Цветок пустоши

Цветок пустоши

Светлана Савиных

© Светлана Савиных, 2024

ISBN 978-5-0064-8943-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

– Ты пошто в кустах-то прячешься?! Выходи! – раздался неизвестно откуда зычный женский голос.

Вздрогнула от неожиданности. Подумала – на медведя напоролась, а это всего лишь тётка через малинник продирается.

Бабка Клава напугала, что в этом году медведи во всю по округе шастают, поэтому одной в лес идти нельзя, уговаривала дождаться с работы соседа Егорыча, он мол с поля приедет и на тракторе по ягоды свозит. Но, ведь терпежу нет, как лесной малины захотелось, да и погода тихая, тёплая, на небе лёгкая дымка, солнце не печёт, а к вечеру может и испортиться, да и Егор с работы уставший придёт, в лес ехать не захочет, будет уговаривать потерпеть до выходных. Вот и утопала одна, благо, дорога и место знакомые. А тут, как ягода пошла, обо всём забыла и чёрт знает куда забрела, пока громкий хруст не услышала, испугалась, что медведь, и присела, затаившись.

Подождала немного. Вроде тихо. Привстала, огляделась по сторонам, никого не видать.

Вдруг кусты, резко зашелестев, словно расступились, и появилась небольшого росточка, чуть сгорбленная старушка в ватной, пёстрой стеганной жилетке, поверх синего, в мелкий цветочек, длинного ситцевого платья, на голове, прикрыв лоб, по старой моде, повязан тёмно-малиновый платок, из-под широкого подола торчат носки серых валенок, подшитых чёрной резиной. Уставившись на меня яркими голубыми глазами, она, улыбнувшись, сказала:

– Ну чего стоишь как истукан? Давай знакомиться! Меня зовут Маня. А тебя как?

– Даша, – негромко ответила я, в растерянности.

– Ну, Даша, так Даша, – вторила она, – Пойдём, чайку попьём, пообчаемся, – и ушла обратно в кусты.

Не зная, что и делать, автоматически шагнула за ней и оказалась на огромной поляне, окружённой лесом. В центре, картинно красовалось несколько домов. Все они были ладненькие, один к одному, не обшитые тёсом, брёвна на солнце светились янтарём, высокие скатные крыши украшал красный конёк, а окна – белые, резные наличники, палисадники с яблонями и высокое крыльцо придавали им уж больно какой-то сказочный, киношный вид. Откуда такое диво в наших-то местах?

Маня шустро семенила к крайнему домику, иногда оглядываясь, словно проверяя иду ли за ней. Поднявшись на крыльцо, она махнула мне рукой, чтобы заходила в дом, и скрылась за дверью.

Поставив корзину на крыльце, обтерев подошвы кед о пёстрый круглый коврик, вошла в дом, чуть не стукнувшись лбом о верхнюю часть дверного проёма. И почему в деревнях они такие низкие, возмутилась в очередной раз, вспомнив сколько набила шишек на лбу, входя в избу у бабки Клавы.

Внутри дом казался куда просторнее, чем снаружи. Три окна, с тонкими кружевными занавесками, большой стол, лавки с двух сторон, в углу высокая кровать, накрытая белым, толстым покрывалом, с горкой белоснежных подушек, под тюлевой накидкой, на полу три дорожки ведущие от порога к столу, на кухню и в угловую маленькую комнату, прикрытую цветастой сиреневой шторкой.

Хозяйка появилась из кухни, с расписным металлическим подносом, на котором красовалась глубокая тарелка с румяными пирожками, крынка с молоком, две керамических кружки и гранёная стеклянная сахарница:

– Садись. Перекуси с дороги, попей чайку. Да, и я с тобой за компанию, – сказала она ласково, ставя поднос на стол и усаживаясь с противоположной стороны от меня.

Дважды приглашать не надо, с радостью уселась на лавку.

– Ты у кого гостишь-то? – спросила старушка.

– В Лобках, у бабушки, – ответила, сомневаясь, что она знает местных.

– Никак у Клавы? Уж больно похожа на неё в молодости, – радостно воскликнула она.

– Вы её знаете? – удивилась я.

– Так её жизнь на моих глазах прошла. Почитай сродственники, хоть и дальние, – ответила Маня. Усмехнувшись, добавила:

– Значит, ты дочка Иринки, а папка твой – Алексей и зовут тебя Дарья Алексеевна?

– Точно, – ещё больше поразилась я, – Вы что и папку моего знаете?

– Да, так, пару раз видела, когда мальцом был, – уклончиво сказала Маня, – Они с твоей мамкой, как школу кончили, так в город и подались. Кем стали то?

– Отец – инженером на заводе работает, мама – воспитательницей в садике, – ответила ей.

А, ты? – не унималась любопытная старушка.

– Бухгалтером в театре, – сказала, решив, что пора узнать кто она такая:

– А вы здесь давно живёте? Что-то раньше вас не видела и о деревне вашей не слыхала.

– Давно, девонька. Мы ж, как дачники: на лето сюда приезжаем, а зиму в городе пережидаем, в гости ни к кому не ходим, да и гостей к себе не зовём, – скороговоркой ответила Маня, – Вот, ты почитай первая за столько лет.

– И много вас тут живёт? – поинтересовалась я.

– Дак я с мужем, да детки с внуками, – рассмеялась она, глянув на меня с прищуром.

У меня от этого прищура аж мурашки по спине пошли. Не простая старушка. Может они староверы? А может какая секта, раз от людей прячутся и с другими не общаются. Хотя… Маня сама сюда пригласила и бабку, да и родителей знает.

– Привет честной компании! – зычно раздалось у меня за спиной.

Обернулась и чуть не обомлела от удивления. Сухощавый, высокий, лысый мужчина, на вид ровесник Мани, в узких, драных, по моде, голубых джинсах и яркой красной толстовке, с вышитым чёрным черепом на груди, импозантно стоял, опершись одним локтем на проём двери, другой рукой подбоченясь.

– Что? Уже проснулся, Костяныч? – чуть недовольно спросила Маня, вставая и направляясь на кухню.

– Дак как не проснуться – свежим человеческим духом запахло и твоими божественными пирожками с зелёным луком, – рассмеялся он, подошёл к столу, выдвинул из-под него табурет и картинно уселся, уставившись на меня почти бесцветными, чуть с голубинкой, на выкате глазами, словно изучая, что за фрукт тут такой нарисовался.

От такой бесцеремонность меня аж передёрнуло.

– Не обращай, деточка, внимание на его наглость, – успокоила, вышедшая с кухни, с кружкой и тарелкой в руках, Маня. Она подошла к столу, поставила их перед Костянычем, уселась на лавку и сказала:

– Ентово мой муж -Костя. Он на удалёнке программистом работает, да ещё по совместительству астрологом. Совсем узником интернета стал, вот и пырится на каждого живого встречного-поперечного.

– Это не пырится называется, – с деланным высокомерием, сказал, усмехнувшись, Костяныч, мгновенно налил молока в кружку из кринки, схватил пирожок с тарелки, откусив почти половину, подмигнул мне, и, с набитым ртом, сказал:

– Это прочтение кода судьбы…

– Ну, и что же вы у меня прочли в нём? – то ли обидевшись, то ли заинтересовавшись, сама не поняв, чем он так задел, спросила его.

– Эх, милочка, вы так молоды и наивны, так мало знаете о мире, – менторским тоном начал он, – Ваша судьба ещё только пунктиром обозначена… Но, уверяю вас, – он замолчал, дожевывая пирожок, тут же прихватил ещё парочку и положил к себе в тарелку, попутно отпив молока, и продолжил, – Всё скоро изменится… В худшую или лучшую сторону будет зависеть от вас.

– Кончай, Костя, девчонке голову морочить! – тихо, но жёстко сказала Маня, словно одновременно и уговаривая, и предупреждая его, – Ты чай не на своём онлайн стриминге мозги людям паришь.

– Да, ладно, шучу, я шучу, – улыбнулся он в тридцать два зуба, однако глаза были холодны и спокойны, словно смотрели в вечность.

Странная семейка, подумала я. Эти дачники, точно, москвичи. У них сейчас такая мода на всякие там хиромантии, гороскопы и магию. Сразу видно не от мира сего – не нашенские.

– Даш, ты угощайся пирожками, пока горячие, а то это ирод все слопает, – отвлекла от мыслей Маня.

– Спасибо, – ответила, взяла пирожок и откусила кусочек. Тесто было просто волшебное: пушистое, с хрустящей корочкой, очень вкусное, а начинка просто объедение: хозяйка явно не пожалела яиц, масла, и свежего лука. Уж на что у бабки Клавы выпечка отменная, но эта прямо чудо какое-то. Может Маня где-то там в столичном ресторане поваром раньше работала, или кондитером?

Словно прочитав мои мысли, старушка ответила:

– Да мне почитай столько годков, что не грех и опыту набраться в этом деле.

– Руки у неё золотые, – с явным подхалимажем, сказал Костяныч, – Ты ещё не видела, как она шьёт и вышивает – одно загляденье, – прибирая к рукам очередную пару пирожков.

– Хорош елей на уши лить! Оставь хоть нам – на поесть! – угомонила его аппетит Маня, отодвигая тарелку подальше.

– Ладно, пора и честь знать, – сказал её муж, вставая, и ласково, словно кот промурлыкал, – Пойду денежку на твои волшебные пирожки и похлёбку зарабатывать. Надеюсь на обед будут щи с мясом?

– Будут, будут тебе и щи из свежей крапивы, и с мясом, и со сметаной, – ответила она чуть ворчливо, но явно по-доброму.

– Ну, пока девоньки. До скорой встречи, – сказал Костя и направился к двери ходульной походкой.

Дверь хлопнула, занавеска на окне трепыхнулась, а на столе уже стоял, расписной под хохлому, эмалированный чайник. И когда это Маня за ним на кухню слетала? Вот ведь сноровистая старушка не по годам.

– Сколько же вам лет? – поинтересовалась я.

– Да сколько есть – все мои. У девок то возраст не спрашивают, -отшутилась старушка, заправляя под платок вылезшую прядь волос.

А волосы то у неё не белые – седые, а русые, с чуть лёгкой серебристой сединкой. Ничего себе! Моя-то бабка Клава давно уже как лунь седая.

Глава 2

– Пора, Дарья, нам с тобой поговорить о деле, – сказала Маня, уставившись в меня пронзительным взглядом.

– О чём? – удивилась я.

– О том, зачем ты сюда пришла, – ответила старушка.

– Пришла?! – опешила я, удивившись, – Вы же сами меня сюда привели!

– Давно тебя ждала, -продолжила она, не обратив внимание на моё возмущение, – Очень ты мне нужна.

– В смысле? – не поняла я.

– Только ты помочь можешь в очень важном деле, – сказала Маня, не отрывая взгляда от моих глаз.

На душе заскребли кошки от него, чую – попала в беду.

Старушка смотрела и смотрела на меня, словно хотела что-то разглядеть, от её взгляда на глазах слёзы выступили и в горле комок застрял, а в голове закрутился вопрос: куда же я вляпалась.

– Мы Даша непростая семья и живём тут очень давно… И хотим жить и дальше, как и всё, что нас окружает. А чтобы со всеми нами беды не случилось, нам нужны помощники… ты и другие, у которых и возможностей больше, и опыта, – огорошила она.

Никак умом тронулась под старость старушка, решила я.

– Я в полном уме и здравии, -жёстко ответила Маня, словно прочитав мои мысли, – Вот я тебе всё покажу, а уж ты решай – будешь помогать али нет.

– Хорошо, – согласилась я, чтобы не злить её, решив, что всё равно отсюда уж как-нибудь выберусь, а пока посмотрю, что дальше будет.

– Ну вот и молодец! – обрадовалась Маня, вскочила с лавки, махнула рукой: – Айда! -и направилась к двери.

Послушно встала и пошла следом.

Вышли на крыльцо, спустились по лестнице, шагнули на тропинку, ведущую к следующему дому.

Маня цепко схватила меня сухонькой рукой за запястье.

– Раз! -громко крикнула она и шагнула, дернув за руку так, что я чуть не споткнулась от неожиданности.

Когда подняла голову, кругом простиралась бескрайня пустыня, а под ногами – каменистая гладкая порода, и нигде ничего: ни травинки, ни деревца, ни ручейка. Ничего не понимая, оглядывалась по сторонам.

– Это Великая Пустошь – то, что было на Земле до вас и то, что будет после вас, – тихо сказала старушка, обведя рукой, простирающееся перед нами пространство.

– Это что гипноз?! Иллюзия?! Это же не правда! – крикнула я, помотав головой, пытаясь отогнать наваждение.

– Нет. Это правда, – тихо с обречённостью, констатировала Маня.

Зажмурив несколько раз глаза, попыталась избавиться от увиденного, но мир кругом был таким, каким был. От отчаяния, чуть ли не крикнула:

– Как такое может быть?! Как мы сюда попали?!

– Успокойся, Даша, я тебе сейчас всё объясню, – размеренно, словно впечатывая каждое слово в мозг, ответила Маня.

Она тяжело вздохнула:

– В нашем мире всё живёт в своём ритме, на своей особой частоте. Другие, параллельные миры тоже имеют свои особые частоты, которые, как волны иногда соприкасаются с нашей и образуется кратковременный тоннель, в который можно шагнуть и оказаться в одном из них. Там никто и ничто не живёт, они есть Великая Пустошь. Это вроде как запасные аэродромы для возникновения нового мира. На случай, когда наш погибнет. А он уже скоро погибнет.

– Как погибнет?! – испугалась я.

– Вот я тебе о том и толкую, – словно обрадовалась Маня, – Его спасать надо, поэтому мне твоя помощь нужна.

На меня нахлынула жуткая обречённость, стало нестерпимо страшно, умоляюще попросила её:

– Давай вернёмся обратно.

– Конечно, – ответила она ласково, – Надо только шагнуть в тоннель, и будем дома.

– И где он? – не поняла я, оглядевшись по сторонам.

– Вот сейчас увижу, как он появится и уйдём отсюда, – успокоила Маня. Старушка опять взяла своей костлявой, почти холодной, рукой меня за запястье и тихо проговорила, словно боясь, что нас услышат:

– Здесь надолго задерживаться нельзя: если тело воспримет ритм этого мира, то забудет свой и тогда уже не вернуться… А здесь не выжить, здесь ничего не выживает…

– А как вы эти тоннели видите? —вырвалось шёпотом у меня.

– Зрение у меня особое: я вижу ритмы других миров. Они словно полосы проходят перед моим взором, сменяя друг друга, в своей бесконечности. Я их даже ощущаю, словно волны прилива, чувствую их близость, вижу появляющиеся тоннели и просто в них шагаю… когда это нужно, – ответила она и резко дернула мою руку, громко крикнув:

– Раз!

Мы опять стояли у дома, на тропинке, вокруг всё было такое родное, близкое, что готова обнять и расцеловать даже ветку яблони, протянувшуюся ко мне из палисадника. С яблони упало яблоко и подкатилось к ногам. Хотела поднять, но Маня сноровисто сцапала его и сунула в свой карман.

– Ну что? Поговорим? – вопросительно посмотрела она на меня.

– Поговорим, -ответила, осознавая, что уже не та, что пришла сюда. Мир, словно заколдованная книга, распахнулся, и, я увидела то, о чём теперь никогда не забыть. Пока я увидела только титульный лист, очень захотелось узнать, что ещё расскажет Маня.

– Пошли в дом, чайку попьём, там и поговорим, – обрадовалась старушка и шустро зашагала по лестнице на крыльцо.

Глава 3

Разливая по кружкам горячий, ароматный чай, пахнущий смородиновым листом, Маня почти пропела:

– Ой люли, ой люли, с гуся вода, с Дарьи худоба…

Подумала, что это какой-то заговор и возразила:

– Да, я вроде худобой не страдаю.

Старушка рассмеялась:

– Это присказка такая, на поправку здоровье. Уж извини, привычка у меня: что вижу, то и лечу.

– Так, я, вроде, ничем не больна, – удивилась я.

– Да, это так, на всякий случай, – уклончиво сказала Маня, взяв кусочек сахара щипчиками из сахарницы и опустила в чай. Он зашипел, покрылся пузырьками и растворился.

– Угощайся, – сказала она, пододвинув сахарницу ко мне.

Осторожно щипчиками взяла кусок сахара и стала рассматривать, уж очень он был похож на кусок льда или горный хрусталь:

– Что это такое?

– Это малиновый мёд семилетней выдержки, – ответила старушка и рассмеялась, – Незаменимое средство от старения.

Вкус чая со смородиновым листом, не в диковинку, а вот мёд добавил ему, вроде как, аромат малинового сиропа. Ну, по крайней мере, так показалось.

Отставив чашку, Маня посмотрела на дверь:

– Видать к нам гостья. Ну, оно и к лучшему – с моей дочерью познакомишься.

Дверь открылась и в комнату вошла, нет, вплыла женщина, с царственной внешностью: фарфоровую кожу лица оттеняли яркие голубые глаза и алые губы, волосы, пепельно-золотистого цвета, уложенные в корону, подчёркивали длинную шею, тонкая талия перетянута широким ремнём, подпоясывающим шёлковое платье-рубашку молочного цвета, длиной почти до щиколотки, а на руке перстень с огромным, переливающимся всеми цветами, круглым камнем, похожим на опал.

Она проплыла мимо, мельком глянув в мою сторону, и тихо промолвила, словно делая одолжение:

– Привет.

Подойдя к Мане, она коснулась её руки своей, словно погладила, и также тихо сказала:

– Привет, – и села рядом на лавку.

– Это моя дочь – Василиса, – представила её старушка.

– А вы кто? – спросила Василиса, взглянув на меня равнодушным взглядом.

– Даша, – ответила, абсолютно не желая знакомиться с этой высокомерной особой, которая вначале показалось молодой, но, присмотревшись к лицу, поняла, что ей, пожалуй, около пятидесяти лет.

– Даша? – переспросила та, глянув на мать.

– Внучка бабы Клавы из Лобков, -ответила Маня.

– А, Клавы… – распевно, словно припоминая, ответила дочь, всё с тем же безразличием.

Она встала, проплыла на кухню, вернулась с тарелкой, на которой красовался румяный круассан и чашечка ароматного кофе. Усевшись за стол, стала пить кофе маленькими глоточками, отщипывая от круассана кусочки и манерно кладя их в рот.

Ну и фифа! И как она так быстро кофе приготовила?

То ли прочтя мысли, то ли заметив выражение моего лица, Маня сказала:

– Не удивляйся. Коскороба, она и есть коскороба, с виду – лебедь, а по сути – гусыня.

– Мам, ну ты даёшь, – спокойно, без обиды откликнулась Василиса, вопросив, – Что ты перед ней бисер мечешь? Чем она может помочь?

– Не всё же тебе эту лямку тянуть, может и люди на что сгодятся, – ласково сказала Маня, погладив дочь по руке.

– Люди?! – воскликнула я, от удивления, – А вы кто?!

– Мам, ну, ты что ей ничего не сказала?! – возмутилась Василиса, но как-то уж больно спокойно и даже, как показалось, с лёгким сарказмом.

– Вот сейчас и расскажу, – ответила Маня, словно извиняясь перед ней.

Я аж напряглась, в ожидании чего-то ужасного, вспомнив каменистую пустошь. Что может быть ещё хуже того?

– Даша, помнишь старые народные русские сказки? – спросила ласково старушка.

– Ну, да, -ответила, не понимая, куда она клонит.

– Там были Баба Яга, Кощей Бессмертный, – монотонно и тихо перечисляла Маня, словно убаюкивая, -Змей Горыныч, царевна Лебедь, Дед Мороз, сестрица Аленушка и братец Иванушка, гуси-лебеди, кот Баюн и серый волк?

– Да, – согласилась, не зная, что и подумать.

– Так вот это мы и есть, – спокойно и твёрдо сказала Маня.

Ожидала чего угодно, но только не этого и от неожиданности рассмеялась.

– Ну, вот, что я тебе говорила, – тихо, со вздохом, констатировала Василиса, поднимаясь с лавки.

Демонстративно встав напротив меня, она развела руки в стороны. Вдруг вокруг всё потемнело, словно сгустились сумерки, за её спиной появились два огромных, распахнутых, белых крыла, а на голове обруч, в центре которого сверкал яркий, словно звезда, голубой камень.

У меня перехватило дыхание, а в голове пронеслось «А сама то величава, выступает будь то пава… А во лбу звезда горит». Уставившись на Маню, прошептала:

– Она, что царевна Лебедь?

– Да, я – царевна Лебедь, – абсолютно без пафоса и высокомерия, представилась она, – А ещё Василиса Премудрая, матушка Зима, и слуги мои – гуси-лебеди.

– Вот это да! – от неожиданности вырвалось у меня. Вдруг осознала, что Маня – это Баба Яга, а её муж Костя – Кощей Бессмертный.

– Да, всё верно, девонька, – подтвердила мои мысли Маня- Баба-Яга, мило улыбаясь.

Василиса взмахнула крыльями и, приняв свой обычный вид, уселась на лавку и, как ни в чём не бывало, стала попивать кофеёк, пощипывая круассан.

Я впала в ступор. Верить или нет? Может мне что в чай подмешали или гипнозом обработали? Помотав головой, ущипнула себя за руку. Почувствовав боль, не успокоилась, а ещё сильнее испугалась, осознав, что со мной точно не всё в порядке, как и с тем, что происходит вокруг.

Дверь открылась, вошёл небольшого росточка, упитанный мужчина, с ёжиком густых русых волос на голове и длинными бакенбардами, в фиолетовом, вельветовом брючном костюме, с очень добрым лицом, и, мурлыкающим голосом, кота Матроскина из мультика, заговорил:

– Из-за леса, из-за гор

Едет дедушка Егор

Сам на лошадке,

Жена на коровке

Дети на телятках,

Внуки на козлятках

Съехали с гор, развели костер,

Кушают кашку, слушают сказку.

Последние его слова слышала уже почти в полудрёме, засыпая.

Глава 4

Очнулась на той самой кровати, что стояла в углу комнаты. Белоснежное покрывало откинуто, лежу на лоскутном одеяле, в окружении подушек. С кухни доносятся голоса Василисы и Мани.

Дверь тихонько скрипнула и с улицы вошёл высокий крепкий мужчина в камуфляжной одежде, похожий на охотника. Большая, окладистая, седая борода и пышные усы придавали ему степенности и благородства. Низким, раскатистым голосом он позвал:

– Василиса! Ты где?

Василиса вышла из кухни, в сопровождении матери, и спросила:

– Что случилось?

– Пора! Ветер с севера подул, гуси-лебеди на крыло поднялись, видать что-то почуяли, – ответил он.

Маня всплеснула руками и ворчливо проговорила:

– Кажден год одно и тоже, одно и тоже! Вечно они у вас что-то чуют, а толку?

– В этот раз уж больно сильно расшебушились, сладу нет, – оправдывался мужчина.

Увидев, что я проснулась, Маня обратилась ко мне:

– Вот познакомься! Это Егор – муж Василисы, по совместительству, зимой – Дед Мороз, а летом – Леший.

– А это Даша – внучка Клавы из Лобков, – она представила ему меня.

– Очень приятно познакомиться, – галантно отозвался Егор, то ли Леший, то ли Дед Мороз, – Помню, помню вас ещё маленькой, как за ёлкой с папкой своим, Алексеем, в лес на лыжах приходили. Я вам ещё такую малютку пушистую подогнал, загляденье. Помнишь? – и усмехнулся в усы.

Тут меня осенило. Точно! Мне лет шесть было, и я на лыжах, с отцом, перед самым Новым годом, в лес за ёлкой ходила. Ёлочка на опушке леса сразу попалась на глаза: маленькая, пушистая, очень красивая. Неужели это он и вправду помог?!

Изумлённо смотрела на Мороза, Василису, которая обмахнула их рукой, и они сразу оказались одеты в длинные овчинные тулупы и меховые шапки. Ни дать, ни взять Дед Мороз и Матушка Зима.

– Мама пора! Ты уж прости, что так получилось. Надеюсь, в этот раз повезёт, – сказала Василиса, обняла Маню и быстро вышла, словно вылетела на улицу, Егор – следом. Оттуда раздался резкий, визжащий звук, похожий на «вжик», заложивший уши, и в окне сверкнуло серебристым светом.

– Улетели… И тебе Даша домой пора, – забеспокоилась старушка, – Тебя уже три месяца как ищут.

Мне аж не по себе стало:

– Как три месяца ищут? Я же с вами сегодня сюда пришла.

– Ну как? Как? Время тут по-другому идёт. Когда ты со мной сюда пришла, оно там дальше пошло, а тут, вроде, как и остановилось, – объяснила она.

– А обратно, в моё время вернуться нельзя? – умоляюще, с надеждой, спросила я.

– Нет. Уж так наш мир устроен. Не обессудь, – извинилась старушка и направилась к двери. Увидев, что я в ступоре, от услышанного, она подошла, взяла меня за руку и потянула на улицу:

– Пошли! Пора! Ты им девонька всё подробно обскажи, чтобы тот, кто мне нужен к тебе заявился. Вот с ним и приходи к малиннику в полдень 31 декабря.

Маня довела меня до опушки леса, раздвинула кусты малинника и подтолкнула вперёд. Кусты с шумом за мной захлопнулись и первое, что увидела – пожухлые листья малины, под моросящим осенним дождём. Съёжилась от холода, с содроганием подумав, что по такой холодрыге придётся выбираться из леса не меньше часа.

Вдруг впереди, за деревьями, послышалось тарахтение мотоцикла. Обрадовавшись, во всё горло, заорала:

– Помогите!

Тарахтение прекратилось, и молодой голос отозвался:

– Кто там?

– Это я Даша из Лобков! – крикнула, что есть мочи.

Сквозь треск веток, пробиравшегося ко мне, слышала, как он радостно крикнул:

– Ой божечки! Слава богу нашлась!

Из кустов вывалился молодой парень в форме рабочего железной дороги, с яркими оранжевыми полосами, и, с удивлением, уставившись на меня, запричитал:

– Где ты была?! Мы тебя столько искали! Бабка Клава всю округу на уши подняла. Говорила, что ты жива и точка! Во дела! Поехали скорее! Вот обрадуется!

– Поехали, а то я уже околела, – ответила, охрипшим голосом, то ли от радости, то ли от холода, только тут заметив, что в руке у меня корзина с малиной, хотя точно помню, что на крыльце её не забирала и в лес с ней не шла. Никак, Маня-Яга подсобила. Оно и верно: уж корзина свежей малины осенью, точно заставит всех поверить в мои слова.