Алхимия и амбивалентность любви-2

– Как будто имеют право вмешиваться в личную жизнь Татьяны, в отличие от того самого Витька.

Кто интуитивно почувствовал желание Татьяны проговориться о тайне своего сердца, да и пресёк всё это дело. Мол, сейчас не самое для этого время. Вот только наши с тобой отношения укрепятся и ты сможешь мне полностью довериться, то тогда можно будет и пооткровенничать. А сейчас, когда мы с тобой даже не знакомы, это было несколько поспешным решением.

Ну а если они не знакомы, то тогда логично спрашивается, как ей мог позвонить Витёк? На что есть предельно всё разъясняющий ответ. Если не нравится это объяснение вот такого уж точно не случайного совпадения, то получайте следующее. Это сама судьба с помощью ошибочного и в тоже время безошибочно набранного номера рукой Витька перебила Татьяну на полуслове, дав ей тем самым понять, что забежать вперёд в судьбоносных делах без её одобрения плохая затея.

– Я слушаю. – С каким-то не привычным волнением на своём лице и голос дрожит, говорит в трубку Татьяна. – Я, пожалуй, запишу. – После небольшой паузы говорит Татьяна и начинает одной рукой рыться в сумочке, поднятой ею со стула. И как прямо вслед за этим выясняется, то очень сложно в такой занятости и одной рукой отыскать ручку, а затем уже практически невозможно её удержать, не уронив под себя, под стол или стул.

А вот куда? То это бросается выяснить Адам, движимый в первую очередь своими инстинктами, и, а уж затем всем остальным. Где он к полной для себя неожиданности и натыкается на перехвативший его движение глаз и руку взгляд той незнакомки до этого момента удивительной встречи, которая всё это время, которое за своим столом сидел Адам и слушал интригующую беседы за своей спиной, и была тем человеком, кто так захватывающе интересно о нём рассказывал. И Адам даже потерял дар речи, чего не скажешь о красках его лица, усилившихся в сторону своего ярчения, при виде так в него впившихся глаз незнакомки, дающей ему очень крепко понять, что она от своего ни за что не отступится и будет за него всеми силами держаться. А именно за свою ручку, которую она перехватила рукой с одной стороны, а с другой её схватил Адам и пытается её перетянуть в свою сторону. Мол, она мне сейчас нужней, и отцепитесь уж, наконец.

А Татьяна вперёд возмущена вот такой бесцеремонностью Адама, человека, судя по всему, сильного и упёртого, и значит, в его сторону не подействуют разумные и логические доводы, и нужно придумать что-то особенное.

– И зачем вам так немедленно понадобилась, прошу заметить, моя ручка? – интересуется Татьяна.

– Я не собираюсь спорить о принадлежности материальных вещей нашего мира, кои изначально имеют природное происхождение, а их юрисдикция это всё от лукавого. Что же насчёт её в мою сторону крайней востребованности и необходимости, то это как раз тот принцип, который и определяет приоритетность пользования материальной вещью. – Вот так заумно настаивает Адам на праве пользования ручкой.

– Вы мне тут лапшу на уши не вешайте всей этой вашей демагогией, а конкретно скажите, что такое у вас в приоритете передо мной, – предельно жёстко перебивает Адама Татьяна.

– Мне, пока я не передумал по причине своей психологической неустойчивости и мягкотелости, нужно подписать документы о разводе, которые у меня уже какой месяц лежат, а я всё под разными предлогами и откладываю их подписать. И вот сейчас, я, забыв ручку, в очередной раз пошёл на такую хитрость, чтобы себе отказать в своей самостоятельности от потерянного для меня человека. – С покаянным видом всё это так жалостливо проговорил Адам, вызвав в Татьяне такую мёртвенную бедность, что она сама вложила ручку в его руку, перехватив её своей для укрепления решимости, и…

– Спасибо вам за редкую удачу встретить такого к себе предупредительного человека. – Обращается с этой благодарностью во всей своей видимой части лица, скрытого под марлевой повязкой, так называемая Татьяна.

И вот что можно на это в ответ сказать, особенно тогда, когда у тебя в горле пересохло. Только многозначительно кинуть и отпустить с трудом ручку Татьяны. Которая между тем всё сделала для того, чтобы вы не смогли её забыть, принявшись искать с ней встречи, и она оставляет вас в вашем отныне вечном не покое, вернувшись к себе, чтобы… – А почему она дальше не продолжила свой разговор по телефону? – только сейчас, по выходу из столовой, задался этим вопросом Адам, вдруг уловив в дальнейшем поведении Татьяны какую-то нестыковку.

– Неужели всё было подстроено?! – С каким-то не разочарованием всё это сказал Адам, с усмешкой покачав головой в сторону желания заморочить тебе голову какой-нибудь привлекательной особе. На чём он бы не остановился, не остановись он у витражного окна, коим ограждают заведения завлекающего посетителей внутрь себя толка. В котором он сперва увидел себя, а уж только затем, приглядевшись, обнаружил Еву. По факту его ожидающую, но фигурально разговаривающую в это время по телефону. А вид телефона сегодня рождает у Адама различные ассоциации, и он хочет знать, с кем это там нашла общие точки соприкосновения Ева. А для этого ему необходимо незаметно к ней подойти и только тогда себя дать ей обнаружить, когда он уже часть её разговора услышит.

– Что сделать не так уж и трудно в такого рода проходных и вечно в нём сменяется контингент народа заведениях. И даже, если ты, а именно Ева, сидишь лицом ко входу в кафе, в котором вы с ней договорились о встрече через минут десять от на данного момента времени – и что бы мог значить этот её ранний приход? Не хочет ли она начать дискуссию о её большей вовлеченности в отношения, а вот вы, Адам, так сильно и нетерпеливо в мою сторону не думаете, считая, что у нас с вами всё само собой, без особых с вашей стороны затрат получится. А разве нет? Нет после таких ваших самонадеянных взглядов, – то Адам может легко проскочить мимо её внимания, которое в данный момент всё поглощено разговором по телефону.

– Да с кем она там трындит?! – Предельно возмутился Адам на то, что Ева его не заметила за этим своим разговором, дав ему возможность незаметно подойти из-за спины и прислушаться к её разговору с неизвестной личностью абонента. С кем она ведёт прямо какой то шифрованный разговор, что Адам и уловить нить разговора не может по этим её отрывочным и мало информированным ответам: Да. Нет. Тогда что-нибудь на глаз.

– И у Адама в итоге терпение истощилось, и он дал Еве о себе знать тем, что покашлял. На что Ева повела себя более чем странно, в испуге оборвав немедленно разговор. Что не могло не вызвать вопросов у Адама. – Кто это?

– Да одна знакомая. – Нагло врёт, как это видит по засмущавшейся Еве Адам. На что так и покрывается в нём всё указать, но это всё косвенные доказательства и Адам дальше спрашивает:

– Что за знакомая?

– Что за знакомая?! – повторяет в тоне удивления Ева. – Вам это ещё зачем. Вам меня одной уже не достаточно. – Ева демонстрирует свою взрывную эмоциональность и Адам в шоке от непонимания почему.

– Я просто спросил. – Начинает оправдываться Адам.

– Вот так вы просто меня оскорбили своим недоверием. – Уже чуть не плачет Ева, прямо вгоняя Адама в неловкость и растерянность.

– Я это, не знал… – пытается дальше оправдаться Адам, и понятно, что только усугубляя для себя ситуацию.

– И чего вы не знали? – живо интересуется Ева и значит, живо отвечай Адам.

– Не знаю. – С такой забавной неловкостью и просто ой пожимает плечами такой глубокомысленный в кавычках Адам, что, конечно, Ева не может на него дальше хмуриться, переводя его внимание на стул за столом, а когда он присел, то на установленную на стол табличку, указывающую на приятный бонус для людей родившихся сегодня – им предлагается 50% скидка на второй коктейль.

– У вас, Адам, случайно день рождения не сегодня? – с многозначительной таинственностью во взгляде посмотрев на Адама через призму предлагаемого по такой скидке второго коктейля (ну и что, что за оба платить вам, Адам), задалась томным голосом Ева.

А Адам что за остолоп, прямых намёков не понимает. И не пить ему с Евой, ни первый, ни второй коктейль. Он, видите ли, что за удивительная штука, не знает когда у него день рождения. И если бы не сообразительность Евы, то уж и не знает даже она, к чему это его незнание их привело.

– У меня тогда же. – В предел изумлена такому совпадению Ева. Что просто обязывает их это дело отметить. Но чуть позже, как только они выяснят для себя конкретику этого события.

– И в каком предполагаете месяце? – интересуется чисто гипотетически Ева.

– Надо подумать. – А вот это уже серьёзный подход со стороны Адама, принявшегося пристально подходить к тому календарному месяцу, который взял на себя такую огромную ответственность с днём рождения Евы.

– Стрелец? – Вот так манипулятивно обозначает месяц Адам.

– С чего вы взяли? – спрашивает удивлённо Ева.

– Видел, как вы точны и прицельны в стрельбе из лука. – Даёт ответ Адам.

– Ах вот вы о чём. – Улыбается Ева такой находчивости Адама. – Как одна из версий принимается. Что скажите насчёт дня недели. – А вот это посложнее вопрос, но только не для Адама.

– Всего вероятнее, что шестой. – Даёт ответ Адам, еле удержавшись от того, чтобы вогнать Еву в ступор своим невероятным до откровения открытием.

– Вы, Ева, были созданы, не как всё живое в этом мире на шестой день, а на седьмой день, в день отдыха от всех трудов праведных и забот. – Вот такое сделает заявление Адам, вогнавшее Еву в потрясение, в умственный ступор и оторопь.

– Это с какой такой стати для меня выделили отдельный от всех день?! – могла бы вот так возмутиться Ева, но она не возмутится по весьма верному расчёту Адама. А она этот факт использует для улучшения своих жизненных позиций и условий жизни.

– Раз я создана в день отдыха от трудов праведных и как понимаю, с целью сопровождения собой этого отдыха, то чего-то я не поняла, почему вы с таким постоянством пытаетесь переложить все свои заботы на меня. Давайте, не отклоняться от заложенного в меня природой курса. Вы занимаетесь нашим обеспечением, а я распределением благ. – Вот что придумает в ответ Ева. И, конечно, Адам не враг себе и он не будет давать Еве такие козыри в совместной жизни. И он останавливается на самом ожидаемом ответе.

– А это ещё почему и откуда такая уверенность? – А вот сейчас Ева звучит и выглядит напряжённой, чувствуя подвох в этом все знании Адама, которое уже раз привело их к не полному взаимопониманию. А как можно понять и вообще принять в расчёт эту вселенскую гордыню и самонадеянность Адама, строящего свою жизнь и карьеру на чужих костях.

– Наверное, потому, что природа в отличие от нас более рациональна. Это для человека мир начинается с самого себя, – взял себя за шкирку и живи, – а она прежде чем его ввести в мир, создаст для этого условия для его хотя бы существования. Ну а алгоритм, по которому создавался мир, мы все знаем. Из чего я и вывел числовое значение нашего с тобой рождения.

– Почти убедил. – Согласилась Ева, всё же не полностью избавившись в себе от сомнений в честности Адама. Кто чего-то совсем не хочет упоминать о более точном времени их рождения. Однозначно считая, что раз он выше её ростом и физически сильней, то он на минуту, другую как минимум, раньше был рождён природой. А это даёт ему огромные возможности для манипуляций на её нервной почве. – А вот теперь, используя ту же логику, посчитайте Ева, кто из нас двоих имел возможность повлиять на ход событий на рождение или появления на свет кому как удобней второго человека на этой грешной земле. – Вот так исподтишка начнёт её приземлять Адам туда, где и до греха один, два шага.

– Впрочем, – загадочно про себя рассудила Ева, – этот факт можно принять во внимание и использовать при случае неправильного, зазнавшегося поведения Адама. – И тут же Ева представила или смоделировала такой факт не самого умного, несознательного поведения Адама, спросив его об этом самом времени, которое вызывает у него такую гордость, а как по мне, то гордыню.

– И на сколько? – вот так пространно, без особых уточнений задаёт этот вопрос Ева.

И понятно, что Адам сразу и не понял, о чём его тут спрашивают, недоумённо повторив вопрос Евы. – Что насколько?

На что Ева ещё с досадой гримасничает в сторону этого недоумка, которому всё нужно разжевывать и класть, или ложить(?) в рот. – На какое время вы, Адам, считаете, раз не можете предоставить достоверных данных, вы меня раньше были рождены? Так понятно?

И чёрт эту Еву побери с такой её разбросанностью в вопросах. На какой ему сейчас отвечать? Впрочем, Адам знает на какой, но вот что отвечать, то он в большом затруднении по причине неплохого знания Евы, хоть она и утверждает обратное. От которой можно чего угодно ожидать, и этот её вопрос однозначно имеет второе дно. Но вот какое, то Адам никак понять сразу не может.

– А какая разница! – махнул рукой Адам на последствия своего любого ответа, да сказал Еве первое, что пришло в голову. – Может час, а может и все два.

Ева подозрительно не сразу даёт ответ на его ответ, смотря предельно корыстно на Адама, с которого она сейчас последнюю шкуру сдерёт за такие ей ответы, да и озвучивает такое, чего Адам ожидать не мог.

– Вот значит как быстро вы поняли и пришли к выводу о том, что без меня вам будет невозможно жить и познавать мир (а может и того более, скушно). – Говорит вот такую удивительную гипотезу становления мира Адамом Ева, и Адам только рот до предела раскрывает от своего изумления. Что опять же подтверждает выдвинутую гипотезу познания Адамом мира Евой – он ничего без неё и реакции на неё сделать не может, даже самую бытовую вещь, разинуть от удивления рот. А она ему поспособствовала, удивив, и он раззявил рот.

– А если бы я увеличил этот промежуток времени? – как-то вообще запоздало задумался о последствиях своих решений Адам. Хотя в его случае это совсем не важно, когда на все его ответы есть логически выверенные ответы Евы. – «Тугодум вы, Адам. Вот что я скажу, – вот что бы ответила Ева, кивая в сторону моей ноги, вляпавшейся в какое-то дерьмо», – и на этот свой ответ Адам предугадал ответ Евы.

– А знаете, что всё это значит? – задаётся новым вопросом с подковыркой Ева.

– Что? – уже с тревогой, вынужденно отвечает Адам, совершенно не желающий знать ответа на этот её вопрос.

– А то, что мне требуется куда как меньше времени в сравнении с вами, чтобы достичь тех же результатов, что и вы. – Шах и мат ставит задранному в самое поднебесье носу Адама Ева таким своим удивительным и логичным выводом. – М-да. Это надо оставить на потом решает Ева, обращаясь к Адаму с другим перечнем вопросов.

– Что вы хотите этим сказать и чего собственно добиваетесь? – насупившись предельно, вопросила Ева. И если на первый вопрос из этого блока вопросов Адам мог легко ответить, то второй под вопрос нёс в себе угрозу окончательного разрыва между ними, если Адам себе посмеет отвечать на первый вопрос так, как его тщеславие к этому разумеет.

И Адаму приходиться не сгущать краски, как он это любит делать, при этом самым бесстыдным способом и образом, – вы, Ева, плоть от плоти моё создание, – а использовать технический регламент в своём пояснении. – Я ничего в себе ради вас не пожалел и не буду жалеть. – В общем, подкупил Адам Еву этой своей жертвенностью и дальнейшими перспективами не скупиться в её сторону. И Еве пришлось убедиться в его честности и согласиться, что уж поделать, с таким установленным порядком вещей. Где она номинально отдаёт ему пальму первенства, пропуская вперёд для внесения предоплаты за оказанные им услуги, а она всем этим пользуется.

– Ну а то, что наш день рождения выпал на один день и именно на тот, который нас с тобо      й на всю жизнь связал, то зная, как расчётлива природа – она не полагается на случайность – не хотелось предполагать, а хотелось бы знать, какие у неё на нас счёт планы. – И с такой притягательной самонадеянностью вначале смотрит на Еву Адам, а затем начинает к ней приближаться, что Ева, заворожённая его гипнотическим взглядом, раскрыла свой чувственный рот от удивления, а не как мог подумать, живущий инстинктами Адам, в ответ на его призывные движения мимики лица.

И, наверное, ещё одно мгновение промедление со стороны Евы, чей разум был заблокирован гипнотическими словами Адама, и она бы поддалась его дьявольским чарам, себе позволив нарушение общественного порядка некими публичными действиями, которые не согласовываются с правилами приличия, но что-то в самый последний момент позволило Еве собрать воедино все свои силы в отстаивании своего права принимать за себя решения, и она отвела свою голову в сторону, чуть ли наткнув себе в щёку нос Адама. Чего-то там в себе нафантазировавшего, и в этой иллюзии чуть не сбившегося лицом с прямого курса.

– А ведь день рождения, видимо, очень важен для человека, раз его здесь так отмечают. – Говорит Ева, кивая в сторону брошюры на столе, чем и сбивает с досадой Адама с направления свих действий. Адам переводит свой взгляд на эту брошюру и делает своё замечание. – Ну, день рождение есть старт пути к чему-то для стартующего человека важному.

– И что это может быть? – спрашивает Ева.

– Так сразу и не скажешь. – Пожал плечами Адам.

– Может к смерти, раз она итог жизни? – вдруг задаёт такой вопрос Ева.

– Ну, вы слишком упрощаете человеческую жизнь. Этим её омрачая. – Даёт свой ответ Адам.

– Тогда предложите свой вариант пути.

– Здесь надо подумать.

– Подумайте. – Соглашается Ева.

И Адам собрался было подумать и притом очень крепко, заглядывая в глаза Евы, выбрав их в качестве ориентиров для своего дальнейшего на ближайшую бесконечность времени пути, да вот только на всяком звёздном пути встают различные тернии и кометы, которые мимо тебя так стремительно и резко проносятся, что за собой оставляют различные разрушения было уже выстроенных тобой теорий, внося сумятицу в ровный ход рассуждений.

Кто же выступил сейчас в качестве фигуральной кометы, ворвавшейся и сбившей в кучу все рассуждения и может даже мысли Адама, то судя по раздавшимся в нарастающей от себя близи цокающим звукам, то эта комета была крайне самонадеянной и самоуверенной особой, раз она так громко о себе заявляет с помощью такого твёрдого упираниея на свою исключительность и целеустремлённую позицию в виде каблуков на длинных однозначно ногах, которые только и могут в наше время себе позволить на себя надевать такую, порядком сложную для ношения обувь, а не более обыденную и простую, как, к примеру, кроссовки.

При этом Адам, хоть всем своим вниманием отбился от себя на этот внешний фактор, а для некоторых людей раздражитель, он только ухом в сторону этой кометы повёл, а во всём остальном демонстрируя в себе неотзывчивость и неприступность. Тогда как Ева на всё это смотрит иначе.

– Хочу такой же как у неё цвет волос. – Вдруг делает такое удивительное заявление Ева, заставляя Адама оторваться от своего притворства и перевести свой взгляд в сторону той кометы, которая внесла вот такой дисбаланс в их общение с Евой, заняв собой все мысли Евы, а теперь значит и он должен быть вовлечён во всё это.

– Ну ладно. Раз ты этого сама просишь, я посмотрю налево. – С вот такой угрозой посмотрел на Еву Адам, и добавив ей: «Как по мне, то ты само совершенство и тебе не нужно брать с кого-то пример», – что, конечно, его отговорки и не желание ничего не менять в своей жизни по причине своей лени, – поворачивается в сторону обращённого внимания Евы. И как это понимать(?) и я, в общем-то, не удивлён, два взаимоисключающих вывода делает Адам при виде сидящей к ним спиной девушки, кого он из миллиона узнает – кто это ещё, как не Аэлита, впитавшая в себя образ всех девушек в красном платье и блондинок. И вот на неё хочет быть похожей Ева, на которую сейчас Адам перевёл свой взгляд и начал себя везти глупее некуда, принявшись смотреть на неё как в первый раз, таким образом признаваясь в своей крайне неосмотрительности и предельной и самонадеянной слепоте к самым себе близким людям. За которыми вы ничего и не замечаете, кроме этой близости к вам. Что вполне вас устраивает и, в общем, отлично вы устроились.

– Что? – дёрнувшись носиком, спрашивает Адама Ева.

– Что? – ничего совершенно не понял из того, что от него добивается Ева Адам, всё же попытавшись подловить её носик своим носом, одёрнувшись в туже сторону.

– Без напоминаний и не можете разглядеть во мне подчёркивающие мою эксклюзивную особенность черты. – А вот это шаг Евы в сторону обострения. И здесь Адаму нужно немедленно купировать эту её атаку.

– Если меня всё в тебе устраивает, это значить лишь то, что мне это нравится, а не что-то ещё. – Конечно, несколько косоруко и примитивно это говорит Адам, но по сути верно.

– Значит и мне не нужно никуда стремиться? – задаётся провокационным вопросом Ева.

– К ней что ли? – а вот это было грубо сказано Адамом. И Ева даже слегка вспыхнула в лице. Но что-то её в словах Адама успокоила, и она не стала более резко реагировать на эти, унижающие девушку слова, а она зашла с другой стороны.

– Я поняла! – как бы вдруг озаряется догадкой Ева. – Ты боишься, что меня не узнаешь в новой причёске и в новом цвете. – Делает такое заявление Ева.

А Адам, было собрался её опровергнуть, заявив: «Да ничего я не боюсь!», как своевременно поняв, в какую фразеологическую ловушку его поставила Ева – значит, вы подтверждаете мои, всего лишь догадки, вы меня не только не узнаете, а вы этим будете ещё и гордиться перед своими дружками, заявляя им о своей смелости в мою сторону: я так прямо ей и сказал, и затем на деле продемонстрировал, её не узнав – и осёкся в себе, решив из себя выдавить уж совсем недалёкого человека.

– Это как? – с тупым до безобразия выражением своей сознательности вопросил Адам. И Еву прямо бесит такая наглота Адама, но она не поддастся на эту его уловку перевести разговор на её нервы, а она, собрав все силы воедино, успокоит себя и ровным голосом ему всё объяснит.

– Вы, Адам, сознайтесь уже, меня не узнаете при других моих внешних обстоятельствах. – Вот как мягко стелет Ева. Но Адама на всю эту мягкость не провести.

– Ну, это спорно. – Ни «да», ни «нет» не говорит Адам.

– Значит, утверждаете, что хорошо меня знаете! – А Ева со своей стороны пытается его атаковать.

А что Адам на это ответить может? Да, конечно, он этого никогда не утверждал, но и не соглашаться с этим он никак не может, не вызвав искреннюю реакцию недоумения и досады Евы. – А что тогда, спрашивается, мы всё это время делаем?! Если вы до сих пор не соизволили меня, как следует узнать?! – начнёт дёргаться и истерить Ева.

И Адам опять в тупике, не зная, что и ответить, когда ему в голову лезут только самые пакостные, с греховным подтекстом контраргументы.

– Только настолько, насколько вы мне позволяете себя знать. – Адам всё-таки находит более-менее нейтральный ответ, который всё равно несёт в себе отголоски внутренней испорченности Адама. Но Ева, опять так уж и быть, не будет всего этого в нём замечать, будучи особой очень скромной и деликатной. И она не будет Адаму указывать на то, что он не создал для всего этого необходимых для неё условий, а только промолчит в ответ на это. А вот что насчёт затронутого сейчас ею вопроса, то … Ева вдруг, как будто ей что-то только сейчас пришло в голову, и чтобы всё это не забыть, она со словами: «Тогда!», должна всё делать впопыхах и как можно быстрей.

Это как вдохновение, его дуновение нужно ловить немедленно, записывая на первом, что в руки попало предмете данные тебе отголоски откровений. И как видится по Еве, то первое, что ей в руки попало для того, чтобы на этом предмете вписать спущенного с самого верха озарение, то это … самая обычная пластиковая карта, которые есть у каждого современника. И на ней Ева давай что-то, опустив в предел к ней голову, черкать.

А Адам, несколько всполошенный этой её эмоциональной одержимостью и страстью себя и его перебивать вот такими вспышками эмоциональных озарений, застыв, внимательно смотрит на неё и на вот такие её действия, и пытается предугадать, что она сейчас там пишет. А Ева только сперва ведёт себя крайне открыто и неосмотрительно, не замечая никого по сторонам. А вот как только она зафиксировала на этой пластиковой карте основные данные о том, что ей сейчас вдохновением было навеяно, то она интуитивно прочувствовала и сообразила, что она для того, чтобы сохранить сейчас ею написанное, должна держать всё это в тайне, и не просто от зевак, а от одного, ближе всех к ней сейчас находящегося человека, кто по её замыслу и задумке, как раз должен оставаться вне ведении ею сейчас здесь записанного.

И Ева отрывает голову от своего инструмента для письма, одной рукой прикрывая карточку, через прищур проницательно так на Адама смотрит, и вот что ему вдруг предъявляет. – Вы что, подглядываете?

А Адам от такой неожиданности значения самого вопроса Евы в себе застопорился и чуть ли не подавился от изумления.