Мистические хроники. Волшебный переплёт

– Врёшь, проклятая! – в голос заорал Солдат.

– Да-да, та самая. Розовый зайчик над лобовым стеклом, – не обращая внимания на реакцию человека, продолжила Смерть. – Скорее всего, жена твоя отвлеклась и нечаянно крутанула рулём.

Беря небольшую паузу, старуха взглянула не сидящего перед ней мужчину. Улетев в тревожные мысли, Солдат отрешённо молчал.

– Одна мимолётная секунда, а далее страшный удар…

В комнате повисла налитая ощутимой трагедией, мёртвая тишина. Воздух стал ещё холоднее, будто в один миг жизненное тепло сдалось и спешно покинуло этот дом.

– Роковая случайность или чья-то умышленная многоходовка? Я даже и не знаю, – разводя руки в стороны, продолжила свою игру старуха. – Несколько мёртвых тел вместо любимой семьи. Наверное, это ужасно…

– Замолчи, ведьма! – Солдат вскочил на ноги.

Он сделал порывистый шаг вперёд и тут же безвольно рухнул на пол. Стук коленных чашечек трагичным ударом колокола пролетел по ледяной кухне. Хватаясь за горло, Солдат начал задыхаться.

– Ты, человек, рот не разевай, – зловеще, как опасное шипение ядовитой змеи, прозвучал голос Смерти. – Помни, кто перед тобой.

Ослабив ужасающую хватку, она разрешила начинающему синеть человеку дышать.

– Чего ты хочешь? – едва глотнув воздуха, просипел Солдат.

– Тебя!

Не скрывая цели, коротко ответила Смерть.

– Как?

– Ты признаёшь моё величие, а затем умрёшь. Я тебя уважаю и поэтому дам умереть во сне, в своей постели. Рядом с любимой.

– Если я откажусь?

– Не откажешься. Я тебя знаю. – На лице уродливой старухи появилась мерзкая улыбка. – Ты пожертвуешь собой ради семьи. Высшее проявление героизма и благородства. Но я уверена, что очень многие люди так не поступят. Но ты силён, и твоя мораль иного порядка. Ты не станешь думать, искать, взвешивать.

– Самопожертвование?

– Называй как хочешь. Мне плевать, – Смерть злорадно оскалилась. – Сегодня я не особо настроена философствовать. Хотя… Жертва. Осознанно и добровольно. Какой мощный инструмент для изменения мира в лучшую сторону!

Старуха задумалась.

– Квинтэссенция света и доброты. Прекрасный пример полноценного величия человеческого сердца и души. Вокруг сплошная чернота, эгоизм и пороки, а здесь – бац, и прекрасное… Может быть, это и есть истинное людское счастье? Разорвать гнусную цепь и с достоинством уйти в небеса. – Смерть театрально махнула рукой.

– Я хочу поскорее закончить этот спектакль, – решительно произнёс Солдат.

– Ты признаёшь мою абсолютную власть над собой? – величаво спросила старуха.

– Да.

– Ты понимаешь свою ничтожность?

– Да.

– Ты сдаёшься?

– Да.

– Знай своё место, человек!

Голос Смерти разительно изменился. Сейчас он более всего походил на оглушительный рёв иерихонской трубы. Могучий и вездесущий.

Солдат молчал.

– Иди и умри, – с этими словами Смерть растворилась в воздухе.

Ранним утром, когда дом проснулся, в нём поселилось вселенское горе. Слёзы. Слёзы. Слёзы.

Через два часа, когда первые эмоции немного ослабли, жена Солдата решилась поехать к его родителям и рассказать о случившемся несчастье. Те жили недалеко, всего в 20 километрах по трассе.

Быстрые сборы, детей в машину, и в путь.

После деревни Смертино шоссе проходило в низине, где после дождя висел плотный туман. В этот момент младшая дочь попросила попить. Бутылка воды выскользнула из вспотевшей на нервной почве руки женщины. Всего один неуловимый миг понадобился ей на поиски. Один миг. Такой короткий и такой длинный одновременно.

Когда она подняла залитые слезами глаза на дорогу, прямо перед ней возвышался огромный грузовик-рефрижератор…

Анастасия Бойцова. Печать Бафомета

1

– А родовой особняк на Вишнёвой улице и адвокатскую фирму получает мой младший сын Егор, – зачитывал завещание нотариус. – В соответствии с законом вступить в права собственности можно будет по истечении шести месяцев. По условиям завещания эти полгода Егор обязан прожить в особняке. Всё понятно?

Седовласый нотариус поднял взгляд. Наследников было трое: эффектная девушка и два парня. Один из них, молодой человек в простых джинсах, посмотрел на нотариуса и кивнул:

– Понятно.

Было видно, что парень, который небрежным внешним видом разительно отличался от остальных присутствующих в кабине людей, не испытывал неудобства. Он сидел, закинув ногу на ногу, не стесняясь показывать окружающим видавшие виды кеды с протёртыми подошвами. Его зелёные глаза смотрели на остальных родственников с усмешкой и вызовом.

– Раз всё понятно, – нотариус достал какие-то бумаги и положил их на дорогой лакированный стол. – Прошу всех, кто упомянут в завещании, расписаться напротив своих фамилий. Давайте сразу договоримся о дате следующей встречи. Мои помощники за это время подготовят необходимые документы.

Егор, хмурясь, словно зачарованный следил, как его старшая сестра Наташка, получившая от отца две квартиры и салон красоты, взяла авторучку и своими аккуратными пальчиками выводила свою аккуратную подпись. Затем шёл растолстевший Матвей. Грузный, словно медведь. Брат был старше Егора на 6 лет и младше Наташки на 4 года.

«Да, время тебя не пощадило», – подумал Егор, наблюдая за тем, как Матвей пытается удержать авторучку в толстых пальцах. Старшие Ворожейкины никогда не любили младшего брата. Ведь они были детьми от первого брака, а он – от второго. Причём эти двое обвиняли мать Егора в том, что та увела успешного юриста Ворожейкина из семьи, разбив его первый брак. Мать Наташки и Матвея не перенесла измены Дмитрия Ворожейкина, хотя тот не обделял свою первую семью. Но обиженная Татьяна всё равно свела счёты с жизнью. Егору было пять лет, когда двое старших отпрысков Дмитрия Ворожейкина переехали к отцу. А когда Егору исполнилось шесть, его безмятежное детство закончилось.

Вот и сегодня, на похоронах отца, эти двое старались всячески унизить и оскорбить своего младшего брата. Когда Егор подошёл к столу нотариуса, его сестра не смогла сдержаться.

– Как был отребьем, так и остался отбросом, – прошипела ухоженная брюнетка, не стесняясь посторонних людей. – Никогда не понимала, как отца угораздило подцепить твою мамашку-официантку. Так он ещё и дом оставил своему отщепенцу! Родовой особняк! Семейный бизнес! Не Матвею, а этому бездарному недоумку!

Егор по привычке, выработанной годами, никак не отреагировал ни на слова, ни на брезгливо сморщенное лицо сестры. Но внутри его била мелкая дрожь. Как в детстве, когда Наташка пыталась его ужалить побольнее.

«Я не боюсь её! – прошептал он про себя, стараясь быстрее поставить подпись на документах. – Мне не десять лет. Я не боюсь её!»

– Интересно, Наташ, – пробасил Матвей своим гнусным голосом. – Мы с тобой вместе с батей по больницам, по онкоцентрам. А наш младшенький уродец исчез на восемь лет. А теперь посмотрите на него, пришёл за своей долей наследства!

– Матвей! Наталья! Прекратите, пожалуйста, – нотариус, как давний друг семьи, попытался урезонить старших Ворожейкиных. – Вам отец тоже оставил и квартиру в центре, и дачу, и доходный автомобильный бизнес!

– Вы предлагаете успокоиться? Да наш родовой особняк сто́ит как два моих бизнеса и три Наташкиных салона! – взорвался Матвей, и Егор рефлекторно вжал голову в плечи.

– Ничего нельзя поделать, – нотариус развёл руками. – Такова воля умершего.

Адвокат, убедившись, что все формальности соблюдены, убрал подписанные документы в кожаный портфель.

– Наталья, Матвей и Егор, примите мои соболезнования. Ключи от квартир, насколько мне известно, у вас на руках, а документы на недвижимость – у меня. Вам я их передам через полгода, – и адвокат вновь поднял руки в примирительном жесте. – Такова воля покойного. Егор, а вы ключи от особняка получите у управляющей. Вся прислуга уже оповещена о том, что Егор Дмитриевич Ворожейкин – новый владелец дома.

После этих слов поверенный Дмитрия Егоровича Ворожейкина покинул кабинет. Егор, бросив опасливый взгляд на ошарашенных и взбешённых родственников, поспешил вслед за нотариусом. Тем более, кто его знает, что у старших Ворожейкиных на уме.

2

Такси остановилось напротив больших кованых ворот. Егор посмотрел вверх. Где-то там, за забором, виднелся третий этаж теперь уже его особняка. Открыв калитку, парень отметил про себя, что дом ничуть не изменился за те восемь лет, что он отсутствовал. Фасад здания, выполненного в классическом стиле, всё так же украшали колонны, лепнины и барельефы. У арочного окна на втором этаже, там, где раньше была комната отца, Егор заметил движение, словно кто-то смотрел во двор, отодвинув штору. Новый хозяин быстрым шагом двинулся к парадному входу. Перед глазами замелькали картинки из детства, словно кадры старого кинофильма.

Вот Наташка и Матвей пытаются столкнуть шестилетнего Егора с широкой уличной лестницы. Старшие старались всё обставить так, словно неуклюжий младший братец сам споткнулся и ударился головой о мраморные ступени. От большой потери крови и смерти парня спас садовник, прибежавший на шум. Или случай, когда они выгнали Егора зимой за дверь, отобрали обувь и смотрели, как мороз пробирается под лёгкую трикотажную пижаму, кричали, что рождение Егора – ошибка. А семилетний мальчик без мамы и с постоянно отсутствующим отцом им верил. И молчал. Молчал, когда его оставляли на ночь в закрытом туалете и он спал на кафельном полу. Молчал, когда сестра «случайно» ударила его мячом в лицо. А отец, изредка появлявшийся за обеденным столом, восхищался тем, какие у него замечательные дети. Никогда не ссорятся и мирно живут под одной крышей.

Из воспоминаний Егора выдернул звук открывающейся входной двери.

– Здравствуйте. – На пороге дома стояла миловидная девушка.

– Здравствуйте. Я Егор. – Парень с интересом рассматривал молодую особу, судя по одежде – горничную.

– Егор Дмитриевич?

– Да.

– Проходите, пожалуйста. Елена Сергеевна предупреждала, что вы скоро приедете. Меня зовут Мария.

Девушка скромно опустила голову и отошла в сторону, уступая дорогу новому хозяину.

– Спасибо. Приятно познакомиться, – неловко промямлил Егор и сделал шаг. Теперь это всё было его собственностью.

Восемь лет он не переступал порог этого дома. Восемь долгих лет. Ему уже почти перестали сниться кошмары. Он уже почти перестал бояться темноты. Почти. Леденящий холодок мрачных воспоминаний пробежал по спине парня.

– Что-нибудь принести? – услужливо спросила Мария, наблюдая за тем, как молодой хозяин осматривает гостиную.

– Да, – вздрогнув, откликнулся Егор. – Чай, если можно. В кабинет. Скажите, пожалуйста, сколько человек сейчас в доме?

– Двое. – Девушка закрыла дверь. – Вы и я. Управляющая с водителем поехали в магазин за продуктами. А у садовника сегодня выходной.

– Так это, значит, вы сейчас наводили порядок в спальне отца? – что-то не давало покоя Егору. Предчувствие или, может, какая-то интуиция.

– Нет. Что вы! – всплеснула руками горничная. – Хозяин запрещал заходить к нему в спальню. Ключи были только у него и у Елены Сергеевны.

Девушка ушла на кухню, а Егор прошёл в рабочий кабинет своего отца. Давно забытый запах дорогого дерева и кожаной мебели окутал прямо с порога. В кабинете ничего не изменилось. Тот же огромный стол, чёрный диван да пара кресел. Одну стену, как всегда, занимал большой книжный шкаф. Восемь лет прошло с их ссоры. Дмитрий Егорович Ворожейкин мечтал, чтобы младший сын возглавил семейную адвокатскую контору. А Егор не хотел. Парень всегда надеялся стать архитектором, а не идти по стопам отца и деда. В старших классах Егор украдкой штудировал учебники по строительству. Тайно записался в онлайн-школу по рисованию, чтобы лучше разбираться в композиции и архитектурной графике. После выпускного вечера в одиннадцатом классе Дмитрий Ворожейкин с сыном очень долго спорили в этом самом кабинете. Ох, как они тогда кричали друг на друга! Прислуга боялась выглянуть в коридор. Егор смог отстоять свой выбор. Но отец поставил условие: только бюджет и самостоятельное обучение. Если же парень вылетит с архитектурного, то отец устроит его на юридический.

Первая сессия оказалась для младшего Ворожейкина провальной. Студент-первокурсник был вынужден унижаться перед преподавателями, которые отказались ставить ему «зачёт» по своим предметам. Странное дело: всего три незачёта, и Егора сразу же отчислили с архитектурного. Сейчас же, рассматривая дорогую мебель в кабине отца, парень понимал, что всё было не просто так. Но тогда, восемь лет назад, он прибежал к своему единственному родному человеку за советом. К отцу. А получил удар в спину.

– Спасибо, что выполнили мою просьбу, – услышал тогда расстроенный студент, оказавшись у приоткрытой двери отцовского кабинета. – Вот здесь всё, как мы договаривались. Будете пересчитывать? Надеюсь, мой сын не сможет восстановиться на курсе?

Егор тогда сразу узнал голос. Как сейчас помнил то чувство опустошения, которое сдавило горло, словно удавка. Он отчаянно дёрнул дверь на себя. Перед его взором предстал отец, который вольготно сидел в своём роскошном кресле. А напротив рабочего стола, услужливо согнувшись, стоял декан его факультета, трепетно прижимая к себе чёрный кожаный портфель.

– Как ты мог?! – шёпотом произнёс тогда Егор, не веря в происходящее. Тот, кто однажды дал ему жизнь, в одно мгновенье безжалостно растоптал его мечту. – Как ты посмел?!

– А что такого я сделал? Ничего особенного не произошло. Прошу тебя, Егор, не драматизируй! – без грамма смущения сказал Дмитрий Ворожейкин. – Твой папа уже всё сделал. Я договорился: тебя ждут на юрфаке.

Даже сейчас воспоминания о том вечере прожигали парня изнутри, словно раскалённая лава. Откуда тогда во вчерашнем школьнике взялась решительность, он не знал. Егор резко развернулся на пятках и побежал к себе в комнату. Поспешно закинул какие-то вещи в рюкзак, документы, свои скудные сбережения.

– Позволь узнать, а что это ты делаешь? – Отец стоял в дверном проёме его комнаты. – Хватит, угомонись. Довольно, я сказал! – он всегда всем приказывал. —Ты мне потом ещё спасибо скажешь.

Не в силах больше смотреть на этого ухмыляющегося, самодовольного, некогда родного человека, Егор брезгливо отвернулся. Он уже принял решение.

– Раньше у меня не было матери. А теперь я лишился отца, – парень вскочил с места и выбежал из своей комнаты. Родитель не стал его останавливать.

– Куда ты пойдёшь? У тебя нет денег, нет знаний. Ничего нет! – кричал вслед младшему сыну Дмитрий Егорович Ворожейкин. – Ты без меня никто! Пустое место!

А Егор в ночь убегал из дома, где прошли его детство и юность. Из дома, где его унижали. И где так вероломно растоптали его мечты.

Все восемь лет Егор старался держаться от семьи Ворожейкиных подальше. Пока в его постоянно хаотичную жизнь не ворвался нотариус с известием о смерти адвоката Дмитрий Егоровича Ворожейкина. И о том, что Егор вписан в завещание.

3

– Егор Дмитриевич, ваш чай, – голос Марии перенёс мысли Егора в настоящий момент. – Что-нибудь ещё?

– Нет, спасибо. Больше ничего не нужно. – Юноша рассматривал фотографии на рабочем столе. Со всех пяти фотокарточек на него смотрел мальчишка с озорными зелёными глазами. Где-то мальчуган сидел в машинке, где-то – на лошади. Но везде улыбался. На одной фотографии Егор увидел рядом с собой смеющуюся маму и радостного отца. Дмитрий держал своего младшего сына на руках. Егор провёл пальцем по лицу отца. Странно, но Дмитрий Ворожейкин в жизни практически не улыбался, а на этих снимках везде выглядел счастливым. Это была их последняя семейная фотография. Через три месяца после даты, указанной на снимках, мама исчезла, а отец изменился: стал грубым, резким и всё время чем-то недовольным.

– Хорошая фотография получилась, – голос домоправительницы заставил Егора вздрогнуть. – Вы совсем трошки тогда отдохнули на море. Пришлось приехать на похороны деда. Помнишь?

– Нет, не помню. – Егор поставил фотографию на стол и встал с кресла, раскрыв объятья. – Елена Сергеевна, дорогая! Здравствуй! А ты ничуть не изменилась.

– Егорушка! Мой дорогой мальчик! Как вырос, возмужал! – Пожилая домоправительница смахнула непрошеные слёзы, прижимая к груди своего молодого хозяина.

Для Егора эта женщина была и мамой, и подругой, и сестрой. А иногда и отцом. Елена Сергеевна была полноватой дамой за шестьдесят. Причём за шестьдесят ей было всегда. Егор нежно гладил её седые волосы и всматривался в паутинку морщин вокруг родных карих глаз. Она всегда была рядом. И когда умерла мама Егора, и когда мальчик приходил в себя после шалостей Наташки и Матвея. По ней одной скучал Егор, когда ушёл из родительского дома. И только ей был искренне рад, когда вернулся. Странное волнение накрыло Егора. Он словно запутался в своих чувствах. Наследник был рад, что его Еленочка оказалась рядом. Рад. Но что-то мешало наслаждаться встречей.

Чуть позже, сидя за кухонным столом, уплетая свою любимую лазанью, Егор немного успокоился. Они с домоправительницей стали вспоминать его детство, юность и перенеслись в то беззаботное время, когда Наташка вышла замуж и уехала жить к мужу, а Матвей учился в колледже и пропадал целыми днями у себя в гараже.

– Помнишь, как ты принёс домой кошку? – Добродушная Еленочка накрыла на стол и теперь не отрываясь смотрела, как Егор ел третий кекс.

– Да, – сделав очередной глоток чая, ответил парень. – А почему ты сейчас об этом вспомнила?

– Так та кошка была уличная да оголодавшая. – Внезапно глаза Елены Сергеевны заволокло дымкой грусти. – Она тогда слопала три миски корма. Ты мне сейчас её напоминаешь.

Егор отложил очередной кекс в сторону.

– Такой же оголодавший?

– Да. Но не только это. Как бы точнее сказать… Раньше ты был домашний, а теперь – уличный. – По щеке верной подруги скатилась скупая слеза. – Что же с тобой было, Егорушка?

– Много чего. За один вечер и не расскажешь. – Ворожейкин отодвинул стул и встал из-за кухонного стола. – Да и поздно уже. Спать пора. Завтра с утра много дел.

– Что же это я, старая! Конечно-конечно, – захлопотала Елена Сергеевна, вскакивая со стула. – Ты же, поди, устал шибко! Егорушка, в твоей комнате ничего не трогали. Всё, как ты тогда оставил. Ничего не изменилось. Может, всё и наладится.

– Елена Сергеевна, я изменился, – устало ответил Егор.

Внезапно младший Ворожейкин понял, что происходящие события реальны и что теперь он живёт в этом огромном особняке с двадцатью пятью комнатами. Вчерашний лузер сегодня утром стал богачом и единственным хозяином родового особняка. Егор осознал, что теперь на его плечи ложится забота о доме, прислуге, саде. Но что с этим делать – он не понимал. За восемь лет парень отвык от постоянного места жительства, от хорошего жилья, ведь иногда приходилось спать без постельного белья, а иногда и вовсе на полу. Как теперь превратиться из неудачника в успешного бизнесмена, Егор не знал. Да и надо ли это ему? Ведь если он примет условия игры, то получается, что отец, даже находясь на том свете, всё равно прогнул младшего сына. И Егор в итоге станет адвокатом? И тогда все его скитания были напрасны?

Приняв душ, Егор лёг в кровать. Мысли, как мухи в августе, липли и не давали возможности мозгу отключиться. Они всё роились и пытались укусить побольнее, кружились и шептали парню, что управлять адвокатской конторой тот не сможет. Что особняк под его руководством скоро умрёт. Как, впрочем, и он сам. После внезапной вязкой мысли о смерти Егор замер. Даже в тяжёлые времена, когда он хоронил Алёнку, когда голодал – мысли о смерти обходили его стороной.

– Чьи это мысли? – спросил парень вслух.

«Твои, – тут же мысленно ответил сам себе. – Ты уже мёртв. Только ещё не знаешь об этом. Посмотри на себя. Ты – ходящий труп. Как и твоя тобой убитая мать!»

Егор в испуге вскочил с кровати и побежал в ванную. То, что он увидел в зеркале, заставило похолодеть от ужаса. Оно показывало разрезанный живот. Отражение парня стояло без правой руки, на её месте виднелась белая кость. Кровь, струившаяся из раны, залила ламинат. Крик ужаса вырвался из горла Егора, и он вскочил, судорожно осматривая и ощупывая себя.

– Это всего лишь сон, – облегчённо выдавил из себя испуганный юноша. Бросил взгляд на телефон: 3:20. Внезапно Егор услышал тихий топот за дверью, словно кто-то спускался по лестнице. – Кому это не спится? – он попытался унять учащённое сердцебиение.

Егор решил спуститься на кухню, чтобы попить воды. Открыл дверь, осторожно прошёлся по ночному коридору. Тихие шаги послышались со стороны кухни. Но на кухне никого не оказалось.

– Наверное, показалось, – пожал плечами парень, выпил стакан воды и сонно пошлёпал к себе в комнату.

4

– Елена Сергеевна, а кто из прислуги ночует в доме? – Егор, с аппетитом поглощая завтрак, расспрашивал домоправительницу. Ему вдруг вспомнился загадочный ночной топот за дверью.

– Никто не ночует. А зачем? – женщина выключила плиту и села за стол, держа в руках чашку чая. – Поначалу я тут иногда оставалась. Но с тех пор как Дмитрий Егорович заболел, с ним постоянно оставалась только ночная медсестра. А вся прислуга завсегда ночевала у себя дома.

После этих слов на кухне стало звеняще тихо.

– Когда я ушёл, он ещё не болел.

Егор вдруг осознал, что, упиваясь своей обидой, он пропустил момент, когда отца стал сжигать рак. Да впрочем, и о болезни бизнесмена Ворожейкина он узнал из новостной ленты в газетах.

– Ага, куды там, не болел! Болел, – домоправительница махнула рукой. – Только никому не говорил. Тихушник. Прости, Господи, душу мою грешную! – Елена Сергеевна, не задумываясь, перекрестилась. – Сначала он лечился. Но безрезультатно. Это же рак проклятущий! Разве ж его одолеешь? Ох, Егорушка, если бы ты знал, как он мучился! Когда в больницах ему не помогли, Дмитрий Егорович стал ходить по всяким там бабкам да знахарям. Знаешь, шарлатаны енти. Им лишь бы денег вытащить побольше! Один медиум даже жила тута в доме. Прямо перед смертью твой отец привёз её откуда-то. Эта деваха не отходила от Дмитрия Егоровича ни на шаг.

– А он всё равно умер. – Егор тяжело вздохнул и встал. – Я пойду к себе в комнату. Надо хоть немного поработать.

Парень, конечно, лукавил: он сейчас был безработным, как и практически всегда. Последнее место работы, с которого его уволили два дня назад, была пиццерия. Всё дело в том, что Егор не доставил заказ и не смог сознаться супервайзеру, что не нашёл в себе силы пройти к подъезду через тёмный переулок. Хоть и старался одолеть свой страх. «Глупости! – уговаривал он себя очень долго, стоя с горячей пиццей в коробке. – Тварей, заросших шерстью, переполненных убийственной злобой, и с когтями, не существует. Никаких страшных монстров не бывает!»

Тем не менее эта мысль, как и неконтролируемый страх темноты, крепко засела в голове Егора. Может, это осталось ещё с детства, когда в тёмной запертой кладовке мальчику казалось, что запах пыли, старой мебели и ненужных вещей сливался в противный запах монстра. Твари с жёлтыми глазами, которая отдаёт особое предпочтение мясу мальчиков. Это были его внутренние страхи, которые уходили, если рядом была Алёнка. Но потом Алёнки не стало, и страхи вернулись. Сейчас же, при свете дня, Егору не хотелось рассказывать Елене Сергеевне о том, что он неудачник, всё ещё боящийся темноты и шорохов. Поэтом Егор, избегая лишних вопросов, решил уйти с кухни.

Ворожейкин поднялся в свою комнату, включил компьютер и понял, что забыл кофе на кухне. Тут же спустился, взял кружку, сделал глоток.

– Фу, холодный! – Он резко поставил чашку на стол, разлив содержимое.

– Конечно, – Елена Сергеевна хлопотала на кухне. – Времени-то сколько прошло!

– Сколько? – Егор удивлённо посмотрел на домоправительницу. – Я поднялся в комнату,– парень стал загибать пальцы на руке, – включил компьютер, ввёл свой пароль, произнёс: «Блин, кофе забыл» и пошёл за кружкой. Ну, максимум десять минут!