Полная версия
Умирают только короли
Перед глазами застыли неприглядные подробности. Его глаза, когда он почувствовал чьё-то незримое присутствие, его искажённое лицо и крик, будто не человек кричал. А затем чудовищная пасть и клочья мяса в бурлящей крови. Парень ещё цеплялся за борта лодки, но Аяна поняла, что борьба бессмысленна и только принесёт ему большие страдания, и отпустила руки. Мужчина издал последний крик, закрутился в водовороте скользких тел и скрылся под водой, щедро обагряя её кровью.
– Боги, – повторяла она. – Только не это!
Аяна отпрянула вглубь лодки и упала на маленькую скамейку. Её вырвало, но она даже не попыталась перегнуться через борт, настолько боялась акул. Она не плакала, просто дрожала и выла, не имея власти над собой, не понимая, как это остановить, как вырваться из кошмара.
С ней не могло такого произойти, она всё делала правильно. Она всего лишь хотела спасти несчастных, протянуть руку помощи, защитить и вместе добиться свободы. Нужно было всего лишь договориться, поверить друг другу и вместе выбираться из неприятностей. Из любой ситуации есть выход, можно найти золото, выкупить беглецов с рудников и отправить домой на лодке, полной провианта. Она и не вспомнила об акулах, так спешила помочь.
Скрип сломанной мачты привел девушку в чувство. Аяна растерянно осмотрелась по сторонам. Берег уже далеко, сердце сжалось от дурного предчувствия. Тенна! С трудом можно рассмотреть её фигурку рядом с грозным рудокопом. Она же совсем маленькая, не сможет дать ему отпор, она даже меч толком держать не умеет и наделает столько глупостей. Нужно срочно вернуться назад, к сестре, нужно спасти Тенну.
Девушка торопливо осмотрела лодку. Вёсла остались на берегу. Можно поставить парус, можно попробовать. Рудокоп подломил её у самой середины неловким падением. Едва парус поймает ветер, дерево не выдержит, и мачта рухнет в воду. Не беда, в её положении хвататься нужно за любую возможность. Но броситься в море и добраться вплавь…
Плавать их научил лучший учитель – Родион. У девочек совсем ничего не получалось, да и к чему это двум маленьким принцессам. Куда интереснее плескаться у берега, визжать и мочить наставников. Родители считали, что девочкам не следует отставать в развитии, им нужны навыки выживания, если они хотят навещать бабулю Кен в Алесции. Для того следует научиться плавать, пусть даже в пруду императорского дворца. И девочки учились, процесс им нравился, результаты не нравились родителям.
Как он подплыл незаметно, до сих пор остаётся загадкой, но Родион на деле показал, на что им руки и ноги в воде. Он вынырнул, опутанный водорослями, в синей краске лицо, настоящий утопленник месячной выдержки. Девочки истошно вопили и быстро достигли обратного берега, переплыв пруд в считанные мгновения. Насмешник гоготал так, что рухнул в воду и нахлебался ила. Он виноват, его показательно наказали, вечером его тошнило тиной, но нельзя не признать, что с того момента сестры хорошо держались на воде и лишь оттачивали мастерство с годами.
У Аяны хватит сил добраться до берега вплавь. Можно выломать скамейку и взять её с собой. Пусть даже плыть не до пляжа, до косы, она ближе, рукой подать до ближайших камней. Но сама мысль спуститься в воду с акулами вызывала дрожь и бессилие. Она не сделает этого.
– Безответственная, глупая девчонка! – ругалась сестра. – Как я могла попасться в эту ловушку!
Аяна долго всматривалась в удаляющийся берег. Но шли минуты, берег таял у неё на глазах, фигуры уже не различались в прибрежной дымке. Только сейчас Аяна начала задумываться над собственными несчастьями. Да, она по-прежнему оставалась в некоторой безопасности. У неё нет вёсел и мачты, но нет и пробоины. Продержаться в таком положении можно довольно долго. В лодке есть всё необходимое для ловли, и, хотя сырая рыба не лучший выбор, голод её не страшил.
Воды мало. При всей бережливости одного бурдюка надолго не хватит. Нужно рассчитать дневную норму и строго её придерживаться.
Что касается погоды, то за то время, пока девушки находились в Ласции, море лишь изредка волновалось. Море течений спокойнее западного Моря бурь, здесь другая беда, коварством своим превосходящая любую бурю и продолжительный штиль. Своенравные течения делают море настоящим порталом со множеством дверей.
Течение Ведьмин путь проходит вдоль восточного побережья Алесции с юга на север. Справиться с течением под силу лишь большим военным судам или парусному судну с опытным мореходом у руля. Но и те порой попадались в хитроумные ловушки моря. Течения имели свойство меняться и могли играть беззащитным судном много дней, недель или даже месяцев.
Основной поток идёт по направлению с юга на север, вдоль берегов Ласции. Затем он берёт чуть восточнее, обходя каменный асцийский пик, коим завершается цепь Пограничных гор. После Каменного полуострова течение пролегает дальше, на север, вдоль восточных рубежей Ригорона. Не случись никаких препятствий, Аяна без лишних усилий попадёт в воды Ригорона. Девушка нащупала на груди кожаный мешочек с фамильной драгоценностью, точной копией перстня Тенны. Его можно предъявить военному судну и попросить защиты, или за его цену попросить ригоронских рыбаков о помощи. Всё это крайний вариант, во многих случаях он мог не сработать, кто знает, какие встречи сулит море.
О худшем Аяна старалась не думать. Путь до ригоронского берега может занять около двух недель. Поправка на отсутствие паруса, и выходило уже три недели. Воду следовало расходовать очень бережно, покуда она главная ценность, дороже любого перстня. И молить богов о встрече ласцийских рыбаков или асцийских торговых судов. Лодка Аяны пройдёт вдоль всего восточного побережья Алесции, есть надежда закончить опасное плавание очень скоро.
На протяжении первого дня пути девушка беспрестанно вглядывалась в море и держала наготове сигнальный рожок. Завидев тёмную точку где-то вдали, она дула со всех сил, призывая на помощь неведомых спасителей. Однако каждый раз ошибалась, и точка расплывалась и таяла у неё на глазах.
Аяна высекла на бортике лодки две засечки. За весь день пути рожок ни разу не использовался по назначению. Она маялась от безделья и выдувала из него скучные мелодии, пока не почувствовала острый приступ жажды. Смакуя вкус пресной воды, девушка признала, что ничего слаще не пробовала даже на пиру в императорском дворце.
Здесь, находясь в полном одиночестве, Аяна почувствовала непреодолимую тоску по дому и братьям, и ужас от того, что всё это можно потерять вот так, в одночасье по собственной глупости. А Родион их предупреждал. Да, тот самый Родион, который вечно мешает всем жить, противостоит всему дому, который вдоволь посмеётся над тобой, а уж потом подаст руку, чтобы вытащить тебя из лужи.
Нынче у неё много времени, чтобы подумать о прошлом. Родион такой, какой есть, и другим не мог стать в силу множества обстоятельств. Разве мог он тягаться со старшим братом? Ридалаг превосходит его и в силе, и в росте. А со старшим ещё и Риккон, поборник правил и порядка. Вместе это настоящая непробиваемая стена.
А следом за Родионом близнецы, они всегда только вдвоём, быть может уступали ему в силе ума, но в остальном вдвое превосходили. С сёстрами тоже сложно, они по рождению ригоронки, но, по договору между родителями, алесцийки, не в их правилах уступать. Есть ещё младший Гор, но тот пользовался привилегиями младшего, его опекали и баловали, к нему трудно подступиться без последствий.
Родион остался в полном одиночестве, один против всех. Он научился защищаться и выживать особым способом, в совершенстве овладел оружием слова. Он искусен в любой подковерной борьбе, а все улики уничтожал так, что виновного не вычисляли, а просто назначали. Кто, кроме Родиона, на такое способен.
Аяна без труда представила себе искажённое гневом лицо отца, когда он узнает, что Тенна оказалась в руках беглого рудокопа, а Аяна блуждала одна по Морю течений, рискуя погибнуть от жажды. Отец отходчив, но на этот раз девочки не отделаются простым порицанием.
На сторону отца встанет Мама. Если решили помогать, просто отойдите в сторону. Беглецы не нанесли вреда, отдайте вёсла, не мешайтесь под ногами и пожелайте доброго пути, как сделала это сама Альфиния в горном ущелье с их будущим отцом.
Что касается братьев, то Гора, Яни и Ти не следовало даже брать в расчёт. Они будут наслаждаться гневом родителей. Ридалаг во всём поддержит отца, Риккон поддержит Лага. Оставался Родион. Аяна поморщила носик. Неприятно это признавать, но Родион единственный, кто может изменить ситуацию, и сделать её либо невыносимой, либо сносной. Для него не существует лишних условностей, он не сторонник строгих правил, он готов меняться, если есть необходимость, готов смотреть на любую ситуацию с разных сторон. Если привлечь его на свою сторону, он способен так выкрутить их историю, что все признают девочек невинными жертвами, а вину возложат на того же Родика, с него не убудет.
Аяна нанесла шестую черточку на борту лодки и поморщилась. От блеска воды болели глаза, она нехотя посматривала по сторонам. Лодка всё больше брала на северо-восток, стало быть, лодка обходит Асцию и её каменный рукав. В этот день путница снова взялась за охоту, рыбу ловила каждый день, затем разделывала её и тонкими кусочками сушила на солнце. Голод отступал быстро, усиливая жажду до головокружения, до навязчивого желания выпить бурдюк одним залпом или напиться морской воды.
– Самое время удариться в панику, – шептала Аяна, наблюдая стайку дельфинов.
Десятая черта на борту смотрелась пугающе. Она несколько раз пересчитала дни и усомнилась в правильности отметок. Аппетит пропал, жажда стала нестерпимой, у неё слабели тело и разум. Ей начали видеться корабли, она дула в рожок до изнеможения, почти приближалась к спасительным бортам и падала от бессилия назад, в лодку.
Ночью видения закончились, Аяна признала, что была неправа, её стратегия выживания в корне ошибочная. Теперь она целый день куталась в парусину, чтобы кожа не теряла влагу. На обломок мачты прикрепила длинный сигнальный флажок, а кусочки рыбы заглатывала не жуя, чтобы не тратить слюну. Воду расходовала только на то, чтобы смочить губы и горло. Это даст ей несколько дополнительных дней пути.
При всей бережливости на двадцатый день вода закончилась. Аяна слизнула последние капли и принялась ждать. Надолго она проваливалась в тягучее бессознательное состояние, где не было ни снов, ни жажды, ни боли, ни отчаяния. Тело будто отделилось от сознания, его не было, немного непривычно, но так легко, будто освободилась от какой-то лишней детали. С ней остались только непривычные ощущения полёта, успокоения и тишины.
А потом она почувствовала нарастающий шум в ушах и непривычную влагу на губах. В глотку вливались почти незнакомые ощущения, это вода, она прохладная, пресная, почти сладкая. Девушка захлебнулась и закашлялась, но подняла руку, вцепилась в плошку с водой и втянула сразу всю влагу. Ей мало, так мало, что те несколько глотков не спасение, а яд.
– Воды!
Ей нужно ещё, в костях ломка, будто не хватает воздуха. Аяна с болью открыла глаза, маленькие щелки, ничего не разобрать в этом странном мире. Он заполнен чужим лицом, оно совсем близко, у него чёрные глаза и родинка на переносице.
– Воды!
Глаза юноши вспыхнули, он коснулся губами её глаз и громко застонал. Никак не разобрать, что он делает, но движения его ускорились, он закричал и счастливо завис над её лицом.
– Воды!
– Итель, не давай ей больше воды. Она придёт в себя и перережет тебе глотку, – раздался громкий окрик.
– Хватит, парень. Трижды уже потешился.
– Пусть тешится, она у него первая. Оши даст ему только после замужества, а до того ещё года два, – смеялся мужчина.
Язык отличался от ригоронского и алесцийского, Аяна узнала речь. Отец, заботясь о воспитании детей, обязал всех освоить иноземные языки. Давались они тяжело, дети увиливали от наставников и всячески избегали новых знаний. Но, если старших сыновей лично экзаменовал отец, то младшие дети и в этом получили послабление. Девочки не выучили бы даже основ гралийского языка, если бы не лучший учитель – Родион. Он решился вести личный дневник, так и объявил на семейном ужине. Охота за его дневником стала лучшим развлечением младших детей, девочки и близнецы с ног сбились, разыскивая сакральную тетрадь, рассорились и подрались, но в итоге отыскали несколько страниц убористого мелкого шрифта. И был он на гралийском.
Близнецы сдались сразу, они знали не больше двух фраз на древне-агаронском, и ради пошлостей, которые Родион мог доверить дневнику, не собирались мучиться. Девочки помучились, обратились к наставникам, но те не имели права помогать им с языками, только с обучением. Пришлось самим трудиться, расшифровка заняла несколько недель, близнецы были правы, дело того не стоило. Родион переписал страницы какой-то старинной книги о болезнях живота и половой функции. Но прежде им пришлось хорошенько разобраться в построении слов и фраз, наконец выучить все буквы и звуки и понять основы древнего языка.
С тех пор осваивать языки агаронских корней стало легче. А гралийский и есть древне-агаронский, изменённый и развивающийся по своим правилам, но в корне схожий. И сейчас она могла разобрать почти всё из того, о чём переговаривались чужаки.
– Итель, оставь девку. Иди, помоги деду с сетью.
Аяна не столько почувствовала, сколько догадалась, что мужчина делал с ее телом. Её насиловали, сколько это продолжалось не разобрать, она не чувствовала ничего, кроме жажды и скручивающей боли в мышцах. Ей нужна вода!
– Воды!
Это гралийцы. Итель ушёл заниматься сетью, они не мародёры, а рыбаки. Их трое, все члены одной семьи, дед, отец и внук. Что произошло до того, как она пришла в себя, она не знала, но догадаться несложно. По меньшей мере, ее изнасиловал младший из них.
Она по-прежнему ничего не чувствовала кроме жажды. Даже обидно, она была девицей, с трепетом ждала счастливого момента и ничего не почувствовала, будто тело ниже шеи потеряло силы и чувствительность.
Сил нет, чтобы осмотреться по сторонам, сейчас день, солнце слепит глаза, она видит будто в дымке. Но если немного сфокусировать взгляд, можно разглядеть где-то наверху мачту и парус. Рыбаки свернули материю, остановили лодку и занимались промыслом.
Вышло так, как она и планировала. Её лодка достигла судоходного места, но уже не в водах Алесции и Ригорона, а там, где бесстрашно промышляют гралийцы, не опасаясь ригоронских военных фрегатов. Течение сыграло с ней злую шутку и отбросило в сторону Гралиции. И так даже лучше. Куда хуже осознавать, что тебя насилуют ригоронские рыбаки. Кто сказал, что они не способны на подобное при встрече с беспомощной алесцийкой?
Трое гралийцев подобрали судёнышко и обнаружили в парусине женщину. С ней оружие, меч и гарпуны, воды нет, она умирала от жажды. Как такое приключилось, неважно, без лишних пояснений видно, что мачты и вёсел нет, воды в бурдюке нет, еды нет, в море алесцийка давно, она едва дышит от обезвоживания. Лодка – хороший трофей для бедняков, она прочная, устойчивая, небольшой ремонт, и в семье появится ещё одна кормилица. Итель подрос, ему нужна своя лодка, чтобы заработать на свадьбу и кормить молодую семью.
Прочие трофеи тоже подойдут, оружие можно продать. Есть сети, но слабенькие, такие только детям поиграть. Девушку перенесли на основную лодку, обыскали и нашли на шее верёвку с кожаным мешочком. Внутри настоящий подарок, перстень с сапфиром, усыпанный алмазами, на стоимость такого можно купить большое торговое судно, решатся все проблемы семьи. В азарте мужчины набросились на девушку, раздели полностью, вдруг найдётся ещё один перстень.
Но алесцийка сама и есть перстень. Она молодая, красивая, светлые волосы золотым нимбом светились вокруг головы. Среди гралиек светловолосые редкость, у алесцийки великолепные грудь и бёдра, кожа, как у принцессы, тело поджарое, женственное, желанное.
Аяна провалилась в забытьё и очнулась от того, что младший снова терся о её грудь. Она уже чувствовала его прикосновения, он целовал шею и лицо, горячим дыханием наполнял уши.
– Воды!
Итель украдкой влил ей в губы ещё чашку. Она чувствовала его вес, он спустил штаны и навалился всем телом.
– Воды!
Ещё чашка, Аяна никак не насыщается.
– Воды!
Итель нетерпеливо пыхтел, она отмахивалась от этих ощущений, они несущественны по сравнению с жаром в груди и дрожью в венах. Она, словно иссохший цветок, медленно приходила в себя, воды требовалось всё больше, трезвость сознания возвращалась, она наконец ощутила мужчину в своём теле, ничего важного, просто помеха, к тому же он быстро закончил и снова прошёлся руками и губами по её груди и животу.
– Воды!
– Итель, оставь девку, – рявкнул отец.
– Что с того?
– Пользуй её всю ночь, покуда надо работать.
– Зачем нам работать? Продав такой перстень, мы станем богаты, а рыбу ловить будут наши наёмные рабочие. Я бы взял её вместо Оши.
Старик рассмеялся хриплым смехом. Не отличишь, то ли смеётся, то ли кашляет.
– Она алесцийка, её так просто не возьмёшь. Видел её меч? Будешь её поить, она станет сопротивляться и набьёт тебе рожу.
– Иначе она умрёт, – спорил подросток. – А так, она живая. Видел её глаза? Они зелёные, таких глаз во всей Гралиции не сыскать.
– Зачем она нам? Всё одно, сбросим её в море до берега.
– Только волосы отрежем, – добавил отец. – Такие можно продать.
– Оши рядом с ней страшная, толстая гусыня. Если все алесцийки так хороши, я бы съездил в Алесцию.
– Глупый мальчишка, – фыркнул гралиец.
– Да, девка хороша. Жалко будет кормить ею рыбу, – хмыкнул старик. – Но иначе возни не оберёшься. Можно продать её знающим людям, а можно за это схлопотать нож под ребро. Товар заберут, а с деньгами они тяжело расстаются.
Аяна не шевелилась, лежала без движения, будто губка распределяла влагу между частями тела и медленно восстанавливалась. Голова немного кружилась, но это просто морская качка, на дне лодки особо изматывающая. Под мокрой парусиной не так жарко, это парус с её лодки, гралийцы забрали всё, что пригодится в быту. Пока они тянут сети и грузят улов на алесцийскую лодку. Так удачно, можно привезти двойной улов. Работа тяжёлая, мужская, они за день устанут и отдохнут, насилуя беспомощную алесцийку.
Аяна ощутила тело целиком. Она обнажена, вещи сняли, перстень забрали. На коже нет ран, её не били, не было никакого смысла бить бесчувственную жертву. Что можно сделать в её безвыходной ситуации? Умолять о помощи? Даже если так, какую помощь ей окажут? Её доставят на гралийский берег. И не для того, чтобы оставить жить в рыбацком посёлке и выдать замуж за глупого юнца. Её продадут в потребные дома, а такие непременно есть в каждом порту.
Может спрыгнуть за борт и попытался бежать прямо сейчас? У неё всего пару часов назад не было сил, чтобы открыть веки. Она не продержится на плаву, лишь позабавит своих мучителей. И куда плыть? В Гралицию? Голой и обессиленной?
Аяна несколько раз глубоко вдохнула, чтобы остановить накатившую панику. Что бы на её месте сделала Мама? Да, её мать алесцийка до кончиков ногтей и учила выживать в любых, самых тяжёлых условиях. А сейчас именно такие условия, ее изнасиловали, обокрали и собираются убить. Итак, что бы сделала на её месте Мама?
К вечеру ей удалось по-настоящему поспать. Не провалиться в беспамятство, а поспать. Тело напиталось влагой, её мало, но несколько капель она даже помочилась. Она жива, и это самое главное.
Мужчины закончили грузить вторую лодку и устало возвращались под паруса. Дед взял курс на восток, отец готовил ужин, младший проверил алесцийку. Она в беспамятстве и просит воду. Он влил в её губы чашку и провёл рукой по прекрасному лицу, опустился к груди и долго не мог оторваться. Скоро он вернётся к ней, только перекусит и снова станет счастлив.
Итель вернулся, когда совсем стемнело. У него еда и вода, он промыл ей бёдра, спустил штаны и опустился на живот. Страсть помутила ему рассудок, он не мог напитаться любовным ядом, он спешил, но получил резкий удар по голове и обмяк. Она подготовилась заранее, пока рыбаки были заняты делом, нашла на дне лодки старое грузило. Молодой успел застонать, но он всё время стонет, пока развлекается с алесцийкой.
Аяна ощупала его штаны, где-то должен быть нож. Тишина могла насторожить родственников, потому за него юношеским голосом пыхтела алесцийка. Она осторожно выскользнула из-под тела, по темени нашла вещи, натянула рубашку, допила воду, сжевала хлеб и вытащила нож.
Нереальность происходящего превращала её действия в странную игру. Она либо ещё не пришла в себя, либо сошла с ума, но не испытывала ни страха, ни возбуждения, ни сомнений. Её чуть штормило, слабость даёт о себе знать, но голова ясная, ни одного лишнего движения. Будто не Аяна это делает, а тело само даёт команды, она лишь следит за развитием событий и с интересом ожидает развязки.
– Итель, чего там закопался? – крикнул отец. – Давай побыстрей, я бы развлекся да спать прилёг.
Алесцийка невнятно промычала в ответ. Гралиец приблизился к затихшему сыну, присел, мгновение, и его горло взорвалось кровью и болью. Она резала ножом так, как учила Кен. Левой рукой за волосы, правой лезвие, резкий удар и секущее движение от уха до уха. Бездумно, просто механические движения, тело забилось, издавая булькающие звуки. Аяна без эмоций слушала музыку смерти и дожёвывала хлебный мякиш. Сразу после забеспокоится старик, с ним нужно разделаться быстро. Алесцийка натянула на светлые волосы рыбацкий колпак и опустила безжизненное тело.
Хорошо, ей попались не мародёры, с ними она бы не справилась. На суднах порой несколько десятков человек, её бы насиловали без остановки, и вырваться не было бы даже шанса. Она сняла с гралийца плащ, прикрыла наготу и двинулась навстречу старику. Рассчитывала на схватку, но тот устал, придремал на руле и тем упростил задачу. Нож вошёл прямо под ребро, как учила мать.
Хороший враг – мёртвый враг. Так всегда говорила бабуля Кен. Убить нужно всех, остался младший, с ним следует поторопиться, пока не пришёл в себя. Девушка стянула младшему руки за спиной и резко ударила кулаком в печень.
– Где мой перстень?
– Пощади, – хрипел он.
– Перстень.
– Он там, под рулём у деда.
Алесцийка сдёрнула с него штаны, он и без них обходился, когда приближался к пленнице. В гралийском море ей проще стать гралийским рыбаком, чём алесцийской путницей.
– Мой меч?
– Там же, в тайнике под рулём.
– Молодец. Шагай в лодку, – грубо скомандовала она.
– Что ты хочешь со мной сделать? – по-детски запаниковал он.
– Спасти, – холодно ответила она
– От кого? – взвыл он. – Пожалуйста! Я обходился с тобой хорошо, я не хотел зла! Я люблю тебя!
– Я хочу есть, пить и спать, а не слушать твои сопли. Спасти от себя. Не хочешь умирать, шагай в лодку, – нарочито громко зевнула алесцийка.
– Я помогу тебе, – он медленно пробирался к корме, но завидев замершее тело деда, осёкся. – Что ты сделала с дедом? С отцом?
– Не знаю, утром разберусь, – отмахнулась она. – Обоим перерезала глотки. Перелезай в лодку.
– Я не смогу, я не дотянусь, руки связаны, – почти рыдал он. – Прошу тебя…
Аяна полоснула по веревкам, небрежно, может и до крови, освободила ему руки, пырнула ножом в ягодицу и толкнула в воду. Мальчишка вскрикнул, суматошно забарахтался. Ни капли жалости на её лице, она будто в самом деле превратилась в куклу, которая бесчеловечна и глуха к мольбам. У неё даже злости на него нет, просто желание поскорее избавиться от обузы и хорошо поесть.
Мальчишка кричал от ужаса в тёмной воде, штурмовал высокий борт второй лодки, бился от бессилия. Она молча наблюдала за его борьбой. Помогать нет ни сил, ни желания. Лодка груженая, кренилась несильно, мальчишка с трудом подтянулся и дрыгался, пытаясь перекинуть тело. Аяна брезгливо отшвырнула в сторону хладеющий труп старика, нащупала тайник. Из ценного только её перстень и её оружие. Об остальном она подумает завтра.
– Где Греден?
– Что? – взвизгнул Итель.
– Как далеко мы от Ригорона? – уточнила она.
– Ригорон? – ужаснулся он. – Он на той стороне моря!
– Как близко мы от Гралиции?
– День пути до Пирлена, там, рядом моя деревня.
– Пирлен – это почти север Моря течений?
– Какого моря?
Аяна вспомнила, что гралийцы называют его иначе. Ласковое море.
– Северный край моря?
– Да, здесь и до северного, и до восточного побережья недалеко. А ригоронцев здесь нет, они на западе, – охотно пояснял мальчишка. – Тут все друг друга знают, и лодку нашу знают. А течение берёт разворот и уходит вдоль восточного побережья на юг.
– А течение, которое идёт в Ригорон?
Мальчишка ответил не сразу.
– Это к знающим людям надо. К пиратам, они это течение знают. Мы простые рыбаки, в Ригорон не ходим. Я бы не позволил тебя убить…