Пробуждающий

Озадаченный неожиданной просьбой, он согласился. Мужчина достал большое увеличительное стекло и начал осмотр. Почти минуту он пристально рассматривал одну подошву, затем другую, после чего повернулся к спутникам и воскликнул на бенгальском языке: «Ачи! Есть!». Подойдя, его товарищи стали по очереди возбужденно рассматривать обнаруженное с помощью все той же лупы. Заинтригованный, он терпеливо ждал, надеясь, что не стал объектом внимания странной секты фетишистов. Затем все пятеро распростерлись перед ним.

«Пожалуйста, скажите, что вы там увидели?» – и они поведали крайне занимательную историю. Когда-то они были последователями одного гуру, который оставил тело в возрасте девятнадцати лет. Перед смертью тот сказал, что через много лет они встретят молодого йогина со знаком «ОМ» на ступнях ног, и после встречи их духовная работа в этой жизни будет окончена.

Он не знал, как реагировать. Один из группы сказал: «Мы видели многих йогинов, прежде чем повстречали вас. И для нас всех это великий день». Попросив благословения, они простились, и больше он их не встречал. Вернувшись в Гвалиор, он упомянул об этом случае во время даршана. Один из присутствующих немедленно вызвался осмотреть его ступни – и застыл в изумлении: капилляры на коже четко вырисовывали крохотные знаки «ОМ». Иероглифы на правой ноге были на санскрите, а на левой «ОМ» был «прорисован» буквой бенгальского алфавита.

Ученики сделали снимки, и какое-то время цветные фотографии лежали у него на журнальном столике как некая диковинка. Жизнь текла своим чередом. Повседневность была наполнена другими, не менее удивительными сюрпризами и бытовыми проблемами. Хотя обнаруженные иероглифы интриговали, веретено жизни раскручивало многочисленные нити различных событий одновременно, не оставляя времени задуматься о значении священного символа на его ступнях.

Спустя десять лет, после многих приключений и испытаний, когда судьба уже не пыталась маскировать свои намерения, небольшие белесые изогнутые линии выступили на ногте указательного пальца его правой руки, образуя знак «ОМ». Давая посвящение, он обычно «включал» потенциальные чакры ученика, касаясь этим пальцем позвоночника – и с каждым новым учеником знак на ногте становится все более четким. Если интервалы между посвящениями были длительными, пигментация исчезала. Думая об этом явлении, он внезапно вспомнил слова Гуру: «После твоего 44-го дня рождения знак «ОМ» сформируется в твоем мозгу».

Перед 45-летием он обсудил с учеником, доктором Двиведи из Агры, один (почти научный) эксперимент. В институте доктора Гупты в Агре он прошел процедуру МРТ, удерживая язык в Кхечари мудре. Исследование было задумано для документации того факта, что Кхечари мудра вполне достижима и выполнена им персонально.

Изначальная идея принадлежала правнуку Лахири Махасая, Банамали Лахири. Профессор Б. Лахири, будучи сам продвинутым йогом, посоветовал установить четкие критерии практики Крии, требующиеся в этой линии, заодно с документальными подтверждениями собственных достижений. Банамали Лахири ясно осознавал тенденции йогических «рынков» и, видя истинные намерения некоторых самопровозглашенных «учителей», часто говорил, что слишком много фальшивых Гуру заявляют о ложных йогических достижениях. И ломают жизни последователей, обещая спасение и освобождение, не имея никаких полномочий или прав быть духовными наставниками. Для подобных «мастеров» йога была лишь прибыльным бизнесом. Да и сам Шри Сатьячаран Лахири предостерегал учеников от создания любых организаций, отвергая поползновения многочисленных «последователей и основателей» групп, желавших заручиться его благословением на преподавание практик и философии крии под торговым знаком имени Лахири. Гуру говорил, что управление деятельностью подобных организаций требует значительных усилий и жесткого временного графика, что не только снижает качество духовных практик, но и негативно воздействует на эго и самооценку.

…Результаты МРТ удивили всех: на снимках был явственно различим знак «ОМ», образовавшийся над областью гипофиза. Контрастные тени обрисовывали четкие изгибы иероглифа Деванагари, хотя для врачей это был просто признак нормального функционирования лобных долей. Для него самого снимок стал подтверждением того, что предсказание Сатьячарана Лахири сбылось, и он испытывал чувство огромного удовлетворения и благодарность за веру Учителя в него, за чудо йоги и за то, что его прогресс подтверждался. Существует множество интерпретаций универсального знака «ОМ», но прежде всего он обозначает имя Шивы. Символы, естественным образом появившиеся на его ступнях и ногтях, а затем и в мозге, говорили о милости Шивы, поскольку только Махадев мог поставить на человеке свое тавро.

Объяснить все это с точки зрения логики не представлялось возможным, единственная относящаяся к теме отсылка обнаруживалась в Йога Сутрах Патанджали[116], в главе «Самадхи Пада». Комментарий гласил: «Находящийся вне карм, навязчивых идей и привязанностей зовется особым Пурушей и отмечен знаком ОМ…».

Мощь самого звука наполняла каждую клетку любого живого тела, и вся плоть мира была мириадами нот этой вечной, первозданной мелодии. Йогическое тело было совершенным инструментом, с каждой новой жизнью исполнявшим новую партитуру в бесконечной симфонии, которой дирижировало само Время.

Йога-сутры, Самадхипада, шлока 27:

«Господь – Пуруша, отличный от других, на него не влияют омрачения, действия, плоды действий или кармические последствия, долженствующие принести плоды в будущем ||24|| В Нем семя всеведения непревзойденно ||25|| Этот Ишвар [117] является Гуру даже первых (гуру), ибо Он не ограничен Временем ||26|| Слово, которым зовется Он – Пранава-АУМ ||27||»

МРТ Шайлендры Шармы, выполняющего Кхечари – https://shrishailendrasharma.com/khechari

Кумбх Мела и запах кармы

По случаю Маха Кумбх Мелы в феврале 1988 года Аллахабад был наводнен почти 15-ю миллионами паломников. Знакомые ученика, Дварки Прасада Шастри, пообещали найти места для ночлега и размещения в одном из стоянок-лагерей, и этой возможностью решено было воспользоваться. Он был готов отвлечься от однообразности небогатой событиями жизни, единственным украшением которой была лишь ночная садхана, превращающая ночную тьму в ярчайший дневной свет. В сопровождении двух других учеников он прибыл в Аллахабад на поезде, а затем более шести часов шагал по огромной территории Мелы в поисках нужного лагеря. Ему приходилось и раньше видеть бескрайние толпы людей, но ничто не могло сравниться с океаном паломников, прибывающих в место слияния Ганги и Ямуны для омовения. Наблюдать за столь многочисленным собранием верующих, быть частью этого события было поистине удивительно.

Шахи Снан[118] (Раджьоги Снан), омовение святых и их последователей – один из самых важных дней Кумбх Мелы. Тысячи садху, религиозных лидеров и их преданных двигались к реке, пешком и на колесницах, запряженных верблюдами, лошадьми и людьми. Покачиваясь на спинах медленно движущихся, богато убранных слонов, осыпаемые солнечным сиянием лепестков ноготков, маханты разных аскетических орденов возвышались над толпами в высоких седлах-хаудах, и марширующие под оглушительную музыку отряды обнаженных покрытых серым пеплом аскетов возглавляли процессию. Рев труб, свистки, звуки мантр и мелодии бхаджанов сотрясали воздух, и эта какофония торжества жизни исходила из огромного невидимого купола нерожденного звука «Ом», накрывшего долину.

Звук этот породил всех существ, все неодушевленные предметы и объекты. Рожденные из семени мириада отцов и яйцеклеток бесчисленных матерей, все живущие были потомками этой Вселенской вибрации; Звук пронизывал их, и Его эхо то откатывалось, как прибой, то снова набегало на берега человеческих тел.

…Чрезвычайная чувствительность, развившаяся в процессе садханы, одарила его необычайной проницательностью. Он наблюдал за медленно движущимися водами Ганги и людской массой на берегах реки, обонял запахи благовоний и пищи, вдыхал пряный аромат пыли, превращенной миллионами босых ног в мелко смолотую муку судеб – и весь этот экзистенциальный коктейль насыщенного эликсира вечности, смешанного со жгучей хрупкостью быстротечной Жизни, сводил с ума, опьянял. Магия йоги позволяла видеть бесконечный шлейф воплощений: даже здесь, на Кумбх Меле, духи входили в капсулы эмбрионов, уже начавших медленное превращение в трупы, подготовку к следующим трансформациям. В момент смерти кожура перезрелого плода лопалась, изливая семена самскар[119], неисполненных желаний, печалей и привязанностей – и сквозняк Времени подхватывал и уносил аромат души, сознание. Все эти тела были приговором Времени, а человеческие желания – блуждающим эхом в комнатах и лабиринтах судеб. Интенсивность позывов и влечений (зачастую приземленных, если не низменных) продлевала время пребывания заключенного в камере тела. Прирученные и умиротворенные, они могли превратить тюрьму во дворец. Здесь, в материальном мире, духовный прогресс зависел лишь от мотивов.

…Наконец, они нашли нужный лагерь и после непродолжительной суеты с размещением поспешили к реке, чтобы успеть совершить омовение: для этого ритуала день был самый благоприятный. Вода оказалась ледяной, купание стало настоящим испытанием, но, просохнув, он почувствовал себя великолепно. Ближе к вечеру с реки начали возвращаться паломники, и он разговорился с одним из них. Выяснилось, что этот садху остановился в лагере, организованном свами, чье имя было ему хорошо знакомо. Некоторое время назад, в Бенаресе, он лично посвятил этого свамиджи в Крию по распоряжению Гуру. Садху проводил их до нужного места, и свамиджи чрезвычайно ему обрадовался. Им был устроен настоящий VIP-прием, включавший бесплатное размещение в персональном шатре, больше походившем на бунгало. По меркам Мелы это было роскошью. В течение двух дней они наслаждались атмосферой праздника; однако несмотря на занятость и новые впечатления, он постоянно возвращался мыслями к значению ритуального омовения.

Воспринимая различные ментальные волны, он начал подозревать, что посланники Владыки Смерти, Ямадуты[120] и другие астральные существа, анализирующие человеческие кармы и судившие людей по их делам, отслеживают «подопечных» исключительно по запаху. Аромат храмовых благовоний и горько-сладкий дым сжигаемых подношений был древним кодом, понятным духам и богам. А «ментальный запах» – маркером, меткой, от которой невозможно избавиться. Все человеческие кармы, прошлые, настоящие и будущие поступки и намерения образовывали огромную библиотеку, и книгу каждой судьбы читали ответственные за воспитание душ. Какие бы поступки ни совершались, какие бы мысли ни возникали – все они порождались умом, вызывая в организме соответствующую химическую реакцию. Каждая мысль и эмоция, будь то гнев, похоть, любовь или ненависть, создавали уникальный запах, сопровождавший определенные кармические действия. Безошибочный кармический аромат становился персонифицированным тегом человека. Те, кто лишал жизни животных, пахли едко и кисло; человекоубийцы источали особый смрад, похожий на запах металлической ржавчины; чистота и благочестие отмечались теплым успокаивающим ароматом раннего муссона. Иногда учителям приходилось отслеживать нерадивых учеников.

Во время Кумбх Мелы созвездия располагаются определенным образом, и звезды усиливают эффект омовения. Входя в реку вместе с миллионами других паломников, можно смыть запах личной кармы, поступков и мыслей. Молекулы индивидуального амбре смешиваются со шлейфом тысяч других кармических ароматов, тем самым сбивая со следа астральных преследователей. И посланники Повелителя Дхармы не могут отличить грешников от праведников. На какое-то время они теряют след, и тогда люди свободны от их надзора. «Смыв» в гигантском кувшине Кумбх Мелы как хорошие, так и плохие поступки, можно запутать кармические следы. При смешении человеческого пота с водами священных рек происходит особая химическая реакция. Известно, что любое физическое тело, со всеми его кармами и запахами, приятными и не очень, на 70% состоит из жидкости. Любая жидкость основана на воде, хранящей память о предыдущих переживаниях и мыслях. Омовение в Ганге в благоприятное время означало также смешивание внутренних жидкостей тела с водами священной реки на молекулярном уровне, так как человек погружался в древние, божественные и наполненные силой воспоминания самой Ганги. Поэтому омовение во время Кумбх Мелы оказывало мощное влияние на человеческое сознание и, соответственно, на предстоящие жизненные события. Конечно, эта теория кармических запахов была лишь предположением, хотя вполне правдоподобным.

…После пятого погружения вода больше не казалась ему обжигающе холодной. Он уже выходил на берег, когда подоспевший Дварка Прасад Шастри внезапно закрыл ему глаза ладонями. «Что случилось, Шастри джи?» – «Пожалуйста, не смотрите в ту сторону, Гуруджи, – несколько пенджабских женщин обнажились до самого пояса!!». Сдерживая смех, он сказал: «Шастри джи, я так благодарен за то, что вы беспокоитесь о моей чистоте. Пожалуйста, продолжайте наблюдать за ними, держа мне глаза закрытыми. И уберите руки только тогда, когда дамы будут полностью одеты, и я буду вне опасности совращения!». Наконец, минут через пять, Шастри джи освободил его. Он взглянул на дрожащих в мокрых сари матрон; им было глубоко за шестьдесят, но защитнику его нравственности они все же казались потенциальными соблазнительницами.

…Подошло время отправляться назад, и возвращение грозило стать настоящей проблемой, так как железнодорожные вокзалы и автобусные остановки были по-прежнему забиты толпами отбывающих. К счастью, гостеприимный хозяин любезно организовал для них комфортный автомобиль до Читракута, где они пересели на поезд до Гвалиора.

Кумбх Мела оставила неизгладимое впечатление: интуитивно он знал, что поездка знаменовала новое начало. Так и случилось; наступивший апрель изменил его жизнь бесповоротно.

Бабаджи

У одного из учеников Гуру, работавшего инструктором йоги в Хинду университете Бенареса, возникли проблемы на работе, и тот обратился к нему, уговорив замолвить за него словечко декану. Это был прекрасный повод вновь посетить Бенарес, и в последнюю неделю марта 1988 года он сел на поезд. По прибытии в Каши он сразу же отправился в Университет и поговорил с деканом, убедившись, что карьере ученика ничего не угрожает. На этом официальная часть поездки завершилась. Для него была забронирована комната в ашраме Каши Мумукша, куда в полдень на встречу явилась большая группа участников программы по изучению йоги. Народ разошелся довольно поздно, и он смог начать практику только в половине двенадцатого ночи. Погруженный в глубокую медитацию, он потерял счет времени.

Ночь была тихой; сидя в позе лотоса, пребывая в глубоком трансе, он не сразу услышал стук в дверь. Раздраженный, он поднялся с бетонной платформы-кровати, полагая, что это кто-то из обитателей ашрама. Было около двух часов ночи, главные ворота были уже заперты, и в этот час посетители извне попросту не могли проникнуть в здание. Щелкнул выключатель, под потолком загорелась тусклая лампа. Он открыл дверь. Стоящий на пороге широкоплечий мужчина был около 170 см ростом, на пару сантиметров выше него самого. На плотном и мускулистом, но отнюдь не грузном незнакомце была рубашка кремового цвета с короткими рукавами и дхоти в бенгальском стиле; кожа не была ни темной, ни светлой, однако имела легкий золотистый оттенок, заметный даже в неровном слабом свете; он был гладко выбрит. На вид посетителю было лет тридцать или около того.

Не пытаясь скрыть раздражения, он спросил: «Что вам надо?» – «Я тот, кто известен тебе как Бабаджи», – и он тут же увидел сияющую ауру ночного гостя. Нервничая, почти испуганно, он склонился к стопам Гуру, не осмеливаясь их коснуться. Войдя в комнату, Бабаджи сел на платформу-кровать и закинул ногу на ногу в довольно расслабленной манере.

Теперь он мог лучше рассмотреть лицо гостя. Глаза обычно отражают жизненный опыт, и глаза Бабаджи были древними и пронизывающими. Пораженный происходящим, он опустился на пол и попытался совладать с эмоциями. Получалось плохо. Бабаджи заговорил негромко, мягко, но серьезно. Глубокий звук его голоса заполнил комнату, будто они находились внутри гигантского бронзового купола, и гулкий тембр отражался от стен, пронизывая сердце. Говорил только Гуру, а он слушал, стараясь впитать каждое слово.

Той ночью Учитель говорил лишь о йоге, разъясняя некоторые очень важные детали техник высших крий. В какой-то момент, описывая сложную технику (прохождение «узла Рудры»), Бабаджи внезапно сказал: «Смашан ждет каждого йога, который достигнет этого уровня, он попросту притянет его…». Прогноз звучал пугающе. Он не мог представить себе жизнь на месте кремации. Бабаджи продолжал: «Следующий уровень, прохождение «узла Рудры», возможно освоить только на смашане…».

Он позволил этим словам полностью проникнуть внутрь сознания, усваивая их. Затем Мастер добавил: «Ты выполняешь данные тебе йогические техники правильно», – и подтверждение воодушевило его: по крайней мере, он двигался в верном направлении! В ту ночь он получил невероятный подарок: подробное и детальное объяснение всех крий, даже высших уровней, об освоении которых не мог и мечтать. Подобно накрытому столу с роскошной трапезой, это знание было теперь полностью в его распоряжении.

Бабаджи велел ему делать заметки, и он торопливо записывал инструкции, старался ничего не упустить. В заключение Мастер дал ему комплекс отдельных, абсолютно новых техник, которые он должен был начать после 57-летия. Обучать им других не следовало.

Напоследок Гуру добавил: «Многие из твоих учеников достигнут высочайших уровней в практике», и слышать такое предсказание было здорово, поскольку он считал себя новичком на пути йоги. Последними словами Бабаджи были: «Ishwar chahega to fir milenge» – «Бог даст, мы встретимся снова…».

Беседа длилась около 40 минут, но время словно застыло. Он поклонился Мастеру, Бабаджи положил руку ему на голову; прикосновение было теплым, человеческим. Мастер направился к выходу, и только тогда он заметил, что волосы Гуру уложены в дреды. Не толще полсантиметра, отливающие темной бронзой, будто от долгого пребывания на солнце, пряди доходили до плеч Махаватара.

Повинуясь порыву, он поднялся с пола и последовал за Учителем, но Бабаджи обернулся и, как ребенку, погрозил ему пальцем. Дверь закрылась с мягким щелчком, и он снова соскользнул на пол, чувствуя себя одновременно опустошенным и до краев наполненным верой, энтузиазмом и удовлетворением.

Правильность выбранного пути подтвердилась, он только что встретил первого Гуру парампары, не во сне или видении, а наяву! Все описанное в книге Йогананды было правдой. Бабаджи наблюдал за каждым учеником! И мог лично встретиться с теми, кто практиковал искренне и преданно, кто был достоин обучения. Личная встреча и беседа с Гуру укрепили в нем уверенность, что вершины йоги достижимы, что описанные чудеса реальны.

Пытаясь собраться с мыслями, он понял: эта невероятная аудиенция дарована ему не только из-за упорной практики и связи с традицией, но и оттого, что он уже пережил опыт самадхи. Бабаджи пришел потому, что нынешний преемник линии обладал потенциалом, имел цель. Всю эту новую информацию необходимо было консолидировать, упорядочить и начать применять на практике, ведь парампара ожидала, что он будет продвигаться вперед. В ту ночь он так и не смог заснуть, заново переживая услышанное и увиденное. Просматривая записи, он даже сел на то же самое место, где сидел Бабаджи, только что раскрывший ему самые тайные подробности высших крий.

…Уверенность, излучаемая Гуру, покоряла, была заразительна, но в нем не было и следа претенциозности. Большинство людей редко ведут себя в соответствии с собственной природой, поскольку общество загоняет каждого в рамки «приемлемых стандартов», заставляя избавиться от исходных кодов Природы. Поведение Бабаджи было поразительно простым и одновременно исполненным силы. Реализованные существа действуют в соответствии с сутью бытия, познанной ими посредством медитации и аскезы. Это могло бы звучать банально, если бы не было одним из самых сложных достижений самореализации. Сиддха-йоги жили в гармонии с законами Природы и могли постигать ее тайны посредством самоанализа. Возможно, это и был ключ к тайне их сверхъестественных способностей: они достигали высших состояний, находясь в единстве с самой Жизнью.

Первое апреля известно как «День дурака», но для него этот день навсегда стал преддверием самой вдохновляющей и судьбоносной встречи в жизни.

Бабаджи

Подробное описание черт лица Бабаджи и Его сложения дано Ш. Шармой. Изображение создано совместными усилиями Сумита Джадия, Сарвадамана Джохари, и технологий искусственного интеллекта

Шри Лахири Махасая, 1828–1895

Шри Тинкори Лахири, 1863–1934

Шри Сатьячаран Лахири, 1905–1987

Шри Шайлендра Шарма, 1957–

Шри Сатьячаран Лахири, Четвертый Гуру линии Лахири Махасая. За несколько дней до оставления тела.

После объявления преемником линии, Пятым Гуру, 1986

После окончания работы над комментариями к Гите, Май 1992

Через месяц после встречи с Бабаджи, май 1998

Места и Книги

* * *

«…книга жизни никогда не бывает слишком длинной и не должна быть скучной».

Из разговора Шайлендры Шармы с учениками

На ферме

После встречи с Бабаджи он покинул Бенарес вдохновленный, переполненный радостью и возбуждением. Дома он рассказал родственникам о встрече с бессмертным Учителем, но никто не придал его рассказу особого значения. Членов семьи мало заботили его странные встречи и устремления; йога была просто непрактичным хобби, а садхана – потерей времени. К тому же атмосфера в доме была невеселой; тому было множество причин, включая объявленное банкротство. Пенсионный фонд отца больше не обеспечивал средств к существованию семьи.

С каждым днем он все больше убеждался, что после достижения самадхи йогин должен стараться жить в уединении. Вынужденное ежедневное общение с родственниками становилось все более взрывоопасным, постоянные придирки и упреки действовали на нервы; ему продолжали напоминать, что лишь благодаря семье у него есть пропитание и крыша над головой. Но деваться было некуда. Однако возникла возможность построить собственный дом на участке земли, совместно принадлежавшей ему и брату Гьянендре. Одолжив 50 000 рупий у двоюродного брата, он с помощью друзей и учеников начал строительство небольшого коттеджа. Стройка потребовала гораздо больше времени и денег, чем предполагалось, и прошло почти два года, прежде чем удалось переехать. Напряжение в семье нарастало, так как теперь все жили в арендованном доме, где ни у кого не было возможности уединиться. Зато практика была потрясающей, и яркая звезда Кутастхи восходила на его внутреннем небосводе каждую ночь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Дэви (санскрит «Богиня»), мужская форма – Дэва – гендерно-специфическое обозначение божества. Ко всем богиням в индуизме можно было обращаться как «Дэви»; это также высший универсальный принцип, нем, прикасаться к трупам или поправлять их во время кремации. Члены этой касты достаточно зажиточны, но, будучи неприкасаемыми, очень редко могут найти альтернативные средства к существованию.

2

Арджуна – один из главных героев Махабхараты, эпоса древней Индии. Он был третьим сыном бога Индры и царицы Кунти. В Бхагавад Гите Господь Кришна дал ему божественное откровение.