Ренс уехал

– Чем занимаетесь? Каковы причины переезда? Может, пройдём в дом – расскажете подробнее, что к чему?

– Да, конечно, пойдёмте, – без всякого желания я приглашаю его в дом, но вспоминаю, что ключи от двери в машине.

Запирая автомобильную дверь, ещё раз краем глаза гляжу в сторону девушки, пытаясь её узнать. Она кажется знакомой.

Люди постепенно расходятся. Фотограф замечает меня, но не успевает сфотографировать – уверенно направляется ко мне, но я быстро проскакиваю мимо и исчезаю за дверью дома, протолкнув вперёд себя полицейского.

– Так каковы причины переезда? – почти с порога продолжает полицейский. – Скрываетесь от нежелательного общения?

– Нет, я не скрываюсь от нежелательного общения, до этого дня ничего подобного со мной не происходило. Врагов у меня тоже нет.

– Может, фанаты, любовники?

– Это ещё менее вероятно. И почему вы про них во множественном числе?

– То есть враги вероятнее?

– Нет. То есть… Короче, меня никто никогда не преследовал. Это первый раз.

– Вы не ответили. Где сейчас ваша девушка? С ней можно связаться?

– Я не уверен, наверное… – Я вдруг понял, что понятия не имею, где Джейн, и предположил самый вероятный вариант: – На работе. В галерее. Картинная галерея.

– Так рано ушла? В субботу? Кем она работает?

– Мы не живём вместе, она… Она иногда остаётся там на ночь. У них выставки и всё такое. Современное искусство.

– А телефон есть в это… Искусство? Может, это дело рук её дружков?

– Да нет. Послушайте… Секунду.

Разговор с представителем власти провоцирует на неестественное поведение. Я лезу копаться в карманах в поисках ручки или карандаша, хотя прекрасно знаю, что их там нет.

– Возьму на кухне.

Каризма бежит за мной в ожидании справедливой порции еды. Это не его стресс, и причин для голодовки он не видит.

Полицейский идёт следом, обходит ковёр по внешнему периметру и садится на край дивана, словно боясь оставить следы.

– С соседями в каких отношениях?

– Я мало кого знаю, но в целом в хороших.

– Чем занимаетесь, где работаете?

– Околомедицинские препараты. – Это странное словосочетание я придумал только что. – Я и пара моих товарищей. У нас небольшая фирма.

– Пищевые добавки, что ли? Жена любит это дело. Как по мне, так… Они правда помогают? По-моему, ерунда какая-то.

– Кому как… Позвольте, я кота накормлю?

– Конечно. Значит, разбогатели и смогли позволить себе давнюю мечту. Поближе к богачам. Что ж, неплохо, дом у вас симпатичный, слегка заросший, но… красивый, – полицейский оглядывается вокруг со знающим видом.

Я понимаю, что тон разговора смягчился, и теперь необязательно объяснять все подробности моей деятельности. Повисает пауза. Офицер явно ожидает продолжения.

– Да, мы в категории пищевых добавок.

– Всё ясно. А как думаете, что означает надпись на стене? Как она вообще узнала, где вы живёте?

Я не стал делиться догадками и ответил, что не знаю, но, кажется, он заметил ложь – я поплыл взглядом в сторону, но тут же сосредоточился, выпрямился. Мне стали самому интересны ответы на эти вопросы, о чём я и поведал.

– Знаете, самому бы хотелось понять. Что ей грозит?

– Не могу сказать. Зависит от того, будете ли вы подавать жалобу. Будете?

– Можно подумать? Мне надо оценить… ущерб. Куда её повезли?

– Она явно не в себе, ей потребуется психологическая помощь. Сначала в участок, потом видно будет. В общем, вот мой номер на случай, если вы захотите ещё что-то сообщить. Пойду-ка успокою ваших соседей, похоже, такие события тут не каждый день происходят, может, и узнаю чего. Не хотите прогуляться?

– Нет, если можно, я хотел бы остаться дома. Что мне делать с надписью?

– Что хотите, мы её сфотографировали. Можете оставить на память, сейчас в моде такое или как? Установите сигнализацию, это тоже, знаете ли, модно. Раз уж вы переехали сюда, надо соответствовать, – подмигнул полицейский, выдавая свою неистребимую провинциальность.

Я лишь качнул головой. Он надел фуражку и отправился к выходу.

4. Работа по красным зонам

Я сразу позвонил в галерею Джейн, она действительно была там. Всё рассказал и предупредил о возможных расспросах. Судя по голосу, её это совсем не смутило или же она также пребывала в похмелье и не была щедра на эмоции. Она редко на них щедра, но есть вещи, которые её веселят, – почти все вещи, которые других злят и раздражают. Джейн пообещала приехать через пару часов.

Происшествие с надписью разрушило барьер между мной и проблемой. Кажется, теперь мне не скрыться, даже дома. Раньше про этих бедолаг я узнавал от других и, казалось, мог выбрать, смотреть этот фильм или нет. Чёрт, неужели эта девушка тоже из них? Или она какая-нибудь активистка? Очевидно, надпись – это отсылка к ERA. Пожалуй, надо установить сигнализацию или забор повыше. И надо всё смыть. Нет, дождусь Джейн.

От придуманного плана стало легче, в шею и ноги вернулся контроль, и после быстрого стресса накатила усталость. Я прилёг на диван, уставился в цветную полоску на стене, прерываемую тенями деревьев. Шевелящиеся тени почти сразу меня усыпили…

Если бы существовала энциклопедия женщин, Джейн была бы в ней названа «девушка культурная, самодостаточная». Казалось, она всегда уверена в том, что делает, и даже на прогулке идёт туда, где её непременно ждут. В целом ожидание результата от происходящего – её кредо. А моё кредо – полное непонимание и неприятие происходящего. Джейн изучила инструкцию к миру, но не следует ей чётко, а ходит рядом – собирает ягоды и грибы неподалёку от основной группы, видит свет между деревьями, знает вектор направления, но протаптывает свою тропинку. Она всегда чуть лучше остальных – красивее, умнее, изящнее. Но не настолько, чтобы вызывать зависть. Лучше настолько, чтобы остальным всё ещё хотелось с ней соревноваться. Иллюзия доступности и понятности.

Казалось, я за ней не успеваю. И я как-то задал вопрос – почему она выбрала именно меня? «К тебе всегда можно вернуться и оттолкнуться с новой силой». Я так до конца и не понял, что это значит, – я топчусь на месте или слишком предсказуем? Возможно, то, что прощу ей любые выходки и странности. Но Джейн, скорее всего, имела в виду нечто третье. Она всегда имеет в виду нечто третье. Свобода для неё всегда на первом месте. И если сравнивать свободу с невесомостью или полётом, то, даже летая, важно чувствовать землю. Я был для неё эмоциональным маяком, заземлением, человеком, по которому можно сверить приборы, понять, каков он – реальный, скучный мир. Коснуться его пальцем ноги и лететь дальше. В разные времена это казалось и успокаивающим, и огорчительным. Когда в период моего идейного расцвета я наблюдал, как люди вокруг меня, те, с кем я шёл рядом, соперничал, теперь оставались далеко позади, переставали быть мне интересны, Джейн словно не участвовала в этой гонке. Она всегда вела себя так, будто произошедшее и должно было произойти, и когда я входил в новую дверь, она уже ждала меня с той стороны.

В начале наших отношений я часто пытался её удивить, но в конце концов устал и переключился на себя и других. Интересно всё-таки то, как мы выбираем себе конкурентов, врагов и друзей, – это всегда люди нашего уровня, нашей весовой категории. Интересно само соревнование, а оно длится тем дольше, чем соразмернее силы соперников. Джейн не попала в категорию соперников, друзей, и вообще в какую-либо. Она так и осталась неприступной крепостью или, наоборот, нейтрализующим веществом, абсорбентом. Всё моё действующее на других вязнет в ней, как пули в песке.

Вдобавок к моему основному «преимуществу» появилось ещё одно. По её словам, я умею фантазировать и идти за целью, лежащей далеко в неизвестности. «Ты заходишь в тёмную пещеру, не зная, кто́ там, медведь или белка, и у тебя в руке лишь палка, которую ты сам придумал». Не знал, что я таким занимаюсь, но мне понравилось. Позже я понял её слабое место – неизвестность. Она не любит неожиданностей – ни медведей, ни белок, а вместо палки у неё наготове лазерный меч. С этого момента наши отношения смягчились, непредсказуемый ранее человек стал мне понятнее. Круг её полёта сузился до видимой небесной сферы, и я понял, что хоть и не могу её удивлять или контролировать, но точно ей интересен.

Джейн любит экспериментировать. Это вылилось в её любовь к духовным практикам и странным, как мне кажется, знакомствам. В зачатке всё это выражалось в любви к искусству. На этом фоне мы с ней и познакомились. Тогда я разбирался в базовых понятиях, так как интересовался кино, но Джейн быстро меня превзошла. Вероятно, дело в том, что в какой-то момент я остановился, а она не остановилась до сих пор. Всё новое ей давалось легко и органично, будто появившиеся в данную минуту её цели и ожидания одновременно порождали результат в будущем, и ей оставалось только пройти через время, собрать этот результат, как помидоры с грядки. И даже происходящее сейчас в моей жизни её не удивляет – нужно просто подобрать инвентарь правильного калибра и идти в сад.

Джейн красива. Подобные красавицы обычно обитают где-то в выдуманном мире – в кино или на картинах. В мире, где автор идеализирует и собирает все привлекательные черты в одном человеке. Она прекрасно понимает особенности своей внешности. Её подруги будто часть «команды», у каждой отдельная функция, с которой та отлично справляется, не подозревая об этом. Это происходит естественно, никакой надменности, никакого менторства или предводительства.

И вот я ловлю себя на мысли, что Джейн именно та, кто сейчас мне нужен. Не потому, что у меня больше никого нет. Как бы я ни сопротивлялся этой мысли, но я жду, что придёт Джейн и чётко, в своей привычной манере, скажет, что нужно делать. Точнее, так: она своим поведением даст понять – что бы ни произошло, это именно те семена, которые нужны, мы их посадили, и они прорастут в будущем. Наша задача – наблюдать и не мешать.

– Ренс, дорогой, ты бы дверь закрывал, а то твои фанатки не то что на стене, на лбу у тебя напишут, пока ты тут томишься, – раздаётся голос Джейн из коридора.

Она подходит и садится на пол рядом с диваном, подогнув под себя ногу. По духам можно определить её настроение. Сегодня это пряный «Опиум», и именно они вошли в помещение первыми, давая мне шанс подготовиться. Так вот, сейчас настроение Джейн, вероятно, благосклонно и расслабленно. Всегда хотелось, чтобы такой она была постоянно. Джейн приподнимается, запускает руку мне в волосы и целует в лоб.

– Нет, сюда всё не поместится – судя по всему, на стене планировалось нечто грандиозное, – резюмировала Джейн, оценив размер моего лба. – Ты грустишь?

Я отрешённо перевожу взгляд с потолка на люстру и обратно, не поддаваясь нежностям, стараюсь не встречаться с Джейн взглядом. Хочу немного пострадать, побыть в жалком детском состоянии, и, попади я в её глаза, сразу буду разоблачён.

– Есть предположения, кто эта девушка?

– По всей видимости, одна из клиенток. И это многое меняет.

– Что же?

Сложно формулировать осмысленные фразы лёжа, и я приподнимаюсь. Джейн легко пересаживается на диван рядом. Как ей это удаётся – такая раскованность и изящность? Ведь ей абсолютно комфортно в любой одежде и ситуации. Чего не скажешь про меня. Я лёг в чём приехал, теперь помят и разбит от часа дневного сна. Кажется, на щеке отпечатался шов диванной подушки.

Джейн интересно разглядывать. Сейчас на ней длинная свободная юбка с плиссировкой, белая простая футболка и поверх неё забавная бежевая жилетка с вышитыми симметричными птицами. На ногах были туфли, которые она с лязгом скинула по дороге от двери. Про туфли я догадался по отпечаткам на подъёмах ступней, и даже эти отпечатки смотрятся уместно. Тонкие, но не костлявые щиколотки. Шея скрывается за прямым каре, и есть в этом уязвимость китайской фарфоровой вазы – её хочется обхватить двумя пальцами в самом тонком месте и, слегка сжав, спускаться ниже, чувствуя расширение, упрочнение, симметрию и силу. Сила и концентрация, к которым всё это призывает, говорят – сосредоточься, это тебе не веник, будь внимателен. Всё, что находится между лодыжками и шеей, укладывается в те же законы, но обычно скрыто от глаз под одеждой.

Подвижность – это слово, пожалуй, самое подходящее для описания тела Джейн. Но имеется в виду не то, что она двигается больше остальных или лучше справляется с физическими нагрузками, – нет. Вся она: каждая фаланга, каждая мышца – готова к движению. Ты будто чувствуешь на себе внимание всего тела, энергия и сила равномерно распределены по нему, и отдельным частям не требуется превосходства. Баланс и тонкость. Кожа плавно обтягивает мышцы и суставы, нет выраженной худобы, нет чётких очертаний и напряжений. Собрать общую картину пропорций и фигуры можно по островкам одежды, которые кое-где прилегают чуть плотнее. Островки постоянно меняют дислокацию, и это увлекает. Такими мелкими деталями, своим телесным вниманием, движениями словно по сценарию Джейн мастерски удерживает на себе внимание.

Она всегда передаёт невидимую эстафету сама себе. И всё у неё под это приспособлено. Даже эти туфли, – она бы никогда не носила обувь или одежду, с которой нужно долго возиться, ведь есть допустимый уровень внимания к вещам, людям, искусству, еде. Казалось, я где-то между туфлями и картинами поздних импрессионистов. Хотелось бы, конечно, верить, что ближе ко вторым.

В целом внешность Джейн не столь редка для этого мира с его телевидением и журналами, но для местных достаточно экзотична. Она скорее восточноевропейская или даже восточная, на одну восьмую или шестнадцатую. Эффектная внешность плюс северный характер позволяют уживаться практически с любыми людьми, повсеместно воспринимающими её как посла мира.

Прямые густые брови, круглый, плавный подбородок, немного смешные, оттопыренные уши с большими мягкими мочками. У идеальных людей обязательно должна быть какая-нибудь забавная черта. Уверен, они сами выбирают её, стоя на пороге в этот мир. У Джейн это уши, которые иногда смешно появляются из-за шторок тёмных волос и мгновенно исчезают.

Именно в таком порядке я её разглядываю – ноги, шея, волосы, тело и лицо. Попадая на лицо, я замечаю взгляд, ожидающий меня и говорящий: «Ну что, насмотрелся?» И хоть в словесном описании деталей её лица нет ничего однозначно красивого, можно уверенно сказать – они объединены идеальной пропорцией и гармонией. Тот случай, когда все детали интересны, но, видя их отдельно, невозможно судить об общем результате.

Джейн – моя связь с миром. С миром, где всё функционирует органично, не имея жёстких границ, числового обозначения и формул. С миром, которого для меня не существовало до определённого момента, – хаотичным, спонтанным и интересным.

– Эй, ты где? Ты уже минуту смотришь сквозь меня.

– Пойми, она пришла ко мне, она знает, кто я, где живу. Теперь любой может прийти – их друзья, родственники и так далее.

– Я поняла. Ты нервничаешь. Заварю тебе успокаивающий чай.

– Да, чай – это именно то, что нужно сейчас, – саркастично отвечаю я и смотрю на пол.

На ковре лежит растянувшись Каризма. Вид его неизменно умиляет. О чём, интересно, пушок думает?

– Это самое простое, что я могу предложить. Ты чувствуешь уязвимость, у тебя стресс.

– Я ожидал чего-то большего…

– Позитивных аффирмаций? Давай без этого? – перебивает меня Джейн.

Джейн стоит на кухне и вынуждена говорить громче, формулировать фразы короче.

– Что бы ты сделала в моей ситуации?

– Ты знаешь, это глупый вопрос. Я многое сделала, чтобы в ней не оказаться. У тебя тоже был шанс, кстати.

– Доставай машину времени.

Джейн не реагирует и возвращается из кухни, ставит чайник и чашки на стол, разливает чай.

– Теперь ты переключаешься в режим решения проблемы, а не простого наблюдения. И твои партнёры не смогут сунуть голову в песок.

– Они хотят спихнуть всё на поставщиков. Якобы банки не сертифицированы по новым стандартам и содержат вещества, в сочетании с… Ну и на меня с Брайаном. Я же всё это придумал. С Брайана взятки гладки, его вообще никто всерьёз не воспринимает. Свалит опять в горы, и ищи его.

– Рано или поздно он утянет тебя в болото.

– И что делать?

– Успокоить голову, дать всему пройти. Не разжигай это вновь и вновь.

– Опять твои приёмчики?

– Ага. – Джейн любит меня подкалывать и наблюдать, как я с открытым ртом её слушаю.

– У меня никогда не получалось, я не понимаю, как это работает.

– Скажи, в чём отличие твоих высокоэффективных препаратов от обычных наркотиков?

– Они не вызывают привыкания.

– Пуля, оказавшаяся в голове, тоже не вызывает привыкания.

– Ты спросила, я ответил… В общем, вряд ли медитации решат мои проблемы.

– Я не предлагаю тебе решать проблемы, дурила.

Джейн поднимает Каризму и обнимает, прижавшись к его морде лицом. Кажется, головы у них одного размера и вот-вот кот заговорит по-человечески и подтвердит сказанное Джейн. Вообще не удивлюсь.

– Я предлагаю создать правильные условия, освободить место в голове. И поверь, решение, как котик, распознав уютное место, придёт и уляжется, ведь всё, что тебе нужно, у тебя есть. Раз ты создал проблему, значит, и сможешь её решить; раз построил, сможешь и разрушить. Оставь это как несгораемый вариант.

Хоть я и сопротивлялся мысли, что проблему создал я сам, остальное мне понравилось. Особенно часть с разрушением.

– Очевидно, ты не ради чая приехала…

– Иди-ка переоденься, ты будто с баррикад вернулся.

Я смиренно отправился наверх, а Джейн прошлась по гостиной. Прикрыв шторы, начала убирать всё со стола и наводить одной ей понятный шаманский порядок. Вернувшись вниз, я ожидал увидеть что-то вроде филиала тех мест, куда она много раз пыталась меня затащить, – с благовониями, разноцветными флажками и дурацкой музыкой. Флажков и прочего я не обнаружил, но в гостиной пахнет чем-то цветочным, темно, Каризма мерцает глазами.

– Я придумала практику по дороге сюда. Она отлично подойдёт таким, как ты. – Джейн по-девчачьи смеётся и театрально приглашает присесть рядом с ней.

– Я один из тех, которые как я.

– У тебя бывало, что ты думаешь о неприятном, неразрешимом, но вдруг что-то отвлекает и ты забываешься?

– Это и есть моя жизнь.

– Ты не помнишь, о чём именно переживал, но чувство тревоги всё ещё с тобой, – продолжает Джейн, положив руки мне на плечи.

– Да.

– Отлично. Это говорит о том, что эти две вещи разделимы. Если второе может существовать без первого, значит, и первое может без второго.

– Я бы прожил без них обоих.

– Для начала сядь удобно, постарайся, чтобы кровь и воздух свободно перемещались внутри тебя.

– Может, я лягу?

– Нет, нужен твой тонус. Лёжа ты уснёшь сразу, как кукла.

– Ты кукла.

– Дыши, – почти шёпотом продолжает Джейн. – Старайся наполнять себя воздухом, будто всё твоё тело – это лёгкие, начиная с пальцев ног, заканчивая макушкой. Ногти и волосы тоже.

– Господи! – не могу я сдержать смех.

– Ну что?

– Я представил, как раздуваются мои ногти и волосы превращаются в сосиски.

– Дурак, – Джейн гладит меня по голове.

– Я не такой фантазёр, как ты думаешь.

– Ренс, делай как можешь, никто от тебя ничего не ждёт. Я тебе кое-что расскажу. Расскажу историю этого дня. А ты будешь её представлять в красках, во всех подробностях, как сможешь. Переживёшь это ещё раз. Требуется вся концентрация. Сосредоточься.

– Угу, – я киваю и закатываю глаза.

– Ты едешь по шоссе, думаешь о том, как же так, что все эти люди сделали с собой, угодили в такую историю, ты хотел сделать их счастливыми, но что-то пошло не так. Есть ли тут твоя вина? Очевидно, нет. Ты дал им инструмент, рассказал, как пользоваться, но они не справились. Ты едешь домой, осенний ветер приятно задувает в окно, ты слышишь музыку и шум, всё смешивается, ты пропускаешь это сквозь голову, понимаешь, что проблема осталась где-то позади, и теперь ты едешь домой, чтобы отдохнуть. Ты съезжаешь с шоссе на извилистые дорожки посёлка. Твоё бегство почти удалось, теперь тебя точно не достать. В этих тенях могут находиться только особенные люди, такие же беглецы, близкие по духу, тебе стоит равняться на них, ведь они тут давно, они добились успеха в бегстве, а значит, это работает, а значит, и ты достигнешь. Ты считаешь, что имеешь право на это, ты заслужил и это твоя крепость. Но, подъезжая к дому, ты замечаешь суету. Это не соседские машины, это что-то злое, из того мира, где люди борются друг с другом за выживание. Как они сюда попали? Кто их пустил? Как они тебя нашли? Причиной тому стало ещё более неприятное событие, нацеленное лично на тебя, на твоё эго. И ты видишь девушку. Она не просто из того страшного мира, она – строительный материал этого мира. И вот она тут, пишет на твоей стене нечто, понятное только ей и тебе. Вашу с ней тайну. Ты понимаешь, что не хочешь этой связи, понимаешь, что твой дом и это место теперь не крепость, ты скомпрометирован, не справился с бегством. Сколько всего и сразу. Всё рушится.

– Отлично. Стало намного легче.

– Ш-ш-ш. Теперь представь, что вся эта история – пазл, лежащий на этом столе. На фоне – город, это место, небо, листья и всё, что является декорациями, всё, с чем ты смирился. Остальное – вырезанные из бумаги кусочки, на которых сцены сегодняшнего дня, девушка, где-то рядом полицейский. Не забудь добавить соседей и прочие детали мирка, за который ты борешься. Вернёмся к тому, что это не просто коллаж, а пазл, и теперь будет сложно, но постарайся это сделать. Запомни очертания всех образов, держи их в голове. Сейчас мы заменим картинки и цвета каждого образа всего на три цвета. Синим будет физическое восприятие происходящего – сама картинка, звук и запах. Вспомни, что именно ты видел, и почувствуй глазами. То же самое сделай с остальными ощущениями. Пройди по каждому образу. Попробуй отделить только непосредственный момент получения информации, момент раздражения рецепторов. Постарайся не оценивать его. Представь дорогу до дома, деревья. Что же происходит у твоего дома? Далее – полицейский. Это человек в форме. Представь его. Он ещё ни на кого не похож, он не хороший и не плохой. Ты ничего не знаешь про ситуацию, она для тебя ничего не значит. Первый цвет – синий. Помнишь, теперь твой пазл состоит из трёх цветов? И тебе нужно вытащить из него все синие детали и отложить в сторону. Второй цвет – красный. Твоя интерпретация. Это информация, которая оформилась в твоей голове в виде образов, то, как ты понял ситуацию, то, какими словами описываешь. Ты видишь нечто и понимаешь связь, тут всё тебе знакомо, и ты имеешь мнение на этот счёт. В твоей памяти также есть фантазии и предположения. Это красный цвет. Вытащи все детали красного цвета и положи их в кучку по центру. Следующий цвет – белый. На столе остался только этот цвет, и ты видишь, что лишь из него не складывается чёткая картинка, и мало того – скорее всего, ты не сможешь вставить детали других цветов обратно. Белый – это твои эмоции: попробуй вспомнить, что конкретно ты чувствовал, наблюдая эти образы. – Джейн замолкает на минуту, а затем продолжает: – Такие ощущения ты мог испытать от чего угодно, и теперь в эти пустые участки ты можешь вставить любой синий и любой красный. Таким образом можно поступить и с другими цветами. Необязательно оставлять в конце белый. Ты понимаешь – то, что тебя беспокоит на самом деле, работает только в комплексе, и все эти вещи по отдельности не имеют смысла. Теперь собери все белые детали в кучу и сложи справа. В конце тебе нужно попробовать представить, что эти три кучки – это вся твоя жизнь, где синий – это всё, что воспринимается органами чувств, красный – интерпретация, перевод в слова, а белый – эмоциональный результат. Теперь ты всегда можешь разбивать любые события на эти три кучки, если хочешь. А если хочешь забыть – ссыпай всё к остальным цветам.

– Интересно. Где ты этому научилась?

– Я придумала это сама, точнее, адаптировала под тебя. Ты можешь это использовать, когда захочешь.

– Неплохо отвлекает. Как минимум.

– Что будешь делать с надписью?

– Наверное, смою завтра. Там вроде осталась какая-то химия от строителей.

– Погоди секунду.

Джейн вскакивает и бежит в мой кабинет. По звукам понятно, что она роется в вещах и что-то ищет. Через пару минут возвращается с фотоаппаратом, по дороге заряжая его плёнкой.

– Идём! Ты так давно его не использовал!

– Я не в настроении.

– Сфотографируем твою недовольную мордаху. Посмотришь потом, когда вырастешь.

– Не уверен, что это суперидея.

– Это отличная идея, идём.

Джейн за руку вытаскивает меня из гостиной, и я, не успев обуться, с голыми ногами выпираюсь на улицу.

– Вставай так. Вот так, ага. Немного правее. От меня правее. Убери руки от лица.

– Мне холодно.

Я безвольно выполняю приказы, понимаю, что лучше не сопротивляться. Поворачиваюсь, вижу надпись – она в таком устрашающем готическом стиле, и, надо признать, достаточно красивая. Я опускаю руки, отрешённо смотрю на брусчатку. Солнце в это время дня не попадает сюда – тут создалась добротная тень от дуба и влажно, на дорожках неистребимый мох. На нём-то я и спасаюсь от ледяных камней. Босыми ногами я пытаюсь сгрести под собой листья, чтобы выжить. Джейн умудряется ходить в лёгких туфлях.