Цветок пустоши

Маня вернулась к прежнему облику и, просеменив к столу, села на лавку с края.

– А как вы поддерживаете необходимую физическую форму вне своей матрицы? – поинтересовался Юнатов.

– Ну, это не сложно, с вашей-то плотной атмосферой, – отозвался Костя, – У нас тоже есть нечто похожее на макрон Макросов. С помощью его мы уплотняем расстояние между частицами до необходимого и придаём нужную нам форму и свойства. Это словно напечатать 3-D объект из частиц веществ, что есть под рукой, и задать им программу действий и взаимодействия с другими объектами окружающей среды. Например, с вами.

– А почему, до сих пор не освободились от своих сказочных образов? – спросил Юнатов, не высказав удивление об услышанном. Я же была в полной растерянности и непонимании, что тут происходит. Кто или что они такое? Хотя, может его друг Макрос такой же?

– Знаете, как бывает. Живёшь, живёшь под чужой личиной и постепенно срастаешься с ней, начинаешь верить, что ты такой и есть, и ощущать себя, связанным с этим миром чем-то более существенным, чем придуманная легенда, – пророкотал Горыныч.

– Да, -согласилась Маня, – Мы так долго жили среди людей, столько вместе с ними пережили, перечувствовали, что сроднились мыслями. Похоже, от всего этого опыта у нас тоже появилось что-то внутри, схожее с тем, что вы называете душой и о которой так сильно печётесь. И даже вера в вашего бога. Нет-нет да и помолюсь за своих и спасение этого мира.

Как-то у неё это очень душевно прозвучало, что у меня даже слёзы выступили на глазах.

– Всё это хорошо и даже приятно слышать, – подытожил Юнатов, -Но, мне интересно – когда вы о нас узнали? И почему не предприняли попытку войти в контакт, а вместо этого взломали нашу защиту?

– Ну, мил человек, – рассмеялся Костяныч, и, безоговорочным тоном профессора, сказал, – Мы не пытались её взломать, мы с самого начала помогали вам её создать и обеспечить необходимую защиту. Все ваши тайны были у меня на виду, и никто кроме меня о них не знает. Говорил же вам, что я – могила.

Мне показалось – лицо Юнатова словно закаменело, и он перевёл взгляд на Маню.

– Не серчай мил человек, – добросердечно ответила та, – Мы ж хотели как лучше. Увидели твои старания, вот чуток и подсобили, чтобы конторка твоя образовалась. Всё что ты сделал – твоя заслуга и только твоя.

– Мы тот самый ваш пресловутый административный ресурс, который всегда можно использовать в решении важных проблем, – чуть с усмешкой, поддержал её Костяныч, – Тут звонок, там намёк, глядишь и по чуть-чуть дело начало двигаться. Главное, в нужном направлении интерес создать. Не так ли?

– Вы, Александр Александрович, не думайте о нас чего худого. Мы вас сразу заприметили, когда вы обеспокоились безопасностью Земли, – тихо, словно убаюкивающим тоном, оправдывалась Маня, – Как не подсобить такому человеку, подсказку каку дать или сообщение донести о событиях, на которые надо обратить внимание. А уж всё остальное – заслуга ваша и вашей команды. Однако, и вы полны неожиданностей! Смогли-таки даже от нас скрыть природу вашего друга. Я всё гадала, что у вас за помощник, который об этом мире знает больше нас.

– Вот теперь кое-что прояснилось, – уже со своей обычной ироничной улыбкой, сказал Юнатов, – А я всё гадал, почему иногда уж больно всё удачно складывается.

– Удача сама не приходит, – скрипучим голосом категорично отозвалась Маня, – Терпение и труд всё перетрут, да и талантами вас бог не обидел.

– Хорош в комплементах рассыпаться, пора дело делать! – грубовато вторгся в разговор Горыныч, – Там Василиса с Егором и лебедями пропадают, а вы тут в выяснялки играетесь.

– Да, не время сейчас бренчать, кто кому и чем помогал, надо дело делать, – обеспокоенно согласилась Маня.

– Что такое пустошь и зачем они туда отправились? – спросил Юнатов.

– Пустошь не одна – их тысячи, – ответила Маня, – Это параллельные миры, которые словно слоёный пирог всегда рядом с вами, только частота вибраций у них разная. Открыли мы их, когда искали место для своей дислокации. Оказалось, что есть слепая зона между вашим миром и другими, где нет ни вибраций, ни времени, но она подпитывается энергией, образующейся от движения частот миров, которые вращаются, хоть и медленно, вокруг оси Земли, против часовой стрелки. Поскольку частоты – это электромагнитные волны, то они периодически у разных миров в каких-то точках совпадают и тогда образуются пространственные тоннели входа. Однако, простой человек попасть туда не сможет, потому что он его просто не увидит – тут особое зрение надо. Только мы можем видеть вибрации других миров. Да, и шагнуть надо в тоннель сразу, как он откроется – из секунды в секунду. Время действия тоннеля – шесть секунд. Если не успеть через него пройти за это время и он закроется, можно оказаться в слепой зоне безвременья навсегда, распылившись на атомы.

Маня горько вздохнула, видать вспомнив о пропавших, и скрипучим голосом сказала:

– Всё, что попадает в Пустошь другого мира, через некоторое время начинает подстраиваться под его вибрации и забывает частоту своего. А когда забудет её окончательно, то не сможет распознать свой мир среди других и останется там навсегда. Там нет никакой жизни, ни растений, ни еды, всё живое и неживое быстро превращается в прах. Это касается и нас: после трёх ваших суток наша матрица там начинает распадаться на части. А они там уже шесть…

В голосе Мани послышались слёзы, и она прикрыла лицо руками.

– Мой друг просит разрешения подсоединиться к вашей матрице, – чуть обеспокоенно, даже не выразив сочувствия, отозвался Юнатов.

– Да. Конечно, можно, – разрешил Костяныч, каким-то отстранённым голосом, словно забыв о своей обычной иронии и чувстве превосходства.

Видно было, что он сильно переживает о дочери и её муже… Хотя, он же не живой, а всего лишь программа, но… словно живая, как и мы, удивилась я.

Блик, где стоял Макрос, растворился в воздухе и меня коснулось лёгкое дуновение, которое закружилось и поднялось вверх. Всё кругом чуть дёрнулось и застыло, словно картинка на компьютере. Я посмотрела на Юнатова, он на меня, пожал плечами и стал разглядывать окружающее изображение. Через минуту всё вокруг опять ожило, Маня огляделась по сторонам и, посмотрев на Юнатова, спросила:

– Всё?

– Он говорит, – сославшись на Макроса, ответил Юнатов, – Что ему ещё надо минут пять для адаптации.

Вдруг прямо посреди комнаты появился высокого роста человек, примерно возраста Юнатова и даже на лицо чем-то на него похожий, только в белой толстовке и спортивных синих брюках. Он, торопливо, немного с механическим акцентом, сказал:

– Я нашёл точку входа, она будет через 20 секунд.

Положив перед Костянычем обычные на вид электронные часы, вполне человеческим голосом, похожим на Юнатова, сообщил:

– Это таймер с якорем сдерживания. Запустишь его, как уйду. Когда раздастся сигнал, нажми кнопку перезапуска часов.

– Понял, – ответил Кощей, взял часы и повертел их, разглядывая со всех сторон.

– Здорово придумано, – подытожил он, – Использовать механический простой завод с пружиной, шаг которой тарируется с нашей частотой.

Макрос исчез, Костя нажал кнопку запуска и, внимательно посмотрев на Маню, сказал:

– Ты уж так не переживай, может обойдётся…

Мы сидели в полной тишине, каждую секунду ожидая сигнала, а его всё не было и не было.

Глава 9

Внезапно раздался писк часов, Костяныч нажал кнопку перезапуска и за окнами сверкнула, знакомая мне, серебристая вспышка и резкий пронзительный звук «вжик». Костя, Маня и Горыныч мгновенно пропали, словно растворились в воздухе, и мы остались одни.

Посмотрев на меня, Юнатов пожал плечами:

– Похоже они не собираются перемещать нас из локации в локацию, придётся идти по старинке.

Вышли из дома. У меня аж мороз по коже пошёл.

На фоне окружающего леса зияла щель, высотой до неба, шириной не больше метра, внутри которой белела пустота, словно кто-то стёр все краски. Края её светились синеватым неоном и вибрировали, издавая тихий то ли свистящий, толи гудящий звук. Маня, Костя, Гоша застыли рядом с ней, и по ним шла лёгкая рябь, как, раньше, бывало, на старых телевизорах. Больше кругом никого не было.

Я забеспокоилась, где Макрос и остальные, почему не выходят? Ведь раз они смогли открыть проход, то должны выйти. Или не могут? Может у них там всё плохо и им помощь нужна?

Вдруг меня словно магнитом потянуло к щели. Попыталась сопротивляться, упираться ногами о землю, всё тщетно – кеды буквально скользили по траве, словно лыжи навстречу этой жуткой пустоте. Ещё мгновение и я влечу в неё. Меня переполнял ужас. Попыталась ухватиться за Горыныча, который был ближе всего ко мне. Рука прошла насквозь, словно его и не было, а я упала лицом в траву, рядом с самой нижней кромкой в пустоту. Автоматически вцепилась в неё, осознав, что она плотная и похожа на резину.

В следующее мгновение меня пронзили тысячу электрических игл и всё…

Очнулась лежащей на траве, рядом обеспокоенное лицо Мани:

– Ну как ты, девонька?! Жива? Слава богу!

Рядом присел Юнатов, потрогал пульс на шее, погладил по голове, тихо спросив:

– Ну как ты?

Я не чувствовала ни боли, ни, честно сказать, тела, только в голове туман, как после наркоза. Онемевшими губами прошептала:

– Не знаю…

Маня засуетилась:

– Дашенька, ты лежи, не вставай, я сейчас водички принесу, компрессик сделаю – полегчает.

Она вскочила и исчезла, через секунду появившись с кувшином воды, стаканом и полотенцем.

Юнатов приподнял мою голову, Маня, смочив полотенце, положила его мне на лоб, затем, налила в стакан воды, и, поднеся его к моим губам, прошептала:

– Пей.

Сделала глоток. Вроде полегчало. Отпила ещё и ещё, чувствуя, как онемение проходит и силы возвращаются.

Юнатов помог сесть, видя мою попытку. Воду из стакана, допивала уже самостоятельно.

– Вот молодец! – похвалила Маня, подливая мне в стакан ещё воды.

То ли вода какая необыкновенная у неё, толи действие поля щели быстро прошло, но уже через минуту я встала, оглядываясь по сторонам. Меня распирало любопытство: что с Макросом, Василисой, Егором и гусями?

– Макрос собрал их фрагменты, сейчас ими Костя занимается, – успокоил меня Юнатов.

– Как фрагменты? – не поняла я.

Он показал рукой на кучу буровато-серой, желеобразной субстанции, которую, устройством, похожим на пылесос, собирал Костя.

– Ничего, восстановим, – ответила Маня, с горечью. Однако, постаралась улыбнуться и добавила, – Макрос молодец, сколько смог, всё собрал.

– А почему бы вам не активировать их копии? – поинтересовался Юнатов.

– Мил человек, -чуть с укоризной, отозвалась Маня, – Мы с этой проблемой не впервой сталкиваемся. Были, так сказать, прецеденты. И каждая новая копия – это новая версия, совсем другая личность… Да, память будет таже, а вот душа… её придётся нарабатывать вновь.

– И сколько каждый из вас уже умирал? – спросил Юнатов.

– Ну, я можно сказать долгожитель —всего один раз. Остальные, – словно размышляя, на секунду задумалась она, и продолжила, – Костяныч – три, Горыныч – пять, Василиса и Егор – шесть, кот Баюн и Серый Волк – семь, гуси-лебеди – двенадцать. Правда, это было давно, когда мы были доверчивые и социально неопытные с людьми…

– Понятно. И как скоро мы узнаем, что с ними произошло в Пустоши? – поинтересовался Юнатов.

– Думаю, нам стоит в дом пойти, чайку попить, Даше надо подкрепиться, а там и видно будет, – уклончиво ответила Маня. Затем глянув на Юнатова, спросила:

– А что Макрос то говорит?

– Ему тоже досталось. Отправился к себе подлечиться. Обещал полный отчёт сразу дать, как сможет, – также уклончиво ответил Юнатов, взял меня под локоть, и мы направились к крыльцу.

Маня засеменила следом.

Глава 10

Попивая горячий смородиновый чай с мёдом и кушая ватрушку, я пыталась сообразить, что со мной произошло. Почему именно меня потянуло в щель, а других нет? И как удалось ухватиться за край того, что не материально?

– Да, кстати? – обратился ко мне Юнатов, – Что ощутила, когда тебя потянуло к щели?

– Ничего, кроме страха, – ответила искренне, сразу поинтересовавшись, – А почему только меня потянуло, а больше никого?

– Странно, – отозвалась Маня, – Я уже все варианты перебрала, никак картинка не складывается.

– Макрос сообщил, что Даша их спасла, – сказал Юнатов, – Когда она ухватилась за край щели, то создала нить Ариадны, протянувшуюся к нему в Пустошь, открыв путь в наш мир.

– Интересно, – удивилась Маня, – Она же просто человек из плоти и крови… Да и как она смогла ухватиться за край того, чего не существует…

– А почему вы сказали, что я вам сродственница? – не удержалась я.

– Ой давно это было, – махнула рукой Маня.

– Ну а всё же? – поддержал меня Юнатов.

Маня, чуть усмехнувшись, ответила:

– Их прабабка Прасковья была очень красивая и многие за неё сватались, а она не хотела выходить замуж, потому как мечтала стать учительницей. Родители об этом и слушать не хотели. Откуда-то прознала она обо мне и пришла, чтобы я ей отвод от женихов сделала, и родители отпустили учиться в город. Понравилась она мне, вот и решила помочь ей по-настоящему, а не просто как остальным, с помощью гипноза. Дала яблоко с моей яблони и сказала, что его надо съесть. Ну, она его съела, посмотрела в зеркало и увидела, как лицо побледнело, румянец пропал, глаза потеряли свою яркость, а коса в половину тоньше стала. Сказала спасибо и ушла. Родители испугались, решив, что она заболела, ну, и отпустили в город лечиться, к родне. Там она пристроилась в школе полы мыть, а потом уговорила директора, чтобы взяли её учиться. Ну, и выучилась на учительницу. Когда вернулась домой, добилась, чтобы здесь организовали школу, где она потом и работала. Ну, а затем и замуж вышла.

– Чем вы её отравили? Ведь не яблоком же? – спросил Юнатов.

– Мил человек, вы же знаете, что яблони у нас вроде как не настоящие. Яблоко было ключом к программе веры в принятое решение, что всё получится, – улыбнулась Маня.

– А как же румянец пропал и волосы выпали? – удивилась я.

Маня рассмеялась:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.