Режиссер

Приношу извинения, что пришлось вас сварить! Изначально я был голоден, но в нынешнем состоянии я, пожалуй, ограничусь только водой.

– Что ты там мямлишь? Будь мужиком! Закрой уже свой рот и выключи плиту! Надеюсь, мы больше никогда не встретимся!

Еще раз приношу извинения!

Кажется, мой пес в шоке от того, что я разговариваю сам с собой. Или все-таки с пельменями… Мой милый и добрый пес. И почему собаки не могут говорить? Псы могли бы научить нас много чему хорошему. Жаль, мы не хотим учиться. Хотя вечно одинаковое выражение моего пса всегда оспаривало эту мысль. Выражение, дающее понять, что никаких шансов на интеллект там не было. Просто тупозавр. Справедливости ради, такое и у людей часто встречается.

Так, картинка начала плыть и растворяться. Становится немного стремно. Как будто я в любительском короткометражном фильме с очень экспериментальным монтажом. Вижу на горизонте баскетбольный мяч. Откуда баскетбольный мяч в моей квартире? Пытаюсь взять его, но он исчезает, и вот в руках я уже держу апельсин. В страхе отбрасываю апельсин. Он падает на диван. Собираюсь с мужеством и тянусь к нему, чтобы убедиться, что это апельсин. Это оказался пульт от телевизора. Подношу ближе к лицу. Это нихрена не пульт, а швабра. По уже отработанной схеме я бросаю и швабру. Она с грохотом падает, и вот я уже в ванной, пытаюсь рассмотреть свои зрачки. Набираю в руки воды, чтобы умыться. Медленно подношу лицо к ладоням и долю секунды чувствую облегчающую прохладу. Я сижу на кровати и выбираю между носками с изображением волка из «Ну, погоди!» и огурчиком Риком. Надеваю огурец и оказываюсь в гардеробе, где надо выбрать между пальто и курткой. Я очень многое решаю в этой квартире. Твою мать! Как я оказался на балконе? Возможно, я хотел посмотреть, какая погода на улице. Я не помню. Но погода точно для куртки. А я гулял с псом? Да уж, это точно что-то новое…

* * *

Помню волны дрожи на поверхности ее кожи и даже под кожей…

Зачем мне сушилка, полностью покрытая детскими вещами, если у меня нет детей? Я не помню…

Ненавижу февраль в нашем городе…

Безвкусное граффити на стене дома выглядит, как уродливый шрам на лице алкаша. Единственный отличительный знак на бесславной, слепленной на отъебись стене панельки…

Черт, столкнулся плечами с человеком, который шел на встречу. Точно не уверен, но, кажется, после столкновения он развернулся и начал танцевать верхний брейк. Чувак зарешал не по-детски. Его поппинг был весьма неплох. Не смог сдержать восхищения и вслух сказал ему Смотри, куда прешь, долбоеб!..

Не знавшая поцелуев девушка, сидя на лавочке, читает «Платформу» Мишеля Уэльбека. Вздрагиваю от ранения, нанесенного ее взглядом. В панике отвожу свой. Маршрутка до отказа набита грустными глазами…

Все уткнулись в свои черные зеркала. Смутно знакомая голова смотрит на меня. Здравствуйте! Как самочувствие? Все хорошо, спасибо! Слышал про вашу трагедию. Женщина смотрит очень странное видео на экране. Правильно, что вы решили завести собаку. На видео ватная палочка прикасается к какой-то части тела. Только вот, что это за часть тела? В свое время моя собака очень помогла мне справиться с потерей. Что за хрень? Это не похоже вообще ни на что мне известное. Что это?! Так приятно становится на душе, когда приходишь домой, а там тебя ждут пара счастливых глаз и мокрый нос. Еще один человек увидел это. Взглянув на его лицо, на котором читалось вселенское непонимание происходящего, я ощутил, что и я стою с таким же. Во сколько вы выходите вечером гулять с собакой? Мы могли бы… Остановите, пожалуйста…

Сентябрьский вечер. Голодная луна только начала заготавливать припасы, чтобы через несколько дней как следует пополнеть. Золотая листва под подошвой. Коричневая шестерка небрежно брошена на аварийке возле тротуара. Передняя и задняя правые двери открыты. Из дверей вывалились два блюющих тела, одно из которых посмотрело мне в глаза, вытерло остатки блевотины у рта и улыбнулось…

Клянешься мной? Клянусь…

Время замерло. Дыхание замерло. Поток ветра пинком под зад впихнул меня в вагон метро…

Грязный приезжает сегодня? Или завтра? Сегодня какой день? Айфон отвечает, что сегодня понедельник 24 февраля 2021 года. Точно, вчера на корпоре кто-то подрался. Значит, уже завтра Грязный вернется из отпуска. Скорее бы. Как мне тебя не хватает, друг.

Подождите, а почему я вообще должен проходить весь этот адский путь? Я ведь могу просто телепортироваться в контору. Только как бы это сделать? Попробую сильно зажмуриться и постараться. Я зажмурился, а потом очень-очень сильно постарался. И у меня получилось…

Надо было сказать ей, что я и есть Мишель из «Платформы»…

* * *

Ян держался за ручку входной двери в участок, который все его коллеги называли «конторой». Он не был до конца уверен в том, что ему действительно удалось телепортироваться сюда, но то, что с ним происходило, пока он находился в отключке, он вспомнить не мог и не хотел.

Воцарилась успокаивающая тишина. Лишь еле слышный ветерок пробегал рядом. Умиротворение и покой были нарушены его телефоном, который в очередной раз заорал песню группы “The Trashmen” под названием “Surfin' Bird”.

– Алло. Ян Филин?

– Если вы журналист, то сразу скажу, что я не хочу с вами разговаривать.

– Журналист? Нет, я не журналист. Возможно ты меня не помнишь, мы встречались с тобой у Корейца. Меня зовут Арсен. Арсен Калантарян.

Ян действительно встречался с Арсеном. Это правда было всего один раз. Их встреча продлилась не более пяти минут. Дома у Корейца постоянно бывали разные незнакомые люди, которых Ян видел в первый и, чаще всего, в последний раз. Естественно, уже на следующий день было невозможно восстановить в памяти, как их зовут и как они выглядят. Но не в случае с Арсеном Калантаряном. Его имя он знал задолго до встречи с ним. Дело в том, что Арсен Калантарян был одним из крупнейших барыг в городе и по счастливому стечению обстоятельств – родным братом миллиардера Давида Калантаряна, который владел самыми большими торговыми центрами в городе и области.

– Да, я помню тебя, Арсен. Привет.

– Слушай, тут такое дело, надо кое-что тебе показать. Сразу скажу, что по телефону этого не расскажешь. Я буду вечером в “Головоломке”. Примерно в 20:00. Подъедешь?

– Погоди. О чем вообще речь?

– Говорю же, не телефонный разговор. Да и рассказать не получится, надо показывать.

– Заинтриговал. Хорошо, давай встретимся в “Головоломке” сегодня.

– Добро. Тогда не прощаемся.

* * *

Ян все еще стоял на крыльце у входной двери в участок и ощущал себя гораздо лучше. Телефонный разговор немного привел его в чувства. Он попытался максимально сосредоточиться и вспомнить, зачем приехал в контору.

Кажется, ты приехал по работе. Но зачем по работе?

В итоге он решил, что вспомнит по ходу, и открыл входную дверь.

Коридор, с которого начинался участок, всегда выглядел для Яна по разному. В зависимости от того, в каком состоянии тот пребывал. Сегодня коридор напоминал черную дыру, поглощающую пространство и время. Ян, не спеша, шел по бесконечному коридору, а двери и таблички на них вращались по спирали, засасывая его в темную бездну. Чтобы идти, не опираясь руками о стены, приходилось с усилием упираться ногами в пол. Каждый шаг был выверен и сосредоточен. Первый, кого Ян встретил на своем пути, был участковый Паша Макаров.

У Паши была одна довольно бесячая особенность – он всегда шутил. Паша воспринимал жизнь как вечное юмористическое соревнование. На эту особенность можно было бы закрыть глаза, если бы шутил он смешно. Но это был не тот случай. Начиналось все превентивным панчем во время приветственного рукопожатия. Затем шла отработка ударов на рядом сидящих в кабинете коллегах. И как вишенка на торте, фаталити типа: “Если опоздал на работу, то надо хотя бы уйти пораньше. Правильно?”.

Макаров, в отличие от Яна, всегда ходил в полицейской форме и был очень похож на Фрэнка, персонажа дебютного фильма Николаса Виндинга Рефна «Дилер», но с походкой и повадками Пингвина из вселенной DC.

– Здорово, чудик. А почему ты один? Где твой бойфренд?

Неожиданно для Яна лицо Паши растеклось, как только что разбитое на сковороду яйцо, и так же внезапно снова собралось обратно.

– Привет, Паш. Ты о чем вообще?

Голоса отдавались волнами от стены к стене.

– Ну, твой хахаль, с которым вы всегда за ручку ходите и сосетесь.

– Ты точно уверен насчет последнего?

– Окей, последнего не видел. Приукрасил для красного словца. – Не дождавшись реакции, Паша заржал над своим «талантливо сказанным предложением».

– Если ты про Грязного, то он еще неделю будет отсутствовать.

– К чему это уточнение? У тебя что, много других парней? Конечно, я про Грязного. Еще неделю… А че так долго? Залечивает ожог простаты?

– Нет, у него отец умер. Уехал в Рязань к родне.

– А, да, точно… Я что-то слышал об этом…

Ян сидел в кабинете № 18, последнем слева на первом этаже. Кабинет, как и весь участок, был окутан табачным дымом, даже когда никто не курил. Этим запахом пропитались стены. Ян был уверен, что никогда не забудет свой первый рабочий день в конторе. Тогда он думал, что скорее уволится, чем привыкнет к дыму. На следующий день он уже не замечал его.

По мнению проектировщиков, кабинет Яна предназначался для двух людей. По мнению некоторых начальников, для шестерых. Сейчас его занимали Ян, его напарник Саня Грязнов по кличке Грязный и СММщик участка, по совместительству сын полковника ФСО, Вася.

Ян и Грязный были сотрудниками отдела по расследованию убийств. Оба носили звания старших оперуполномоченных.

Вася был двадцатилетним студентом, которого взяли практикантом на полгода. В его рабочие обязанности должно было входить ведение социальных сетей полицейского участка. Но вот незадача, у этого участка не было социальных сетей и никому они нахрен были не нужны. В связи с этим, в его рабочие обязанности входило только одно – не мешать.

Он являлся копией Стифлера из «Американского пирога». Носил он исключительно обтягивающие футболки. Парень при деньгах, он проживал свою лучшую и совершенно беззаботную жизнь.

– Здарова! Что-то ты сегодня рано, – с нескрываемым сарказмом произнес Вася.

– Встречался с твоей мамой. Спрашивала про лайфхаки «как избавиться от сына, чтобы было похоже на самоубийство».

– Нормально.

– Хренально.

– А вот это уже гениально!

Ян сел за рабочий стол и включил компьютер. Он старался держаться так, как и обычно, чтобы не спалиться. Благо, последние полгода он почти ежедневно бывал на работе в слегка измененном сознании и научился выглядеть непринужденно. Вероятно, Вася никогда и не видел его трезвым.

Вы наверное захотите узнать, как Яну, приходящему на работу исключительно под воздействием всякого-разного, постоянно удавалось скрывать это от коллег? Яна тоже поначалу волновал этот вопрос. До тех пор, пока он случайно не подслушал разговор сослуживцев в курилке, которые, обсуждая странное поведение Яна, сошлись на том, что человеку оказавшемуся в подобной ситуации, можно простить легкое пристрастие к алкоголю. Мол, ну кто из нас не выпивает? А тут такое горе. Главное, чтобы на работе не сказывалось.

– Заходил Сан Саныч. Просил передать, чтобы ты зашел к нему, как будет возможность.

– Не говорил, по какому вопросу? – Яна насторожило это известие.

– Нет. Но вроде ничего такого. Он говорил спокойно.

Блин, ну почему именно сегодня, малыш? Но вроде тебе уже гораздо лучше. Кажется, он хотел что-то обсудить, только вот не помню, что.

– Есть какие-нибудь новости по делу о девушке в красном? – Вася старался произнести вопрос как можно более равнодушно, но было заметно, что он репетировал его долгое время.

– Кого? – Ян искренне не понимал о ком его спрашивают. Все дела, которые к нему попадали в последнее время вылетали из его головы так же быстро, как и влетали туда.

– Ну то дело. В декабре. Еще дождь проливной лил несколько дней. Старый заброшенный завод “Красный богатырь”, труп девушки в красном платье. Блондинка.

– А это… Так там вроде глухарь… Версия следствия – самоубийство. Никаких улик и зацепок. Только мертвое тело с простреленным виском и пистолет с ее отпечатками. К тому же, она была под наркотой.

– Под наркотой?

– Да. В ее крови нашли довольно большое количество кислоты.

– Понятно, – Вася явно рассчитывал на более захватывающую историю. – Просто это было первое дело, когда я только устроился к вам. Меня оно тогда очень заинтриговало. Я даже подумал, что такие дела вы расследуете ежедневно.

– Бывает.

– А пистолет?

– А что пистолет?

– Ну ты сказал, что у девушки нашли пистолет, из которого она застрелилась. Он же должен кому-то принадлежать?

– Ого, Василий! Да тебе уже можно становиться детективом. Все верно, у нее был пистолет ТТ. Ориентировочно, времен Второй мировой. Судьбу этого пистолета проследить невозможно.

– И никто из родственников не заявлял о пропаже?

– Никто. Неизвестна даже ее личность, ведь у нее не было никаких документов при себе. Даже мобильника не нашлось.

– Понятно, – разочарованно произнес Вася и уставился в свой смартфон.

На мониторе Яна появился экран ввода пароля. Первая попытка оказалась неудачной. Твою мать, малыш, ты реально не можешь вспомнить пароль? Снова?! После шести безуспешных попыток Ян решил взять небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями и сосредоточиться. Хоть он и старался держаться невозмутимо, его лоб покрылся холодной испариной, а сердцебиение сильно участилось. Надо успокоиться. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Вдох… Выдох…

Дверь в кабинет резко открылась. От неожиданности Ян вздрогнул. В кабинет ворвалась говорящая голова капитана Шатайло. Он был не только капитаном по званию, но и капитаном футбольной команды участка. Внешне схожий с английским актером Винни Джонсом, только более улыбчивый.

– Привет, пацаны! Как дела?

– Нормально. Как сам? – Ян постарался взять себя в руки, но выражение тревоги и беспокойства застыло на его лице. Ему показалось, что Шатайло заметил это.

– Тоже неплохо, – не спеша ответил капитан, внимательно посмотрев на Яна. – Грязный когда возвращается?

– Сегодня понедельник? Через восемь дней, получается. В следующий вторник.

– Ебать копать! У нас матч за первое место послезавтра с дерьмодемонами из третьего отделения. Как мы без вратаря?

– «Спартак» как-то умудряется без вратаря играть, значит, и у вас получится, – включился в разговор Вася.

– А это тут при чем вообще? – Кажется, не было еще дня, когда Шатайло и Вася не поддевали бы друг друга на тему футбола. – Ты бы лучше за своей командой следил.

– У ЦСКА все в порядке с вратарем.

– И это единственное, что у вас в порядке. Хотя и он напривозил за карьеру будь здоров! С нервишками там серьезные проблемы.

– И ты был бы нервным, когда против тебя играют такие костоломы, как Веллитон и прочие свиньи.

– Слышь, не беси! – Говорящая голова капитана Шатайло покраснела от злости и зашла в кабинет, прихватив с собой остальное достаточно крупное тело – Ты меня понял? Я и по лбу могу стукнуть. Или ты думаешь, что в тени твоего отца можно как в мантии-невидимке ходить? Неприкасаемых у нас нет.

– Мой отец, кстати, планирует на неделе заехать. Просто к слову, – ехидно улыбаясь и явно ожидая продолжения, упомянул Вася.

– Замечательно, – Шатайло был «на опыте» и не раз видел, как слетали с плеч погоны у сотрудников, которые по глупости говорили что-то необдуманное про руководство, поэтому решил не развивать эту тему. – Филин, если вдруг будешь созваниваться или списываться с Грязным, передавай мои соболезнования!

Чуть покрасневшая от злости голова капитана Шатайло быстро удалилась из кабинета, не удостоив никого из присутствующих прощальным взглядом.

Уверен, рано или поздно он ему втащит. Возможно, это случится уже в это воскресенье, на корпоративе, посвященном 23 февраля.

– Вась, я пойду зайду к Сан Санычу. Скорее всего, после встречи с ним, сразу поеду по одному делу. Если кто меня будет искать, пусть пишут на почту.

– За все время, что я здесь работаю, тебя никто никогда не искал. Кому ты сдался?

– Последнее время, ты что-то совсем краев не видишь.

– Разве я не прав?

– Вероятно.

– Так странно, когда я только приходил сюда, то был наслышан о тебе. Мне говорили, что здесь работает самый талантливый детектив нашего города. Но за эти полгода я так и не заметил этого.

– Как говорил классик: «Ваши ожидания – ваши проблемы».

* * *

Кабинет Александра Александровича находился в противоположном углу коридора от кабинета Яна. На двери висела табличка «Начальник отделения. Подполковник Александр Александрович Филин». Кабинет не сильно отличался по размерам от того, в котором сидели Ян с напарником. Единственная разница – Александр Александрович сидел в нем один. Особо внимательные могли заметить, что у начальника отделения и у старшего оперуполномоченного одинаковые фамилии. Александр Александрович был приемным отцом Яна, который за глаза называл его отчимом. Отчим выглядел точь в точь как Кристиан «Бигфут» Бьорнсен из фильма Пола Томаса Андерсона «Врожденный порок» в исполнении Джоша Бролина. С походкой Джона Уэйна. И «ежиком» на голове в стиле Флинтстоуна.

Перед тем как зайти к отчиму, Ян забежал в туалет, умыть лицо холодной водой. Он повторил это действие несколько раз, чтобы прийти в себя. Немного помогло.

– Ян, здравствуй! Заходи, – увидев Яна, Александр Александрович сразу отложил дела, встал со стула и поприветствовал приемного сына рукопожатием. – Как ты себя чувствуешь? Все хорошо?

– Угу, все нормально, – Ян старался выглядеть максимально собранным. – Ты меня искал?

– Да. Может, чаю? Нет? Тогда сразу к делу. На следующей неделе будет суд над ублюдками, которые были в той коричневой шестерке. Судья – мой старый знакомый и я, скажем так, договорился, чтобы им присудили максимально суровое наказание… Ты хочешь присутствовать?

– Не уверен.

– Я так и думал. Но, на всякий случай, вот дата, время и адрес суда, – Александр Александрович протянул Яну ярко-розовую бумажку, на которую тот даже не взглянул, сразу убрав в карман. – Как Ватсон?

– Все хорошо.

– Правильно, что ты согласился взять его себе. Он поможет отвлечься. Все таки полгода уже прошло как-никак…

– Это все? – Ян резко перебил отчима своим вопросом.

– Нет, есть еще кое-что. Журналисты названивают нам. Через неделю будет ровно год, как ты поймал того серийника. Хотят взять у тебя интервью.

Ян тяжело вздохнул. Меньше всего на свете он сейчас хотел раздавать интервью.

– Да, конечно. Я знал, что тебе не понравится эта затея, – поняв все по реакции сына, произнес Сан Саныч. – Тогда, у меня больше нет для тебя новостей. Рад был услышать, что у тебя все хорошо.

– Ладно, мне надо бежать.

– Да… И это… Ты продолжаешь принимать таблетки?

– Да, – смотря куда-то в нижний угол кабинета, ответил Ян.

– Ну я, в смысле… Ты ведь не стал снова слышать эти голоса?

– Папа… Нет, я не слышу никаких голосов и принимаю таблетки.

– Это правильно. Сейчас лучше не рисковать… Заезжай в гости на выходных.

– Посмотрим.

Выйдя из кабинета начальника, Ян закрыл дверь, прислонился к ней спиной, закрыл глаза на пару секунд и выдохнул. Таблетки, блин. Ты его слышал? Знал бы он, что они уже месяц как закончились. Но старику лучше не знать. К тому же, вроде, с тобой все в порядке, малыш… Ладно, пора валить.

* * *

Дорогая, извини, я немного задержался на работе. Так, господин Филин, какого хрена? Ты же знаешь, что нам надо успеть на УЗИ. У меня запись на 20:00. Я говорила тебе много раз. Любимая, я бегу и волосы назад. И почему ты так задержался? Работы навалилось. Знаю я вашу работу. Опять с Грязным курили? Нет. Точно? Да. Клянешься мной? Клянусь. Ну смотри у меня. Давай, я тогда пойду навстречу, чтобы сократить время. Малыш, не надо тебе напрягаться, я приеду и вместе дойдем. Да мы тогда точно не успеем. Все, я выхожу, буду ждать тебя на повороте напротив ”Пятерочки”…

Остановиться. Закрыть глаза. Постараться успокоиться. Глубокий вдох. Выдох. Вдох. Выдох… Кажется, пульс только учащается. Вдох. Тревога нарастает… Выдох. Вдох. СУКА!!!

Бедолага цербер на входе в метро выбрал меня своей жертвой. Почему не в маске? Надевайте маску! А почему вы без маски? У вас плохо со зрением? От того, что вы натянули маску на подбородок, толку не больше, чем от маски, которая лежит у меня в кармане.

Даже просто стоя на эскалаторе, я начинаю суетиться и не могу найти себе место. Кажется, сердце сейчас выпрыгнет…

У людей вокруг закончились лица. Остались одни лишь ебальники.

Харон за штурвалом приветственно ослепил ожидающих и открыл двери, чтобы впустить очередные заблудшие души.

Предлагаю зафиксировать это время – 2021 год. Столетний круг замкнулся. Великая депрессия вновь началась. Только на этот раз причина – не экономический кризис. Экономический кризис в этом городе стал перманентным. Все к этому привыкли, и на него никто уже не обращает внимание. Теперь эпоха духовного кризиса. Всем все надоело. Тщетные попытки что-то поменять закончились провалом. Теперь уже даже желания нет что-то менять. Просто существовать и неспешно плыть по течению не обращая внимания на то, что происходит вокруг… Этому миру не хватает встряски. Рано или поздно что-то должно всех взбодрить. Что? Да хоть во…

Состав на несколько секунд выехал из подземелья и показал уставшим зрителям уродливые красоты ночного города. На стене, протянувшейся вдоль всего пути, среди множетсва других граффити гордо красовалась надпись “Россия будет свободной”.

Тревога вместе с учащением сердцебиения накатывает волнами. Тяжело сидеть. Надо отвлечься. Достал телефон. Открыл инстаграм. Закрыл инстаграм, открыл телеграм. Закрыл телеграм, открыл Тик Ток. Кажется, девушка напротив заметила мое странное поведение. Закружилась голова.

Попробую почитать и отвлечься. Громкий, раздражающий своей слепой беспощадностью, противный человеческому уху, резко-переливчатый сигнал круглого серого, нагретого полуденным солнцем динамика спугнул присевших на него и уже спарившихся было стрекоз, растекся в жарком июльском воздухе Восточной Сибири, будя вечную тишину сопок и неба, заглушая однообразные звуки работающих каменщиков, скрип палиспаса, бормотание бригадира, зудение мошки, отсеченной ультразвуковым периметром от рабочей зоны, уплыл к поросшим хвойным редколесьем сопкам, отразился от них и тут же вернулся, чтобы отразиться уже второй раз – от самой возводимой Стены, белой плавной полосою ползущей через сопки и исчезающей за ними на неровном голубом горизонте. Пиздец, что за муть? Перечитал три раза, ничего не понял. Закрыл книгу.

Еще и Грязный сегодня взял отпуск. Целых две недели без него в этом аду. Давненько мы так надолго не расставались.

Моя остановка следующая. Уже? Время летит слишком быстро.

Вот это взгляд! В противоположном конце вагона, увидел красивую молодую девушку со светлыми волосами и глазами, подобными искрящимся бриллиантам. Если бы вдруг в вагоне погас свет, она смогла бы осветить ими пространство вокруг. Сколько ей лет? Может быть как 16, так и 19. Из-за макияжа не понять. Как же она смотрит… Сердце сейчас выпрыгнет. Какие-то два типа подошли к ней вплотную и начали активно приставать. Один из них присел рядом с ней и попытался приобнять. Девушка увернулась от объятий, чем сильно развеселила отморозков. Ладно, это не мое дело. Но как же она смотрит. Она безмолвно просит спасти ее. Я почувствовал, как сердце бешено заколотилось в груди, когда я приблизился к ней и к парням, которые домогались ее. Двери открылись. Люди начали выходить из вагона и выносить меня вместе с ними. Она прододжала сидеть и смотреть на меня. Это была не ее остановка. Я протянул ей руку и повел за собой.

Мы вышли в прохладный ночной воздух, и впервые за долгое время мне показалось, что я все сделал правильно.

Меня, кстати, Маша зовут, а тебя?

* * *

Барни открыл бар, когда бахнул экономический кризис 2014 года. Тогда он понял, что из-за ограниченного рынка развлечений от нечего делать люди начнут больше бухать. Он продал квартиру, на вырученные деньги снял подвальное помещение и переоборудовал его в бар. Там же он обустроил себе маленькую комнату, в которой спал. Название «Головоломка» пришло к нему сразу. На вопрос: «Почему “Головоломка”?» он всегда отвечал: «Это и есть первая головоломка». Многие понимали, о чем он.

Ян и Грязный были завсегдатаями бара с момента его открытия. Причем они не были знакомы с Барни до этого. В вечер открытия напарники напились и подрались с четырьмя пьяными быдлосами, которые приставали к одиноким девушкам. Драка не была особенно долгой, благодаря физической подготовке Яна и – особенно – его напарника. Собственно, Грязный в тот вечер ушатал троих, так что Яну было достаточно справиться лишь с одним. Увидев это, Барни решил, что эти двое могут помочь ему сэкономить на количестве штатных вышибал. Он предложил им пожизненный сертификат на бесплатное пиво взамен на их услуги по разрешению конфликтных ситуаций. Делать это нужно было по возможности на заднем дворе, возле мусорки. Поэтому ответ на вопрос: «Почему «Головоломка»?» для напарников приобретал новые смыслы.