Алиса видит сны

Thirteenth_Alice: Если тебя не видят, то тебя не существует?

Black_Rabbit: Именно.

В рамках этого мира, во всяком случае.

Thirteenth_Alice: Но когда ты один, ты же всё равно существуешь. Ты мыслишь, действуешь, даже когда никто не видит. Значит, ты есть.

Black_Rabbit: Ты правильно мыслишь) Когда ты один, ты действительно существуешь – в своём мире. В моём случае мой личный мир – бездна. Такое…хм…вечное ничто.

Мне там не очень комфортно. Поэтому я предпочитаю находиться на виду, или хотя бы здесь, в чате)

Thirteenth_Alice: Прости, что так долго не писала. Меня разнесло на части чуть сильнее, чем обычно, после нашего прошлого диалога.

Всё, чем я занимаюсь – это пытаюсь укрыть себя от чужих глаз. С тобой почему-то по-другому…

Black_Rabbit: Ты недавно в этом приложении? Обычно если люди пропадают надолго – они уже не возвращаются))

Я что-то не то сказал в прошлый раз?

Thirteenth_Alice: Я тут впервые, и сразу ты появился.

Нет, ты хорошо сказал, я много думала о твоих словах.

Black_Rabbit: Всё интереснее и интереснее) Я не верю в судьбу, а ты?

Но я могу догадаться, почему тебе со мной комфортно беседовать)

Thirteenth_Alice: Если судьба существует – я бы сказала, что она несправедлива и жестока к некоторым людям. Нет, не верю. Проще думать, что мне не повезло родиться, чем искать в этом следы чужого замысла.

Почему?

Black_Rabbit: Если судьба существует, у неё и правда необычное чувство юмора)

Потому что тебе тихо у меня в гостях, в небытии)

Thirteenth_Alice: Мне нравится, как это звучит.

Black_Rabbit: Очень поэтично, всё, как я люблю))

Thirteenth_Alice: Если я больше не ищу варианта упасть и разбиться, то отдохнуть в небытии – именно то, что мне нужно)

Black_Rabbit: Это не то, что спасет тебя надолго, но точно поможет отдохнуть и набраться сил.

Thirteenth_Alice: Спасибо. Сегодня мне впервые не хочется быть одной. Но я не могу быть с кем-то ещё. Зато в твоих поэтичных метафорах так комфортно прятаться, будто я не одна, а мир всё ещё безопасно далеко от меня.

Black_Rabbit: А вот сейчас у меня мурашки по спине побежали. Серьёзно. Не надо так глубоко копать )) А то мне показалось, что ты мысли читаешь))

Мне очень знакомо это чувство, про безопасное расстояние от мира, но то ли я боюсь его преодолеть, то ли мир упорно не хочет меня подпускать.

Я кролик другой породы, понимаешь? Поэтому-то дноходцы меня и чураются, у меня другой запах мыслей, не их.

Thirteenth_Alice: Кролик, это магия, не иначе. Я говорю о себе – а получается о тебе. Я думала, это невозможно…

Я Алиса никакой породы, и я стараюсь, чтобы мои мысли никак не пахли. Потому что иначе меня съедят все… Тебя тоже, да?

Black_Rabbit:

…

Thirteenth_Alice: Люди едят тех, кто не похож на норму.

Black_Rabbit: Я, вроде, человек и люблю сельдерей и вискарь, это достаточно нормально?))

Thirteenth_Alice: Я люблю холодный сладкий чай и ситкомы по вечерам, потому что там никогда не случается ничего плохого. Многие это любят. Но в моём случае это недостаточно нормально)

Black_Rabbit: Как минимум по этим предпочтениям ты можешь сойти за них, уже неплохой камуфляж. Поддержишь их беседы, прикинешься, улыбнёшься и никто ничего не поймёт.

Thirteenth_Alice: Я прикидываюсь глупой на людях, чтобы никто не подумал копать глубже. Бегу от бесед и стараюсь никогда не вызывать интереса. Раньше всегда работало.

Black_Rabbit: Жаль, потому что в тебе словно целый шкаф с интересностями прячется.

Thirteenth_Alice: Я знаю жизнь только из дурацкого ситкома… Может, я и правда глупа.

Black_Rabbit: Алиса, мне пора спать.

Скажу лишь одно, ты определенно не глупа, не дай им почувствовать себя глупой или сломанной, или какой-нибудь ещё. Никто не знает тебя лучше, чем ты сама. Уж точно не они.

Выключаю ноутбук. А я себя знаю?

Глава 9. Алиса саботирует

Ужасно, но, кажется, я втягиваюсь в процесс. Мне всё ещё не нравится просчитывать грузы, а вот искать пути решения, лучший вариант поставки, выгодную компанию… Когда мне не нужно самой звонить и достаточно просто формы на сайте, я испытываю какое-то подобие азарта. Напоминает игру, где всё безопасно-нереально. Мне интересно. Впервые за всё время, что я здесь работаю, я занимаюсь делом без утомляющей скуки. На пару часов я забываю даже про свои страхи и просто работаю.

Один раз у меня получается найти вариант дешевле, чем смог Дима. Он даже улыбается мне – уголком рта, всего на мгновение. Но на его вечно хмуром лице это высшая степень похвалы.

И я тут же понимаю, что это провал. Ещё пара таких улыбок, и Алия Вадимовна оставит меня здесь навсегда…

Мне нельзя к логистам. Мне никуда нельзя, потому что на самом деле здесь НЕ безопасно. На такой работе мой окончательный провал лишь дело времени. Сегодня я продуктивный работник, а завтра в очередном трипе я сдам себя с потрохами.

Я много раз "вылетала" на работе. Но с элементарными бумажными задачами та часть меня, которая остаётся в реальности, справляется почти без ошибок. Я никогда не могу быть в ней уверена, но легко могу втянуться в простые задачи после возвращения. Могу исправить всё, что натворила, глядя на ворох бумаг на столе, на свою таблицу с документами. Прежде даже по самому сюжету трипа я могла догадаться, что делала здесь.

Например, однажды я бродила по огромному карточному домику, между червовым и бубновым королём, таская им чаи в кружках размером с меня саму. Они всё время жаловались, что приношу недостаточно горячий чай, что у соседа он слаще, что я мало мешаю его в пути. И раз за разом заставляли переделывать и носить остывший друг другу. Когда я очнулась, в моих руках была кипа подписанных бумаг. Можно не сомневаться, что эти подписи даже в нашей маленькой конторке я получала с трудом.

Но у логистов всё иначе. Здесь я должна быть вовлечена в процесс. Всегда помнить, как и что я делаю. То есть – это не для меня.

К обеду я накручиваю себя настолько, что ошибаюсь уже не специально. Зато мой утренний успех теперь кажется случайным стечением обстоятельств.

– Алиса, задержись после окончания работы, нам нужно поговорить, – Дима смотрит на меня недолго, сведя по привычке брови к переносице, а я чуть не до крови кусаю язык. Киваю в ответ и пытаюсь спрятаться за своим монитором, будто меня тут и не было никогда.

Чёрт. Чёрт, чёрт!!!

В обед не могу перестать коситься на телефон. Прячу его в рюкзак, потом снова достаю – сила воли отказывает мне. Но чёрный экран не оживает.

Я должна радоваться. Я хотела именно этого – чтобы Максим утратил интерес. Всё идёт по плану, как и должно быть. Как было всегда.

Алиса, которая должна прятать себя от мира, быть серой тенью и выживать только так – без причин и целей. Старые рельсы, удобные и накатанные.

Кажется, у меня сломалось колесо. Не получается ехать так, как привыкла… Пара ярких осенних дней, и чулан, которого нет, распахнул свои двери, не желает закрываться назад. Будто какая-то часть внутри меня вставила свой кусочек в общий пазл, заявила о себе, и не желает отмирать.

Я не права. Я ой как сильно не права.

Ловлю свою руку в последний момент, уже открывшей переписку с Максимом. Одной проблемы на сегодня мне хватит.

Рабочий день заканчивается, расплёскивая шум голосов по коридору за дверью. Шум радостный, свободный, расслабленный. В то же время я чувствую себя последней натянутой струной в сломанной скрипке, которая никогда не играла.

Наталья уходит, и мы с Димой остаёмся в кабинете одни. Я делаю вид, что увлечена работой, но на самом деле уже битый час лишь создаю иллюзию. А он, действительно, погружён в процесс, ругается с кем-то по телефону, присев на свой стол и периодически нервно подскакивая. Голос у него жёсткий – услышав его на другом конце трубки, я бы стушевалась. Не уверена, что смогла бы ответить.

– Алиса, – он переводит взгляд на меня и уже после кладёт трубку. Тон всё тот же, и я пытаюсь провалиться сквозь землю. Сейчас мне и в аду было бы легче, чем под этим сверлящим взглядом. – Каждый должен заниматься своим делом. Каждый может обучиться, если не выходит, и это не вопрос таланта. Всё и всегда решают только границы личного усердия человека. Я терпеть не могу эти пространные разговоры про "дано-не дано". Всем даны руки, ноги и голова, а уж как распоряжаться дело личное.

Он аккуратно кладёт телефон на стол, поправляет его край, чтобы лежал ровно, строго параллельно кромке. А после широким шагом доходит до моего стола, упирается в него руками, зависая перед моим лицом. Не дёрнуться назад стоит мне больших усилий. Но вместе с тем я вижу, как глубокая складка между бровей становится мягче.

– Твой тихий протест выходит мне боком.

Мечусь между вежливой улыбкой офисной Алисы и огромными округлёнными от удивления глазами – страшно подумать, что сейчас представляет собой моё лицо. Потому что прекрасно понимаю, о чём идёт речь. Меня застигли врасплох, раскусили буквально за два укуса, и среагировать быстро, прикрыться нужной маской я не успеваю.

Спрашивать "о чём вы" будет сейчас очень глупо, но я всё равно открываю рот, чтобы начать. Дима тут же поднимает руку вверх и продолжает.

– Алия пребывает в святой уверенности, что у тебя нет своего мнения, голоса и планов – поэтому строит их за тебя как ей удобно. Это – ваши личное дело, и уж сама разбирайся, зачем тебе нужен такой геморрой. Но мне, именно мне, нужен работник. Не новичок, которого нужно учить каждому чиху – человек, знающий нашу фирму от и до, умеющий хорошо выполнять задачу. Сейчас это ты. Но ты решила, что нам не по пути, и саботируешь молча.

Он делает небольшую паузу, пытаясь уловить на моём лице то, что я так отчаянно пытаюсь скрыть. Эту битву мне не выиграть. И в конце он просто кивает, окончательно убеждаясь в своих догадках.

– Давай договариваться как цивилизованные люди, а не обиженные школьницы. Во вторник ты вернёшься на своё кресло, а я отчитаюсь нашей начальнице, что ты опять не справилась. Тебя больше не пришлют ко мне против воли, и я выбью себе нового работника. Но оставшиеся два дня, будь добра. Работай. У нас проекты горят. Идёт?

– Да, – выдыхаю я с внезапным облегчением. Даже смысла не вижу корчить неправдоподобную картину дальше. Эта сделка меня устроит.

Дима удовлетворённо кивает, подхватывает куртку с вешалки у входа и машет мне рукой вместо прощания. Но в двери замирает, и снова смотрит. Его тон гораздо мягче.

– Если ты когда-нибудь всё же надумаешь работать у нас… буду рад принять.

Вот так. И выходит. Я остаюсь в тишине полупогасшего офиса с очередным обрывочным фильмом на старой плёнке под заглавием "Как бы это могло быть – твоя несостоявшаяся нормальная жизнь". На фоне вместо музыки и чужой речи монолог Кролика из вчерашней переписки…

Телефон больше не вибрирует. Ни днём на работе, ни вечером дома. Сколько его не прячь, сколько ни проклинай – я мечтаю о непозволительном. О том, чтобы я перестала отталкивать людей. Вернее, только одного человека, которого отталкивать больше не хочется…

Возможно, во вторник я вернусь в наш кабинет, и снова услышу его спокойное "привет" сквозь усталую улыбку. И, возможно, тут же вернусь на старые рельсы – будто мне не хватало именно этого тычка. Устрою очередной тихий протест, как метко назвал это Дима, и потеряю тонкую нить зарождающейся дружбы навсегда. Дождусь, когда Максим всё же уволится, и жизнь станет прежней. Никаких встрясок, никаких подвижек, никаких непредвиденных рисков…

Как же я хотела бы быть нормальной. Не бояться новых приступов, иметь право жить эту жизнь как все, не бояться мира, который стучится ко мне через окно.

Сломать окна, выйти наружу и больше никогда не прятаться.

Впервые я мечтаю так искренне.

Но судьбы нет, всем правит нелепая случайность, и Вселенная глуха к моим просьбам. Всегда была глуха и слепа.

Я провожу вечер в немом, тоскливом небытии и засыпаю с застывшими внутри слезами. Им не вылиться наружу, потому что они также нереальны, как я сама. Меня нет – я понимаю, о чём говорил Кролик.

Утром я оставляю чай на столе нетронутым. Оказывается, как легко нарушать свои же ритуалы, которые прежде казались незыблемыми. Мир не рухнет от одной невыпитой кружки чая, если мне ничего в горло не лезет.

По дороге в автобусе я стараюсь максимально собрать себя из кучки невысказанных переживаний, невыплаканных слёз. Ведь всё идёт именно так, как стоит идти. Сложный, непредсказуемый период почти закончен – скоро я возвращаюсь к своей монотонной работе, к положению неприметной вежливой мышки, и Максим утратил желание бередить мой хрупкий мир. Ещё немного подождать, и можно почти выдохнуть.

Почти. Если не считать моего прогрессирующего безумия. Трипов, которые уносят меня в слишком реалистичную картину, и не отпускают целыми днями. Бреда, в котором я хожу слишком близко к краю бездны.

Почти. Если не считать моего проснувшегося сердца. Оно молотит о рёбра, пытаясь захватить надо мной власть. И так упоительно сладко видится день, когда я уступлю ему…

Уступила бы, если бы, как в доброй сказке, сердце могло победить мои кошмары.

И последнее почти – пожалуй, никогда во взрослом возрасте я не теряла скупые остатки контроля над жизнью. Контроля над самой собой.

Выхожу из метро с мыслью, что пора написать Елене. Отсчитываю шаги до проходной, уже крутя в руках телефон. Но почему-то в голове зудит мысль, что я не рискну. Опять прежняя нерешительность сковывает пальцы как в тот самый первый раз.

Я злюсь на себя и на телефон заодно – слишком часто он меня подводит в последнее время. Будто живёт своей жизнью, сговорившись с моими пальцами. Ну уж нет.

Замираю на полпути к офису и набираю сообщение. Договариваемся на субботнее утро. Теперь не отступить. Алиса и её проклятая нерешительность – 1:0.

1:100, если уж быть до конца честной. Один или два, кажется, я всё-таки стала смелее сейчас.

Конечно, сбиваюсь со счёта. Ох как не вовремя. До заветной двери я почти бегу. По промёрзшей земле, по скользкой лестнице, просто чудом не падаю, во всех смыслах.

Пробегаю мимо нашего кабинета и вижу, как Максим снимает куртку перед своим столом. Вместе с сердцем всё моё нутро делает громкий стук о рёбра. Должно быть они трещат так громко, что он оборачивается на звук.

На долю секунды наши взгляды сталкиваются, и я ускоряюсь. Тут же разрываю этот контакт и скрываюсь за стеной. Не хочу, совсем не хочу думать о том, что я опять нашла в его глазах. Это они такие выразительные, или я окончательно двинулась в попытках приписать им слишком многое? Не хочу…

Врываюсь в обитель логистов и стараюсь стряхнуть с себя это утро. Дима смотрит на меня внимательно, будто с порога хочет понять, договорились ли мы вчера. Даже его брови не сведены против привычки.

Странно, но мне вдруг становится легче. Потому что договорились, потому что сегодня я впервые за пять лет в этой конторе буду по-настоящему работать, и мне это нравится. День, когда не нужно скрываться и носить чужие маски.

Еле заметно киваю ему, скидываю куртку на вешалку и иду к столу. По пути несколько раз тихо выдыхаю, стараясь успокоить колотящееся сердце. Бег по лестнице завёл его не так сильно, как случайная встреча с Максимом…

Меня ждёт много работы, в которую я могу рухнуть с настоящим упоением. И на весь день все прочие мысли легко покидают мою несчастную голову. Это почти хорошо.

Я знаю, что не полюблю логистику настолько, чтобы посвятить ей жизнь или даже напроситься к регулярные помощники к Диме (даже если бы я могла). Азарт и интерес, который я нахожу в этих процессах хорош как разнообразие однотонных будней – именно потому, что я занимаюсь чем-то другим. Хорош, потому что не стал этими самыми буднями, превратившись в однотонность.

Теперь я могу признать, что мне дали передышку. Моя стабильность с каждым днём ощущается всё невыносимей, и в этой неделе я нашла неожиданные новые силы для себя.

К концу дня я впервые задумываюсь о том, что могла бы сменить работу. Нет, не так. Не могла бы – но хотела бы. Самое большое открытие дня. У меня есть желания.

Они прячутся где-то очень глубоко внутри, за ворохом обязанностей, страхов, психических расстройств и общей жизненной неуверенности. Но если копать – а я сейчас смогла сделать именно это – то хотя бы здесь я не отличаюсь от всех прочих восьми миллиардов нормальных людей.

У меня всё же есть желания. Обалдеть.

Просто я никогда не смогу их реализовать. Позволить себе отступить от относительно безопасного графика существования. Я не рисковый человек. Не в моём положении быть такой.

Я даже не таращусь на телефон каждые пять минут. Я настолько увлечена, что вспоминаю о нём не чаще раза в час. А проверяю входящие всего лишь дважды.

Они по-прежнему пусты. И всё, что я придумала утром в серых глазах осталось моей иллюзией. Ещё одним желанием, которому не суждено исполнится.

Сегодня пятница. Я смогу прийти домой, зашторить окна на благословенных два дня и спрятать за ними душу и сердце, как делала всегда. Запереть их в чулане к понедельнику, и постараться больше никогда не вспоминать.

Еду до дома с зудящей усталостью. Отчасти она приятна, потому что является следствием плодотворного дня. Отчасти пугает – выжить в трипе сейчас будет непосильной задачей. Но мне везёт, и я добираюсь до заветной деревянной двери моей квартиры без приключений.

Запираю замок и долго смотрю на него, не осознавая, чего хочу или жду от этого незамысловатого механизма. Вот я провернула, он щёлкнул. Почему мне этого больше недостаточно?

Раньше я хотела спрятаться от окружающего мира, который мог нанести мне непоправимый вред, уничтожить меня, запереть за другими, жёлтыми стенами. А сейчас я бы с удовольствием спряталась от себя самой и тех ураганов, что бередят душу. Жаль, что замок мне уже не помощник.

Не помогут задёрнутые шторы и уютные светильники, но я продолжаю их включать, закрывать наглухо окна. Я не могу остановить эту бессмысленную инерцию потому что мной движет надежда. Что однажды я вернусь к прежней себе, изнурительному, бессмысленному комфорту… И потеряю только что обретённое желание выжить?

Нет, в этой логике что-то неверное.

Смотрю на еду в холодильнике, и меня слегка подташнивает от вида этого вялого однообразия. Макароны, гречка, пятиминутные заварные супы, которые я зачем-то тоже храню там. Я не настолько хочу есть, чтобы мучать себя этим.

И только сейчас окончательно признаю, как сильно я сдвинулась с привычной орбиты за этот месяц. Признаю, но уже не могу найти первопричину. Да это и неважно.

Думаю выключить телефон, чтобы сам шанс получить неожиданное входящее сообщение перестал меня терзать. Но с грустью понимаю, что в этом случае включить его заново будет в десятки раз сложнее и тревожнее. Легче получать свою дозу нервов понемногу.

И в тот момент, когда я удобно устраиваюсь под одеялом в полутьме с очередным идиотским ситкомом, готовлюсь засыпать и почти заставляю себя выдохнуть, телефон предательски вибрирует. Вздрагиваю и до конца не верю, что это происходит на самом деле.

Оживает чат с Максимом, и все иллюзии о сероглазом феврале вместе с ним. Сколько ни сдерживай, сколько ни кори себя – порой мечтать – это всё, что мне позволено.

Мечтать и тихо саботировать реальность, пока могу.

Вместо текста снова файл с музыкой. На этот раз я не терзаюсь и сразу включаю.

Мелодия начинается тихо и с первых нот обволакивает таким уютом, что я вдруг улыбаюсь. И становится наплевать на дверной замок, который не спасёт меня от самой себя, и на чулан внутри, который я так и не смогла запереть… На макароны, дурацкую цветастую скатерть на кухне, нотации Алии Вадимовны, которые рухнут на меня во вторник, строгий взгляд Димы, давку в метро, мрак за зашторенными окнами. И на проклятый телефон, молчавший почти всю неделю.

Тепло, которое так сложно найти в ноябре, расцветает полем ландышей где-то внутри…

"If they say

Who cares if one more light goes out?

In a sky of a million stars

It flickers, flickers

Who cares when someone's time runs out?

If a moment is all we are

We're quicker, quicker

Who cares if one more light goes out?

Well I do…"[1]

По щеке течёт невесомая слеза. И пустота внутри, которая разрасталась последние дни, вдруг обретает смысл. Я понимаю, откуда она появилась. И даже тот факт, что я никогда не смогу её заполнить или избавиться, не омрачает эти мгновения.

"Спокойной ночи, удивительная Алиса".

Смотрю на эти четыре строки и проваливаюсь в глубокий сон. Он такой же тёплый и уютный, как и музыка, которая звучит всю ночь.

[1] Linkin Park – One more light – очень рекомендую)

Глава 10. Алиса чувствует осеннее тепло

Елена:

Как ваши дела последнее время?

Алиса:

Кажется, у меня начало получаться собирать кусочки себя. Они где-то глубоко внутри, разбросаны и скрыты от моего взгляда, но я ищу.

Елена:

Как вам от того, что они находятся? Какие чувства это вызывает?

Алиса:

Странные… Кажется, моя прежняя жизнь меня больше не устраивает. С одной стороны, я жутко хочу, чтобы всё встало на свои места, чтобы на работе стало спокойно, чтобы трипы были как раньше – просто безумной абстракцией, которую было так легко отличить от реальности, чтобы… Не важно, как раньше.

Но с другой стороны, мне невыносима мысль, что так я проведу остаток жизни.

Что-то внутри открылось и задышало. Я больше не могу это игнорировать.

Елена:

Вы удивительно точно описываете то, что обычно называют личностным кризисом, когда уже невозможно продолжать жить по-старому, но как оно будет по-новому предстоит ещё разобраться.

Это совершенно нормально – чувствовать себя в этот период "странно", или не в своей тарелке, он для того и нужен, чтобы в итоге найти свою.

Как вы думаете, что внутри вас открылось? Или, может быть, получится рассмотреть, какие кусочки пазла вы нашли? Про что они для вас?

Алиса:

Мне нравится вкусная еда. Я никогда не питалась нормально – сначала родители, которым было не до готовки, потом и я сама не стала заморачиваться. Забивала чувство голода тем, что было легко сварить и стоило мало. Чаще всего еда просто не лезет в меня, ведь я почти всегда на взводе – не могу есть, когда нервничаю. А недавно попробовала, и это было… приятно.

Мне нравится осень. С золотой листвой и с голыми деревьями, пронизывающим ветром. Природа очень красива.

А ещё мне нравится февраль. Красивый месяц…

Елена:

Мне кажется, вы заново познаёте мир и себя, будто разрешили себе его почувствовать, может, даже услышать сигналы от мира через своё тело. Как вам такая аналогия?

Алиса:

Это хорошо и правильно звучит. Но для нормального человека… Как бы я хотела им быть! Думать о том, какую выбрать работу или кафе на вечер, ходить в кино по вечерам. А не бояться, что в следующий раз меня вынесет из реальности в самый неподходящий момент. Я не могу наладить свою жизнь не потому, что не хочу. Я хочу, очень! Но не вижу ни единого шанса…

Елена:

Я думаю, чтобы увидеть свой шанс нужно время. Далеко не всегда можно сразу понять куда двигаться, особенно в сложной ситуации, в кризисе, каким бы он ни был.

Но я бы хотела обратить внимание на другое, на ваше понимание нормального человека. Что это значит для вас, быть нормальным человеком, какие у него критерии? Попробуйте разложить это по пунктам. Что он делает? Где живёт? О чём думает?

Алиса:

Нормальный человек… Нормальный человек может выбирать, где ему жить, где учиться, кем работать. Ему не приходится идти по пути наименьшего сопротивления и брать только то, что легко, не требует никаких трудовых и умственных затрат. Нормальный человек идёт до метро, не считая шаги, потому что не боится внезапно пропасть. Нормальный человек может выйти из дома в кафе – когда ему захочется, провести выходной не дома за задернутыми шторами. Он может вообще эти проклятые шторы не задергивать! Не бояться говорить, не бояться гулять, ездить в отпуск в Карелию… И может быть с тем, с кем хочется быть. Хотя бы попробовать.

Елена:

А как определить, что он может это всё? Если не делает, разве это значит, что не может в принципе?

Знаете, первое, что мне пришло в голову – человек, попавший в немецкий концлагерь во вторую мировую. Он не мог выбирать где ему жить, кем работать и так далее, переставал ли он от этого быть нормальным?

Ведь можно сказать, у него была эта способность, если можно так назвать, но пользоваться ей в тех обстоятельствах не мог?