В погоне за дивноглазыми

Лиса вела меня по коридору. Она будто отсчитывала двери. Пару раз мы возвращались, но в ответ на мои вопросы она только молила меня подождать. Наконец одна из дверей распахнулась, и мы вошли.

В комнате было трое: Кабан, Волк и Лань. Они равнодушно смотрели на нас. Лиса вздохнула и опустилась на кровать. Все остальные так и остались сидеть на полу. В общем-то, в комнате, кроме кровати, комода и портрета, изображавшего неизвестно кого, ничего не было.

– Я требую объяснений, – холодно сказал я.

– Быстро же ты оправился, – усмехнулась Лань.

Поднявшись с пола, она пошла ко мне и начала внимательно рассматривать. Карие глаза буквально пронзали меня.

– Оправился? – поинтересовался я.

– От шока. Не каждый день такое увидишь.

– Я видел и более странные вещи.

– Сомневаюсь, – хмыкнул Кабан.

Я смерил его недружелюбным взглядом.

– Что здесь происходит? – с нажимом повторил я.

– Расскажи о себе, – внезапно сказала Лань.

– Да, кем ты был? – вторил ей Кабан.

Больше всего мне не понравилось слово «был».

– Я последний раз спрашиваю, – хмуро отчеканил я, – если я не получу ответа…

– То что? – резко спросил Волк, поднимая острые бирюзовые глаза. – Уйдёшь?

– Уйду, – подтвердил я.

– Куда? – голос у него был хриплый, хотя стариком он не казался.

– Поищу Ворона.

Внезапно они засмеялись. Все. Даже Лисица откинулась на кровати и захохотала. Я ощутил, как во мне вскипает ярость. Последние пару часов это состояние стало уже привычным. Я шагнул к двери. Краем глаза я заметил, как Кабан поднимается. Тяжёлая рука опустилась мне на плечо.

– Не горячись, парень, – проговорил он, – я понимаю…

– Если не уберёшь руку, – перебил я его, – лишишься её.

Он не убрал. Резко я ушёл в сторону, выхватывая кинжал. Кабан отпрянул, но лезвие уже было у его горла. Стоило отдать ему должное, он не трясся как осиновый лист. Напротив, казалось, он ожидал подобного.

– Милый, ещё и при оружии, – проговорила Лань, – куда ты так спешишь? Смерть сама тебя найдёт.

– Если я не найду её раньше, – процедил я.

– Не делай глупостей, – проговорил Кабан.

– Объяснись, – процедил я.

– Ладно, – не выдержала Лиса, – отпусти его. Я всё расскажу.

Я отвёл кинжал от его горла и оттолкнул его.

– Не надо, – проговорил Кабан, – ты же помнишь уговор.

– Мы пленники, – не обращая на него внимания начала Лиса, – пленники человека, которого раньше звали Карл и которого… которого я любила. После той страшной ночи, когда на балу барона Хартвига произошла резня, он изменился. Странная сила поселилась в нём, не оставив от него прежнего и следа. Теперь он воплощение страха. Он играет с нами. Мы отсчитываем комнаты, потому что каждый раз они перемещаются, мы носим маски и иногда ходим поискать чего-нибудь съестного. Оно иногда появляется в зале. Я видела, как те, кто некогда были слугами, приносят его. Ворон управляет здесь всем, что ты можешь ему противопоставить.

– Он всем предлагает сыграть, – процедил Волк, – соблюдаешь правила – живёшь, нарушаешь – умираешь. Всё просто.

– Не так просто, как кажется, – вклинилась Лань, – правила иногда меняются.

– Время перемен… – проговорила Лиса. – Это…

– Довольно… – Я поднял руки, останавливая их. – Сделаем так: я ухожу. Те, кто хотят выбраться или хотя бы умереть достойно, уходят со мной, трусы и ничтожества остаются здесь. Всё просто.

Они переглянулись. В их глазах была надежда, смешанная с сомнением.

– У тебя, похоже, есть план, – проговорила Лиса. – Я пойду, но если опять будешь лезть на рожон, мы распрощаемся.

– Я тоже пойду, – проговорил Волк, – засиделся я здесь.

– Вы сошли с ума! – выкрикнул Кабан. – Он ничего не знает, а вы уже сделали его вашим вожаком!

– Возможно, он здесь неслучайно!

– Да, возможно, его подослал Ворон, и он всех вас ведёт в ловушку! – не унимался Кабан.

– Если бы Ворон хотел вас убить, – сухо проговорил я, – уже убил бы, но ему хочется играть, а в любую игру можно выиграть, пускай и жульничая.

– Поиграть я всегда не прочь, – проговорила Лань и положила руку мне на плечо, – особенно с тобой.

Я пристально посмотрел на неё. Казалось, что страх перед Вороном коснулся всех, кроме неё. Это больше всего меня настораживало. Переведя взгляд на Кабана, я увидел, что он стоял против нас. Дверь была у нас за спиной, и он смотрел на неё с каким-то паническим, сверхъестественным ужасом.

– Ты с нами? – с нажимом спросил Волк.

– Нет! – прокричал он, отступая.

– Ну и подыхай здесь, – бросил Волк, и я открыл дверь.

– А вот и он, – мрачно сказал я.

Я знал, что, идя по коридору, мы рано или поздно встретимся. Чёрная фигура Ворона стояла в конце коридора и изучающе смотрела на нас. Изумрудно-зелёные глаза блуждали от одной маски к другой.

– Ничего страшного, – проговорил я.

– Бежим? – внезапно спросила Лиса.

– Да, – усмехнулся я, – только на него.

– Что я тебе говорила? – с нажимом повторила Лиса.

– Довольно! – внезапно заорал Волк. – Не затем я полжизни провёл в боях, чтобы отступать, пусть и перед самим дьяволом!

С этими словами он рванул с лица маску. Он и правда был не стар. Кое-где седина уже тронула его волосы, но чёрные как смоль пряди ещё не спешили сдавать свои позиции. Как, впрочем, и он сам. Он нёсся на Ворона с твёрдым намерением разорвать его на куски. Ворон склонил голову набок.

Я бежал за ним, но понимал, что не успею. В глазах Ворона промелькнула подозрительная искра. Увернувшись от удара Волка, он оттолкнул его, а сам подскочил вверх и, раскинув руки, пропел:

Коль скоро все вы так дружныИ есть у вас король,Я убираю в ножны мечИ вновь меняю роль.Игрой я, право, увлечён,Но вот тревожный час,На наше время выпал он,Слезами пав из глаз.Так пусть же он разрушит лёд,Устой поправши в тлен,Он вновь веселье принесёт,Настал час перемен!

Внезапно с потолка опустился занавес. Плотная багровая ткань скрыла Ворона и Волка. Я резко обернулся. Такой же занавес скрыл Лань и Лису. Спустя мгновение и стены скрылись за ними, и я оказался внутри квадрата из багровых занавесей. Налетел порыв ветра и сорвал с меня маску. Маска филина улетела вперёд и скрылась в складках ткани. В затылок мне ударилась другая маска. Удар был такой силы, что я пошатнулся.

Это была маска ворона. Я перевернул её и прочитал на обороте:

Ты натравил их на меня,Призвал ты их сражаться,Но зов войны есть зов огня,Пристало всем бояться.Пристало всем, но не тебе,Ты сам искал сраженья,Не осрамись в моей борьбе,Вкус горек пораженья.Крови подобен этот вкус,Твоей крови багровой,Так побеждай, ведь ты не трус,С твоей личиной новой.Её с лица тебе не снять,Прошу, не надо слов,Пора нам снова поиграть,И ты, и я готов!

Внезапно занавесы рванулись вверх. Я увидел, что у моих ног лежит Волк. Кожа на его лице была сорвана. Там, где раньше стоял я, теперь стоял человек в костюме филина. За его спиной прятались Лань и Лиса. Я понял, что ничего доброго это не сулит. Филин отступил и закричал:

– Бежим! Он убил Волка!

Это был мой голос. Я хотел им что-то крикнуть, но во рту застряла фраза из стиха: «Прошу, не надо слов». Теперь мой голос, как и моя магия, были у него. Я потянулся к маске. Она будто приросла к лицу.

Троица бросилась прочь, и я машинально побежал за ними. Я не знал, что буду делать, когда их догоню, но оставлять их с Вороном, облачённым в костюм филина, я не собирался. Они пробежали по коридору. Я внезапно понял, что они бегут к той самой комнате. Зайти туда я им не позволил. Стоило им остановиться у двери, как я рванулся к ним изо всех сил, и они бросились бежать дальше.

В этот раз я позволил им уйти, а сам открыл дверь и вошёл в комнату. Кабан всё ещё был здесь. Не оборачиваясь, он пробасил:

– Вернулись? Ну и кто из нас трус теперь?

Он обернулся и замер. Его моментально начала бить крупная дрожь. Он поспешно слез с кровати и опустился на колени.

– Не убивайте, добрый господин, – пролепетал он, – я соблюдаю правила. Не убивайте.

Я покачал головой. Это привело его в ужас, и он забился в дальний угол, прикрывая лицо руками. Тем временем я достал из-за пояса кинжал. Подойдя к стене, я начал выцарапывать на ней буквы. Кинжал не мог отобрать даже Ворон. Эта вещь была сильнее, чем он. Буквы на стене начали медленно складываться в слова, а слова тускло мерцать.

Кто прежде смел был говорить,И ныне не молчит,Клинком способен он пронзитьУста, что вяжет нить.

Что-то должно было произойти. Кинжал замерцал. Я осторожно поднёс его к губам и оставил кровавую отметину. Всё тело пронзило странное ощущение.

– Кабан, – резко сказал я, – ты сказал, что соблюдаешь правила. Встань!

– Да, добрый господин.

– Слушай новое. Лично для тебя. Ты должен пойти и убить Филина.

– Простите, добрый господин?

– Иди и убей его! Он не тот, за кого себя выдаёт.

Я поднял руку с кинжалом, и Кабан впился в клинок жадным взглядом.

– Он лишился оружия! Пойди и убей его. Он уже убил Волка, а убивать здесь вправе только я. Теперь и ты. Понял?

Кабан опять упал на колени.

– Всё будет сделано, добрый господин.

– Отлично.

Он всё ещё стоял в скрюченной позе, чем немало меня забавлял. Но время было дорого.

– Быстрее, – процедил я.

Он вскочил и буквально вылетел из комнаты. Наконец я позволил себе рассмеяться. Сказывалось напряжение, и я смеялся долго и заливисто. Из глаз текли слёзы, но остановиться я не мог. Лишь спустя четверть часа приступ хохота отпустил меня, и я, кляня себя за это лёгкое помешательство, выскочил из комнаты.

Благо я уже знал, где они. Выйдя на центральную лестницу, я увидел их. Они стояли посреди зала и о чём-то оживлённо болтали. С противоположной от меня стороны зала за занавесью прятался Кабан. Для своих габаритов ему это неплохо удавалось.

– Карл! – резко выкрикнул я, и все взгляды обратились на меня.

В глазах Филина, моментально позеленевших, читалось недоумение. Недоумение и страх. Этого я и добивался. Всё стихло, лишь звуки моих шагов нарушали тишину, царившую в просторном зале.

– Что происходит? – вполголоса спросила Лиса.

Я, естественно, услышал.

– Скажи ей, что происходит, Карл.

– Это моя игра! – внезапно выкрикнул Филин. – Я в неё играю!

Девушки попятились, а он шагнул мне навстречу.

– Ты слабый игрок, – проговорил я, – твои дешёвые фокусы ни на что не годятся.

– Ты… – его глаза буквально пылали зелёным пламенем, – ты нарушил правила!

Он резко взмахнул рукой, и маска упала с моего лица. С треском она разбилась о ступени. Его маска тоже упала, но под ней оказалась ещё одна. Это была маска ворона. Серый плащ упал с его плеч, и чёрное одеяние вновь обвило его. Сейчас мы были похожи как две капли воды, если, конечно, не принимать во внимание маски.

– Время перемен! – завопил он и вскинул правую руку.

Из его ладони торчал изумруд. Его опоясывало кольцо запёкшейся крови. Сейчас он ярко пылал зелёным пламенем.

– Даже песенку не споёшь? – насмешливо крикнул я.

– Спою уже на твоей могиле!

Я шагнул вперёд, но он взмахнул рукой, и я повалился на лестницу. Меня пронзила жгучая боль, будто с моего лица пытались содрать кожу. Боль была такой, что в глазах потемнело. Я начал медленно проваливаться в небытие.

Карл вскрикнул. Я, ощущая, как тёплая кровь стекает мне на шею, мотнул головой. Зрение медленно возвращалось. Я посмотрел на Карла. Кабан всё-таки попытался убить его. Странно, но даже когда он скинул костюм филина, увалень всё понял верно. Карл выхватил шпагу и одним движением оборвал жизнь несчастного, но тот уже сыграл свою роль. Ворон пошатнулся и осел на пол. Из правого плеча его торчал кинжал. Тот самый кинжал, который я дал Кабану.

Я поднялся и побрёл вниз по лестнице. Подойдя к Ворону, я выдернул кинжал. Он захрипел и рухнул навзничь.

– Видишь ли, – проговорил я, – оружие, вкусившее кровь бессмертных, обладает некоторыми особыми свойствами. Одно из них – убивать других бессмертных.

С этими словами я размахнулся и всадил кинжал в его правую руку. Изумруд треснул и взорвался. Именно взорвался. Меня откинуло, а руку Карла буквально разорвало. От удара в глазах потемнело, и я с чувством выполненного долга потерял сознание.

Мне снилось, что я лечу. Знаки медленно кружились вокруг меня, налипая на руки. Отовсюду звучали слова забытых заклинаний. Я всё глубже и глубже проваливался в бездну.

Пробуждение было не из лёгких. Я приоткрыл глаза. По всему телу распространилась боль. Первым, что я увидел, были карие глаза, некогда принадлежавшие Лани. Теперь она была без маски. Молодая девушка с длинными волосами, похожими на тёмное золото. Прежде убранные в хвост, они струились по её плечам, едва не спадая мне на лицо. Моя голова покоилась у неё на коленях. Я попытался подняться. Она положила руку мне на грудь.

– Вам не стоит вставать, месье, – в её голосе что-то изменилось.

– Ничего… страшного… – сказал я, сжимая зубы от боли.

Она вздохнула, но всё-таки помогла мне приподняться. Невдалеке лежал Карл. От его правой кисти ничего не осталось. Сейчас обрубок был тщательно перевязан, рыжая девушка придерживала его голову, вливая в пересохшие губы воду. Я покосился на свою руку. Знаки были там. Это не могло не радовать.

– Ингольф, – проговорил я.

– Что? – девушка удивлённо посмотрела на меня.

– Меня зовут Ингольф.

– Я Таллия, а это Габи. Карла ты уже знаешь.

– Слишком хорошо, – пробормотал я.

Она улыбнулась.

– Я властелин слова, – продолжил я. – Помоги мне встать, я должен творить магию.

– Но ваши раны…

– Из-за них и должен. Иначе неделю здесь будем торчать.

Таллия понимающе кивнула и помогла мне подняться. Я опёрся на её плечо. Ей было тяжело, но она старалась удержать меня. Знаки на руках замерцали.

Сила в руках, твёрдость в словах,Всё, как и прежде, со мной,Мной не владеет предательский страх,В сердце отныне покой.Крови по жилам положено течь,Пальцам негоже дрожать,Солнцу позволено раны прижечь,Звёздам – их боль унимать.Помню и верю я в силу свою,Пусть не согнётся мой стан,Я на восход обращённый стою,Боле не ведая ран!

Я светился. Всё моё тело излучало свет, и боль отступала. Отстранив от себя Таллию, я шагнул к Карлу. Он всё ещё неподвижно лежал, тяжело дыша. Габи вопросительно посмотрела на меня, но я не смотрел на неё. Я смотрел на Ворона.

– Карл, – проговорил я, – ты, конечно, сволочь, но умереть я тебе всё равно не дам.

С этими словами я положил руку ему на лоб. Свечение перекинулось и на него. Он выгнулся и затрясся. Габи хотела что-то сказать, но Таллия удержала её. Они стояли и смотрели, как в Карла возвращается жизнь. Часть моей жизни, если быть точным.

Наконец свечение потухло. Карл открыл глаза. Сейчас они были серо-синими, похожими на сталь.

– Что произошло? – проговорил он, приподнимаясь.

– С какого момента? – ехидно поинтересовался я.

– Карл! – Габи бросилась ему на шею, едва снова его не повалив.

Я ощутил, как Таллия прижалась ко мне.

– Что ты делаешь? – наконец спросил я.

– Что? Что-то не так? – она подняла на меня удивлённые глаза.

– Да. С тех пор, как мы встретились, ты ведёшь себя так, будто мы давно знакомы, да ещё и влюблены.

Она опустила голову и отстранилась. Мне показалось, что я сказал что-то не то.

– Просто, – пробормотала она, – всё как в сказке. Я потому и пошла тогда с вами… с тобой. Я была уверена, что ты появился, чтобы нас спасти. И вот ты спас. Разве после этого в сказках люди не влюбляются?

Она сошла с ума. Осознание этого буквально пронзило меня. Быстро оправился. Её голос будто опять звучал у меня в голове. Я быстро оправился, а она не оправилась. Она убедила себя в нереальности происходящего, поэтому и оставалась такой спокойной. Сейчас всё пошло не так, и ей тяжело это осознать.

Она опустилась на колени. Ползая по полу, она будто что-то искала.

– Они должны быть где-то здесь, – шептала она.

– Что? – переспросил я.

– Осколки, осколки изумруда. Мы всё переиграем.

– Месье Ингольф, – голос Карла раздался откуда-то издалека, – я хотел бы поблагодарить вас. Я не знаю, что на меня нашло… Очевидно…

– Тише! – резко сказал я.

Карл и Габи осторожно приблизились. Таллия всё ещё ползала по полу.

– Что она делает? – хмуро спросил Карл.

– Пытается занять ваше место, – процедил я, – девочка не наигралась.

– Мы должны остановить её! – вскрикнула Габи и бросилась к Таллии.

Я только покачал головой.

– Вы можете её исцелить, – внезапно спросил Карл, – от безумия?

– Нет, – проговорил я, – так же как не могу сделать вам новую руку. Есть раны, которые я не способен излечить.

– Таллия! – Габи схватила девушку за плечи. – Очнись!

Таллия оттолкнула её. Глаза девушки были совсем безумными.

– Нет! Твоя концовка правильная, он любит тебя, а меня никто не любит! Никто!

Резко вскочив, она бросилась прочь. Мы рванулись за ней. Она взбежала по центральной лестнице и нырнула в коридор. Когда мы оказались наверху, она уже исчезла в одной из комнат.

– Нужно её найти! – крикнул Карл. – Разделимся!

Мы побежали в разные стороны, проверяя комнату за комнатой. Как я и ожидал, посчастливилось мне. Я распахнул очередную дверь и увидел её. Она стояла на балконе. Ветер трепал её волосы. Я шагнул к ней и увидел его. Всего на мгновение я увидел чёрный как ночь силуэт с фиолетовыми глазами, мерцавшими ярким малиновым светом. Спустя секунду силуэт растаял.

Девушка обернулась ко мне. В руках у неё был маленький, гораздо меньше, чем изумруд, фиолетовый камень. Он тускло светился.

– Подожди! – крикнул я, но всё уже утонуло в малиновой дымке.

Сказка моя, счастье моё,Мой ты любимый глупец,Ты не посмеешь разрушить её,Я уже знаю конец.Я уже знаю, ты любишь меня,Как никогда не любил,Видишь мерцанье во мраке огня,Ты же его не забыл.Ты не забудешь, и в сердце носитьВечно ты будешь его,Только меня ты способен любить,Боле не знай ничего.

В голове наступило странное помутнение. Я пошатнулся. Она изменилась. Не внешне. Просто в ней было что-то новое, влекущее, манящее. Я шагнул к ней. Я любил её. Внезапно я почувствовал укол. Кинжал, бывший у меня за поясом, кольнул меня в ногу. На миг наваждение спало. Этой секунды мне хватило, чтобы выхватить кинжал из-за пояса и с размаху всадить себе в ладонь. Боль пронзила меня, но малиновый туман исчез.

Таллия смотрела на меня, и из её глаз текли слёзы. Потухший камешек упал на ковёр.

– Всего одно желание, – пробормотала она, – он дал мне всего одно желание, а я…

Она отступила назад. Край балкона был совсем рядом.

– Подожди, – проговорил я, – не делай этого.

– Почему ты не мог просто полюбить меня?! – выкрикнула она. – Мы были бы счастливы!

– Хорошо, – проговорил я, – я согласен полюбить тебя. Иди сюда.

Она опять отступила и вжалась в перила.

– Нет, ты не любишь меня и не полюбишь. Он так сказал. Он сказал, но я всё равно просила. А ты…

Шаг – и она уже была за перилами. Таллия всхлипнула и, запрокинув голову, упала назад. Я бешено рванулся к балкону и прыгнул за ней. Взмахнув руками, я обратил их крыльями и полетел вниз. Огромный филин летел, но не мог догнать её. Она упала, и сизая бездна бушующей воды поглотила её. Я сделал пару кругов, но всё было тщетно. Её не стало.

Они стояли на балконе. Я сел на перила и, обратившись человеком, рухнул на пол. Сердце глухо стучало. Я сел и начал перевязывать обрывком ткани окровавленную ладонь.

– Я не смог, – процедил я, – нет, хуже. Я мог это предотвратить, но не захотел.

– Не вини себя, – проговорил Карл и положил здоровую руку мне на плечо, – это всё он.

– Да кто ОН! – не выдержав, завопил я. – Кто этот ОН, о котором все говорят?!

Карл и Габи переглянулись, будто решая, стоит ли мне это рассказывать. Я посмотрел на садящееся вдалеке солнце.

– Хорошо, – внезапно сказал Карл, – но, чтобы понять всё, ты должен услышать эту историю с самого начала.

Он вздохнул.

– С чего начать? Была поздняя ночь, но бал-маскарад барона Хартвига…

Изумруд

С чего начать? Была поздняя ночь, но бал-маскарад барона Хартвига ещё не достиг кульминации. Толпа разношёрстных гостей ещё кружила по огромному залу в неистовом вихре буйства красок. Проворные слуги спешили наливать вино и выставлять на столы всё новые закуски. Барон был само радушие и ни на секунду не оставлял гостей без внимания. Яркая мантия, придававшая ему очевидное сходство с павлином, мелькала в разных частях зала, то и дело выныривая из разноцветного моря.

Вот он вынырнул возле меня и, окинув мой чёрный как смоль костюм мутным взглядом, пробасил:

– Карл? Чёрный как ночь… как, впрочем, и всегда.

– Рад видеть вас в добром здравии, барон, – усмехнулся я, – с учётом количества выпитого.

Хартвиг хлопнул меня по плечу и рассмеялся. Кто бы мог угадать в нём аристократа, если бы не роскошь его костюма. И хотя из распахнутого клюва павлина исходил крепкий перегар, он не потерял благородной осанки и продолжал говорить более-менее разборчиво.

– Не смейте скучать на моём балу. Здесь множество дам, вполне достойных вашего внимания.

– Непременно приму к сведению.

– Прими! – выкрикнул он.

С этими словами он перехватил за плечо ближайшую даму и буквально швырнул её в мою сторону. Стоит сказать, что росту в нём было не менее семи футов, а силой он, очевидно, не уступал медведю. К тому же, разгорячённый вином, Хартвиг совершенно не рассчитал сил. Девушка налетела на меня, и мы едва не рухнули на пол. К счастью, я вцепился в проходившего слугу, и на пол полетела лишь пара бокалов.

Пока раздосадованный слуга стирал следы происшествия, я рассмотрел свою неожиданную спутницу. Её костюм был сплошь чёрен, но это не был костюм ворона. Я это прекрасно понимал, ведь сам был воплощением этой мудрой птицы. Я имел продолговатую чёрную маску с кривым клювом и перья, нашитые прямо на праздничный фрак. Её же лицо скрывала золочёная полумаска, обрамлённая чёрными как ночь волосами. По чёрному платью струились сверкающие звёздочки. Но куда ярче сверкали изумрудные глаза девушки. Маска была бессильна скрыть их, и зелёный свет лился из раскосых прорезей для глаз. Стоило отметить, что у барона был неплохой вкус, если он, конечно, выбирал не наугад.

– Позвольте представиться, – галантно сказал я, – Ворон.

– Ночь, – ответила она мелодичным голосом.

– Весьма рад нашему знакомству, – наигранно серьёзно продолжал я, – но позвольте, я не припомню столь завораживающих изумрудных звёзд на небосводе. Неужели вы похитили их?

Она засмеялась. Смех у неё был не менее мелодичен, чем голос.

– Всё возможно в эту ночь, – загадочно ответила она и внезапно растаяла в воздухе.

Возможно, я преувеличиваю, или вино ударило мне в голову сильнее, нежели я рассчитывал, но тогда я был готов поклясться, что она не убежала, а именно исчезла. От неожиданности я впал в некоторое подобие транса, но, к счастью, это длилось всего пару секунд. Придя в себя, я немедленно бросился на поиски своей новой знакомой. К сожалению, это было ничуть не легче, чем искать иголку в стогу сена. Я плыл в разноцветном море гостей в самых разнообразных масках, но силуэт, мягко обвитый тёмной тканью, не спешил попадаться мне на глаза.

Несколько раз мимо меня проносился неунывающий барон, увлекая за собой каждый раз разных дам. Я пытался окликнуть его, но он лишь махал рукой и вновь растворялся в буйстве красок. Постепенно я обошёл весь зал, но поиск так и не увенчался успехом. Единственным тёмным силуэтом оставался я. Потеряв всякую надежду найти её, я устремился вслед за павлиньим хвостом, надеясь узнать у Хартвига хотя бы её имя. Отныне встретиться с ней было делом чести.

Барона я разыскал на удивление быстро. Оставив круговорот гостей, он остановился возле одного из столов с вином и закусками. Чёрной тенью пролетев через весь зал, я подхватил бокал и окликнул его. Барон выглядел ссутуленным и осунувшимся, но стоило ему повернуться, как я понял, что это не он. Бокал со звоном упал на пол, а в луже пролитого вина отразились изумрудно-зелёные глаза. От прежнего костюма осталась только золочёная маска.

– Вы? – не скрывая удивления, воскликнул я.

– Ожидали кого-то другого? – усмехнулась она.

– Возможно, но, говорят, находят, когда уже не ищут.

– Быстро вы сдались, – в её голосе скользнула издёвка.

– Следующая партия будет за мной.

– Увидим! – крикнула она и, сорвав павлиний плащ, швырнула его в меня.

Я резко метнулся вперёд и схватил тонкое запястье. Девушка вскрикнула, но совершенно другим голосом. Я поспешил сдёрнуть плащ и увидел, что девушки в костюме павлина и след простыл. На её месте стояла иная особа. Маска лисицы, обрамлённая блестящими рыжими волосами. Лисий мех струился по бальному платью, придавая ей сходство не со зверем, а скорее с охотницей.