Смертник. Роман

Истории известны случаи, иногда какая-то непреодолимая сила выступала против казни. В 1826 году приговоренные к смертной казни через повешение пятеро «декабристов» во время исполнения приговора попадали на деревянный настил под виселицей, под тяжестью их тел веревки не выдержали, оборвались, они остались живы, вместо того, чтобы несчастных пощадить палачи повторно произвели экзекуцию, не дав им шансов на спасение остаться в живых.

Во время войны англичан с бурами в ЮАР военно-полевой суд приговорил к смерти восставшего против англичан бура, его привязали к жерлу пушки. Канонир дважды пытался произвести выстрел, но каждый раз пушка молчала, в конце концов, полковник армии англичан распорядился освободить осужденного от казни, отложив исполнение приговора до следующего дня, мотивируя тем, в назначенный день умереть приговоренному к смерти не суждено, не судьба. Ночью бур был отбит у неприятеля товарищами по оружию, как выяснилось потом, сочувствующий сторонник бурам перед казнью смочил порох, предназначенный для стрельбы из пушки, казнь не состоялась.

Можно продолжать описывать случаи не состоявшихся казней, их было множество и это заслуживало внимание в обществе, череда неудач, возможно, повлияло на общественное мнение политиков, законодателей отдельных стран, глав государств отказаться от смертной казни.

В глубокой древности люди начали задумываться над тем, что наказание не может сводиться только к возмездию за совершенное преступление, оно должно, прежде всего, служить исправлению преступника, и такая цель закреплена во многих уголовных кодексах разных стран. Исправление, не следует понимать превращение преступника в высоконравственную личность, задача скромная добиться, чтобы он больше не совершал противоправных деяний, исторический опыт показывает, что она достижима.

В ожидании осужденного, Ромов достал книгу современного американского писателя У. Мэркфлода «Тюремный бизнес», которую по пути в изолятор в знак дружбы подарил адвокат Миронов, в ней описывалось содержания осужденных в американских тюрьмах.

Книга захватила остротой, реальными событиями, происходящими в тюрьмах самого «демократичного» государства. Автор вскрыл страшную болезнь, нарушение самых элементарных прав, законных интересов осужденных в американских тюрьмах.

В книге подробно рассказывалось о гражданах, содержавшихся в пенитенциарной системе американских тюрем, о неприглядных вещах со стороны сотрудников уголовно-исправительной системы, о проводимых нелегальных медицинских опытах, испытаниях на осужденных, выступавших в качестве подопытных.

Время ожидания привода осужденного затягивалось, росло напряжение сначала он сел на кушетку, затем пересел на табурет, то ли от волнения или табурет оказался слишком жестким. Он встал. В эту минуту открылась дверь.

Глава вторая

Война шла к концу, Витьке шел шестой год, когда в дом постучала страшная беда. С фронта пришла похоронка, почтальон тетя Нюра добрейшая женщина, хорошо знавшая семью Костыревах, самого хозяина долго не решалась принести горькую весть. Она знала, как никто другой, если на обратном адресе указана войсковая часть, скрепленная печатью хорошего ждать нечего, либо похоронка либо сообщение без вести пропавшем.

Получив письмо, Пелагея Ильинична медленно, осторожно распечатала, не начав читать, сразу поняла, выронила письмо из рук, маленький Витя и старшая дочь Ирина не спускали с матери глаз в надежде услышать, не самую страшную весть они во все глаза смотрели на неё. Недавно соседям пришло аналогичное письмо с фронта в нем сообщалось, боец Петр Игнатьев тяжело ранен, отправлен на лечение в госпиталь в одну из южных республик. Ирина подняла письмо, на серо-желтоватой бумаге печатными буквами четко написано: «Сообщаю, боец Красной армии старший сержант Костырев Алексей Игнатьевич, 1906 года рождения во время наступления наших войск в Восточной Пруссии геройски погиб. 22 апреля 1945 г. Командир войсковой части» подпись неразборчива.

Наступила напряженная тишина, никто не хотел верить в услышанное, нарушить тягостное молчание, маленький Витя понял, произошло что-то ужасное в их семье.

Дома постоянно говорили о войне, вспоминали об отце особенно в те дни, когда с фронта приходили письма, он писал о предстоящей победе над врагом, о друзьях-фронтовиках, интересовался, как учится Ирина, помогает ли по дому, как Витек. Вернусь с фронта, писал он, наверно сразу не узнаю, настоящий богатырь растет.

Отец уходил на войну, когда Витьке было два года, он держал его на руках, едва сдерживая слезы, думал, – увижу ли сына, семью, вернусь ли вообще. Отогнав мрачные мысли, затопил баню перед уходом на фронт, после бани оделся во все чистое, попросил жену собрать необходимые вещи в далекий, возможно безвозвратный путь.

В палисаднике перед окнами посадил сирень, он хорошо помнил тот день, когда его отец уходил на первую мировую воевать за царя и отечество, он посадил дерево, но оно не прижилось в первый же год, не выдержав лютых морозов, погибло, вскоре с фронта пришла похоронка на деда Игнатия. В ходе Брусиловского прорыва он геройски погиб, пал смертью храбрых и посмертно награжден Георгиевским крестом, место захоронение неизвестно. В те смутные времена никому не было дело до павших солдат на полях сражений первой мировой войны.

Алесей Игнатьевич прибыл на сборный пункт вечером того же дня с такими же как он новобранцами, всех погрузили в теплушки и отправили на фронт. Он верил в победу ни малейшего сомнения, что будет иначе, по-другому. Письма с фронта писал часто, заканчивал пожеланиями здоровья, передавал приветы соседям, друзьям, о лишениях, тяготах войны, об участие в боевых действиях не писал, и не потому, что было запрещено, считал, выполняет священный долг перед Родиной, перед семьей, если надо умереть, умрет в бою, как солдат. Многие советские солдаты на фронте думали также, ни жалели сил, чтобы победить ненавистного врага в страшной затяжной войне. Не дожил до конца войны боец Красной Армии Алексей Костырев несколько дней. Победу праздновали без него, похоронен в братской могиле под Кенигсбергом с почестями, как герой. Посаженная им сирень в год окончания войны не зацвела, покосился старый маленького забор, обнесенный вокруг небольшого приусадебного участка под окнами.

После войны едва Витьке исполнилось семь лет, пошел в школу, он понимал в доме единственный мужчина трудную, тяжелую работу старался делать сам, когда одному было не под силу, звал на помощь друзей. Сестра Ирина рано вышла замуж, едва исполнилось восемнадцать. Виктор остался в доме с матерью.

Пелагея Ильинична всю свою любовь и заботу отдавала сыну и кому она ещё могла отдать, кроме Вити у нее никого не было, дочь жила отдельно. Жили тихо, скромно Виктор рано пошел работать, устроил на работу в паровозное депо слесарем, друг отца. Вечером учился вечерней школе, после окончания продолжал работать.

Однажды, постаревшая почтальонка тетя Нюра принесла повестку из военкомата, корреспонденцию обычно она опускала в почтовый ящик, висевший на заборе при входе на придомовую территорию, на этот раз решила занести повестку в последнюю очередь, перед окончанием рабочего дня, лично вручить Виктору. Зашла в дом с порога прокричала:

– Виктор Алексеевич, – торжественно произнесла она, – подойдите и распишитесь за повесточку, стало, быть, в армию призываетесь, – смахнув слезу, запричитала, – был бы отец жив, поглядел бы на тебя и не на радовался, – Пелагея, чего стоишь, неси рюмки отметим отвальную на проводы не приду, на днях уезжаю в другой город к сестре последний день дорабатываю и ухожу родные мои на пенсию, хватит, наработалась, более сорока лет трудового стажа, устали мои ноженьки топтать земельку, сколько вестей хороших и плохих прошло через мои руки не сосчитать. Вот получила повестку для Виктора и держала до последнего, думала, пока всю почту не разнесу, только потом приду и вручу, как положено новобранцу, будущему защитнику.

Пелагея Ильинична достала рюмки из буфета попросила Виктора:

– Сынок слазь в погреб, достань «московскую», я пока на стол соберу. Нюра! Снимай верхнюю одежду, мой руки, садись за стол, раз такое дело за одним отметим твой уход на пенсию на заслуженный отдых. Ты милая моя много лет проработала на почте, столько верст, прошагала. Одному Богу известно. Спасибо тебе за все.

Сели за стол Виктор поставил перед каждой по рюмке, открыл бутылку водки, налил и предложил выпить за тётю Нюру, та запротестовала:

– Сначала за солдатика, нашего защитника. Виктор, ты почему себе не наливаешь?

– Тетя Нюра. Не пью, занимаюсь спортом, чтобы быть настоящим защитником пить не положено.

– Молодец Витя, а я за тебя и за предстоящую твою службу выпью, чтобы всё было хорошо, слушайся старших, подчиняйся командирам, уважай подчиненных, не заметишь, как пробежит время, вернешься, женишься, нарожаете с Ларисой детей Пелагее Ильиничне внуков на старость. За тебя Витек!

Залпом осушила рюмку, закусила, тут же продолжила:

– Сколько годков прошло, как война закончилась? Тринадцать? Столько же лет нет Алексея. Смотри Витёк не посрами, служи честно, чтобы весь наш околоток гордился тобой, как гордимся твоим отцом. Он пал смертью героя, посмертно награжден орденом. Вечная ему память. Пелагея, давай за Алексея раба божьего погибшего за Родину за нас, за нашу веру, чтобы мы жили хорошо.

Вновь выпили. Долго сидели в тот вечер две женщины-вдовы, вспоминая минувшие годы, которые для них были трудными, горькими, безрадостными. Вспоминать особо было нечего, тяжелая работа с утра до ночи, без выходных, крайне скудное питание, продукты: различные крупы, хлеб, редко маргарин и что-то подобное выдавали строго по карточкам, выручал выращенный в огороде картофель. В урожайный год, когда его было в избытке, меняли на товары первой необходимости: муку, соль, мыло, спички, керосин, на различную мануфактуру и другие.

Жили одной надеждой, ждали окончания война, вернуться с фронта мужья, заживут счастливо, лучше прежнего, судьбе было угодно изменить планы многих простых русских женщин, не суждено было тому случиться, остались они на всю оставшуюся жизнь вдовами с малолетними детьми. Воспоминания о прошлом разбередило их души от выпитого они не отдавали отчет, что война давно закончилась. Наступило другое время, выросли дети, медленно, неумолимо приближалась старость, а с ней болезни, бессонные ночи, думы о детях, которые в любом возрасте оставались детьми, нуждающимися в их ласке и любви.

Далеко за полночь стали расходиться, Виктор вызвался проводить тетю Нюру домой. При расставании она пожелала ему хорошей службы, не подозревая, что больше никогда в этой жизни они не встретятся.

– Ларису любишь? – неожиданно спросила она, – хорошая девушка, береги ее, она хорошо воспитана, будет помощницей матери. Она обняла его, по-матерински расцеловала, на этом они распрощались.

Виктор вернулся домой поздно, в доме была чистота, посуда вымыта и прибрана, мать сидела за столом, поджидала сына:

– Витя. Когда отправка в армию? – Спросила она, – надо проводы устраивать.

– Не надо мама, никаких проводов, не на войну иду, служить. Мое окружение поймет, не осудит, тем более это обычный рабочий день на сборный пункт надо придти во время, про себя подумал: – Лучше последний день перед отправкой в армию, проведу с Ларисой.

Виктор всегда мечтал и стремился попасть служить на флот, благодаря физической подготовке, аттестату о среднем образовании его мечта сбылась, пройдя медицинскую комиссию, собеседование с «покупателем», так называли представителей различных родов войск, приезжающих во время набора призывников на сборные пункты, каждый старался заполучить в свою войсковую часть достойных, будущих защитников Родины.

Костырева Виктора направили служить на Дальний Восток в Приморский край на Тихоокеанский военно-морской флот, сокращенно ТОФ, где предстояло служить четыре года на военном корабле.

Предстоящая военная службы не пугала его, напротив, он готовил себя с юности, изучил воинский и корабельный устав, что было большой редкостью для современной молодежи, имея первый разряд по боксу, добровольно пошел и сдал на золотой значок ГТО (готов к труду и обороне). За два года до призыва успешно закончил десять классов школы рабочей молодежи, получил аттестат о среднем образовании, после службы в армии мечтал поступить в институт, получить высшее образование. В паровозном депо, где он работал, его ценили за добросовестное отношение к труду, к любой порученное работе он относился старательно с большим желанием, за это руководство всячески его поощряло, решался вопрос о помещении его, как передовика производства на доску почета.

По требованию военкомата призывнику Виктору Костыреву с локомотивного депо дали исключительно положительную характеристику. В отделе кадров, недвусмысленно намекнули, служить будешь в элитных войсках на границе или военно-воздушном десанте, на что Виктор отвечал, хотел бы служить на флоте, случайно или «помогли» старые друзья отца. Он был направлен служить в Краснознаменный Тихоокеанский военно-морской флот, на военный боевой надводный корабль.

На службе всего себя отдавал военному делу, отличник боевой, политической подготовки. Командир корабля постоянно ставил его в пример, говорил, побольше флоту таких воинов.

События тех лет наложил отпечаток на жизнь советских людей, на вооруженные силы страны. В эпоху ядерного противостояния все находились в постоянном напряжении, качели раскаченные политиками западных стран, сделали противоборствующие стороны непримиримыми врагами, заставляя играть железными мускулами вооруженные силы быть готовыми к любой ситуации, начеку к любым провокациям. Один Караибский конфликт мог иметь непредсказуемые последствия, призывники конца пятидесятых годов оставались на службе до особого распоряжения Министра обороны страны.

Старшему матросу Костыреву по окончанию срочной службы. Командование флота предложило остаться на сверхсрочную сроком на три года. В перспективе сходить в дальний поход к берегам острова Свободы, на Кубу. Он согласился, дал подписку службам госбезопасности о не разглашении военной тайне в случае похода на военном корабле к берегам Америки, до сих пор никто не знает, принимал ли он участие в той компании.

Перед демобилизацией на форменной парадной одежде старшего матроса Костырева среди прочих знаков отличия был прикреплен особый знак: «За дальний поход», также была вручена государственная боевая награда медаль, о которой в штабе флота при награждении убедительно попросили не распространяться.

За отличную службу старшему матросу Костыреву предлагали поступить в высшее командное военно-морское училище в Ленинграде, он отказался, тянуло домой к любимой Ларисе, к маме. В родных краях не был семь лет, если не считать, на третьем году службы за отличные стрельбы на учениях, за хорошую подготовку младшего состава во время несения боевой вахты. Командование предоставило десятидневный отпуск, с правом поездки домой без учета времени на дорогу, это был краткосрочный отпуск, четыре года назад, теперь возвращение домой надолго, навсегда.

После демобилизации, получив в штабе необходимые документы, приличную сумму за годы службы. Виктор отшвартовался в сторону родного дома на Урал.

Впереди ждала новая жизнь на гражданке, ехал домой он постоянно думал, как там мама, сестренка, и конечно Лариса после того как он остался на сверхсрочную службу, она стала писать реже, между строк чувствовалось недовольство, она давала слово ждать четыре года столько, сколько положено служить военному моряку. После, как он остался на сверхсрочную, а потом вместе с командой на военном корабле ушел на задание в дальний поход, по понятным причинам писать Ларисе перестал, вернувшись, через девять месяцев написал письмо. Лариса не ответила, обиделась. За время его отсутствия на базе, она написала в общей сложности больше десяти писем, все они остались без ответа. Письма Ларисы регулярно поступали в штаб флота, там их складывали в специальный ящик, затем после похода, должны были направить на военный корабль, на котором служил Виктор. По неизвестной причине, быстрее всего по ошибке или халатности штабистов письма сложили в ящик, предназначенный для другого корабля.

Виктор писем от Ларисы не получил, он не знал, что её письма по ошибке направили на другой военный корабль. После, как Виктор демобилизовался, письма девушки были обнаружены на другом корабле, тут же срочно их отправили обратно на домашний адрес отправителя. Невозможно представить удивление, разочарование Ларисы, когда она получила обратно все свои письма. Виктор об этом не знал и не догадывался, думал, Лариса его разлюбила, потому перестала писать. В душе закипала обида и ревность.

– Как же так, много лет знакомы, знаем друг друга с детства, и так поступить, – думал он, – если полюбила другого, сообщи, это не будет предательством, а так остается только думать, предполагать, нервничать, изводить себя.

С невеселыми мыслями Виктор возвращался со службы домой, поезд на котором он ехал, мчался на запад для кого-то в новую жизнь, для него пока в неопределенность.

На вокзале встречала мама, сестра Ирина с шестнадцатилетним сыном Ильей, стоянка поезда всего несколько минут он успел попрощаться с такими же демобилизованными, выскочив почти на ходу из вагона, сразу попал в объятия родных.

Мать плакала от счастья, не скрывая слез радости, Ирина пыталась ее успокоить, племянник Илья стоял чуть в стороне немного растерянный. Виктор, подтянутый слегка загоревший в широких морских клёшах в белой матроске на груди военные знаки отличия, на голове бескозырка с черной лентой, с якорями, на которой красовались золотистыми буквами «Тихоокеанский военно-морской флот», две ленточки игриво трепетали на ветру. Весь его вид производил на окружающих неизгладимое впечатление, немногочисленные пассажиры и встречающие глядя на него, невольно любовались видом молодого бравого моряка. Виктор обнял мать, сестру, племянника, молча, постояв несколько минут. Виктор прервал молчание и весело сказал:

– Пора домой. Вокзал для приезжих, мы дома. Мама, надеюсь, пироги готовы?

– Готовы. – Отвечала сквозь слезы, счастливая мать.

Приехали домой Пелагея Ильинична с Ириной стали хлопотать на кухне, собирать на стол приготовленные салаты, пироги, разные вкусняшки по поводу неожиданного приезда сына со службы радостного, праздничного события для всей семьи.

– Рассказывай. Как учеба? Как дела? Чем занимаешься в свободное от учебы время? – расспрашивал Виктор племянника. – Ты уже взрослый парень, по взрослому должен думать и себя вести.

– А что рассказывать? Особо нечего. Учусь как все. В свободное время гоняю на мопеде, правда больше ремонтирую, он старый, начинает сыпаться, новые детали днем с огнем не сыщешь, продают в три дорого, на новый мопед, мама говорит, денег нет, да и откуда они будут. Зарплата у нее небольшая от получки до получки живем, едва концы с концами сводим, так и живем.

– Ладно. Не прибедняйся. Почему бы тебе летом не поработать? Я в твои годы в паровозном депо весь рабочий день в мазуте ходил. Начинал учеником слесаря, сдал на третий разряд по ремонту паровозов, с шестнадцати работал самостоятельно, зарабатывал неплохие деньги, по вечерам учился в школе рабочей молодежи, до службы занимался боксом, имею первый разряд, второе место в области среди мужиков, вот так брат в люди выбивался.

– Кто меня возьмет на работу, сейчас не те времена с этим строго до совершеннолетия не берут, хоть лопни.

– Илья. Сколько ты закончил классов?

– Восемь. Учиться в школе больше не хочу, пойду в ПТУ, там хоть бесплатно кормят, глядишь, маме будет полегче за три года получу рабочую специальность заодно аттестат о среднее образование, думаю идея не плохая. Что на это скажешь?

– Илья, каждый кузнец куёт свое счастье, идея неплохая, я бы посоветовал закончить все-таки школу, в ней ты проучился восемь лет, начиная с первого класса, фактически в классе вы одна семья друг друга хорошо знаете с детства. В ПТУ не обижайся, это мое личное мнение собирается всякий сброд, это те, кто не хочет нормально учится, тем, кому заказали учебу в обычной школе. Насколько я знаю свидетельство об окончании восьми классов у тебя хорошее, если не сказать отличное, ни одной тройки это говорит, о том, что у тебя хороший потенциал для продолжения учебы именно в средней школе. Поверь, в училище тебе будет трудно, как говорят, попадешь волчью стаю, придется выть по-волчьи, по-другому просто нельзя, Немного оклемаюсь, присмотрюсь, устроюсь на работу, буду помогать, все вместе выучим тебя, окончишь школу, поступишь в институт на транспортный факультет. Чем не специальность? У тебя не мопед, целый гараж будет в твоем подчинении. Подумай.

– Мужики за стол! – крикнула Ирина. – Все готово.

– Пошли мыть руки и за стол, поговорим после, сейчас обедать все вопросы обсудим потом, как говорили на корабле, за круглым столом.

Стол был празднично оформлен, белая скатерть придавала особый статус торжества.

Пелагея Ильинична подняла бокал с шампанским и негромко произнесла:

– С возвращением. Сынок!

Ирина чокнулась с матерью, чуть пригубила и поставила бокал на чистую белую скатерть, спросила:

– Виктор. Ты почему не пьешь? Сегодня замечательный день, такое важное событие, прежде всего касаемо тебя. Ты честно и хорошо служил. Вон, сколько наград и значков на груди, вернулся домой. Выпей с дороги.

– Спасибо сестра. Не хочу подавать дурной пример подрастающему поколению, – и многозначительно посмотрел на Илью. – Подрастет, тогда может и выпью, а пока не вижу повода. Да отслужил, это долг каждого настоящего мужчины и не особый повод для выпивки.

Наступило тягостное молчание. Виктор думал о Ларисе, – сходить к ней сейчас или чуть позже, – думал он.

Мать с сестрой догадывались, о чем думал Виктор, они знали, Лариса недавно вышла замуж, уехала с мужем в неизвестном направлении, не хотели огорчать его этим известием. Женщины молча стали убирать со стола посуду. Виктор не стал расспрашивать о Ларисе, но почувствовал, что-то здесь не так, писем не получал на вокзал не пришла, хотя с Владивостока сообщил ей телеграммой на домашний адрес, возвращается домой со службы указал поезд, номер вагона, но она не пришла.

Быстро, надев парадную форму, Виктор сказал:

– Пойду, прогуляюсь, давно не был в городе, погода замечательная, может кого из друзей встречу.

Мать и сестра знали, о каких друзьях шла речь, вздохнули, но промолчали, пусть лучше сходит к родителям Ларисы и от них узнает всю правду.

Виктор, не раздумывая, пошел к дому Ларисы, и чем ближе подходил, тем сильней нарастало волнение, нетерпение встретиться с ней. Он осмотрелся вокруг, убедившись, на улице никого нет, не выдержал, сначала ускорил шаг, а затем побежал. Забежав в дом, он мигом поднялся, а точнее забежал на второй этаж, немного отдышавшись, позвонил, по всей вероятности звонок не работал, поправив бескозырку, он постучал в двери.

– Входите. Дверь открыта, – раздался голос из глубины квартиры.

Виктор перешагнул порог и оказался в маленькой прихожей, навстречу вышел стройный седовласый мужчина, по-видимому, отец Ларисы. Виктор раньше с родителями не был знаком, точнее не был им представлен, они, что называется, из «высшего» круга местной элиты. Отец Анатолий Васильевич главный инженер завода по изготовлению крупных чугунных прокатных валиков. Мама Татьяна Витальевна занимала ответственный пост в администрации города, в целом благополучная семья огромная четырехкомнатная квартира, в личной собственности автомобиль «Москвич», в те времена иметь автомобиль считалось непозволительной роскошью, загородная дача делали семью Ларисы недоступной в общении с простыми рабочими людьми, каковыми считалась семья Костыревых.

Лариса, как только они познакомились, стыдливо говорила родителям о Викторе, что он из простой бедной семьи, работает слесарем по ремонту паровозов, на что отец отвечал, бедность не порок, главное, чтобы в голове были мозги, а не опилки. Сходит в армию, после службы поступит в институт, закончит, устроится на хорошую работу, там будет видно, достоин ли он руки дочери. Виктор об этих разговорах в семье Ларисы ничего не знал, но понимал ее родители серьезные люди, а потому надо держать субординацию, за все время дружбы он ни разу не был у них дома. Мечтал, после армии поступит в институт, закончит учебу и тогда на белом коне в окружении друзей, близких приедет свататься к родителям Ларисы, просить руку дочери.

– Здравствуйте, – поздоровался Виктор. – Могу ли видать Ларису?

– Проходите, – предложил хозяин дома, – Татьяна Витальевна к нам гость, выйди на минутку.

– Значит, только на минутку, – подумал Виктор, – хорош будущий тесть, а может и не тесть, сейчас узнаем.

В комнату вошла хозяйка, Виктор вздрогнул, настолько она была похоже на Ларису, правда выглядела старше, не оставалось сомнений, это была ее мама. Основные черты лица полностью совпадали с лицом дочери, серого цвета глаза, нос, те же губы, красивый овал лица подчеркивали длинные распущенные светлые волосы, локонами ложились на плечи.