Дача

– Можете тут всё переделать, – неловко комментировала хозяйка, заглядывая в глаза Гоше. – Только вторую комнату я, извините, закрыла на замок. Туда сложили всякий хлам. Если вас это не смутит.

Гошу ничего не смущало в квартире за десять тысяч рублей, которая ещё и возле работы. Он быстро подписал договор и внёс задаток. Давило желание побыстрее отделаться от подозрительной любезности арендодательницы и её не менее подозрительного оценивающего взгляда.

Офис «Полёта» был в пятнадцати минутах ходьбы от квартиры. На Карла Маркса, пять. Он занимал весь второй этаж обычного двухэтажного коттеджа, а на первом этаже был офис «МТС». По бокам от коттеджа стоял подгнивший забор, изо всех щелей которого лезли, как волосы из подмышки, сухие кусты. За забором чернел чей-то полусгоревший дом.

Директор не упускал возможности выступить перед коллективом. Программист в прошлом, он в своё время привлёк инвестиции и теперь развивал платформу финансового учёта для малого и среднего бизнеса. И, хотя компания называлась «Полёт», летали они пока невысоко: идея не окупалась шестой год. Зарплату не только не повышали, но даже резали. Однако работать программистам в Пскове больше было негде. Кроме «Полёта», программистов нанимали только в «Микроне», но там платили ещё меньше.

Из-за пятнадцати тысяч рублей разницы перешла к ним и Анита Цейтлина. Это, скорее, было такой её игрой, повышать ставки: в деньгах Анита не нуждалась. Жила она в собственной квартире в новом доме в центре, на Пушкина. Квартиру родители подарили Аните на совершеннолетие, а потом от сердечного приступа умер отец, и хлопоты по ремонту спасли тогда не только Аниту, но и Виолетту Захаровну, которая в бегах по строительным магазинам и товарам для дома столкнулась с Аркадием Павловичем. Тогда, в 2011 году, началась их любовная история.

А любовная история Аниты началась, когда она пришла в компанию, где уже пару лет как работал Гоша.

Про «Полёт» Анита узнала от Эдика. Это он скинул ей ссылку на вакансию: «Ищем разработчика на Python». С Эдиком Анита была знакома с института, учились в одной группе в Псковском государственном. Эдик выпустился, а Анита пошла дальше, в магистратуру. Виолетта Захаровна считала, что так престижнее, и была готова ещё посодержать дочь.

Долговязый, похожий на знак вопроса из-за своей, казалось, пожизненной сутулости, Эдик нависал над Анитой и её подружкой Алёной все четыре года учёбы. Был он не единственным парнем в их компании, с Анитой и Алёной ходили ещё двое таких, с блестящими от кожного сала волосами парней. Кавалькаду из пяти человек в институте прозвали «Командой Марвел».

Были в группе парни и покрасивее, и покруче, и даже на машинах, но Аниту всегда притягивал интеллект, а не внешность. Да и сама она красоткой, как ей казалось, не была.

Сегодня с утра она плотно замазала веснушки, которыми её лицо было усыпано не только летом. Уложила волосы натурального медного оттенка на прямой пробор, кончики смазала сывороткой, чтобы срез был более чётким и не пушился. И чуть тронула тушью ресницы. Яркого макияжа, в отличие от мамы, Анита не любила.

На новую работу захватила личный ноутбук, рассчитывала сегодня получить все доступы, чтобы хотя бы иногда работать дома.

– Всё, пришла, – задирижировал Игорь. – Ребят, без шуточек давайте. Ну, пожалуйста.

Анита вошла в кабинет с Владимиром Геннадьевичем. Его очки отблёскивали так, что не было видно глаз, и лысина тоже светилась.

– Принимайте нового члена, – сказал директор.

– Анита, здравствуй, – сказал Игорь. – Вот сюда, пожалуйста.

Он показал на стол, стоящий слева от него.

– На член не похожа, – шепнул Борис, наклонившись к Гоше, и Гоша устало вздохнул.

Анита поставила рюкзак с ноутбуком на свой стол.

– С маркетингом я тебя познакомил, – сказал ей Владимир Геннадьевич и добавил с игривой строгостью, обращаясь ко всем: – Сегодня совещание, готовимся, не забываем.

Игорь пару раз открыл и закрыл рот, а потом указал рукой на стол слева от входа и сказал:

– Ну, Эдика ты знаешь.

Эдик уже и работать не мог, так был счастлив, что будет теперь каждый день видетьподругу. Теперь он просто шарил глазами по экрану, изображая работу.

– Там у нас Степан Ершов, – Игорь кивнул на пухлого парня с рыжей бородой и в очках, который сидел напротив Эдика. Степан сидел в огромных наушниках, поэтому ничего не ответил.

– Только пришёл к нам, две недели назад, – объяснил Игорь. – Дальше, кто тут у нас? – Игорь поморщился в ответ на улыбочку Бориса. – Ну вот Борис ещё, наш старший программист.

– Не женат, – поклонился Борис.

Анита улыбнулась.

– Ай, ну тебя, – отмахнулся Игорь.

– Почему? Я готов взять под крыло… Всё, что попросите.

– Нетушки, не надо, – вздохнул Игорь. – Аниту в курс введёт Георгий. Да, вот! Это он и есть, кстати.

Игорь указал на Гошу, тот был в наушниках, как и Степан. Игорь замахал руками перед ним, и Гоша снял наушники.

– Мы тебе Аниту отдадим. Будете делать синхронизацию с интернет-магазинами. Проследи, чтобы Москва ей доступы дала.

Гоша кивнул и вернул наушники в уши.

***

– Странный, – делился Борис со Степаном, когда они вышли покурить на крыльцо. – Ему такую бабу вверили, а он – ни рыба ни мясо. Подсуетился б.

Степан хмыкнул и кивнул.

– Не, в самом деле. Может, он вообще этого? Того? – Борис плюнул под ноги, щелчком швырнул сигарету в урну и открыл дверь офиса.

Степан снова хмыкнул и снова кивнул, потом вошёл внутрь следом за Борисом. В коридоре второго этажа они встретили Владимира Геннадьевича, выходящего из туалета: с мокрыми зачёсанными назад волосами, со слегка запотевшими очками, в джинсах и резиновых сланцах на босу ногу. С плеча тяжело свисало мокрое махровое полотенце.

«Эх, хорошо-о. Свежо! – сказал директор. – А вы всё бегаете туда-сюда, куряки. Спорт – вот жизнь!».

И, цыкнув, бодро зашагал к своему кабинету. Борис со Степаном переглянулись и, скинув куртки в шкаф, вернулись в отдел разработки.

Владимир Геннадьевич тянул на своей энергии весь офис. Он был настолько харизматичным, что один парень сделал с его цитатами стикерпак. Хотя оригинальности в них не было: лысый мужик в очках, похожий на чокнутого профессора, желающего захватить мир, говорит: «Работайте, негры, солнце ещё высоко».

Через пару месяцев тот парень, который сделал стикерпак, устроился куда-то в Питер, а из конторы уволился. Стикеры продолжили блуждать среди разработчиков, и через месяц оказались в маркетинге. Кто слил? Непонятно. Все отнекивались. В маркетинге у них работали только Марина и Ольга. Они и соцсети вели, и контент делали, и рекламу заказывали, и выполняли личные поручения Владимира Геннадьевича. Там эти стикеры настиг директор, и там же их законодательно запретили.

В тот день собрание в кабинете Владимира Геннадьевича затянулось до девяти. Вещал исключительно для отдела разработки, но Маришку и Олечку попросил подсуетиться и заказать пиццу на всех.

– Тебе куда? – уточнил Эдик у Аниты, когда всё кончилось, и они одевались у входа.

– На Пушкина, – Анита резким движением вытащила волосы из пальто.

– Пойдём вместе?

– А тебе куда?

Анита говорила с Эдиком, но исподтишка поглядывала на Гошу, который раздвигал куртки на вешалках в поисках своей.

– Да я всё там же, на Юбилейном, – ответил Эдик.

– Тебе ж на маршрутке лучше, – удивилась Анита.

– Так-то да, но я тебя до куда-нибудь доведу, всё-таки девять уже, – сконфузился Эдик.

Анита могла бы уличить его в недружеской заботе, поэтому Эдик поспешил сменить тему:

– Гоша, ты с нами?

– Пошли, – протянул Гоша, и, копошась в шкафу, прибавил: – Чьё это всё? До лета тут провисят пуховики эти, что ли?

Анита прыснула. Она уже стояла возле входа, одетая: в синем клетчатом пальто из шерсти и чёрных ботинках челси.

– Не, ну серьезно, – заулыбался Гоша, а Эдик наклонился к Гошиной спине и прошептал:

– Потише будь, это всё Вовочкино барахло спортивное.

– И почему я не удивлён? – ответил Гоша, а Анита, прикрыв рот рукой, снова прыснула от смеха.

Уже ощущался холод позднего апрельского вечера. Вдоль облупившихся домов чахли таявшие желто-коричнево-чёрные сугробы, переходящие у дороги в грязевое месиво.

На тротуарах лужи отражали голые паутинистые ветки тополей. Во дворах, между двухэтажных облупившихся сталинок и одноэтажных сараев, эти лужи превращались в маленькие озёра.

– Слушай, подскажи, – обратился Эдик к Гоше, когда отошли от офиса. – Про квест «Распутывая клубок»… Ты случайно не помнишь, где его взять?

– Ты про третью часть «Ведьмака»? – ответил Гоша.

– Да, ты играл, мне помнится.

– Квест стартует, когда ты берешь одно из объявлений в Новиграде. Вроде бы.

Анита заулыбалась. Эдику, наверное, показалось, что она смеётся над ним, поэтому он решил дальше Гошу не расспрашивать.

– Я и сам почти разобрался, – только и сказал.

Повисла пауза и провисела так до момента, пока через пару минут Эдик не заговорил снова, уже каким-то другим, слащавым голосом. Гоша слышал Эдика таким впервые.

– Как-то позабыли мы, что с нами дама. Аня, ты же вроде не играешь?

– Не, но я в квесты играла раньше. Нэнси Дрю, например.

– Понятно, – тема про Нэнси Дрю как-то не впечатлила Эдика. – Как тебе у нас? Что скажешь про Вовочку?

– Я и поинтереснее кадры видала.

И разговор зашёл про прошлую работу Аниты. В «Микрон» она пришла после магистратуры. На пары к ним однажды пришла кадровичка и записала контакты всех желающих. Найти разработчиков в области было трудно, после института все пачками отправлялись в Питер или Москву. Поэтому магистрантов сразу на собеседование и записали.

У мамы Аниты была своя медицинская клиника, куда Анита могла бы с легкостью устроиться, но Виолетта Захаровна видела для дочки другое, более перспективное будущее – работу программистом. Поэтому Анита без разговоров отправилась в Псковский государственный получать техническое образование, а потом, также, без разговоров отправилась в «Микрон».

Аниту проводили до подъезда. Гоша с удивлением смотрел на свежеокрашенную лавочку у подъезда, на клумбу с цветами, на чистые пластиковые окна в доме. На первом этаже Анитиного дома были кафе, магазины и барбершоп. Дом был облицован шершавым керамзитом. И всё здесь было, как сказал бы Гоша, было дорого-богато. Проследивший за его взглядом, Эдик рассказал, что тот самый «МедЭксперт» – клиника Анитиной мамы. И Гоша всё понял: это была чуть ли не единственная частная клиника в городе.

– Я Виолетту Захаровну знаю ещё с института, – хвастался Эдик, когда они вышли из двора и направились к Октябрьскому проспекту. – Она хорошая. И отца Аниты я знаю, знал, точнее.

– А что он, умер?

– Приступ сердечный. На своей же скорой его увезли, и всё равно не спасли. Вот вроде и клиника своя, и деньги были, а здоровье не купишь.

Пока Эдик говорил, Гоша прикидывал, свернуть ли сейчас или дойти с Эдиком до остановки, но всё-таки решил дойти, ещё послушать про новенькую.

Эдик был единственным, с кем тихий Гоша общался на работе. Они были ровесниками, и ещё у них было много общего: оба запоем играли, часто по сети, личная жизнь и того и другого была не опознана для остальных, и, по факту, отсутствовала.

– Пришли, – сказал Эдик, когда они дошли до перекрёстка улиц Пушкина и Ленина.

Гоша пожал ему руку, повыше приподнял воротник и зашагал в сторону Летнего сада.

Он у нас фантазёр

На первом этаже с грохотом закрылась дверь, и даже завибрировала стена, от которой подобно крыльям бабочки, запорхали половинки трухлявого дивана, на котором спала Анита. Она тут же проснулась и сощурилась окно, в котором ничего не было. Туман, поняла Анита и перевернулась на другой бок, в этот момент она и обнаружила, что Гоши рядом не было. В его квартире она была одна.

Они начали встречаться всего месяц назад, но оставаться на ночь Анита стала совсем недавно. То, что между ними что-то есть, обоим стало понятно практически сразу. И спустя пару недель совместной работы над синхронизацией отчётов они уже обедали вдвоём (выжидали, когда кухня полностью освободится), уходили и приходили на работу тоже вместе. И Эдик успел обидеться на Гошу и на Аниту, впрочем, тоже: от офиса он теперь всегда шёл в другую сторону, видимо, стал ездить с остановки возле общежития Псковского университета.

В первый совместный отпуск Гоша и Анита поехали в отель «Остров-парк» под Псковом. Ни на какие развлечения не рассчитывали, просто сменили одну кровать на другую. Кроватный туризм для тех, кто только познакомился. Из номера выходили лишь поесть и раз сходили посмотреть на Островский мост, только и всего. На фоне кобальтового неба с серыми нитками перистых облаков, мост казался им входом во дворец мага-волшебника. И, захваченные этим зрелищем, они целовались там, как сумасшедшие. Им никто не был там нужен, они были счастливы.

Виолетта Захаровна закидывала дочь эсэмэсками, пыталась выбить из неё хоть какую-то информацию про нового парня, но узнала только, что парень этот с работы. Она наверняка была возмущена, что Анита впервые проявила такое своеволие и рванула куда-то с неизвестным. Нырнув в свои, пожалуй, самые серьёзные отношения, Анита совсем забыла про материнский авторитет.

Она приподнялась и оглядела комнату, прислушалась: Гоши не было и на кухне. Анита пошарила рукой по полу в поисках телефона. И в «Телеграме» увидела, что в последний раз он был онлайн в пять утра. «Легли в три, а через два часа уже встал. Ну, отлично». Написала, спросила, где он. Подождала: сообщение висело непрочитанным. Куда он мог пойти? В магазин?

Анита стянула со спинки стула шорты и футболку, которые Гоша вчера предложил ей в качестве домашней одежды. И пока одевалась, расслышала телевизор: музыкальные проигрыши и знакомый голос ведущего. Это была передача «Сто к одному». Мамина любимая. Значит, сейчас где-то около десяти.

Полная старого разномастного хлама квартира пугала Аниту: у квартиры до Гоши была целая жизнь, полная секретов, и как будто тянулся дымком по квартире слабый старушечий шёпоток. Анита поёжилась, спускаться с кровати ей не хотелось. Она вжалась в стену и почувствовала спиной её холод.

У рабочего стола покусанные временем углы, а сверху серебрится рамка новенького монитора. Древность и новизна во всегдашнем соседстве. Процессор под столом громко гудел. Гоша почему-то не выключил компьютер, только экран.

Это гудение и ещё бубнёж соседского ток-шоу успокаивали, как материнская колыбельная. Когда ты остаёшься один дома, то перестаёшь пенять на соседей за шум, ты рад, что где-то есть другие живые люди, со своей обычной, ничем не выделяющейся жизнью.

Когда кругом много странностей, ты мечтаешь об обыденности, разве нет? О том, чтобы быть как все. И только из серых будней человек старается дотянуться до какой-то там звезды, ему кажется, что там его счастье – счастье в уникальности. Анита всегда ощущала себя странноватой, поэтому Гошина приземлённость, стремление к жизни в обнимку с компом и чипсами, её расслабило. Больше не нужно было ничего из себя строить, можно было просто лежать тут на жухлом постельном и никуда не торопиться.

Скрипнула и открылась дверца старого шкафа. Анита дёрнулась, и тошнота ударила в голову. Пальцы на ногах похолодели, Анита подтащила к себе одеяло. Вспомнилось, что Гоша рассказывал: эти полки у него и ночью часто открываются сами по себе. Неудивительно, конечно: шкаф набит постельным бельём и прочим тряпьём хозяйки, как рождественская индейка.

Анита решила ещё раз проверить телефон: сообщение всё ещё висело непрочитанным. Но в замке уже проворачивался ключ. Гоша пришёл.

– Фух! – выдохнул он и поставил пакет из «Магнита» на пол.

Пакет обмяк, и Анита увидела красную крышку молока. – Я надеялся успеть до того, как ты проснёшься, а ты уже даже оделась.

– Что успеть? – спросила Анита, и голос её был хриплым от долгого ночного молчания. – Я писала тебе.

– Я не смотрел телефон.

Гоша стянул кроссовки, поднял пакет кверху пакет, как бы показывая, за чем он ходил, и отправился на кухню, по пути крикнул: «Приходи ко мне».

Анита сползла с кровати, брезгливо опустила ноги на пол. Помимо липкого ворса она ощутила ещё нечто колкое, какой-то песок. Пропылесосить бы ему здесь.

Выйдя из комнаты, в которой они обитали в последние дни, она ткнулась в закрытую дверь, побарабанив по ней пальцами, она крикнула Гоше:

– А ты знаешь, что там, в этой комнате?

– Мебель вроде, – бросил Гоша безразлично. – Ты загляни в замок, я уже глядел, там шкаф, тумба, всякий хозяйкин хлам.

Анита не стала, она уже шла на кухню. Села там на обшарпанные табурет, прижала к груди ноги и натянула футболку на коленки.

– Не против яичницы? – раскладывая продукты, спросил Гоша.

Анита удивленно наблюдала за ним: вот он уже и готовит для неё. Как же быстро у них это всё закрутилось… А ведь всего месяц назад…

– Кажется, я ещё вчера показывала тебе кусочки кода, и вот ты уже готовишь мне завтрак. И мы с тобой уже практически живём вместе.

Гоша усмехнулся.

– Ну завтрак, конечно, не бог весть какой.

– Как и мой код, – посмеялась Анита. – Ты помнишь, как ты ворчал, что я всё делаю не так?

– Не было такого! – весело поднял брови Гоша.

– Было-было!

Анита посмотрела в окно, там волновалась июньская листва, листья, подобно гребням волн, то высвечивались из общей массы, то снова поглощались ею. И она вспомнила, как это всё было, тогда, в её первую неделю работы в «Полёте».

«Отправила тебе, глянь, плиз», – написала она Гоше в «Слаке».

Гоша нашёл её запрос в «Гитлабе», сморщился, словно увидел какашку на экране. Он смотрел её код и качал головой, вероятно, в такт музыке в наушниках. В этот момент Анита его ненавидела: и почему ей с её трёхлетним опытом нужно кому-то показывать сделанное, будто бы она джун какой-то?

Гоша махнул рукой: подойди, мол. Анита подошла, нагнулась над столом, и он стал запинаться. Говорили шёпотом, хотя все кругом были в наушниках. Но казалось, что Эдик выключил в своих музыку, и теперь полслушивал.

– Смотри, ты берёшь поле «Айди» внутри «Црм». «Айди» товаров – сквозные для всех предприятий, понимаешь? Тебе надо брать поле «Артикул» и прибавлять поле «Модификация», чтобы получился полный артикул, который соответствует артикулу в вордпрессе. Поняла?

Пока Гоша выкладывала яичницу на тарелку, Анита пересказала ему ту его речь, он засмеялся, а сам вспомнил, как волосы Аниты пахли то ли цветами, то ли конфетами, точно чем-то сладким, и это сбивало.

– Поняла. Я просто не знала, как у вас хранится артикул, – ответила тогда Анита.

– Всё нормально, ты и не должна знать.

Анита сказала, что сейчас же переделает, а Гоша уже с трудом дышал. В работу вкатиться потом не получилось, и он снова открыл диалог с Анитой, написал:

– Ещё у нас не принято оставлять комментарии в коде. Для этого есть документация. Создай файл в документации по обмену с интернет-магазином и там напиши всё, что ты написала в комментариях.

Ответ пришёл быстро и на самом деле ошарашил его:

– Мне удобнее в комментариях.

– Но мы делаем по-другому. Согласно подходу «Clean Architecture», слышала про такой?– он тогда быстро нагуглил парочку статей на тему и даже нашёл на компьютере книгу, кинул Аните. – Вот, почитай.

Анита не отвечала минут пятнадцать, Гоша видел, что она болтает ногой, и ему показалось, что она злится. Но в то же время ему очень понравилось её хмурое выражение лица: как под острым углом вздымаются ноздри, как она кусает нижнюю губу. Ему подумалось тогда… Да, это было точно тогда… Что он, наверное, мог бы с ней встречаться. Такая мысль посетила его впервые за двадцать шесть лет.

Вечером, когда уже собирался уходить, Анита вдруг подошла к нему и сказала:

– Гош, я в прошлой компании писала на «джанге» и таких тонкостей, о которых ты сказал, не знала.

– Ну ты почитай статьи, книгу, – смутился, что она так близко со своим этим ароматом.

– Я уже, – сказала с энтузиазмом Анита, – Я всё прочитала. Пойдём вместе? Хочу поспрашивать тебя.

Гоша неуверенно кивнул, с досадой отметил, что у него вспотели подмышки. Теперь придётся идти так, ведь оделся уже, да и как-то стыдно было при ней в туалет отлучаться.

С того дня он стал сам вызываться провожать её: без порций её шуток про коллег и подколов в его сторону обойтись он уже не мог. А через пару недель она пригласила его зайти на чай и на следующий день он уже остался на ужин.

– Получается, нам с тобой два месяца, – сказала Анита и проскрипела вилкой по тарелке (она поискала взглядом нож, но его нигде не было).

Гоша вскинул взгляд к потолку, прикидывая.

– Быстро, – Анита говорила это с гордостью, мол, совратила фэм фатале.

– Ну как есть, – Гоша пожал плечами. – А чего ты вдруг вспомнила? Волнуешься перед знакомством с моими?

– И это тоже. Может, рано ещё?

– Нет, не рано, – ответил Гоша, поддел яичницу вилкой, свернул и весь этот конверт целиком положил в рот, а потом повернулся к Аните и сквозь жевание проговорил: – Я никогда ни с кем не знакомил родителей. Ну ты ж знаешь меня, видишь, какой я. Я сыч.

Анита согласилась. В первые дни Гоша и с ней избегал общения, прятал глаза, а когда ей удавалось с ним пересечься, быстро отворачивался и заметно краснел. Она давно сообразила, что Гоша – не большой эксперт по девушкам, и трепетала от мысли, что под многочисленными его луковичными слоями наверняка кроется никем не виданная, нежнейшая сердцевина.

– Не передумала идти, надеюсь? – вклинился в её мысли Гоша.

– Нет, просто волнуюсь. Я уже знакомилась с родителями парней, вообще-то, – сказала Анита гордо.

– Ой-ой, – подшутил Гоша.

– …Но тут день рождения твоей бабушки, придут ваши знакомые, а я чужой человек, я же никого не знаю.

– Там только свои будут. Рабочий день же. Мы посидим чисто символически.

Анита кивнула, а Гоша снова поднялся к плите:

– Сейчас ещё чай будет.

***

В понедельник после работы, как и собирались, поехали поздравлять Гошину бабушку.

Увидев наконец-то любимого внука с девушкой, Эльвира Валентиновна забегала по квартире, как попавшая в плен муха. Повторяла раз за разом, что боится, как бы картошка с мясом не пригорели. По пути она врезалась в стены и отпружинивала от них. Она и похожа была на мячик: низкая, сбитая, круглая, с большим животом и объемными грудями, отдыхающими на нём.

На шестьдесят девятый день рождения Эльвира Валентиновна накрасилась свекольного цвета помадой и всё утром отходила, как полагается, в бигудях, из-за чего её густые коричневые волосы с проседями теперь были похожи на волнистую шерсть овцы.

Она без конца поправляла указательным пальцем очки на переносице, хотя они и не думали съезжать, и Анита с удивлением отметила, что ногти её, некоторые со сколами, были накрашены малиновым лаком.

Не такой она представляла себе ту самую бабушку. Всех бабушек она рисовала себе в платках и валенках, так как реальных почти не знала. С маминой мамой Анита не общалась, бабушка жила в другом городе, и даже мама к ней почти не ездила. Папина же мама умерла ещё до того, как Анита сказала первое слово.

– Здравствуйте, с днём рождения вас! – Анита протянула прямоугольник в праздничной бумаге.

Эльвира Валентиновна всплеснула руками:

– Не надо, совсем лишнее! – но подарок взяла и отправилась с ним в зал. Анита слышала, как Эльвира Валентиновна там похвасталась, что, дескать, её сегодня задарили подарками.

Вернулась в коридор уже запыхавшаяся, хоть и прошла только до соседней комнаты:

– Рада знакомству! Меня зовут Эльвира Валентиновна, я бабушка Георгия. Мы ради вас с Георгием сегодня и собрались. Я-то ведь сама уже с подружками отметила.

– Бабуль, тебе бы только шпионом работать, – хихикнул Гоша, принимая куртку у Аниты. Свою он уже повесил в шкаф, и по ходу даже немного разгрёб сугроб из курток, не дававший шкафу нормально закрыться.

– Георгий, я никогда и не думала шпионить, я честная женщина и всегда такой была! Пойдём, Анюшка. Пойдём, моя хорошая.

Эльвира Валентиновна внезапно подхватила Аниту под руку и повела в зал. Несмотря на суетливость, Анита чувствовала себя рядом с этой деятельной старушкой спокойно: такая будет дирижировать вечером, и можно отсидеться, ничего не говоря.

В полутёмном зале их уже ждали родители Гоши Игорь и Марина. Увидев их, Анита сильно смутилась и от того поздоровалась тихо. У Игоря были такие же чёрные буйные кудри, как у Гоши, только местами седоватые. Он улыбнулся Аните глазами. Зелёная вельветовая рубашка была застёгнута на все пуговицы и казалась великоватой. Марина Крайнова слабо улыбнулась и сразу же вернулась к тоскующему выражению лица. Она вся была какой-то пожёвано-вялой: губы были бледными, каштановые волосы сухими и тусклыми, собранные крабом в высокую прическу. Аните она напомнила школьную историчку-грымзу.