Меж двух пожаров

– Идем? – Кир кивнул на вход.

Прибывающих уже не было, ведь мероприятие вот-вот официально начнется, а нам с младшим Пожарским положено появиться неожиданно. Словно снег на голову.

– Как думаешь, он уже знает о нас? – тихо спросила я, когда мы вошли в ресторан. Кир переглянулся с мужчиной на входе. Тот держал в руках список, но, заметив младшего Пожарского, сделал вид, будто у нас были приглашения.

Я потянула пояс плаща и неспешно сняла одежду с плеч. Краем глаза заметила, как Кир рукой придержал работника ресторана, поспешившего мне на помощь. Вместо гардеробщика Кирилл сам принял мой закоченевший плащ. Я медленно повернулась, ощущая, как его горящий взгляд, скользящий по моему телу, отогревает от ноябрьского холода.

– На высоте? – спросила я, осматривая парня через зеркало на стене. Тот обрисовывал взглядом мои ягодицы.

Для сегодняшнего эпичного возвращения в поле зрения Давида я выбрала черное шелковое платье в пол. Фасон «русалка» мягко обтягивал формы, подчеркивая красивую грудь и округлые бедра, и легким хвостом струился у моих ног. Тонкие бретели дополняли хрупкие ключицы и манящую зону декольте.

– На тебе нет белья, – то ли спросил, то ли констатировал Кир. Он поднял глаза, и наши взгляды встретились в отражении зеркала.

Он стоял за моей спиной. Огромный. Весь в черном. Словно доберман, готовый разорвать любого, кто кинет на меня неосторожный взгляд.

Я слишком давно не испытывала этого чувства. И мне это нравилось.

– Это шелк, – я очертила ладонями ягодицы, – конечно, я без белья.

Кирилл удовлетворенно кивнул и, притянув меня к себе, приобнял за талию.

– Ты не ответил на мой вопрос, – повторила я, поправляя волосы, уложенные в стиле old money. Думать о руке Кира на своей талии совершенно не хотелось, ведь, стоило мне перевести свое внимание туда, как кожа под его ладонью начинала гореть. Слишком давно не было мужчины, раз я завожусь от одного касания младшего Пожарского. Впрочем, ситуация складывается так, что все чувства обострены до предела.

И все же, мне было интересно, знал ли Давид о том, что между мной и его братом что-то намечается? После расставания он не смог полноценно уйти из моей жизни, и, готова поспорить, кто-то из его шестерок продолжал следить за мной и докладывать хозяину о каждом моем передвижении.

– Нет, – отозвался Кир, неспешно ведя меня по лестнице вверх. Туда, где звучал рояль и слышались голоса, – у него было не очень приятное происшествие на одном из заводов.

Я глянула на парня снизу вверх и заметила, как на его губах мелькнула хитрая ухмылочка.

– Ты имеешь к этому отношение? – прищурившись, спросила я. У Кира достаточно длинные руки – в прямом и переносном смысле, чтобы подергать брата за нервы. Хоть и не сильно. Так и не дождавшись ответа, я сделала вывод сама, – ах ты пакостник, Кирилл Пожарский.

– Даже не представляешь, как мне нравится шалить, – дерзко улыбнувшись, Кир переместил ладонь ниже, мизинцем поглаживая мою ягодицу через тонкую ткань.

Я кинула на него укоряющий взгляд, но тот встретил его со страстью. В его голубых глазах полыхал огонь, словно я была единственным объектом вожделения в его вселенной. И мне стоило лишь кивнуть, чтобы он набросился на меня огненным вихрем.

Мы застыли перед высокими дверьми, за которыми располагался зал, полный гостей. Где-то там Давид дежурно улыбался и жал руки многочисленным партнерам. А я едва могла дышать от того, что его брат гладил мой зад в полумраке лестницы.

Кир склонился к моему лицу, и я, задержав дыхание, приготовилась к поцелую, но парень лишь прошептал:

– Помни, что ты без ума от меня, – напомнил он и, одарив меня очередным взглядом, полным восхищения, кивнул швейцару, чтобы тот раскрыл двери.

Когда мы вошли внутрь, меня ослепило сиянием. Света и бликующих поверхностей было столько, что в уголках глаз собрались капельки слез, и мне оставалось лишь надеяться на водостойкую подводку, которой были нарисованы графичные стрелки на моих глазах.

Зал был роскошным. Словно его спроектировали для проведения торжественных балов или королевских свадеб. В ближайшей к нам части был

островок ювелирного рая – именно здесь на множестве стендов и манекенов были представлены украшения, которые предлагались гостьям этого благотворительного вечера.

По центру зала были расставлены круглые столы, застеленные белоснежными скатертями. Официальное открытие еще не состоялось, и гости, покачивая бокалами шампанского, обменивались любезностями.

Я пробежалась глазами по залу и заметила одну яркую закономерность.

– Дай угадаю, все пришли в белом не случайно? – усмехнулась я.

– Разве ты не знаешь, что на такого рода мероприятиях всегда устанавливают дресс-код? – мы с Киром обменялись хитрыми взглядами.

Да, на этом белом полотне мы выглядели двумя черными пятнышками. И, пока мы не прошли через ювелирный островок, нас не было видно, но совсем скоро мы точно попадем в эпицентр всеобщего внимания.

– Как нас пустили? Ведь тебя явно нет в списке приглашенных, – уточнила я, когда Кир повел меня в сторону мерцающих украшений.

– Я умею открывать двери, – загадочно ответил парень.

Закатив глаза, я вынырнула из его объятий и затерялась меж стеллажей с ожерельями. От красоты и яркости бриллиантов рябило в глазах. Но все было не то. Ничто не цепляло.

Пока я не дошла до главного стенда и не замерла перед массивным ожерельем, вернувшим меня в воспоминания.

«Я придумал это для тебя, – сказал Давид, когда впервые продемонстрировал мне эту увесистую змею, дважды огибающую шею. Блестящая голова змеи примыкала к пульсирующей артерии, а хвостик аккуратно ложился в ложбинку меж груди. – Ты такая же гибкая, яркая, – голос Давида из прошлого звучал в моей голове, – такая же хитрая, моя змейка.»

Это было мое любимое украшение из тех, к которым приложил руку сам Давид. Все остальное, что выходило из-под его руки, казалось лишенным всякой идеи. И лишь переливающаяся бриллиантами змейка несла в себе замысел – его отношение ко мне.

Я кивнула девушке за стойкой, и она осторожно сняла украшение с подставки. Когда холодный металл, усыпанный мерцающими камнями, лег на шею, я почувствовала, как воздуха стало меньше.

Глядя на свое отражение в аккуратном зеркале, я прошлась пальчиками по сияющим бриллиантам, вспоминая, как первый раз надела эту змейку для Давида. Больше на мне ничего не было.

– Зачем ты выбрала этот ошейник? – Кир появился в отражении за моей спиной, вырвав меня из воспоминаний.

– Это ожерелье «Лекси», – учтиво произнесла девушка в белом платье-футляре.

Только Кир ее не слушал. Он смотрел на меня холодным взглядом, будто все его нутро противилось моему выбору украшения.

– Давид сделал это для меня, – тихо ответила я, – я была его змейкой.

Кир усмехнулся.

– Ты была его рабыней, а это…, – он небрежно поддел ожерелье пальцем, невольно притягивая меня к себе, – это ошейник, чтобы ты помнила, кто твой хозяин.

Наверное, Кирилл был прав. Но тогда я слишком сильно любила Давида, чтобы распознать такой очевидный сигнал.

– Дамы и господа! – с дальней сцены раздался знакомый голос, и я почувствовала, как подгибаются колени, а сердце в груди набирает обороты.

Давид. Здесь. Спустя полгода после той кошмарной ночи я снова слышу его голос.

Глава 6

– Наш выход, – пальцы Кирилла снова нашли мою ладонь, и мы, крепко держась за руки, вышли в центр белоснежной лестницы, ведущей вниз – туда, где были расположены столики и сцена.

Человеку, режиссирующему мероприятие, потребовалось пару минут, чтобы заметить двух людей в черном в этой массе любителей белого. Как только лужа яркого света опустилась на нас с Киром, я отбросила волнение и страх. Во мне снова проснулась модель, привыкшая работать на публику.

Я прильнула к Киру, чувствуя, как его ладонь хозяйски обнимает мою талию.

Из-за яркого света я ничего перед собой не видела, но знала – Давид прекратил свою речь из-за нас. Он видел нас. От осознания этой мысли по венам понесся адреналин. Мы на самом деле это делаем – играем с человеком, который нас предал.

Восторг внутри мешался со страхом. После долгих месяцев планирования мести я действительно делаю то, что столько раз проигрывала в голове перед сном. Я делаю это. Я вторгаюсь в жизнь Давида после того, как сама же заперла между нами двери. И я делаю это эффектно – в обнимку с таким же отвергнутым, как и я – с Кириллом Пожарским.

– Эй, – тихо позвал Кир, и я подняла на него глаза. От улыбки, прилипшей к моему лицу, немного ныли скулы, но привычка была сильнее. Кир же был максимально расслаблен, будто быть в центре внимания – его привычное амплуа, а не мое.

– Да, любимый, – смеясь глазами, проворковала я. Губы парня растянулись в улыбке, демонстрирующей, что он оценил мой подход к делу.

– Ты охрененно красива, – низко произнес он, ладонью отведя за мое плечо прядь волос. Я перехватила его ладонь и прижала ее к своим губам, оставляя между его большим и указательным пальцами след от красной помады.

В глазах Кира мелькнуло удивление, и на мгновение он растерялся, но быстро взял себя в руки и за подбородок притянул к себе мое лицо. Его губы накрыли мои в мимолетном поцелуе, только этого хватило, чтобы во мне от волнения взметнулась ввысь стая голодных птиц. Я вцепилась ладонями в ткань рубашки на груди Кира, не давая ему отстраниться.

Так мимолетный поцелуй на лестнице перед толпой гостей перерос в нечто более глубокое. Когда Кир все-таки оторвался от меня, его глаза выглядели опьяненными. Он облизнул губы, перепачканные помадой, и я, усмехнувшись, отерла его нижнюю губу большим пальцем.

Казалось, все это длилось вечность. Взгляды, поцелуй, невозможность отлипнуть друг от друга. Но на самом деле мы заняли у публики лишь пару минут их внимания. Закончив поцелуй, мы с Киром, держась за руки, стали спускаться вниз.

Глаза привыкли к свету, и я смогла увидеть множество взглядов, обращенных на нас с Кириллом. Знаю, главной проблемой для присутствующих была не я, а Кир. Его последний выход в качестве члена семьи Пожарских наделал много шума. Настолько много, что никто не заметил моей трагедии.

Впрочем, для этого общества я была никем. Возможно, они видели мое лицо в рекламе, но не более того. Давид строил планы наперед и, зная, что мне уготовано, не делал меня частью своей светской жизни.

Я никогда не выходила в свет. Я жила в его доме затворницей. Я сопровождала его в командировки по-тихому – так, будто где-то за кадром у Давида уже была жена, от которой он скрывал свою известную любовницу.

Влюбленная в него по уши, я наивно полагала, что Давид поступал так, чтобы оградить меня от лишнего внимания. Я верила, что он создает крепость вокруг нашего дома для того, чтобы защитить меня от страшного мира.

А он всего лишь хотел остаться в глазах общества завидным холостяком. Он никогда не собирался жениться на мне. Никогда не был серьезен. И только я принимала эту игру за любовь. Но все изменилось, Давид, и я больше не намерена прятаться.

Давид.

Стоило перевести глаза на сцену, как меня прожгло насквозь ледяным взглядом. Некогда любимый мужчина стоял у изящной стеклянной стойки на сцене и сквозь толпу смотрел только на меня.

На нем был идеально пошитый белый костюм с перламутровым платочком, торчащим уголком из кармана на пиджаке. Темные волосы гелем уложены назад, щетина аккуратно подстрижена – без изъяна, как всегда.

Я выдержала его взгляд, не отражающий ни единого чувства. Ни радости, ни ненависти, ни презрения, ни удивления. Если бы ни ладонь Кира, поглаживающая мою талию, я не смогла бы сражаться с глазами Давида на равных.

Но я была не одна, и Кирилл, надменно здоровающийся с ошеломленными гостями, одним своим присутствием давал мне мощный заряд поддержки. Словно уловив, как мне тяжело удерживать на себе взгляд Давида, Кир притянул меня к себе и чмокнул в губы, чтобы я могла оправданно разорвать контакт с его братом.

– Порядок? – уточнил он, и я благодарно кивнула.

– Прошу поприветствовать моего брата и его прекрасную спутницу, – холодным тоном сообщил Давид через микрофон. Аплодировать, конечно, никто не стал, хотя Кир на всякий случай сердечно поклонился, получая удовольствие от чужого презрения.

Кир подвел меня к столику, за которым уже сидела немолодая пара. Не взирая на их неприязненные взгляды, Пожарский усадил меня за столик и поднял руку вверх, привлекая внимание своего брата.

На лице Давида на миг мелькнуло раздражение, но вскоре он вернулся к своему спокойному образу. Кир в это время уже вскочил на сцену и поравнялся со старшим братом.

Стоя рядом – брюнет в белом и блондин в черном, они создавали интересный контраст, и, если бы не одинаковые ярко-голубые глаза, было бы сложно уличить их в семейном родстве.

Давид стоял на сцене с ужасающе холодным выражением на лице. Кир же казался на его фоне беспечным заводилой, который пришел не на серьезное торжество, а на дискотеку. В его хитром взгляде читалась откровенная радость. И он уж точно был рад не воссоединению с семьей, а удобной возможности испортить вечер этим пафосным свиньям.

Где-то в зале послышался звук бьющегося стекла. Я вытянула голову, чтобы рассмотреть, как из-за столика у сцены вскакивает раскрасневшийся Александр Федорович Пожарский. У его ног – осколки и лужица шампанского. Полагаю, бросив бокал на пол, он таким образом выразил свою признательность младшему сыну за то, что тот явился на праздник, на который его забыли пригласить.

Впрочем, у старшего Пожарского были все основания презирать Кира. Тот действительно поступил с отцом подло, и, что еще хуже – он все еще продолжал играть на этой теме, подбрасывая наглые шуточки.

Кирилл не стал дожидаться, когда Давид уступит ему место у микрофона, и, уверенным движением отодвинув брата в сторону, встал к стойке. К счастью, Давид решил не усугублять ситуацию и сделал шаг в сторону, с неприязнью во взгляде ожидая, что выкинет его братец на этот раз.

– Всем доброго вечера, друзья! – приятный голос Кира разнесся из колонок. Парень махнул рукой столику у сцены, – отец, и тебе привет! О, у тебя новая жена? Привет, красавица, развлекаешься?

Парень самодовольно ухмыльнулся. По залу побежали шепотки осуждения, и даже я, вспоминая ту роковую ночь, покачала головой. Кирилл перегибал палку. Как всегда. И как всегда он получал от этого удовольствия. Пока Давид чертовски боялся запятнать свою репутацию единой капелькой грязи, Кир устроил себе курорт в вонючем болоте и посылал к черту всех недовольных.

Александр Федорович промолчал, но то, с каким усердием он хмурил брови, и как сжимал кулаки в карманах брюк, пока наблюдал за сыном, ясно передавало его истинное состояние. Старший Пожарский знал свое дело и умел держать лицо. Этому он научил и Давида.

И он, кстати, с силой сжал предплечье младшего брата, позволившего себе неудачную шутку в отношении новой жены своего отца.

– Не переживайте, я занят лучшей женщиной на земле, – Кир подмигнул, глядя на меня, и все, что я смогла из себя выдавить – короткий кивок с полуулыбкой на губах. Перевести взгляд на Давида я просто не решилась. Кир же продолжал: у меня не было приглашения на этот вечер. Похоже, затерялось, пока я был в Австралии. Но я не мог не прийти, ведь весь этот инновационный проект – моя работа. Да, братишка?

Кир глянул на Давида, склонив голову на бок. Тот молчал, явно надеясь, что из ниоткуда появится киллер и снесет Киру мозги одним метким выстрелом. Но этого, к счастью, не произошло, и тогда Давиду пришлось действовать самому.

Не успел Кир поднести микрофон ко рту для следующей тирады, как Давид ловко выхватил его и, отклонив в сторону, что-то строго сказал брату. Парочка за моим столиком не переставала глазеть на меня. Наконец, женщина в дурацкой шляпке перевесилась через стол и заявила:

– Вы портите вечер!

– Вечер портит ваша шляпка, – холодно ответила я, – это что, гусиные перья?

Пока модница давилась возмущениями, Кир вернул себе микрофон.

– Не переживайте, я не собираюсь срывать представление. – сказал он, не обращая внимания на Давида, – просто зашел напомнить, что чудесная аппаратура, которую мой брат сегодня будет презентовать вам в рамках этого инновационного проекта, не будет работать без моего участия. И, если вдруг, кто-то из вас планировал инвестировать в проект – советую подумать дважды.

Давид снова ухватил Кира за предплечье и дернул на себя, вперившись в его лицо яростным взглядом. Благопристойность с его лица как ветром сдуло. Кир отвернул микрофон, но и без него было слышно, как Давид процедил сквозь зубы: «Какого черта?!».

Давид объявил о финальной стадии проекта по усовершенствованию оборудования на заводе сразу после того, как изгнал меня и Кира из своей жизни. Правда я не знала, что этот проект вел сам Кирилл. Он всегда представлялся мне бездарным дурачком, прожигающим свою жизнь на тусовках и заграничных пляжах.

– Дамы и господа, прошу прощения за заминку, – уверенный пожилой голос раздался из зала.

Скоро все увидели, как на сцену со вторым микрофоном медленно поднимается Александр Федорович Пожарский – отец семейства. Злость явно читалась на его лице, но даже при этом все еще весьма привлекательный для своего возраста мужчина оставался преданным делу. А дело требовало продолжать вечер так, будто нежелательного вторжения не было.

– Думаю, моим сыновьям нужно пообщаться наедине, – строго произнес он, и Давид, кивнув любимому папочке, грубо подтолкнул Кира к проему, ведущему за сцену. Кир показал брату недовольную мину, но все же повиновался.

Слушать размышления Александра Федоровича на тему развития технологий и доли участия искусственного интеллекта в ювелирном производстве мне не хотелось. К тому же, за сценой сейчас разворачивался более важный для меня диалог.

Я поднялась и уверенной походкой направилась в ту сторону, где скрылись братья Пожарские. Меня немного потряхивало от мысли, что сейчас я окажусь в непосредственной близости к Давиду, так что по пути я остановила официанта и, взяв с его подноса бокал шампанского, осушила его в пару глотков.

Чем дальше становился зал и ближе закулисье, тем отчетливее я слышала голос человека, которого еще недавно боготворила. Я зашла за угол и за тяжелой приоткрытой шторой увидела Кира, облокотившегося на стену. Его сильные руки были скрещены на груди, а на губе наливался синяк. Волосы были растрепаны по плечам, но парень все равно выглядел дьявольски привлекательным.

Давид стоял перед ним спиной ко мне и нервно сжимал виски. Его пиджак валялся в стороне, и широкая спина в белой рубашке была обтянута строгим жилетом с атласной регулирующей лентой сзади.

– Я не дам тебе пользоваться моим проектом, – холодно произнес Кир, и я удивилась тому, как сильно звучал его голос. Дурачество куда-то исчезло, и передо мной стоял совершенно другой человек. Взрослый ответственный мужчина, заявляющий свои права на то, что действительно принадлежало ему.

Судя по тону, этот проект был важен для него. И отстранение от управления семейным бизнесом стало для него ударом. Только это было заслуженным наказанием после того, что он сделал. По крайней мере, я не представляю себе человека, который мог бы оправдать поступок Кира, о котором все узнали в ту роковую ночь.

– Откуда у тебя доступ? – зло кинул Давид.

– Это. Мой. Проект. – по словам отчеканил Кирилл, – ты мог слить меня с совета директоров, лишить акций, но забрать то, что я сотворил – ты не можешь.

Парень поднял глаза, и я сделала неловкий шаг в сторону, желая спрятаться за шторой от его взгляда. Только каблук предательски зацепился за шнур на полу, и мне пришлось вцепиться в тяжелую портьеру, чтобы не свалиться с позором.

Я быстро вернула себе равновесие и, поправив платье, подняла голову. На меня смотрели две пары голубых глаз: одни горели живым игривым огоньком, другие – раздражением и…кажется, где-то за раздражением была тоска.

– Что ты здесь делаешь, Саша? – тихо спросил Давид. Таким тоном, будто это я своим приходом предала его, а не он меня полгода назад.

– Она со мной, – вместо меня ответил Кир, протягивая руку.

Не глядя на Давида и надеясь, что он не услышит, как скачет в груди мое сердце, я прошла к Кириллу и позволила ему втянуть меня в кольцо своих рук. Тот обнял меня и с маниакальной жаждой вдохнул аромат моих волос.

– Я потеряла тебя, – шепнула я, объясняя причину своего прихода.

Не могла же я сказать, что подслушивала за шторой.

– Прости, я не должен был тебя оставлять, – словно забыв о брате, Кир обхватил ладонями мое лицо и коснулся лбом моего лба. На долю секунды я ощутила, что это неожиданное прикосновение меня успокаивает, как вдруг за нашими спинами раздался грубый смех.

– Что за фарс вы устроили? – отсмеявшись, спросил Давид.

Не отводя от меня глаз, Кир раскрыл рот, чтобы ответить, но я его опередила.

Не оборачиваясь к Давиду, я спокойно ответила:

– Однажды мы все равно нашли бы друг друга, – изображая влюбленный взгляд, я провела ладонью по щеке Кира, осторожно касаясь большим пальцем царапины на нижней губе.

В глазах парня предательски блеснула благодарность, и я почувствовала себя такой же лживой тварью, как и Давид. Пара месяцев таких фиктивных отношений, и я научусь врать не хуже этой семейки. Браво, Поверьина, ты так стремишься избавиться от Пожарских в своей жизни, что, похоже, вот-вот обеспечишь своим поведением соседний с ними котел в аду.

– Пытаешься позлить меня? – с насмешкой спросил Давид. Даже спиной я ощущала на себе его тяжелый взгляд.

Кир усмехнулся, его руки сползли с моей талии на ягодицы, и воздух вокруг нас буквально затрещал от напряжения. В нем было все: обида преданной женщины, ревность бывшего любовника и жажда того, кто наконец получил доступ к давно желанному телу.

Я склонила голову и вполоборота глянула на Давида. На прямой взгляд сейчас я не решилась бы.

– Мне плевать на твои чувства, – холодно ответила я.

– Если бы тебе было плевать, ты не осталась бы здесь. Рядом со мной. – грубо кинул Давид.

Кирилл оскалился и с неприязнью глянул на брата.

– Заткни свой зад этими жалкими предположениями. Думаешь, Саша осталась одна?

Ощутив, что ему удалось выбить нас из колеи, Давид заговорил мягче.

– Я никогда не поверю, что она легла под тебя, даже не старайся, – в его голосе звучало откровенное презрение.

Давид знал, что я всегда относилась к Кириллу с легким пренебрежением. Он казался мне глупым мальчишкой, танцующим по жизни на деньги семьи и не готовым нести ответственность за что-либо. Но что, если я ошибалась?

Грубость Давида вывела Кира из себя. Отодвинув меня, он метнулся к брату за возмездием, но я, сама не понимая, как мне это удалось, ухватила его за руку. Только мордобоя нам здесь не хватало! Давид делает это специально – раскачивает нас на эмоции, чтобы вывести на чистую воду.

Рыкнув от негодования, Кир остановился. Он не позволил себе сбросить с себя мою руку. Его внутренний зверь успокаивался от того, как я гладила его напряженное предплечье и сжатую в кулак ладонь.

– Как глупо с вашей стороны…, – самодовольно начал Давид, но резкий голос Кира его оборвал.

– Мы с Сашей женимся.

Глава 7

– Хотел, чтобы ты узнал от нас, а не из прессы, – почти равнодушно добавил Кирилл.

– Ну конечно, – Давид за моей спиной усмехнулся.

У него были все причины не верить в наши с Киром отношения. Мы и сами в них не верили, ведь скрепили наш выдуманный союз только вчера. Одного поцелуя не хватило, чтобы выстроить красивую картинку настоящей любви.

Неудивительно, что слова о свадьбе рассмешили Давида. Если бы он увидел мое шокированное лицо, то рассмеялся бы еще больше.

Я молча смотрела на Кира во все глаза, взглядом давая ему понять, что он со своими выходками зашел слишком далеко и сейчас самое время сказать «все в порядке, я пошутил». Но парень лишь коварно улыбался, любуясь моим возмущенным лицом.

Жениться? Он всерьез решил на мне жениться? На короткий миг я позволила себе представить Кира своим мужем. Я – поломанная Давидом. Он – ветреный и несерьезный. Разве сможем мы построить семью?

От одного этого вопроса захотелось рассмеяться. Строить семью. Пожарским чуждо понятие семьи. Александр Федорович женился, наверное, раз пять, не меньше. Он лишил сыновей возможности расти рядом с матерью. Разве был у этих мальчишек шанс понять ценность семьи?

Мои родители, к счастью, создали для нас с сестрой все условия. Нас учили любить и доверять. И я пришла к Давиду со своей любовью, со своим доверием. Только он связал меня и, повесив на шею камень – драгоценный, конечно, – сбросил меня с утеса в штормовое море.

И вот я уже не чувствую себя той девочкой, которая сама мечтала о любящей семье. Ранний вход в модельный бизнес, обезличивание, слава, предательство любимого человека – все это оставило от той хрупкой девчонки бледного призрака, мечтающего лишь о мести.