Заповедник мертвецов. Дилогия

Знакомство с Нежвой

Пасмурным утром поселок Нежва производил странное впечатление. В воздухе задорно и весело разносился запах коровьего говна. Ухоженные, в основном каменные, а если деревянные, то из клеенового бруса или обшитые сайдингом дома привычней было бы видеть в загородном коттеджном поселке, расположенном где-нибудь близ областного центра в престижном месте на берегу реки или озера. На то, что это не коттеджный поселок, а типичная российская глубинка, напоминала главная улица, верней, дорога. Совершенно разбитая грунтовка, в выбоинах, колеях с огромными коричневыми лужами, расположенными в шахматном порядке.

Шустрый паренек лет двенадцати, ловко огибая препятствия, катил впереди себя двухколесную тележку, в которой гремело что-то то ли стеклянное, то ли металлическое. Заборов почти не было. От главной улицы дворы отделяли причудливые разноцветные штакетники да местами деревянный тротуар. Тоже почему-то разноцветный. Почему, удивился Максим, паренек не катит свою тележку по более надежному на вид тротуару? Но даже не стал развивать удивление предположениями, а переключился на изучение того, что бросалось в глаза сразу же.

Над некоторыми дворами кружили соединенные с землей проводами и тросами какие-то массивные летающие предметы с пропеллерами. При том по плавности движения полет этих аппаратов напоминал парение воздушных змеев, а никак не тяжелых металлических конструкций. Складывалось впечатление, что пропеллеры выполняют декоративную функцию, и на движение устройств никак не влияют. Тем более, все они были яркие и разноцветные, как будто кто-то выпустил сразу много воздушных шариков. Максиму как инженеру захотелось выяснить, что это за механизмы – они похожи были на ветрогенераторы, но это была лишь догадка. Между тем мальчуган с тележкой остановился рядом с седовласым бородатым мужиком, похожим то ли на Фиделя Кастро в старости, то ли на цыганского барона, и что-то увлеченно рассказывал. Дед был занят – на массивный пень установил вместо столешницы большой ЖК-телевизор экраном вверх и приклеивал к нему что-то скотчем – и мальчугана, кажется, не слушал. На главной улице было совершенно безлюдно.

– Бог в помощь! – поприветствовал Максим деда и кивнул пареньку. Паренек вытащил из носа козюльку, насадил ее на шов джинсов, для верности обтер руку о пузо и протянул ее:

– Ешка. – Максим торжественно пожал руку, представился по имени-отчеству и поинтересовался «Ешка» – это имя или прозвище? Забавно – фастфуд в городе такой есть «Ешь-ка!», в честь него, что ли, назвали?

Дед поднял голову, помахал рукой мальчугану, типа иди-иди, и тут же сунул офицеру скотч:

– Как бы подержи, пока прилажу. Обычное имя у пацана. Нашенское. Сейчас все больше русскими именами называют.

Оказалось, что всю площадь экрана телевизора дед покрыл оргстеклом и теперь обматывал конструкцию по краям скотчем. Капитан, не желая отвлекать деда, вопросов не задавал, пока тот сам не созреет для разъяснений. Дед созрел быстро и объяснил предназначение конструкции, с которой возился.

– Хотим как бы суши-бар в деревне открыть. И чтоб все как у китайцев. Тараканьи бега как бы, чтоб были. А тараканов нету. Вообче как бы ни у кого. Вот телевизор решил под тараканьи бега сделать. Пустим как бы видео тараканьих бегов. А чтоб не расколошматили экран – вот защиту делаю. Как тебе задумка?

– Неплохо. Только суши-бар – это японское заведение. И вроде там тараканьих бегов нет.

– Да как бы неважно. Развлечение же. – Дед замолчал так, что Максиму показалось, будто он обиделся за уточнение, но тот просто переключил тему – К Исмогилову приехал? Заместо него как бы или на время?

– Пока не знаю. – Честно признался Максим и не удержался – спросил: и ставки на тараканов делать будете?

– А как же. Будем как бы. А то че бы я морочился?

– Не советую. Мне придется вас оштрафовать. У нас азартные игры запрещены.

– Гм… А мы о прошлом годе казино делали, всю зиму играли – и ниче. Исмогилов ни слова не говорил. Рулетка там, виски со льдом. Шебутно было.

– Тематические вечера, значит, у вас регулярно. А в город не легче съездить – там все попробовать.

– Как бы можно. Но в городе не так пьется. Похмелье жуткое. Как бы воздух плохой что ли. Да и зачем? Не любители мы в город ездить. Мы ж как бы режимные – кучу бумажек заполнять на выезд надо. Даже если на день. За то, что живем тут, государство денежку хорошую платит. Мы ж как бы малая народность. На особом положении. Это у вас там, на большой земле, капитализм, а у нас тут давно коммунизм. Мы денег-то тут в глаза не видели. Все на карточках да на сберкнижках. Тратить особо не на что. Если что из города заказать – пишешь заявку на телевизор или холодильник, или стройматериал какой, с твоего счета списывают, в городе закупают и привозят. У нас почти все миллионеры. Даже работаем – кто в свинарнике, кто в механическом цеху – не за ради денег, а чтоб руки занять.

– Пьют-то много, раз жизнь такая вольготная на гособеспечении?

– Как бы да. Много. Каждую пятницу. Иногда так напиваются – еле до дома доходят.

– Только по пятницам? А среди недели?

– Среди недели как бы если только отгул взял – на охоте или рыбалке святое дело выпить.

– Ну, если так, то это еще немного. Кстати, меня зовут Максим Андреич Боширов-Петров, а то болтаем, а так и не представились.

– Ну а я Зиновий Михалыч, как бы глава администрации сельского поселения Нежва.

– О, как я удачно подошел. А что ж дорога-то такая плохая, раз все тут миллионеры – скинулись бы да щебенкой хотя бы ее обсыпали.

– Нельзя. Хорошие дороги из космоса видно – как бы демаскируемся. Нам даже электричества не подвели по этой причине. Сами его тут производим. Видишь, над поселком летают механизмы – это ветрогенераторы. Если на столбах ставить, то высоко не поставишь – на малой высоте ветер слабенький, как бы смысла нет. Да и шума много от них – пробовали. А эти летающие запустишь метров этак на сто – там и ветер хороший и шума почти не слышно. На бытовые нужды всем хватает. А на коровник и прочее хозяйство электричество уже в Верхней Нежве как бы вырабатывают. Там другие генераторы. Помощней.

– Еще и Верхняя Нежва есть?

– Как бы да. Это заброшенный лагерь для политзаключенных. Зона. Там в основном мертвяки обитают. Из живых – три двора. К слову сказать, мертвяки нам как бы выход с электричеством и подсказали – чертежи сделали, расчеты. Говорят, таких ветрогенераторов нигде в мире больше нет. Лет пятнадцать уже никаких проблем. А раньше чуть перебои с привозом топлива – так сидим при свечах, как в древности.

Зиновий Михайлович неторопливо встал, потянул затекшую спину и предложил:

– А пойдем-ка, Максим Андреич, в дом – как бы чаем напою, об Нежве расскажу, заодно поможешь телевизор донести?

Максим согласился. Хотелось узнать, за счет чего парят в воздухе ветрогенераторы. Хотя, разумеется, это волновало его во вторую, если не в десятую очередь. Главное пока что – наладить контакт и осторожно начать прощупывать обстановку. К техническому аудиту без предварительных опросов приступать было бы самонадеянно. Стоило узнать, чем поселок живет и дышит. Глава поселковой администрации должен всех знать, и, может, у него или у местных есть какие-то версии сокращения популяции мертвяков. К тому же раз мертвяки для местных механизмы конструируют, то, возможно, и с агрегатами для них что-то не так, не только у военных проблемы? Спешить, впрочем, не следовало – Зиновий Михайлович мог и сам оказаться потенциальным агентом, так что пока говорим про все и ни о чем. Знакомимся.

Обстановка дома внутри была неотличима от убранства стандартной городской квартиры. Даже немного напоминала официальное помещение – из-за стеклообоев, видимо, и минимального наличия мебели. Первый этаж дома оказался каменным (снаружи из-за обивки сайдингом было непонятно), второй – деревянным. Компьютер с парой принтеров, телевизор, большой стол, похожий на переговорный. Если бы не детские каляки-маляки на стене, помещение можно было бы принять за офис. Зиновий Михайлович подвел капитана к настенной карте и начал презентацию Нежвинского района.

Район располагался на плато общей площадью свыше тысячи квадратных километров. Состоял из двух населенных пунктов – Нежвы и Верхней Нежвы. «Нельма, муксун, кабанчики, хариус, медведи, лоси – все у нас водится в достатке. Даже если не охотник и не рыбак – со временем пристрастишься» – похвастался глава. Со всех сторон, кроме одной, примыкающей к реке Мертшеть, плато окружают высокие и практические непроходимые горы. Добраться до поселка можно только водным транспортом, а причалить – только к одному месту, где единственный пологий выход к Мертшети среди как бы заковавших реку Нежвинских притесов, отвесных известняковых скал. От склона к поселку ведет извилистая дорога, по которой можно доехать до Нежвы (около 30 километров) с грузом. Отдельно на карте обозначена пешеходная тропинка, сокращавшая путь до пяти километров. По ней – предположил глава – вы с Исмогиловым скорей всего и добрались вчера.

Дорога прорезала поселок надвое и доходила до Верхней Нежвы. От поселка до бывшего лагеря – около семи километров. Перед лагерем – свинарник, механический цех и генерирующая станция. Дальше идут непроходимые болота, сбоку – горная гряда, с пещерами, которые во время сильных ливней подтапливало. «Неприятное место, – уточнил глава, – даже за морошкой туда редко ходим. Нежить там всякая дикая водится. Не путай с мертвяками. Исмогилов с Антон Палычем над нашими рассказами о нежити смеются, а зря». Карту поселка Максим по привычке для себя сфотографировал. Хозяин не возражал.

Уже выйдя во двор, прощаясь с Максимом, Зиновий Михайлович указал на крепко сбитый и просторный сарай у себя во дворе, сообщил, что там и устроен суши-бар. Пригласил вечером посетить и заранее извинился, что не все еще готово ни по кухне, ни «по убранству». Капитан ответил неопределенно – на вечер он запланировал зарыться в чтение монографии доктора. Хотя и упускать возможность познакомиться в неформальной обстановке с местными тоже не хотелось. Максим действительно не мог пока решить что важнее.

Первый конфликт

В отделении за столом сидел Виктор Федорович и, судя по звукам, резался на компе в какую-то стрелялку. Не отрываясь, Исмогилов бодро поприветствовал коллегу:

– Приветствую, Макс! Как спалось на новом месте? Надежду не оприходовал? Не? Смотри – доктор тебя за нее на дуэль вызовет. Или скальпелем нашинкует. Он давно на нее неровно дышит. А она…

– Виктор Федорович, поговорим? – прервал его Максим.

– Разумеется, мой друг, поговорим. Щас я тут зомбаков допотрошу бензопилой и… а зараза! Грохнули! Вот зачем под руку говорить! Кстати, как тебе осиновый кол? Отбился от мертвяков? Гы-гы-гы…

– Об этом я и хочу поговорить. Попросить хотел.

– Ну-ну. Валяй.

– Не заходят как-то в меня ваши шутки, Виктор Федорович. Категорически не нравятся розыгрыши. Видимо, с чувством юмора у меня все плохо. Не понимаю я их. Поэтому. Очень прошу. Упражняйтесь в розыгрышах на ком-нибудь другом. Кто понимает ваши шутки. Нам с вами еще работать. Зачем ссориться из-за мелочей? Это скажется на деле, а нам этого не…

– Я услышал, капитан. – Голос Исмогилова стал таким же металлическим, как при вчерашней встрече с Витьком. – У вас все, Максим Андреич?

– Нет. Я сразу все выложу, чтоб камень за пазухой не держать. Мне сообщили, что в поселке всю прошлую зиму работало казино, и вы были в курсе насчет азартных игр.

– Да. И что?

– Вы здесь единственный представитель правоохранительных органов, почему не вмешались? Не закрыли? Что значит ваше «и что»?

– Максим Андреич, позвольте напомнить. Я здесь, а теперь еще и вы, отвечаем за то, чтобы режимный объект нормально функционировал, чтоб устранять помехи, которые могут помешать работе, а также защитить его, если на объект захотят проникнуть враждебные или посторонние элементы. Вы сюда прибыли, как меня уведомили, для усиления. Именно на тот случай, если вдруг произойдет несанкционированное вторжение, так ведь? Так вот я вам поясню за конфликты с местным населением. Представьте себе ситуацию. Происходит нападение (не дай бог, конечно!), мы идем его отбивать, а тылы нас не то, что не поддерживают, они нам готовы в спину шмальнуть. Тут все охотники, у всех карабины. Они белке не то, что в глаз попадают, они комару хобот за сто метров отстрелят! И пальнут нам в спину эти добропорядочные граждане за наше завинчивание гаек очень даже, не задумываясь. Просто за то, что мы их невинных развлечений лишаем. Заметьте, пальнут не со злобы, а потому что к смерти относятся как к еще одному периоду существования. Это для них как у ящерицы хвост оторвать. И после смерти жить можно – так они рассуждают. Пристрелят, не моргнув! А после вашей смерти, Максим Андреич, они к вам, мертвяку, подойдут и извинятся. Зла, мол, не держи, но ты и нас пойми, сам палку перегнул. И руку тебе пожмут.

– То есть тут можно под этим предлогом и на азартные игры глаза закрывать и бордель устроить, и наркотики продавать?

– Давайте так, Максим Андреич. Я держал эту ситуацию под контролем. Если бы этот игровой клуб повлек за собой социальные последствия, и я бы увидел, что все близится к тому, что кто-то может проиграть имущество или начать отстреливать друг друга за долги, то вмешался бы. Играли они на фишки, ставили мелочь, азартных среди местного населения нет. Играть закончили, потому что фишки все по домам растаскали, а на деньги им неинтересно. Тут каждый житель получает больше, чем нормальный опер в городе, им бабло девать некуда! На кой еще выигрывать?!! Про бордель и наркотики даже комментировать не буду!

– Виктор Федорович, согласен. Это режимный объект, тут своя специфика. Но все же – это Россия, здесь те же законы как во всей стране. Вы – представитель власти. Можно было не жестко, но как-то мягко разъяснить, что так нельзя. Вам напомнить про меры профилактики преступлений? В конце концов, сообщили бы в полицию – это их юрисдикция, пусть они бы закрыли притон.

– Они тараканьи бега собираются еще сделать, в курсе, да? Тоже азартная игра. Сделаем так. Как откроют, вы, Максим Андреич, придете туда, зафиксируете факт организации азартных игр, а затем сами отправите в полицию сообщение, договорились?

– В чем подвох?

– А никакого подвоха. Полиция сюда возможно приедет (если найдет, конечно, такой поселок), а встречать, коллега, пойдете их вы. И сами объясните, что объект режимный, доступ для полицейских закрыт. Предъявите свои корочки. Дальше, наверное, случится конфуз. Они посмотрят документы и скажут – ой как странно! Сообщение о совершенном преступлении нам отправил некий Боширов-Петров, а теперь некий Боширов-Петров запрещает это правонарушение на месте запротоколировать. Вы случайно не родственники? А если не родственник, то с головой у вас все в порядке?

Неожиданно в дверь постучали, и, не дожидаясь приглашения, в отделение вошел мальчуган Ешка, с которым Максим познакомился пару часов назад. Офицеры вопросительно уставились на него.

– Там это… – мальчик поморщился, дернул головой и громко чихнул.

– Вот те здрасьте! – едко прокомментировал Исмогилов, – Признавайся, диверсант, тебя враги подослали нас заразить и парализовать работу отделения?

– Да не! – Ешка, судя по всему, был привычен к такой манере общения Исмогилова и нисколько не смутился, – там глава спрашивает по поводу Витька. Собрание же проводить надо. Пропесочить за то, что умер. Вам когда удобно?

– А давай сегодня! – радостно предложил Исмогилов. – Только скажи Зиновию Михалычу, что вместо меня коллега придет. Максим Андреич. Он у нас шибко умный, поэтому на собрании и поприсутствует. Проведет самостоятельно профилактическую беседу с вновьпреставленным. Заодно расскажет о вреде азартных игр, да ведь Максим Андреич? А я на охоту схожу на пару дней. Вот почему-то убить вдруг кого-то прямо сейчас захотелось! Беги, шкет!

– Сколько раз говорить – я не ш кет, а Ешка! – обиженно огрызнулся пацан и убежал.

– Что за собрание, Виктор Федорович? – спросил Максим, когда мальчик ушел, а Исмогилов начал переодеваться в охотничье.

– А я ж говорил, что отношение у местных к смерти спокойное – все равно ведь почти все обратно возвращаются. В виде мертвяков даже удобней – они все такие покладистые, что даже поссорится невозможно. Помогают семье по привычке. Поэтому одно время местные начали суицидом злоупотреблять. Чтоб этот вал смертей прекратить, решили профилактировать это дело. Сейчас после каждой смерти, без разницы естественной ли, от несчастного ли случая, проводят сбор жителей, приглашают нас, представителя мертвяков и коллективно выясняют – не была ли кончина суицидом? Рассказывают, как плохо заканчивать жизнь самоубийством. Общественное порицание выносят, если выясняется, что смерть была спровоцирована или инициирована самим покойником. Собрание в баре проводят, будьте в 20.30, вы ведь бар уже знаете где?

– Знаю. Это все?

– Все. Мне эти собрания уже вот где, – провел ладонью у горла. – А вам, коллега, стоит поприсутствовать. Влиться, так сказать, в местный ритм жизни. И вникнуть в особенности менталитета. Про вред суицида несложно ведь что-то сказать? Ну и отлично! Удачи! Ваш ключ от отделения на столе – не забудьте закрыть.

Исмогилов вышел, но буквально через минуту просунул голову в дверь и добавил напоследок:

– И, кстати, если по вашему сообщению полицейские все-таки приедут в Нежву, а ваши корочки на них не подействуют, то придется, Максим Андреич, согласно инструкции, применить табельное оружие, чтоб не допустить на объект посторонних. Пару мертвяков, учитывая ваш боевой опыт, полагаю, вы сделаете без проблем, да ведь? Инструкции под ключами. Ознакомьтесь внимательно и распишитесь.

– Какое табельное?! – крикнул вслед Максим, но Исмогилов уже скрылся, и добавил уже для себя – Осиновый кол, что ли?!

И принялся за чтение монографии доктора.

История репрессий

На рукописи Антона Павловича ожидаемо стоял гриф «Совершенно секретно» и пометка «ДСП» (для служебного пользования). Она представляла собой, по всей видимости, регулярно пополняемый новыми результатами исследований труд, стопку не сшитых между собой страниц. Некоторые листки были пожелтевшими и старыми, некоторые – совсем свежими. И на тех, и на других встречались заметки, сделанные от руки. Большинство страниц оказались напечатанными либо печатной машинкой, либо на принтере, но попадались и листки с рукописными записями.

Как обозначалось в аннотации, в данном труде автор решил доказать, что наличие мертвяков в современном мире – это не аномалия, свойственная данной территории, а явление, известное с древних времен у многих народов. С некоторыми кокетливыми оговорками, мол, я не историк, не этнограф по образованию, прошу отнестись с пониманием, автор называл свой труд «отчасти историческим и этнографическим, отчасти медицинским».

Максим, прочитав аннотацию, непроизвольно отодвинул рукопись в сторону. Вроде бы захотел кофе, а на самом деле? Чем был вызван этот жест? Аннотация, очевидно, вызвала отторжение. Вызвала из-за личности автора, который попытался манипулировать Максимом с первой встречи? Формулировками? Подбором словом? Выбором шрифта? Плотностью бумаги, наконец? Максим быстро вспомнил моменты, когда он испытывал похожее чувство, и у него была такая же непроизвольная реакция отторжения. Срач в соцсетях! Когда сразу не находилось достойного ответа оппоненту, Максим невольно откидывался от монитора на спинку кресла. И ответ сразу возникал в голове.

Так и тут, сделав кофе, он понял, что его оттолкнуло. Сама постановка задачи исследования рушила его едва сложившиеся представления о мире с учетом появления в нем мертвяков. В этой, сложившейся в его голове системе, мертвяки казались аномалией, присущей только российской территории, чем-то уникальным. Как борщ, купание в проруби, баня. А тут автор утверждал, что мертвяки сосуществовали с живыми у всех народов с давних времен. Было в таком утверждении что-то непатриотичное. Этот конфликт своего представления с авторским Максим специально зафиксировал, чтоб при прочтении критическое отношение к монографии не мешало выстроить более-менее объективную картинку.

Для начала автор дал вводные об особенностях взаимодействия мозга и сознания человека. По мнению доктора, личность человека после смерти оставляет в мозгу лишь свой отпечаток, то есть мертвяк – это человек, лишенный сознания, или личности (автор использовал эти термины как синонимы), но сохранивший работоспособность мозга. При жизни мозг человека использует сознание как инструмент познания мира. Этот инструмент более сложный, чем элементарные сигналы, поступающие в мозг напрямую через органы чувств, вроде кинестетических, аудиальных, визуальных. Мозг с помощью сознания формирует представление о внешнем мире, его элементарных законах и способах существования в нем. Сознание для мозга что-то вроде аватара, разведчика или аккаунта в соцсетях.

«Сознание или личность – утверждал автор, – и лепят в мозге структуру восприятия, способы мышления, приоритеты. Так называемые паттерны (схемы взаимодействия образов). При этом нельзя сказать, что сознание управляет мозгом. Мозг вполне способен заменить одну личность на другую (примеров раздвоения личности в медицине описано множество), довести организм до самоуничтожения (требует наркотики, выпивку или сладкого при противопоказаниях), заставить сознание поверить в то, чего нет, сконструировав галлюцинации. У мозга нет чувства самосохранения и пиетета перед сознанием. Он может манипулировать сознанием, и мы не можем знать, до каких пределов. Мы действительно обладаем собственной волей или нами управляет мозг, о котором наука пока мало что знает?».

Максим опять прервал чтение и решил для себя, что автор больше размышляет, чем информирует. Эти дискурсы интересно почитать на досуге, но хотелось бы больше фактических данных. Максим решил пролистывать такие моменты, а выискивать что-то более конкретное. Например, чисто медицинское описание того, что представляют собой мертвяки.

Мельком пролистав весь труд, он делал закладки в наиболее информативных местах. Большая часть рукописи, примерно три четверти, составляли результаты медицинских исследований, но уж очень специфических. Максим не совсем понимал, какой практический смысл содержался в исследованиях на такие темы, как, скажем, «Влияние бактерий и вирусов на организм мертвеца», «Особенности пищеварения мертвого человека», «Морфология внутренних органов, не участвующих в жизнедеятельности трупов», «Отличие и сходство по составу трупных ядов, выделяемых «живыми» мертвецами и трупами», «Особенности легочной вентиляции мертвеца в обмене веществ» и так далее. Однако именно они, похоже, в этом труде и являлись наиболее корректными с научной точки зрения – изобиловали графиками, таблицами, фотографиями с подробнейшими комментариями.

Среди этой массы исследований оказалось очень трудным найти общее описание мертвяка. И только пролистав несколько раз соответствующую главу, Максим заметил, что описание было сделано шариковой ручкой с множеством правок, каких-то остервенелых исправлений. Это больше походило на заметки на полях, чем на отдельную главу. Некоторые фразы в описании обрывались на середине – похоже, доктор до сих пор не мог сформулировать даже для себя, что же такое – мертвяки.

Тем не менее, что-то удалось разобрать: «Мертвяки – писал доктор, – внешне практически не отличаются от живых – они двигаются как живые, могут вступать в разумный контакт, достоверно имитировать поведение и даже эмоции. Отличия от живых заключаются в том, что практически все они лишены каких-либо эмоций и привязанностей. У мертвяков отмечается повышенный (можно даже сказать запредельный) уровень интеллекта, у большинства проявляются необъяснимые с научной точки зрения умения. Например, практически все могут производить в доли секунды сложные математические действия – интегральные, дифференциальные исчисления с любым количеством переменных – и это объяснимо. Необъяснимо, утверждал автор, то, что они могут передавать информацию на расстоянии. При том не только от мертвяка мертвяку, но и от мертвяка – напрямую в Интернет, используя любые в мире точки доступа в сеть. Физически мертвяки представляют собой организм с пониженной температурой тела (до уровня окружающей температуры или даже прохладней)…».

Далее был тщательно заштрихован большой кусок текста, и с маленькой буквы шло продолжение: «…хотя иногда могут имитировать и температуру 36,6 С. Сердце не бьется, хотя мертвяк периодически его «запускает» (зачем?!! – где-то сбоку надписал автор, видимо, чтобы затем вернуться к этому вопросу). Как правило, имеют крайне бледный, сероватый оттенок кожи и губ, свойственный больным анемией. Их питание ориентировано на бесперебойную работу мозга, остальные органы мертвяка получают необходимые для живого человека элементы по остаточному принципу. Поскольку для нормальной работы мозга требуется натрий и калий (именно эти элементы используются при передаче информации от нейрона к нейрону в нервных клетках), то рацион мертвяка состоит из сырого мяса (натрий), а также небольшого количества калийсодержащих элементов (капуста, пшеничные отруби, морковь)».