Полная версия
– Может, мама и папа там? – прошептала девочка. Что-то подсказало ей, что она может быть права. Вздохнув, она осторожно подходит ближе. Светлячки неторопливо разлетаются в стороны, они нисколько не напуганы её вмешательством в их размеренное существование. Паула садится на каменную плиту, свешивает ноги в отверстие, но не ощущает по ту сторону надёжной опоры. Неужели, там ничего нет? Паула решила спуститься по пояс, но всё также – ноги болтаются в пустоте. Она уже думает взобраться обратно, как рука предательски соскальзывает с влажного камня, и с отчаянным криком девочка срывается в неизвестность. Светлячки продолжают стремиться к свету…
***
Хелен читала первую главу с неподдельным увлечением, и Майя, видя интерес в её глазах, была довольна. История девочки Паулы начиналась внезапно и с весьма необычных обстоятельств, этим она и подкупала читателя. Хелен закрыла книгу, и тогда Майя спросила её:
– Что ты думаешь об этом? – сиделка взглянула на женщину, призадумавшись, и ответила:
– Сложно сказать, что я думаю, ведь полноценная картина происходящего оказывает куда более действенное впечатление, чем один лишь отрывок. – На мгновение она замолчала, а после добавила, будто поправляя себя: – Но начало истории затронуло меня. Вы позволите мне забрать книгу на время? Я хочу узнать, чем закончится приключение Паулы. – Расставаться со старой кожаной тетрадью Майя совершенно не желала, эта тетрадь служила ей напоминанием о том, что она ждёт Эдгара. Но интерес, проявленный сиделкой, польстил старушке. Сердце её смягчилось.
– Береги эту книгу, как зеницу ока. Она очень важна для меня, она важна для Эдгара… – Хелен согласно кивнула.
– Я верну её в целости и сохранности, как только прочту. А пока, давайте вернёмся в дом. Погода начинает ухудшаться. – И ведь правда, тучи сгустились над беседкой, и ветер со свистом клонит гибкие поросли сорняка к земле. В воздухе расплывается духота, как перед грозой, и вдалеке с тревогой кричат вороны, предупреждая о приближении дождя. Хелен помогла Майе подняться, и они направились в дом. Мгновения оживлённости опять тонут в скучном пребывании в четырёх стенах. Только теперь, после прочтения «Сумеречной долины» на свежем воздухе, Майя вдруг поняла, что не слишком-то и приросла к своему дому. Обыкновенные короткие прогулки по двору не идут в сравнение с пребыванием в саду. Здесь, как Майе показалось, действительно присутствует что-то таинственное, призрачное, как блеск рыбьей чешуи под блистательным солнцем. Пока голос чтеца в лице Хелен водил маленькую Паулу по мрачным зловонным топям, миссис Ардерн проходила свой собственный путь. Она перебирала в мыслях полуистлевшие фрагменты воспоминаний. И воспоминания эти незаметно срастались с повествованием, которое вела сиделка, упёршись взглядом в рукописные строки.
– Смотри, Майя, как блестит чешуя! – будто ребёнок, Эдгар каждый раз с восторгом наблюдал за рыбами в пруду и радовался их живому блеску под полной луной в глухой поздний час.
– Да, действительно завораживает… – Майя тоже находила красоту в этом хрупком блеске, воображение отрисовывало в рыбьих спинах и плавниках трепещущие лунные искры. Майя с Эдгаром садились на скамью после душной рабочей рутины, их глаза отдыхали, созерцая неспешное существование рыб. Но даже тогда Эдгар думал о работе. И эти чарующие отблески в рыбьих спинах он намеревался заключить в свою новую книгу, заключить и придать им значение. Сиянию чешуи было суждено найти отражение в новой истории – в истории маленькой девочки, которая оказалась в непростой ситуации, которая, так или иначе, придёт к финалу своего приключения. И Майя с удовольствием слушала воодушевлённые слова мужа о предстоящей работе, тогда ещё он не открывал всей своей задумки, лишь сказал, что вся его жизнь, да и жизнь читателя, будет способна найти что-то знакомое в будущей истории. Для каждого нечто знакомое будет своим, уникальным, но именно это отражение и будет толкать читателя вперёд, пробуждать в нём желание узнать финал. Майя нежно целовала мужа в висок, с улыбкой и твёрдой уверенностью говорила, что у него всё получится, что она верит в него и ни капли не сомневается в грандиозности его замысла.
То был один из тех полуистлевших обрывков воспоминаний, хранимых Майей вопреки старческой забывчивости. Таких обрывков полно, они то появляются светлым пятном в неожиданный момент, то затухают, оставляя после себя впечатление, что уже никогда не возникнут вновь.
***
Сиделка уехала вечером, её машина откатила от домика за пару мгновений до того, как на её крышу обрушился шквальный ливень. Шум дождя вызывает у Майи умиротворение. Она осталась в гостиной, чтобы послушать звуки дождя через приоткрытое окно. Прозрачные капли быстро бегают по стеклу, иногда попадают на подоконник и подмачивают трепещущую от ветра штору. Сиделке не удалось уговорить её закрыть окно, в этом Майя оставалась непреклонной и даже упрекнула девушку, когда та попыталась сделать это сама. Размеренный ход старинных часов, грохот небес. Всё окружение действует на Майю, словно снотворное. Она не замечает, как разум её медленно погружается в темноту. Это происходит каждый раз, когда она засыпает в кресле-качалке: окружающие её звуки убаюкивают, помогают забыться. Обычно, она не видит снов, они давно не посещают её. Но в этот раз всё оказалось иначе. Незаметно угрюмый дождливый вечер сменяется тишиной ночи. И вновь призрачный свет просачивается сквозь штору, ловит собою поскрипывающие от старости половицы. Майя стоит в своей спальне, видит перед собой зеркало, и в полумраке из этого зеркала на неё смотрит её отражение. Но оно словно не принадлежит ей, оно чужое, незнакомое. Неожиданно для себя Майя угадывает в этом отражении прежнюю себя. Лунный свет едва успел коснуться её седых волос, но с его исчезновением пропала и седина. Будто луна украла у неё нажитые годы, лицо её в отражении постепенно наполнилось свежестью давно ушедшей юности. Внезапный громогласный гул небес заставляет её пробудиться ото сна. Она вздрагивает и оглядывается. В гостиной всё по-прежнему, и считанные секунды остаются до наступления полуночи. Уже привычный перезвон часов возвращает Майю в прежнее состояние, но на душе остаётся неприятный осадок. Словно незаконченное дело осталось в её сне, кажется, вот-вот должен был явиться Эдгар, но она не дождалась его. Разочарование охватило её от осознания, что гром лишил её долгожданного счастья, пусть и во сне. Пора отправляться в кровать, но теперь засыпать в пустом доме было особенно одиноко. В душе теперь присутствует непонятное состояние пустоты. Это не та трагическая пустота, наступившая с исчезновением мужа, эта пустота совсем другая. Есть ощущение, будто эту пустоту можно чем-то заполнить. Майя думает, что может сделать что-то, чтобы пустота отступила, но что? Чем можно увлечь разум, чтобы это состояние обратилось в прах? Ответа, как и всегда, не найти.
Майя испускает печальный вздох, такой тихий, что он почти не слышен из-за пререкающегося с ним тиканьем стрелок. Кости ужасно болят, даже что-то хрустнуло в пояснице, когда она поднялась с кресла. И как только она опять умудрилась уснуть здесь? В почти беспроглядном мраке она выходит в коридор и направляется к лестнице. Но даже в такой тьме не составит труда отыскать постель, по своему дому Майя способна ходить с завязанными глазами. Она никогда не проверяла этого, но точно была уверена, что отыщет кровать даже при таком обстоятельстве. Вспышка молнии легла белоснежной полосой на стену в коридоре. Майе сперва показалось, что под лестницей стоит маленькая тень, будто силуэт ребёнка. Это наваждение исчезло также быстро, но уже успело напугать женщину до колющей боли в сердце. Теперь она, держа руку на груди, беззвучно и опасливо подходит к лестнице. Здесь нет никаких теней, нет никаких силуэтов, в особенности детских. Да и откуда им тут взяться? Простая ночная темнота, изредка освещаемая вспышками молний.
– Ма… – Майя вдруг что-то услышала, но грохот небес заглушил все звуки, заглушил даже тревожные мысли старушки. Наверно, ей показалось, но уже становилось как-то не по себе.
– О, Боже! – она не сдержала в себе обращение к Господу, когда отчётливо увидела ту же самую тень, но уже бегущую вверх по лестнице. Нет, во второй раз не могло показаться. Но, если не показалось во второй раз, значит, что и в первый раз это было явным. Любой другой человек на её месте бежал бы прочь от подобных видений, но Майя, отчего-то, поспешила прямо за тенью. Шум дождя с усилием бьётся о стёкла, чёрная пустота за окном периодически меняется белыми вспышками. Майя поспешно ковыляет в единственную комнату на втором этаже – в спальню. Обстановка привычна, не внушает опасений. Заправленная кровать, старое напольное зеркало в деревянной растрескавшейся раме, шкаф, чёрной громадой прилипший к белой стене. Всё так же, как и всегда. Но, когда Майя подошла к зеркалу, у которого стояла во сне, в комнате возникло то, чего в ней никогда не было. Женщина в изумлении замерла, глядя на отражение. Позади неё мельтешит маленькая жёлтая точка, будто солнце перед уходом обронило капельку света, и та ненароком оказалась в доме старушки. Майя резко оборачивается, но точка парит не только в отражении, она находится здесь, прямо в этой комнате! Точка медленно приближается в её сторону, и Майя опасливо отходит в сторону, продолжая вглядываться в неё. Размытый блеск при приближении обретает конкретные черты. Появляются крылья, лапки, брюшко.
– … Да это же… светлячок..! – бросила в темноту Майя. На насекомое она смотрела, будто заворожённое годовалое дитя. Когда светлячок подлетел к алмазной глади зеркала, показалось, будто он слился с собственным отражением и проник по ту сторону. Майя удивлённо ахнула и огляделась. Но ведь, правда – куда подевался сам светлячок? Вот же его отражение, беспечно летает в зеркале. Где же он сам? – Кажется, я схожу с ума… – заключила Майя, хотя разговоры с самой собой ей уже казались неизбежными признаками сумасшествия. Она решила прикоснуться к стеклу. Быть может, она просто не может различить светлячка и его отражение, слившихся воедино. Светлячок упорхнул дальше, в глубину отражения. Палец Майи уже должен был прикоснуться к прохладной поверхности зеркала, но она не ощутила этого. Палец прошёл сквозь отражение. Майя в испуге отпрянула в сторону и пару мгновений стояла в ступоре. А светлячок безмятежно удалялся вглубь спальни, зеркально отражающейся по ту сторону. Ни мотания головой, ни попытки проморгаться не помогли сбить это странное видение, оно оказалось таким же реальным, как и сама Майя. Она предприняла вторую попытку в надежде нащупать зеркало и убедиться, что ей это всё мерещится. Но и теперь преграды между двумя спальнями нет. Майя будто сливается со своим отражением в прикосновении. Сердце волнительно и с ощутимой болью отстукивает свой ритм, то ускоряясь с появлением вспышек за окном, то вновь утихая. Первый шаг через зеркальную раму. Майя будто заново училась ходить, так неуверенно она шагнула прямиком в зеркало. Светлячок всё это время никуда не пропадал, смиренно ожидал её у двери той же, но другой спальни. И Майя теперь медленно следовала за ним.
– Паула последовала за светлячками, – тихий и неуверенный шёпот женщины расколол тишину, – они привели её к маме. Быть может, меня светлячок приведёт к Эдгару? – эта мысль казалась сейчас самой верной. И отказаться от соблазна – наконец, встретиться с мужем – было бы слишком опрометчиво. Он точно ждёт её. Это он отправил за нею светлячка, и её сердце с болью отзывается ему. – А что если я встречу себя? – вдруг забеспокоилась она. – Нет, не думаю. Светлячок всего один, второго такого нет. Значит, и меня здесь нет… – эти странные рассуждения помогают хоть немного развеять тревогу. Нет, ей вовсе не было страшно, она будто знает, что должна идти. Но тревога ещё не покидает её, зато чувство пустоты постепенно исчезает. Светлячок ведёт её прочь из комнаты, затем вниз по лестнице. Так странно наблюдать привычное с иной стороны, но Майя старается не обращать внимания на то, что теперь все картины, что были на стене справа, теперь на стене слева, и что лестница ведёт полукругом вправо, а не влево. Вдруг мысль посетила женщину: что скажет сиделка, если по приезду не обнаружит хозяйку дома? Но мысль эта угасла довольно быстро, Майя, совсем не волнуясь о том, что подумает сиделка, обнадёжила себя: – Я успею вернуться до утра. Только бы повидаться с Эдгаром… – стучащими шагами она медленно движется в этой темноте за светлячком, тихо произносит: – Точно, я сплю! Иначе как объяснишь всё это? Или я точно уже спятила?
Когда светлячок привёл её в гостиную, часы напугали Майю своим перезвоном. Полночь. Снова. Но как часы могут пробить полночь, если они били полночь ещё двадцать минут назад? Хотя, это меньшее, чему Майя была готова удивляться. Светлячок приземлился на стекло циферблата и какое-то время ползал кругами, затем он начал ползти по боковой стенке, в итоге заполз в зазор между часами и стеной. Майя вопросительно смотрела на часы, медленно подходя ближе. По мере приближения сердце всё больше колола острая боль. В паре метров от часов Майя остановилась, не стерпев этой боли. Она осела на пол, прильнула затылком к креслу-качалке и переждала, затем поднялась и встала напротив часов, не придавая значения боли. В щели за часами мутно поблёскивает огонёк, будто светлячок и здесь нашёл таинственную лазейку. Майе больше ничего не остаётся, кроме как попробовать сдвинуть часы. Ей удалось это сделать в три подхода с перерывами на небольшие передышки. Как только часы, попортив скрипучий паркет, встали на новое место, перед старушкой открылась глубокая темнота. Повторяя форму старинных часов, прямо в стене, словно нарисованный маркером, возник проход. Нет, это не вспышки грозы не в состоянии осветить этот клочок стены, и это не плесень чёрными пятнами загадила обветшалые зелёные обои. Это самый настоящий потайной ход, спрятанный за часами. Вдалеке виден светлячок, он по-прежнему зазывает Майю своим немым мерцанием. По ногам проскальзывает холодок, и Майя уже смелее делает шаг, даже в тапочках ощутимо холоден, судя по всему, камень, которым выложен пол этого коридора. Дышать становится всё труднее, сердце буквально рвётся на части, запах гнили внезапно бьёт в ноздри, но женщина неустанно следует за светлячком. Ни единого поворота, ни единой лесенки, эта пустая темнота, кажется, будет вести её в бесконечность и никогда не приведёт к Эдгару. Она идёт практически на ощупь, боясь споткнуться или набрести на поворот в темноте. На миг она засомневалась: может, стоит повернуть назад? Но она даже не обернулась, не посмотрела назад с долей сожаления или раздумий. Вдалеке возникло бледное дымчатое пятнышко, и Майя поняла, что приближается к концу таинственного коридора. Теперь и она здесь, стоит и растерянно оглядывается по сторонам. Путь, по которому она прибыла сюда, куда-то исчез, на его месте, как и по всей округе, уже протянулась серая лента каменной тропы. Кругом – мёртвое болото. Майя поражённо рассматривает острые штыки деревьев и грязную затхлую воду. Кукушка и её встречает далёким кличем, и больше ни единого звука. Полумрак обнимает всё вокруг, вгоняет в тревогу беспокойное сердце женщины. Майя уже не в силах терпеть эту боль, она прижала руки к груди и опустилась на колени. Пришлось какое-то время пережидать приступ, природу которого Майя объяснить не в состоянии, но вскоре сердце отпустило. Она вздохнула с облегчением. Настало время впасть в ступор и удивляться тому, в каком месте она оказалась. Это те самые болота, описанные Эдгаром в «Сумеречной долине». Майя не сомневается в своих догадках. Вечно гниющие топи, кишащие древесными подобиями человеческих фигур, простираются на несколько сотен гектаров, быть может, больше сотен – на целые тысячи. Насколько Майе не изменяет память, только светлячки способны привести забредшую сюда душу к концу болота. Вероятно, островок с одинокой скалой и можно условно обозначить концом этих топей. Но нужно туда добраться, Майю начинает терзать предчувствие.
***
Светлячок продолжает быть путеводной звездой, он ведёт её прямо, не сворачивая. Майя следует за ним и оглядывается по сторонам. Слева вновь мерещится детский силуэт, но здесь очень темно, и он белой вспышкой проносится на другой, параллельной тропе. Может, это Паула? Она ли мелькает всё это время где-то рядом? Едва ли женщина впала в размышления, как позади себя услышала клокочущий всплеск. Она не обернулась, ускорила шаг, приподнимая подол ночного платья, поспешила за светлячком, что есть сил. Гортанный рёв вонзается ей в спину, по округе поднимаются из глубины сотни всплесков, гнойники древесных голов и конечностей выбираются наружу.
– Господи, сохрани мою душу… Господи… – дрожащим и запыхающимся голосом неустанно нашёптывает Майя. Она надеется, что это поможет. Однако имя Господа нисколько не пугает этих тварей, они продолжают выползать на тропу с обеих сторон. Майя уже перепрыгивает костлявые конечности, бежит настолько быстро, насколько позволяет её дряхлое тело. Слёзы застилают глаза, и осознание того, что она уже плачет, лишь в стократ увеличивает ужас и отчаяние. Одна из жутких рук схватила её за ногу, но жертва выскользнула из хватки. Десятки гниющих длинных конечностей потянулись к ней из воды вместе с головами, и неизвестно, сколько ещё этих тварей уже преследовало её, выбравшись из болота на тропу. Кукушка молчит, но наблюдает ли она? Наверняка, иначе откуда ей знать, в какой миг стоит смолкнуть? В глазах темнеет, то ли от усталости, то ли от окружающей темноты, но Майя торопится за светлячком. Спасительный остров уже маячит вдалеке множеством золотых искр. Вновь слева мелькнул светлый силуэт Паулы, он сворачивает на тропу Майи и бежит впереди, перед самым островом вновь исчезает миражом. Майя обессилено падает на твёрдую землю. Но лучше уж твёрдая земля, чем вязкая жижа в компании тварей. Они стоят поодаль, наблюдают, молчат. Майя слышит только собственное сбивчивое дыхание. Существа возвращаются в воду ни с чем, и вновь на болотах воцаряется тишина, нарушаемая лишь криком кукушки. Ненадолго старушка закрыла глаза, стараясь привести себя в чувства. Как бы ни было странно, но она даже не ощутила прежней ломоты в коленях, когда бежала. Подевалась куда-то и назойливая мигрень, горло совсем не болит. Лишь изредка в волнении покалывает сердце, да тяжело дышать после бега. Майя решила не испытывать судьбу и поспешила к арке, вытесанной внутри скалы. Спуск по лестнице даётся ещё легче, тело будто лишается своей тяжести, становится невесомым. Майя оказывается в круглой зале, наполненной светлячками. Читая «Сумеречную долину» она в ярких красках представляла это место, но представлять его и видеть наяву – это как смотреть на скромный бутон, а потом увидеть его роскошное цветение. Майя, зная природу этого места, прошла от лестницы до уже знакомого по описанию из книги лучика света. Всё, как полагается, строго по спирали. Теперь она наверху… или внизу? Не важно, но светлячка-проводника она давно потеряла из виду. Здесь их десятки, сотни, бесконечно много. Загадочное окно, выпускающее свет и приглашающее светлячков, пригласило и Майю.
– Хм… я думала, оно будет меньше.. как раз, чтобы ребёнку хватило пролезть.. – вслух подумала Майя, но на деле и она может свободно пролезть в отверстие. И она сделала это, с небольшой долей страха опустила ноги в белоснежное пространство, затем осторожно опустилась сама. Нет никакого смысла искать ногами опору, и она решает довериться воспоминаниям о приключении маленькой Паулы, довериться пустоте. Зажмурившись и, зачем-то, задержав дыхание, она отпускает руки, тело ощущает падение, а падение кажется бесконечным…
***
Неожиданно Майя проснулась. Она поняла, что сидит на чём-то мягком и с трудом напрягла своё зрение, огляделась. Утренние лучи ослепили её в первые мгновения пробуждения. Она по-прежнему была в кресле-качалке, в привычной глазу гостиной. Тело изнывало от ломоты в костях, и свинцовая тяжесть в голове не давала Майе легко привыкнуть к яркому свету. Снова мигрень, к тому же сердечные боли. Окончательно придя в себя, она осознала, что это был один большой сон, и издала вздох огорчения. Но каким же реальным был этот сон, как тело точно ощущало прохладу темноты, сырость. Майя взглянула на часы и удивилась им не меньше, чем своему странному сновидению. Часы сдвинуты с привычного положения, но никакого прохода на их прежнем месте нет и в помине. Она действительно двигала их, может, и всё остальное, всё же, не было сном? Как бы там ни было, а в её душе уже разгоралась надежда на то, что следующей ночью она снова пройдёт по этому тёмному коридору, вновь продолжит искать Эдгара там, где прежде не искала его. С этой мыслью Майя тяжело поднялась с кресла и проковыляла к аптечке. Пора принимать лекарства, и необходимо размять отёкшее тело. Препараты не решают проблемы, они лишь на время притупляют боль, избавляют на несколько часов от назойливой мысли, что Майя уже слишком стара. Но препараты не всесильны. Они не способны обратить время вспять, или вернуть Майе силу и лёгкость.
Это же сон, верно? Ей всё приснилось, а часы сдвинуты, потому что Майя вдруг стала лунатиком. Это оказалось первым вполне логичным предположением, пришедшим в голову женщины. Но логике верить совсем не хочется, ведь она не в состоянии объяснить, откуда Майя вообще взяла идею, что за часами есть проход. Сейчас это обыкновенная зелёная стена, никаких признаков чего-либо необычного. Майя смотрит на этот клочок хорошо сохранившихся обоев и думает: «хорошо бы, если это окажется правдой». Остаётся надежда на то, что всё повторится. Об этом Майя думает уже не так, как в первый раз. Если тогда, ночью, она не могла отличить сон от реальности (возникшие перед нею образы светлячков, болотных тварей могли вполне быть частью её воображения), то теперь она была намерена ждать. Она решила, что будет ожидать появления прохода в стене, в зеркале, да где угодно, или найдёт иной способ вернуться туда, откуда другие стремятся выбраться. Майя горько вздохнула. Бедная Паула. Она, наверняка, напугана. Бродит в одиночестве в поисках родителей. Эдгар избрал для неё ужасный путь, и она вынуждена по нему идти, потому что так решил её создатель. Теперь Майя хочет не только найти Эдгара, но и убедиться, что Паула завершит свой путь так, как ей суждено его завершить. Они никогда не пересекутся, Майя думает, что и она сама в глазах девочки возникает расплывчатым образом, загадочной тенью, которая также бродит в своих поисках, но где-то параллельно, не с ней. Отчего-то, все эти удивительные открытия перестали вгонять Майю в состояние шока. Она ощущает, что является частью этой истории, и это лишь приводит её к странному убеждению, что следующей ночью снова произойдёт что-то мистическое. Почему ночью? Майя полагает, что только ночью появляются таинственный коридор и проход в зеркале, ведь лучше всего рассмотреть мерцание светлячков можно лишь в темноте, они живут свою беззаботную жизнь по ночам, и скрываются днём, когда просыпаются суетливые мухи и назойливые комары. Размышлять о природе светлячков Майя могла бы очень долго, но голод не заставил себя ожидать. Он отозвался на зов разгорающейся зари, и Майя повиновалась его воле, отправилась на кухню, чтобы приготовить завтрак.
Глава, в которой встречается Нечто
Прохладный хмурый полдень может стать отличным временем для отдыха, философических размышлений, вызванных скукой, или для времяпровождения в кругу семьи и в домашней обстановке. Каждый проводит подобные часы по-своему, но Майя и не надеялась на спокойствие в этот день. Ближе к полудню кто-то сильно забарабанил в дверь. Миссис Ардерн вялой походкой направилась к двери. Она знала, кто явился нарушителем её спокойствия. Ещё в гостиной она мельком взглянула в окно и увидела скрюченный худощавый силуэт, морщинистое лицо на длинной шее, острый нос и вечно просящие глаза. Давненько эта женщина не появлялась на улице, соседи уже обрадовались, и вот опять. Майя знает её не понаслышке, и её появление на пороге чьего-либо дома, как правило, означает, что милосердный хозяин должен расстегнуть кошелёк и подать на скромное существование старухи. Выходя в коридор, Майя подловила себя на удивительной мысли – бывают же ситуации гораздо хуже, чем её собственное положение. Когда Майя лишь слегка приоткрыла входную дверь, тощая серая рука схватилась за дверную ручку и уже нагло потянула на себя, женщина пыталась ступить на порог дома.
– Умоляю, Миссис Ардерн! Дайте мне немного денег! Мне совсем нечего есть! – просящий тон старухи звучал не то чтобы душещипательно, но с отчаянием и унижением. Однако Майя знала, что дело вовсе не в недоедании, скорее в голоде иного рода, или даже жажде.
– Прости, Марта, но у меня нет денег. Ты же знаешь, я и сама нахожусь в весьма затруднительном положении. – Ответила Майя, терпеливо отводя лицо в сторону от женщины, от неё несло глухой нетрезвостью. Марту совсем не смутила реакция миссис Ардерн на её «благоухание», она давно привыкла к тому, что от неё отводят взгляды и носы.
