столкнулся со скандалившими тут соседями, но я ее поднял. Кажется, поднял…

Максим слегка стукнул себя ладонью по лбу. Он сам не помнил точно.

– Вы пили алкоголь вчера вечером? – строго спросил следователь.

– Я вообще не пью!

– Не ударялись головой?

– Нет, а что?