Пробуждающий

Катя Моссин

Пробуждающий

Информация о книге

Авторизованная биография пятого Гуру Крия йоги Шайлендры Шармы знакомит читателя с необыкновенным жизненным путем современного реализованного йогина, продолжающего в XXI веке древнюю традицию Махаватара Бабаджи и Лахири Махасая. «Пробуждающий» освещает взгляды Шайлендры Шармы на творение, вечный звук, алхимию, путь к самореализации и методы достижения бессмертия. Книга поможет сегодняшним искателям истины постичь такие концепции, как сознание Времени и Пустоты, а также узнать о механике самадхи и логике кармы.

* * *

Посвящается дэви [1] Мокш Бхуми, Богине земли освобождения.

Да пребудет с нами твое Благословение, Мать.

Введение

«Арджуна [2] сказал: О Кешава [3] , кто он, в совершенстве пребывающий в божественной мудрости, полностью поглощенный чистым духовным сознанием (самадхи [4] )? Как он говорит? Как он сидит? Как он ходит?»

Бхагавад Гита [5] 2.54

Йоги говорят: «Истина одна, но путей, ведущих к Ней, много». Вторя этому высказыванию, герои, гении и святые двадцатого века оставили нам вехи своих открытий Истины. Однако многие из этих открытий так и остаются общими абстракциями, требующими расшифровки. Реалии двадцать первого века бросают новые вызовы. Растущие экологические, экономические, политические и моральные кризисы современного общества подчеркивают острую потребность в ответах на экзистенциальные вопросы: кто мы, как зарождается жизнь, какова конечная цель пребывания в физическом теле, столь жестко ограниченного во времени? Случайно ли это рождение, или оно есть неизбежный итог предыдущих поступков и тенденций, запланированная часть бесконечного цикла? И если, согласно некоторым религиозным убеждениям, непрерывные воплощения являются результатом прошлой кармы, что можно сделать, чтобы разорвать этот цикл? Может и должен ли он вообще быть завершен? В какой-то момент мы все задаемся вопросом: существует ли план души? Может ли быть так, что наши тела – лишь побочный продукт бесконечной игры Природы?

Стремящиеся к духовному развитию задаются еще более сложными вопросами. Можно ли сохранить индивидуальное сознание после смерти физического тела? Гарантирует ли это «спасение» души, продолжающей свой бесконечный путь во Времени? И если вечная жизнь существует, кто или что поможет нам в переходе с земного плана в астральный мир? Сможем ли мы сохранить память о нынешней личности после смерти? Стоит ли вообще ее сохранять в следующем жизненном цикле или отпустить и исполнять новую роль, выданную нам великим продюсером этого творения, Лилой?

Иногда ответы закодированы в вопросах: старое редко вписывается в новое органично. Само время изменяется, и только специальные адаптивные методы могут помочь «старым» душам ассимилироваться в новом мире.

Эти фундаментальные вопросы остаются без ответа даже с появлением высоких технологий, стремящихся обработать вечные философские вопросы, чтобы переварить и оцифровать их, и в итоге втиснуть в управляемые алгоритмы.

Но до того, как торжество технологий превратит эти идеи в мобильные приложения, есть еще время для их осмысления. Осознанная жизнь приобретает первостепенное значение, поскольку растет сама осознанность. Некоторые понимают: пробуждение духа может произойти здесь и сейчас, пока мы все еще обладаем этой уникальной, хрупкой и драгоценной человеческой формой. Тело одновременно и ограничение, и закодированная бесконечность, смертный мясной скафандр и отражение прошлых карм. Да, оно – фабрика новых тел для старых и новых душ, но в первую очередь оно – убежище, приют разума. Возможно ли научиться управлять им за пределами физических параметров, и главное, обновлять программное обеспечение? Открытие силы сознания и новые доказательства его нераскрытого потенциала привлекают тех, кто стремится выйти из ограничивающей матрицы и испытать удивительное состояние единения с собственным духом, невидимым, но осязаемым. Число духовных искателей растет, они становятся все более искушенными и способными различать.

Между тем, духовный шоппинг продолжает завлекать желающих возрастающим разнообразием опытов для переживания. Обилие духовных товаров на полках супермаркета «Просветление» зашкаливает.

И тем не менее, растет потребность в еще более уникальных, эксклюзивных и изысканных духовных переживаниях. Телевизионные проповедники-евангелисты, инструкторы зум-йоги и тантрические целители YouTube вторглись во все возможные ниши, приобретая все большую популярность, настраивая алгоритмы продаж и таргетируя подходящую аудиторию.

И все же поиск истинных учений, знаний и традиций не прекращается. Настойчивые искатели пробуют разные техники и методы, но Путь всегда начинается с поиска заслуживающего доверия Учителя, надежного Гида, настоящего Гуру. И это самая сложная часть Пути.

Что является мерилом Истины, кто может претендовать на ее объяснение другим? Несмотря на то, что мы стремимся познать природу Творца и Его (или Ее) Творение, необходим внешний стимул для продвижения на пути к самореализации, и такой толчок может дать Учитель. Однако, что может вселить в нас уверенность, что современный человек, живущий и дышащий одним с нами воздухом, способен дать ответы на вечные вопросы: что такое Жизнь, в чем смысл человеческого существования, откуда мы пришли, куда идем? Найти истинного духовного наставника можно лишь тогда, когда есть хотя бы намек на ответ на простой, но фундаментальный вопрос: кто такой Гуру?

Логическому уму необходимо подтверждение подлинности всего – любви, веры, преданности. В наши дни метафизические представления проверяются сложными инструментами: мозговые волны поддаются измерению, состояние самадхи можно задокументировать. Но неужели возможно подтвердить подлинность духовного учения с помощью сертификата, как в колледже или университете? Или лучше отказаться от логики и открыть сердце и ум навстречу истинному Гуру? Должен ли это быть прыжок веры или прагматичный выбор? В любом случае, интуитивный ли это выбор или логический, путь духовного пробуждения непрост. Очень сложно постичь глубины и высоты духовных Учителей, если все же посчастливилось их встретить. Разница в частоте колебания мозговых волн осложняет наше понимание состояния тех, кого мы считаем просветленными. Поскольку мы сами не можем испытать высшие состояния, мы предоставляем право воображению и ограниченному восприятию рисовать портрет Гуру.

Прошедший век был щедро благословлен присутствием духовных Учителей. Вдохновляющие и убедительные, они пробудили умы и сердца современников. Бурное развитие Европы и Северной Америки в начале двадцатого века потребовало от людей новых способов адаптации к стремительным переменам. Новые времена требовали изменения самовосприятия, люди нуждались в свежих идеях и методах саморазвития. Именно поэтому Запад так радушно принял йогу.

31 мая 1893 года свами Вивекананда[6] отплыл из Бомбея в Америку, чтобы представлять Индию и индуизм в Парламенте мировых религий. 27 лет спустя, 19 сентября 1920 года, на американскую землю ступил Йогананда[7], прибывший в США с посланием об универсальности Крия йоги[8]. Оба йогина были пионерами популяризации восточной философии на Западе, их вклад в духовное возрождение поистине огромен.

Предвидя изменения в истории человечества, мастера парампары[9] (линии преемственности учителей) подготовили Парамахансу[10] Йогананду для представления этой йоги западному миру.

Бабаджи говорил: «Крия йога, научно обоснованная техника богопознания, распространится по всем странам, помогая гармонизировать народы через личное трансцендентное восприятие человеком Творца».

Мукунда Лал Гош (позже ставший известным миру как Йогананда) популяризовал искусство Крия йоги как самый быстрый способ достижения Божественного. Она резко отличалась от пропаганды религиозных верований. За 30 лет пребывания на Западе Йогананда посвятил в практику йоги более 100 000 американцев и европейцев. Пробуждая интерес к природе духовности и осознанию собственного духа, предлагая методы продвинутого развития самопознания, Йогананда блестяще выполнил свою миссию посланника с Востока. В известном смысле его появление на Западе можно сравнить с возвращением трех мудрецов с Востока, Мельхиора, Бальтазара и Каспара, решивших проверить уже подросшее и порядком возмужавшее общество, в основном христианское. Когда трое королей-волхвов Востока пришли поклониться новому мессии Иисусу, эти маги принесли дары, исполненные духовного смысла. Золото – символ земного царствования; ладан олицетворял божественное; мирра, масло для бальзамирования, – эмблема смерти. С тех пор прошли века, человечество нуждалось в новых символах, стимулах и смыслах.

С помощью Крия йоги Йогананда одарил Запад методами применения Воли, Действия и Силы в духовных поисках. Благодаря ему и учителям этой древней традиции, революционная идея познания Бога через познание самого себя начала триумфальное восхождение. Невозможно перечислить здесь всех, кого вдохновила история Йогананды, но их достижения и победы ярко отражают эволюцию человеческого духа. История жизни Йогананды, описанная в «Автобиографии йога», изменила жизнь миллионов людей. Но что именно впечатлило читателей? Упорство, с которым молодой человек искал тайное знание? Обилие мистических предзнаменований и событий или отвага открытого сердца и настойчивость в вопрошании о природе вселенской любви? Каким бы ни был ответ, ясно одно: мы, люди, жаждем вдохновения теми, кто прошел путь к Истине до нас.

С 1946 года, после публикации «Автобиографии йога» Йогананды, никаких заметных публикаций биографий Мастеров йоги той же линии не осуществлялось. И тем не менее учение сохранилось, традиция продолжает существовать и развиваться, поскольку это учение универсально, эффективно и неподвластно времени. Современники, интересующиеся самопознанием, заслуживают знакомства с продолжением этой истории. Жизнь и творчество Йогананды оказали сильное влияние на судьбу человека, который является нынешним духовным наставником той же линии. Написанная для всех тех, кто идет тернистым путем духовного развития, и для просто интересующихся, авторизованная биография йогина «Пробуждающий» рассказывает о невероятном путешествии к вершине духовных достижений современного йогина и учителя, способного описать неописуемое и передать современникам аутентичные принципы и знания.

Пятый Гуру линии Махаватара Бабаджи[11], Шри Шайлендра Шарма несет подлинное учение Крия йоги в новое столетие, направляя учеников на пути йоги и жизни. Не чудотворец или современный святой, а реализованный йогин, он исследует связь с главным божеством – Матерью Землей. По его мнению, достичь состояния бесконечного единства со вселенной возможно лишь тогда, когда наш собственный Дух становится нашим Гуру, а разум – учеником этого Духа.

Книга, которую вы держите в руках, может показаться необычной и даже провокационной (особенно тем, кто до сих пор считает йогу учением об асанах). Это история о Духе, Времени, о дороге к самопознанию и пробуждению. О Пробуждающем.

Герой данной биографии настоял, чтобы представиться читателю собственными словами: «Перед вами история моей жизни и личных наблюдений за реальностью с йогической точки зрения. Она не имеет ничего общего с кастами, религиями или национальностью. Это история о пути сына Земли, который ценит и восхищается Природой и прилагает искренние усилия для познания собственной природы. Не стремясь убеждать кого-либо или осуждать убеждения других, я просто излагаю то, что наблюдал и пережил сам. Если вы найдете эти истории полезными и занимательными – отлично; если нет – ничего страшного».

Вместо предисловия

…Войдя в ворота, я мгновенно заблудилась. Сад кружил меня по дорожкам, между деревьями, заманивал на пандусы дворцов, запутывал в силках дальних закутков. Наконец, совершенно дезориентированная, я приблизилась к дверям большого белого дома. На ступеньках у входа валялась роскошная гирлянда пурпурных роз, рядом стояла рыдающая молодая европейка. Почему эту красивую гирлянду выбросили и из-за чего плачет девушка, было совершенно непонятно. Я почти ничего не знала о здешних традициях, правилах посещения святых мест, этикет ашрамов[12] был мне неизвестен. Было ясно только, что здесь стандартные европейские нормы поведения могут быть не совсем применимы.

…Вошедший в комнату оказался непонятного роста и возраста. Может потому, что все сидели на полу, глядя на него снизу. Или потому, что он появился неожиданно, будто из ниоткуда. Точно можно было сказать несколько вещей: он был могучего сложения, двигался с уверенностью и был очень красив. И болен. Линии на лице, словно вырезанные из бледного мрамора, были высечены резцом боли или болезни. Он был одет в белую курту, с тяжелыми гирляндами рудракш[13], длинные черные волосы спадали на широкие плечи борца или бодибилдера.

Не глядя на присутствующих, поспешно вскочивших при его появлении, он опустился на стоявший в глубине комнаты диван.

Позже я узнала, что он редко садился вплотную к стенам – на их фоне его аура становилась настолько ослепительной, что ее белый неоновый свет пугал новоприбывших. Иногда над его головой появлялись странные прозрачные контуры. Непостоянные, текучие, они принимали коническую форму Шивалингама или гигантской кобры, расправившей капюшон. В тот день ничего подобного я не увидела, возможно, оттого что общее впечатление было страннее всех светящихся аур или силуэтов. Несмотря на силу, сквозящую в движениях и жестах, человек на кушетке выглядел очень усталым. Исходящая от него энергия была не совсем человеческой: тяжелая, беспощадная к любой фальши, лишенная компромиссов и полутонов. Я подумала, что это сила знания.

Никто не пытался прервать тягостное молчание. Не снимая темных очков, он смотрел прямо перед собой без всякого выражения. Бегло просканировав, теперь он глядел «внутрь» меня. Стало некомфортно. Затем сканирование перешло в чистку. Чувство было такое, будто кто-то снял крышку с моего черепа и теперь перемешивал содержимое, наливая туда дезинфицирующее средство, выжигающее весь шлак.

Бесцеремонная невидимая сила выскребала плесень негодования и горечи, скопившихся внутри за долгие годы, питавших неуверенность и разочарование. Ощутив чужеродное вторжение в пространство моего разума, я замерла. Это было болезненное, но непременное условие для исцеления. Требовалась готовность открыть разум, смелость шагнуть в неизвестность. Я должна была остаться здесь и получить полную дозу этой странной терапии.

Не было ни малейшего признака сошествия благодати или духовного света. Предполагаемой благодати просто некуда было приземлиться, так как моя голова была забита накопленным мусором пережитых опытов – там просто не было места для чего-то нового. Позже я услышала термин «Халахала»[14], яд мирского существования, сансары[15]. Все мы были отравлены земным существованием, а здесь, в этом месте, давали противоядие.

А может, это были мои фантазии, проекции и необоснованные ожидания? Чувствовать себя неуверенно в незнакомом окружении совершенно естественно и нормально, однако это место не было нормальным и не поддавалось расшифровке.

…Один за другим, простираясь и кланяясь, люди уходили. Я встала на колени и поклонилась, и шаль упала, закрыв мне лицо. Под плотной шерстяной тканью все прошлые события внезапно потеряли всякое значение, словно на сцену опустили занавес. Когда я поднялась с колен, занавес подняли снова – и началась другая жизнь, как если бы я очнулась в новом, странном мире. Я сказала: «С наступающим Новым годом…». Человек на красном диване отозвался рассеяно, эхом: «Да, с Новым годом»…

…Аудиенция была окончена, пора было возвращаться в гостиницу, но состояние внутренней тишины приземлило меня на ступени пруда. Трудно сказать, насколько глубоки были воды, как глубоко я погрузилась в себя и кто на самом деле во что погружался, однако двигаться не хотелось. Медленные круги расходились по воде, ряска слегка дрожала от легких прикосновений стрекоз, темные силуэты рыб двигались под поверхностью воды, какие-то прозрачные сущности кишели в темных сводах нижнего яруса дворцов. Вокруг не было ни души, хотя шум города за забором не утихал ни на минуту. Ум превратился в не-ум, он больше не хотел калькулировать и классифицировать, он желал навсегда оставаться в этом странном трансе.

…Почему я снова и снова скиталась по Индии? Что хотела найти, что пыталась понять? Калейдоскоп здешней жизни был слишком красочным, чтобы отыскать какие-либо подсказки в его вечно меняющихся мозаиках.

Из великого множества мест я хотела приехать сюда, к этому Учителю, с того самого дня, как увидела его лицо на обложке журнала о йоге почти год назад. Я никого не спрашивала о точном адресе ашрама. Я хотела увидеть и почувствовать все сама, ради чистоты эксперимента и объективности первого впечатления. И Индия, пусть и в довольно рваном ритме, направляла меня к месту назначения. Оставалось выяснить, судьба ли это или цепь случайных совпадений.

В гостиничном номере было холодно. Забившись под тонкий спальный мешок, я попыталась все же осознать события последних трех недель. Они были крайне хаотичны, а поездка в Раджастан почти доконала меня. Сам поход на верблюдах и джипах из Джайсалмера в пустыню Тар был не так уж утомителен, зато сопровождался изматывающей слабостью от банального пищевого отравления. Никогда не знаешь, где поджидает засада. Невинный на вид банановый пирог из «немецкой» пекарни оказался коварным лакомством.

По прибытии из Раджастана в Дели я переночевала в каком-то загаженном клоповнике на Пахаргандже – и все же это было лучшее место для быстрого транзита через этот огромный, похожий на шумный базар, хаотичный город. Ободранная дыра носила снобское название «Замок Кайзера». Если бы кайзер увидел свой замок, его бы хватил удар. Сталактиты из грязи, пыли и какой-то жирной сажи в ванной и под кроватью выглядели так устрашающе, что даже не хотелось гадать о происхождении данной субстанции.

…Декабрь был почти морозным, утренний туман заползал под одежду; из него появлялись и снова исчезали смутно различимые призрачные фигуры, закутанные в шали. Наконец, воронка города выплюнула такси на шоссе. После четырех ничем не примечательных часов такси наконец свернуло с оживленной главной дороги и затряслось на щебенке, маневрируя между выбоинами. Поля были все еще покрыты клочьями того же молочно-белого холодного тумана, но пейзажи изменились. Теперь доминировали сельские просторы, цивилизация осталась позади.

…Городок был заполнен толпами; плотные бесконечные людские потоки расступались перед медленно движущимися машинами. Приближение полнолуния, казалось, подстегивало и людей, и животных. Орали громкоговорители, гудели машины, завывала оглушительная музыка. Тут и там, прямо на дороге, люди простирались в пыли; некоторые ели, другие торговали; матери кормили грудью, многие пели. Разрозненные отряды ошалевших школьников с приколотыми к форме бейджиками, садху[16] в оранжевых одеждах, гуджаратские женщины с тяжелыми серебряными ножными браслетами, обезьяны и рикши, терзаемые непрекращающимся экстазом, двигались в унисон, словно этой грандиозной постановкой управлял невидимый дирижер. Нет, это место точно не походило ни на Ришикеш, ни на Гоа. Комфорт гостевых домов, кафе и джус-баров для европейских туристов остался далеко позади, будто ничего этого и не существовало. Мне ничего не было известно об этих традициях, об этом городе, о том, что ждало впереди.

Кроме чая с печеньем и бананов я уже четыре дня ничего не могла есть. Голова была пуста и звенела даже приятно. И все же это не остановило меня от того, чтобы пройти половину парикрамы[17], – десять километров, – за три с половиной часа, в состоянии полной амнезии. Даже когда безумный нищий начал целовать мои босые ноги, благословляя на путь, я не отшатнулась. Не было ни сил, ни желания уклоняться от уважительного прикосновения его грязных пальцев и губ. Теперь волны коллективного безумия сменились размеренностью движения. Холодная шероховатость асфальта обжигала подошвы босых ног, мелкозернистая мука пыли, поднимаемая тысячами паломников, взрывалась фонтанчиками нежной пудры между пальцами ног. Не было никаких признаков усталости, лишь опьяняющая, наполняющая легкость бытия. Вместо просветления на меня снизошло какое-то чистое и детское счастье. Наверное, это и был долгожданный путь и кратковременная реализация.

…Какого-либо «приглашения» остаться я не почувствовала, но была уверенность, что вернусь, чтобы увидеть этого неописуемого человека, это безумное место, поразившее меня до глубины души своей жесткостью и полным отрицанием любых ненужных ментальных конструкций. Эта земля уничтожала все чуждое ей, энергия святого холма вовсе не ощущалась святой, она выворачивала меня наизнанку, как перчатку. Место требовало полного подчинения и открытости, и я гадала, требуют ли эта йога и этот Учитель того же.

Проснувшись (вернее, очнувшись), я достала блокнот и карандаш и нарисовала лицо, закрытое черными очками. Набросок удался, но в уголках рта таилось что-то горькое. И в то же время выражение лица было спокойным и невозмутимым. В нем была и тяжесть Знания, и абсолютный покой.

Лежа на жесткой гостиничной кровати, я еще не знала, что проведу в этой стране много лет, что эта йога станет частью меня, а человек, чей портрет я только что нарисовала, станет моим Проводником.

…Последующие годы наполнили меня изумлением, восхищением, временами молчаливыми протестами и сомнениями, правдой о себе и мире. Затем пришло постепенное принятие: всего случившегося и того, чему предстояло произойти; внешнего и внутреннего, личного прошлого и коллективного настоящего. Гуру не только открыл мне истину о цели земного существования и причинах моего прихода в это тело. Йога, которой он обучал, показала все невидимые связи и результаты личных кармических деяний, приведших к нынешнему воплощению. Это была не просто разделенная и объясненная мудрость, а внутреннее знание, ставшее частью меня.

Ничто из того, что я слышала или видела на королевском смашане[18] в те годы, не вписывалось в привычные рамки, не укладывалось в узнаваемые закономерности. Незнакомая реальность выпирала из всех форм, как тесто, разбивая любые сосуды, в которых булькал эликсир здравого смысла.

Все попытки осмыслить не-событийность происходящего неизбежно вызывали еще большую путаницу. Упрямый логический ум упорно отвергал все, чего не было в его каталоге. Поначалу он снова и снова выдавал одну и ту же мысль: кто продюсер этого болливудского шоу? Кто умело расставил все эти декорации и подобрал диковинные аксессуары сцены «Дворец и Гуру»? Внешность Учителя поражала: белоснежные одежды, золотые перстни с драгоценными камнями, резной посох в виде черной змеи, тяжелые гирлянды рудракш на широкой груди и уверенная походка… Его ацтекские черты лица были выразительны и полны силы и воли. И даже парочка повсюду сопровождающих его ротвейлеров вела себя так, словно их обучили позировать. Все это казалось заранее отрепетированным, срежиссированным до совершенства. Но вряд ли кто-то кроме самой Жизни отточил эти детали.

Он был совершенным Хозяином совершенного места, последнего места назначения и первой станции прибытия к себе настоящему. Впрочем, чтобы умерить пафос дифирамбов, он часто шутил, что совершенен в своем несовершенстве. Юмор, иногда даже сарказм, был необходим, чтобы ученики познавали величие собственного Духа без отрыва от так называемой нормальной повседневности. Потому что в этой сказке можно было заблудиться.

Услышанное придавало сил, поддерживало и вдохновляло. То, что я делала, меняло мою жизнь. И эпицентр перемен был здесь, в старом белом особняке среди зелени древнего смашана. Находиться рядом с Учителем, транслирующим законы Вселенной, означало присутствовать в поле Абсолютного Разума.

…Неподвижность амальгамы водной глади сонного пруда отражала величественные резные арки и купола дворцов. Шепот эха пустых колоннад, внезапные вспышки полета стремительных стай зеленых попугаев и переливчатые веера хвостов танцующих павлинов, яркость бугенвиллей – все это создавало фон для непрекращающегося действия в состоянии бездействия. Здесь течение жизни расслабляло разум, вызывая почти наркотическое погружение в красоту бытия.

Идея написать книгу возникала и исчезала несколько раз, как взмах крыла бабочки или ускользающая тень птицы; однажды возникнув на периферии сознания, она уходила, только чтобы вернуться. Без полного погружения в жизнь этого места описать Учение и этого Учителя было невозможно. Следовало добровольно раствориться в тяжелой и обволакивающей энергии хозяина этого места, самого древнего смашана, в мерном течении здешней жизни.