Умирают только короли

Нина Каротина

Умирают только короли

Иллюстрации к книгам созданы автором и продолжают публиковаться на канале https://t.me/nina_karotina

Глава 1

Империя Ригорон, столица Свидарг

Зима, 25 год правления Россена Ялагра

На праздник Двух солнц семья всегда собирается вместе. Это правило, которое относится к основным, «Мама так сказала». Ее любимый праздник, она с детства относится к нему с особым трепетом и всем детям привила эту любовь. Где бы ни был член семьи Ялагров, он должен вернуться в начале осени домой и пробыть там до зимы. Сразу после мальчики разъедутся по своим делам, спрячутся от всевидящего ока родителей по самым дальним провинциям Империи и с ужасом будут ждать очередного полного воссоединения семьи.

Этой зимой дочери собрались в Алесцию проведать дедулю Аксила и бабулю Кентурси. Дом опустеет, лишь изредка в него будут возвращаться братья и только по необходимости или проездом. Родители едва успевают давать наставления на предстоящий год, дети спешат позабыть их и торопят время.

Сегодня последний ужин в кругу семьи. Уже завтра Ридалаг с младшим Гором уезжают в Северные Салои. По обрывочным сведениям, за северной стеной Ригорона неспокойно, кочевники набирают силу и затевают очередные набеги. Близнецы Ти и Яни отправляются в Сермор под крепкую руку Сеция Глада, они считают время до отъезда, предвкушают очередное приключение. Родион покинет Свидарг и направится в южные провинции, он возводит крепость возле Горного перешейка. Скоро в Алесцию уедут девочки, к горам их сопроводит Риккон.

– Никакого участия в празднике Весенних костров! – стукнул по столу отец. – Это дикая оргия, в которой я не позволю участвовать моим дочерям. Я разрешил посетить Сиуцу, ни шага в сторону. И никаких весенних костров, это закон!

– Возможно, это их единственный шанс, Папа! – наигранно рассуждал Родион.

– Может проведать бабулю Кен поедем мы? – заинтересовался Яни. – Нам можно в таком празднике участвовать?

– Признаться, я бы тоже не отказался поучаствовать, – хмыкнул Ридалаг.

– Считай, ты в одном уже поучаствовал, и хватит! – гаркнул отец, девочки прятали улыбки, а Гор брезгливо прыснул обратно в бокал.

После одного такого Весеннего костра у венценосной четы родился первый ребенок. В то время Альфа Сиуца ещё жила в Алесции, а Росс пребывал в неволе под ее стражей. С тех пор легендами оброс сам праздник, на котором алесцийки подбирают себе новых мужчин.

– Росс! – предупредительно нахмурилась Мама.

– Почему Маме было можно? – возмутилась Аяна.

– Потому что Мама была ответственной девочкой, она имела мозги и знала, кого выбирать, – выпучил глаза Папа. – Не мне тебе говорить, что она сделала правильный выбор.

– Почему дедуля Аксил рассказывал нам совсем другую историю? – въедливо заметила Тенна.

Мальчики заинтересованно уставились на родителей и перестали жевать. Родион дерзко улыбнулся и требовательно захлопал ресницами.

– Сказочник, твой дедуля Аксил, – замял тему отец. – Запрещаю! Так и написал старухе!

– Не называй так мою мать! – возмутилась мать семейства.

– Почему ты считаешь, что мы обязательно сделаем неправильный выбор? – не унималась Аяна.

– Может введём такой праздник в Ригороне? Я бы не отказался, – предложил Яни.

– Тенна, расскажешь нам потом версию Дедули? – подмигнул Ти.

– Какое милосердие по отношению к алесцийским мужчинам, не пускать наших двух старых дев на этот праздник, – заметил Родион.

– В Ригороне нельзя, это противоречит самим основам нашего государства, – взял слово Риккон. – И танцевать в таком случае должны мужчины.

– Я бы и станцевал, – сразу согласился Яни.

– Можете развести костры здесь, в парке. Слово чести, мы не будем подсматривать, – всерьёз предложил младший Гор.

– За всех не говори, ещё как будем. Скажите, где и когда, я прихвачу с собой жаренных фисташек. Наверняка ослепну от омерзения, но хоть вдоволь посмеюсь.

– Родик, я тебя ненавижу! – шипела Тенна.

– Хотя бы просто сходить и посмотреть, мы можем?

– Ни ходить, ни смотреть! – отнекивался отец.

– Ну, Мама? – заныла младшая из сестер.

– Тенна, на праздник выходят те, кто этого хочет и ждёт у костра определённого человека, – благоразумно отвечала Мама. – А не для того, чтобы раздеться и прыгать вокруг костра.

– Хотя некоторые именно так и делают. Я сейчас не про вашу Маму говорю, – поспешно подчеркнул отец ровно потому, что по версии Дедули благоразумие в Весеннем костре родителей тоже не участвовало.

– То есть, посмотреть можно?

– С башни, – коротко рявкнул отец.

– Тенна, я дам тебе зрительную трубу, – нарочито громко прошептал Ти. – С башни во всех подробностях рассмотришь.

– Ти, а я смотрю твое половое созревание остановилось где-то в двенадцать лет, – фыркнул Родион.

– Ти! – расширила глаза Мама.

– Мама, это не наша труба. Она у Родика в спальне давно стоит, – защищался Яни. – И направлена прямо на гостевой дворец.

– Роди! – отец ворчал исключительно в воспитательных целях и не столько для старших детей, сколько для младший. В случае с Родионом воспитывать уже было нечего.

– В целях исключительно мирных. За кем мне следить? Здесь из женщин только Мама и моя собака Ско… Принцесса.

Тенна в бешенстве швырнула в брата остатками салата, Родион ловко увернулся и громко загоготал, прикрывшись младшим Гором. Тот принял удар на себя, но попытался вырваться, задел Конни и оба свалились на пол вместе со скатертью. Ужин в очередной раз был сорван, Риккон разбил голову до крови, виновный изобличён и наказан.

– Ехать через весь Ригорон с Родионом? – ужаснулась Тенна. – Я что-то не пойму, кого наказали, нас или его?

– Конни не может ехать, – вздохнула Аяна. – У него теперь сотрясение головы.

– Мы можем и подождать!

– Месяц? Раньше он не вырвется, а мы пропустим праздник Весенних костров. Зачем ты цепляешь Родика? Договаривались, не обращать внимания. Однажды ему надоест.

– Он назвал свою собаку Принцессой в мою честь! – кипела от негодования Тенна.

– Тенна, в твою честь он назвал бы её Тенной. Его собаку зовут Скотина.

– Кстати, ты знаешь, почему он зовёт тебя Жалка? Ничего общего с пчелой. Просто, ты его сестра, и прибить тебя Жалка.

– Вот, поганец! – мстительно прошипела Аяна. – Я даже рада, что мы несколько недель будем вместе и без родителей. Ну, держись, Родик.

Путешествие по Ригорону зимой сопряжено со многими трудностями. С севера и запада наползают бесконечные низкие тучи, будто мохнатое холодное одеяло. Ветер закручивает их в причудливые спирали, выжимает влагу, и та щедро удобряет землю потоками дождя порой целыми неделями. От того почва раскиснет и разбухнет, станет прилипать комьями к подошве и скользить под колёсами, в сапоги проберётся холодная влага, застудит пальцы и выступит каплями в носу.

В пути промозгло и стыло, даже если закутаться в плащи и покрывала и ехать в уютной повозке. По утру лужи стягивает тонкими корочками льда, изо рта идёт пар, руки стынут и покрываются сухой красной кожей. Изредка дождь сменяется крупинками снега, но это здесь, близ Свидарга. Чуть дальше на север, в Северную степь, за ригоронскую стену, и там снега больше, порой случаются зимы столь снежные, что лошадям не пройти. И чём дальше на север, тем больше люди знают о настоящей зиме, коварной, беспощадной, красивой и голодной.

На юге Ригорона снег – большая редкость, его ждут, как диковину, в особо холодные зимы. Но и без того путнику тяжело. Ветер треплет плотный плащ, проникает под кожу и холодит кровь. Ледяные капли затекают за шиворот, царапают лицо, пристывают на одежде. Трава и деревья поникли, местами пожухли, ничем не напоминают летнее буйство красок. Это ненадолго, уже в самом начале весны в Ригорон вернутся тёплые деньки, а летом зной и духота. В Алесции весна начнётся ещё раньше, и нужно поспешить к празднику Весенних костров.

Девочки рады бы поспешить, но связаны Родионом. Тот за пределами императорского дворца внезапно превратился из родного брата в Наместника южных провинций, который нужен в делах государственных. К нему стекались вестовые и служащие, наместники городов и командоры гарнизонов, князья и вельможи. Днём он спал в повозке, после полудня разбирал почту, ночью проводил встречи и переговоры, и часто так долго, что на утро с большими проволочками возвращался к дороге. К нему не подступишься даже по важному делу, что уж говорить о семейных мелочах. Он сбегает от сестёр, прыгает в седло и уезжает, или запирается в повозке, и там отсыпается до следующего вечера вместе со своей брехливой псиной.

Поначалу они недоумевали и гневались его невниманию, такого никогда не случалось дома. Это почти ревность, брат должен принадлежать им по первому требованию. Он нужен им, вокруг серость и скука, холод и бесконечная тряска пути, а Родион, как солнце, редко мелькает где-то в толпе сопровождающих. Девочки сочувствовали его занятости и усталости, но ровно до того случая, когда он нашёл время и тут же совершил очередную пакость, забросил им в повозку бешеную белку. Девочки заверещали и выпрыгнули из дверей прямо в лужу, где их вылизала и вываляла в грязи Скотина. Брат счастливо гоготал, сбегая с места происшествия.

Пришло время, и они осознали, что путешествовать с Родионом куда лучше, чём с Рикконом. Тот предоставлял сестрам полную свободу, не ограничивал в действиях и не лез с наставлениями. Хотят ли они ездить верхом в мужской одежде? Хотят ли поохотиться в пути? Хотят ли вместе со всеми сидеть в обеденном зале на постоялом дворе? Хотят ли впервые перебрать вина и страдать на следующий день от головной боли, мучаясь в повозке? Он не останавливал их, но всегда пожинал свои плоды.

– … чтоб ты провалился, – Тенна застонала и икнула.

Родион впервые залез к ним в повозку, захватил с собой собаку, и та норовила высосать с пальцев сестёр кожу и кольца.

– Есть пара мест, куда бы я хотел провалиться, чтобы доставить вам удовольствие, – пропел тот.

– А ты умеешь доставлять удовольствие? – фыркнула Аяна и переложила мокрое полотенце на лбу.

– Женщины не жалуются.

– Странно, я думала, они умирают сразу от яда на твоём языке.

– Они умирают медленно и мучительно, – нагло улыбался брат.

Родион радостно подпрыгнул на очередном ухабе, вслушиваясь в музыку стонов сестёр.

– Риккон бы нас остановил, – устало возмущалась младшая. – Родик, ты знаешь, что такое братская привязанность?

– Дай угадаю. Это, когда Гор привозит мне с севера копчёные яйца тура?

– Нет!

– Когда Ти и Яни нагадили мне в сапоги?

– Нет!

– Когда Лаг впервые отвёл меня в потребный дом и забыл за меня расплатиться?

– Боги…

– Когда любишь засыпать под рассуждения Конни о культуре построения отношений с…

– Ну, что-то вроде того, – отмахнулась старшая.

– Так бы сразу и сказали, – довольно потёр ладони Родион. – Закрывайте глазки, близкородственные вы мои, и внимайте моим рассуждениям о…

– Только не это! – стонала Тенна.

– Родик, неужели ты никогда не переменишься? – вкрадчиво спросила Аяна. – Неужели тебе нравиться быть таким?

– Хм… Мне говорили, что я весьма приближен к совершенству, – смахнул тот несуществующую пылинку с рукава тёплого плаща.

– Кто? Лихие боги из подземного царства?

– А я смотрю, дружки у нас общие, – хмыкнул Родион и смачно глотнул из фляжки. Тенну снова вырвало. – Мы подъезжаем к южным провинциям, неугомонные вы мои. У меня есть пара слов братского напутствия.

– Нет, я больше не могу этого слышать, – стенала младшая.

– В первую очередь, если в пещере станет страшно, помните, что на пьяную голову можно поладить с любыми страхами. Я дам вам пару бутылочек лекарства с собой. Тенна, тебе покрепче или повкуснее?

– Исчезни!

– Понял, сладкое креплёное. Дальше, если на празднике Весенних костров очень хочется, то можно. Скажите потом, Родион дозволил. Я буду всё отрицать, как обычно. Очень рассчитываю, что вы наконец найдёте себе двух затерявшихся неудачников, в противном случае этих неудачников придется искать мне. Никому другому папа не доверит эту почетную миссию, а вы прекрасно знаете, что это значит.

– Прибить тебя мало!

– И главное, если захочется влипнуть в неприятности до зуда в костях, влипайте по самые брови, не сдерживайтесь, забудьте всю эту чушь про запреты и правила. Будет, что вспомнить на старости лет. Если, конечно, доживёте.

– Родик, в таком случае у нас тоже есть сестринское напутствие, – разозлилась Аяна. – Не спорь, тебе оно точно нужно. Первое…

– Второе и третье! – зарычала Тенна. – Просто умри, Родик.

Братец загоготал, как молодой жеребец, и на ходу выпрыгнул из повозки. Он млел от подобных комплиментов, и будет только хуже, если выставить его в светлом цвете. Он сделает все, чтобы доказать обратное.

– Не понимаю, зачем Мама родила ещё и Родиона. Могла бы как-то… не рожать его, – жаловалась Тенна, следуя за сестрой в пещере.

– После Ридалага она хотела девочку, а в промежутке между Лагом и нами успели проскочить три прохвоста. Причём, так спешили, что двое пролезли одновременно.

– А Гор?

– Гор – это остаточное явление, – смеялась Аяна. – Мама думала, что в её возрасте это старческая изжога.

Лекарство Родиона пришлось очень кстати. В пещере страшно, даже Аяна несколько раз приложилась к бутылке и признала, пусть и неохотно, что без этого лекарства здесь можно и сгинуть. В прошлые разы бабуля Кен встречала их в северном предгорье и помогала делать свои метки по пути в оба конца. В этот раз Аяна посчитала себя взрослой, чтобы пройти пещеру самостоятельно. Тенна паниковала и плакала, ей досталась большая часть бутылки.

Только здесь, в этом тёмном затхлом мире, старшая по-настоящему оценила заботу Родиона. Вот так, по-своему криво и весело, почти исподтишка и с издёвкой, он давал самые дельные советы, защищал их самым действенным образом, предостерегал от глупых ошибок и направлял к правильным решениям. Это не удавалось отцу запретами и наказаниями, не выходило у Ридалага увещеваниями и запугиваниями, не получалось у Риккона рассуждениями и правилами, и даже Маме не удавалось такими простыми, но мудрыми советами. Это получалось только у Родиона самым извилистым путем.

И так было всегда, лучший воспитатель – Родион. Кто отбил у близнецов всякое желание перебирать с вином? Родион. Однажды они проснулись втроём в одной постели совершенно голые. Родион разыграл их, но тот ужас, что они испытали, когда он обоих чмокнул в щёки, навсегда привил им меру.

Кто заставил Гора выучить арифметику? Родион. Он выманивал у младшего личные деньги в долг. Только выходило, что с каждым днём долг уменьшался, а не рос.

Кто отучил Ридалага говорить за столом только о своих кораблях? Родион. Он изучил строение корабля до деталей и стал задавать дотошные вопросы, на которые у старшего не нашлось ответов. И тот перестал мучить всех странными названиями.

Кто пресёк попытки Риккона подозревать всех и каждого в измене Императору? Родион. Он завалил его тайными доносами, изощрялся так, что Конни заподозрил в заговоре себя и пришёл каяться к отцу.

В этом весь Родион. Не знаешь, то ли прибить его, то ли признать гением и хранителем семьи.

Праздник Весенних костров девочки встречали на башне. Вредные советы Родиона привычно подействовали, сёстры обоюдно решили, что не следует давать братцу лишний повод для радости и злословия. Алесцийки в эту ночь разводили костры, чтобы совершить любовный танец и призвать к огню своего избранника. Если женихов оказывалось больше одного, начинался целый ритуал выбора. Навстречу нежеланному жениху танцовщица выдвигала меч, он должен был покинуть костёр и поискать счастья у другой танцовщицы.

С высоты стены трудно рассмотреть подробности, как к месту пришлась бы зрительная труба Родиона. От множества огней всё сливалось в единую массу света и красок, сумрака и тёмных фигур людей. Хорошо видно только ближний ряд костров, потому девушки быстро приметили знакомую походку.

Аксил и Кентурси не собирались на праздник, старикам там не место, их костры давно позади. Но один из них так не считал. За Дедулей нетрудно проследить, он надел свой лучший кожаный жилет красного цвета, распустил кучерявую гриву и, опасливо озираясь по сторонам, метался меж костров. Где-то его вежливо просили отойти, где-то пинками выталкивали из круга. Аксил быстро перемещался дальше, девочки с волнением наблюдали за его действиями. Он смазал всё впечатление от праздника, они уже ловили не красоту и возвышенность момента, а очередную попытку старого проказника.

Дед не сдавался, с завидным упрямством штурмовал костры и сердца женщин, пока не случилась досадная заминка. Отсюда плохо видно, девушки вытягивали шейки, чтобы не пропустить финал драмы. Один из алесцийцев хорошенько дал в глаз престарелому сопернику, тот отлетел в зону другого костра, где был принят с неожиданным гостеприимством. Итоговая избранница затушила костёр, подхватила свалившегося жениха на плечо и бодро пошагала в сторону жилых строений. На фоне её массивного сложения Дедуля смотрелся беззащитно, его слабые попытки вернуть себе свободу вызывали сочувствие и горький привкус злорадства.

Аксил нашёлся спустя три дня. Смотрелся он жалко, пострадали причёска и одежда, в меньшей степени жилет, его он защищал от любой напасти. Беглец догадался вернуться в отсутствие Бабули, а быть может и сторожил, когда она наконец покинет дом.

– Дедуля, мы всё видели! – возмутилась Тенна.

Тот не слушал внучку, юркнул в дом нагулявшейся дворнягой, быстро погремел котелками, скинул одежду, залез в холодную бочку с водой, заскулил и попросил Аяну принести кусок мыла.

– Как ты мог, Дедуля? – не отступала Тенна. – А если Бабуля всё узнает?

– Тенна, – снисходительно заметила Аяна, – Бабуля и так всё знает. Он пропал в ночь Весенних костров. Трудно не догадаться.

– Это не то, что вы подумали, – намыливался дед.

– А что мы подумали?

– Я пострадавшая сторона. Мне приснился страшный сон, а потом оказалось, что это не сон. Представьте, как я испугался!

– А во сне ты метался между кострами? – хмыкнула Аяна.

– Девочка моя, тебе тоже снятся такие кошмары?

– Как она тебя терпит? – возмутилась старшая.

– Могу поспорить, если Кен узнает, оторвёт мне ногу, – охотно согласился он.

– Очень может быть, – злилась младшая. – Я бы даже поучаствовала в твоей ноге.

– А без ноги я никак не могу. Не смогу даже проводить вас в Ласцию. И к лучшему. Не люблю Ласцию, отвратительное местечко. Кен, кстати, по происхождению ласцийка. Вы знали? Там опасное море, пустынные пляжи со скучным белым песком, голышом можно купаться; голубая вода, прозрачная, всех морских тварей видно сверху, рыбачить можно голыми руками. А эти ловцы жемчуга? Противно смотреть, мускулистые, загорелые морские мужики. И жемчуг так себе, с ноготь. На рудниках грязища и воздух дурной. Только в Солнечных шахтах самоцветы, да и те не больше кулака. Нет, не поеду я туда. Без ноги, так без ноги.

– Гм…

– Спорим, мы ей не расскажем? – заинтересовалась Тенна.

– И не уговаривай, – фыркал он в ледяной воде. – На что мне мускулистые ловцы жемчуга? А там и до Падмиры недалеко. Нет, не по мне это.

– Мы поедем с Бабулей.

Аксил вылез и благодарно принял полотенце.

– Не поедет она, – торжествующе улыбался тот. – У неё в жару голова пошаливать стала. Кружится. Сказала, что только под зиму будет путешествовать. А сейчас весна. Не поедет.

– Спорим, что не расскажем? – хитро прищурилась младшая. – И не только не расскажем, но и вдруг вспомним, что видели с башни, как ты ушёл в лес с удочками и там заблудился на три дня.

– Нет, не поверит. Что мне делать в лесу с удочками? – капризничал бродяга. – Я пока отдохну, устал я, а вы придумайте что-нибудь. Течением там снесло, или ногу бревном придавило. Три дня нужно хорошо обосновать, чтоб от жалости не только вы, но и Кен расплакалась.

– Альфа-а-а-а-а!

От громкого вопля Росса сотряслись стены. Холодный пот покрыл кожу.

Мужчина с ужасом оглянулся по сторонам спальни. Один кошмар преследует его какую ночь, он всякий раз просыпается с криком, с трудом отличая явь от тумана сновидений. Где-то поблизости должен быть дым от погребальных костров, он даже чувствует запах гари и могильный холод на сердце. Во сне он снова вернутся в тот мир, где государство разрушено, с востока пришли гралийские воины, а северную стену проломили кочевые племена. Ригоронская армия погибла, ослабленная в междоусобных распрях с Родлоном Ялагром, его братом.

– Что-то плохо мне, – прохрипел Император.

– Росс, может быть нам призвать лекарей?

Альфиния Орс, супруга Императора сидела рядом, в кровати, с толстым слоем жирной маски на лице. Кошмары у нее не случались, хотя именно она тридцать лет назад снесла голову Родлону Ялагру, чем обеспечила супругу жизнь и трон. Узурпатор не брал в расчет столь скромную персону и напрасно. Персона отменно владела двумя мечами, провела большую часть жизни в Алесции, где всем заправляют воинственные королевы. И она одна из них, какое удачное совпадение, чтобы раз и навсегда положить конец междоусобной борьбе двух принцев.

– Ты знаешь, в моем сне Генрад Гралийский захватил Ригорон, а мой брат Родлон жив. В смысле, уже мертв, Гралиец его повесил.

– Положим, вешать его было не за что, в медицинском смысле этого слова, – зло хмыкнула женщина.

– Подробностей все больше. Я в деталях видел лица. У Генрада Гралийского младший брат и наследник. И мачеха. Они торжествовали надо мной.

– Очень, очень увлекательное повествование, – нисколько не интересуясь его проблемами, растирала она кисти рук персиковым маслом. – Твоя жизнь по ту сторону сна гораздо богаче.

– Мне снятся вещие сны, – бурчал мужчина. – За нашими спинами недруги сплотились, чтобы нанести удар по Ригорону. Я в этом сне пленник, которого вот-вот прикажут казнить. Король Гралиции – ключевая фигура, он решился напасть на Ригорон!

Альфиния осторожно взяла вилочку и кровожадно пронзила аппетитный десерт.

– Тебе ли не знать, Росс, что Генрад Гралийский болен. До нас доходят сведения с той стороны Моря течений. В королевском замке семейное проклятие. Умер отец Генрада, затем старший брат, мать. Теперь он заболел. Когда он умрёт, ты перестанешь мучиться?

– Я даже больше скажу, – Россен отточенным движением вытащил из-под одеяла рыжего поросёнка. – Первому, кто сообщит мне о его смерти, я дам княжеский титул и отсыплю золота по его весу.

Женщина брезгливо оценила утреннего порося и закатила глаза.

– Я найму лучших убийц, чтобы прибить знахаря, который продлит его мучения.

Альфиния встала следом за мужем и покачала головой.

– Говорят, Генрад молод, ровесник нашего старшего сына, – рассуждала она. – Такая ужасная участь, умереть молодым. Признай, это несправедливо.

– Пусть сдохнет! – выпучил глаза Император и страстно чмокнул поросёнка в пятачок. – Только тогда я успокоюсь и буду спать спокойно. В моем сне он напал на Ригорон, будучи смертельно больным. Он харкал кровью и едва дышал, но попирал мою землю своими сапогами. Ты снова будешь утверждать, что это совпадение?

– Если ты не заметил, он не желает войны с Ригороном, – ответила женщина и небрежно воткнула поросенку в рыльце остатки десерта. – Возможно, он не так плох, как тебе кажется? Возможно, дело не в нем?

– Альфа, не зли меня. Мне важно, чтобы он и шагу не сделал по земле Ригорона. И если для этого он должен загнуться, пусть сделает это поскорее.

– Я всё время забываю, какой ты у меня потомственный душегуб, – улыбнулась она и поцеловала его в щёку. – Родион в своих письмах указывал на то, что послов в Падмиру выслал Загард, а не Генрад. Его брат взойдёт на трон после смерти короля. Загард готовит войну с Ригороном? Опасаться стоит младшего брата.

Император с сомнением покачал головой и наконец удовлетворенно кивнул.

– Родик сильно подпортит им планы. Он умеет делать это лучше прочих и взялся со всем рвением. Я в него верю. Плохо они нас знают, мы ещё заставим наших врагов раскаиваться и просить ригоронский хлебушек.

Мужчина надел халат и вышел с женой в гостиную. Руку оттягивал любимый поросёнок.

Глава 2

Море течений

Кровавые пятна на поверхности воды пенились и разбивались волной о лодку. Запах смерти ударил в ноздри. Словно завороженная, она смотрела туда, где всего несколько мгновений назад торчала голова рудокопа. Несчастный нашёл свою участь в голодных утробах морских тварей. Она пыталась ему помочь, но было слишком поздно. Всего несколько капель крови призвали хищников. В пылу борьбы за лодку она забыла об этой опасности.