Дорога войны

– Эт мы поняли. – За спиной говорящего послышались смешки товарищей. – Но ты же не прочь поделиться добычей с боевыми товарищами? Пустим её по кругу, а?

Пёс холодно улыбнулся.

– Не выйдет. Ненавижу делиться добычей. Девка – моя, только моя и на всю ночь. Приходите утром – подберёте объедки.

– Эт мы ещё посмотрим. – Наёмник шагнул вперёд, намереваясь оттолкнуть Айзека в сторону, но не тут-то было. Удар в челюсть сбил мужчину с ног.

– Я сказал, что не намерен делиться. – Пёс угрожающе качнул кочергой. – Найдите себе другие подстилки и не мешайте мне развлекаться!

– Ах ты, падла! Ишь, вздумал перечить! – Наёмник выдернул из-за пояса кинжал.

– Не будь дураком. Сплясать на суку захотел?

– Ежли будешь зарытым на задворках трупом, никто и не узнает…

Айзек шагнул за порог в ночь, захлопнув за собой дверь.

Стоило двери вновь распахнуться, как Гельда рванулась к ней, сжимая в трясущихся руках меч.

– Это я, всё в порядке. – Айзек отбросил кочергу в сторону.

– Ты жи не… – со страхом уточнила хозяйка.

– Пара поломанных носов и куча синяков.

Дочка Гельды, соскользнув с печи, протянула Айзеку одеяло.

– Бери, ты озяб. – Она потупилась. – Они не вернуцца? Ну… Помстити?

– Не сегодня. Сегодня они слишком заняты развлечениями.

Девушка побледнела, вполне понимая, что имел в виду Пёс, и поспешно отвернулась. Айзек положил на стол кинжал.

– Вот. Отобрал у одного. Вам пригодится.

– Исполать! – Гельда осторожно коснулась пальцами оружия.

Айзек вздохнул.

– Вам бы уйти из посёлка до утра. И желательно подальше.

Гельда подняла на него испуганный взгляд.

– Следы нашинских уж не сыскати. А я одна в лесу с двумя детями. Кей мал, да и Иветта… – Женщина осторожно, почти что бережно положила ножны с мечом на стол, рядом с кинжалом. – Мы сгинем тама, Айзек.

Пёс собрался было ответить, но передумал и лишь молча кивнул. Лес – не спасение для них. Но как сказать давшим приют, что за его спиной стоит смерть, что их отряд – не простые наёмники и, уходя, они не оставят выживших? Как заставить выбирать между смертью в собственном доме и смертью в снегах?

Гельда спала неспокойно, время от времени вскрикивая во сне, на печи ворочалась Иветта, и только Кей спал крепко, обняв ножны от меча Айзека. Сам же Пёс бесконечно смотрел в тёмный потолок, тугие узлы мыслей сплетались в голове, не давая покоя. Он слишком хорошо знал, какое страшное утро ждало их. Утро, которое станет последним для целого селения. Утро, когда он в очередной раз смирится с кровавой жестокостью и предпочтёт промолчать, отвернуться, сохранить свою никчёмную шкуру. Айзек уже видел однажды, как сжигают деревню, оставляя лишь жалкую горстку выживших – тех, кто разнесёт вести о том, как карается предательство своих. Чудовищные сцены, от которых кровь стыла в жилах, после которых невозможно спать по ночам. И как долго он ещё будет молчаливо подчиняться, уговаривая остатки человечности в себе, что он лично не сжигал заживо и не зарубал мечом детей и калек. Но он был там, свидетель и соучастник. Есть ли в мире прощение за такое?

Айзек рывком поднялся с пола, схватил свой кинжал, плащ и постарался бесшумно отодвинуть щеколду.

– Ты кудыть? – сонный голос Иветты нагнал его на пороге.

– Спи. Мне нужно подумать и пройтись. Запри за мной дверь.

Тёмная улица была до краёв полна обманчивым покоем и застывшей в ожидании беды тишиной. Сколько у них осталось до резни, что устроят каратели? Есть ли шанс спасти хоть кого-то? Что можно противопоставить получившим благословение командира убийцам?

В дальнем конце улицы показалась группа пьяных наёмников, и Пёс укрылся в тени между домами. Не угадаешь, кому можно доверять, а кому нет, быть может, за пособничество обещано спасение старосте или местным святошам. Хотя вот насчёт последних стоило разузнать.

* * *

– Кеана действительно попросила взять тебя с нами.

Саламандр, сидевший у стола, был совершенно спокоен. Илен изображал крайнюю увлечённость какими-то бумагами. А Савьо не мог стоять на месте – нервозность гнала его от стены к двери и обратно, по бесконечному кругу.

– Это из-за Дара, да?

– Дара… – Саламандр потёр переносицу. – Да, Кеана стремилась употребить твой Дар на благое дело – на помощь нам, к примеру. Дескать, одно твоё присутствие способно перевесить предначертанное и развернуть расклад судеб по-другому. Для Кеаны это было важно – пристроить тебя хотя бы на первое время.

– К идущим? – Савьо стушевался. – Простите за резкость, но это не самое благое дело.

– Не самое, – согласился Саламандр. И хитрая ухмылка заплясала на его губах. Илен мельком глянул на учителя и вновь уткнулся в листок. – Думаю, ещё тогда, на корабле Дьюхаза, Кеана заглянула в мою душу, она умеет это – видеть человека насквозь. Так что мы нашли о чём поговорить, пока гостили у вас. Некоторые тайны только старым предсказательницам и стоит доверять, Савьо. Порой люди – совсем не то, чем кажутся.

– Например, вы с Иленом – не идущие по Дороге Крови, а спасители мира?

Савьо начинал злиться, его постоянно использовали – вернее, его Дар. А он сам, нужен ли он был хоть единой живой душе сам по себе? Даже насчёт Айзека Савьо больше не был уверен. Илен издал невнятный звук, а магистр продолжил всё так же ровно улыбаться, словно они вели вежливую беседу о пустяках.

– Боюсь, тебе предстоит однажды узнать это самостоятельно.

Савьо вновь зашагал по небольшой комнатке.

– Значит, всё дело в Даре. Всегда в нём! Кеана готова на всё ради этого Дара.

– Кеана – возможно. Но лично я не верю, что человек одним своим присутствием способен изменить ход вещей, – возразил магистр. – Для этого понадобится кое-что посильнее. Например, действия, план, цели. И тогда будущее действительно способно измениться. Вот только Дар тут совершенно ни при чём.

– Вы не верите в мой Дар? – Савьо остановился посреди комнаты.

– Отчего же. – Магистр покрутил кольцо на пальце. –Быть может, тебе судьба действительно уступит легче, чем другому. Но я не верю в то, что это – единственный способ изменить мир, иначе смысл существования просто исчез бы. Отбыть отмеренное время, играя по установленным правилам, подчиняясь чужой воле, железной и непреклонной… Боюсь, такое видение жизни не по мне. Я предпочитаю думать, что в каждом есть такой дар – дар менять собственное будущее. А если постараться – то и не только своё. А ты… Да, в тебе есть какая-то магия, но я взял тебя вовсе не из-за неё.

– А почему же тогда? Не думаю, что я облегчил ваши путешествия.

Саламандр и Илен переглянулись.

– Ты недооцениваешь себя, Савьо, – подал голос ученик магистра. – Вспомни, сколько раз ты штопал нас с учителем. Хороший лекарь – это лучшее, что может получить кто-то наподобие нас. Это действительно дар – не дать смерти утащить раньше срока.

– Да и не место тебе рядом со старой предсказательницей. Она научила тебя исцелять, а дальше что? Ты бы погряз в пучине этого городка. Чем дольше сидишь на месте, тем страшнее становится уйти, бросив всё. Рановато тебе прирастать корнями, Савьо. Ты можешь дать миру больше, чем роль мелкого врачевателя. А для этого надо было вытащить тебя в этот самый мир. И научить постоять за себя. А в этом Кеана не сильна.

– И вы просто взяли меня с собой?

– А почему бы и нет? Это было выгодно для всех – если язык практичности устраивает тебя больше. Кеана довольна, у нас с Иленом в команде лекарь, да и тебе польза.

Савьо нахмурился. Похоже, на этот раз злого умысла действительно не оказалось, Саламандр не пытался использовать Савьо в своих целях. И всё же точил червячок сомнений. Неужели всё так просто? Вопрос возник мгновенно и так же быстро оказался на языке.

– И я волен в любой момент уйти? Я не обязан следовать за вами и лечить вас?

Илен с изумлением уставился на Савьо, а Саламандр посерьёзнел.

– Ты не в рабстве, Савьо. Пожелаешь уйти – иди, это твоё право. Я не ограничиваю тебя в выборе.

Всколыхнулась в душе нелепая обида: не так уж он и незаменим, – но Савьо постарался усмирить её. Разве не этого он хотел – свободы? Или так понравился уютный кокон опеки, что возможность уйти приравнивает к ненужности? Неужели он успел стать таким? А ведь когда-то ему казалось, что для него открыты все дороги. И вот теперь, когда эти дороги предлагают, Савьо кажется, будто его выставили за дверь. Как же глупо!

Савьо вздохнул и провёл руками по лицу.

– Возможно, я напрасно затеял этот разговор.

– Отчего же? – изумился Саламандр. – Уверен, что правда полезна, не всегда, но часто. И сейчас – тот самый случай. Быть может, зная, что тебя никто не держит, ты примешь какое-то важное решение, не ощущая себя должником или предателем. Хватит идти проторёнными дорожками, Савьо, они ведут к чужим целям, а не к твоим.

* * *

Под утро их разбудили крики и шум снаружи. Подскочив с кровати, Гельда кинулась к двери и приоткрыла её. Посёлок был освещён заревом пожарищ, наёмники с гиканьем гоняли обезумевших от страха жителей – словно веселящиеся охотники. Проснулся и заплакал малыш Кей, подбежала к двери встревоженная Иветта.

– Маман, што это? Што творицца?

Гельда захлопнула дверь и схватила дочь за плечи.

– Ничаво, милая, не гляди.

Но Иветта стряхнула её руки.

– Ведь они убивают женщин и детёв! Маман, они убивают нас!

Стук в дверь заставил их вздрогнуть и испуганно замолчать – затих даже Кей.

– Это они… Это по нас, – прошептала Гельда.

Она огляделась и лишь сейчас заметила, что их ночного гостя и след простыл. Стук настойчиво повторился, из-за двери послышался приглушённый голос:

– Это Айзек!

Не успела Гельда остановить дочь, как та кинулась к двери и распахнула её, но тут же, ахнув, отступила. Рука Гельды сжалась на оставленном на столе кинжале.

Это и вправду оказался Айзек: растрёпанные волосы, перепачканное в саже лицо и горящие безумием глаза. Заперев за собой дверь, парень выдохнул:

– Поторопитесь. Нам надо бежать – прямо сейчас.

– Што творицца? – умоляюще сжала руки Иветта. – Отчего они убивают селян?

Айзек болезненно улыбнулся.

– Вы слышали про карателей, ведь правда?

Гельда охнула и, зажав руками рот, села на лавку. Иветта же во все глаза уставилась на наёмника.

– Убивцы? И ты из их?

Айзек кивнул. Непонимающе таращившийся на них Кей внезапно разревелся.

– Они убьют нас, – едва слышно выговорила Иветта. – Они убьют нас всех.

– Ну, это мы ещё поглядим.

Айзек взял с лавки ножны с мечом и принялся застёгивать перевязь. Гельда подхватила с пола Кея.

– Всё будь хорошо, спокойся, – шептала она, гладя сына по голове.

– Верь своей маме, никто не умрёт.

Уверенности в голосе Айзека хватило бы на них всех, вот только Гельда не могла поверить убийце. Иветта с нескрываемым презрением посмотрела на парня.

– И эт г’рит нам каратель!

– И это говорит вам каратель. И моё слово чего-то да стоит. – Айзек взял со стола кинжал и протянул Гельде. – У вас нет причин доверять мне. Но придётся. Или можете выйти за дверь и встать в очередь за смертью. Ну так как?

Иветта прижала руки к груди и вопросительно уставилась на мать. Гельду душили сомнения, но наёмник был прав – вариантов не так уж и много. Опустив на пол притихшего Кея, Гельда взяла предложенный кинжал.

– Лады, каратель. Што нам надобно делати?

– До леса вам не добежать – уже нет, вас заметят и догонят. Единственный наш – ваш, – поправил себя Айзек, – шанс на спасение – старый храм на окраине посёлка. Он каменный, да и дверь обита железом – моему отряду придётся постараться, чтобы попасть внутрь или выкурить селян оттуда.

– Но как мы попадём тудыть? – Вглазах Иветты появился огонёк робкой надежды.

– Через дверь, что выходит на задний двор. Пробирайтесь к храму дворами, избегайте улиц и людных мест – там вас легче найти. Внутрь пускайте только тех, кого знаете лично. И запомните: вы должны быть очень осторожны, попадись вы в руки карателей, и вас уже никто не спасёт.

Иветта вцепилась в руку Айзека.

– А ты?

Он высвободил руку из хватких пальцев.

– А я попытаюсь отвлечь своих приятелей от вдохновенного сжигания людей.

– Но ты ведь один! Как ты смогёшь отвлечь всех убивц? И што пуще, как ты смогёшь вырвацца? Они не простят предателя.

В глазах дочери по-прежнему читался страх, но теперь к нему примешивалось восхищение – и это совсем не нравилось Гельде. Не стоит обожествлять карателя, пусть он и решил раскаяться и помочь им. Есть поступки, которые забывать нельзя. Слава всем богам, Айзек не воспользовался наивностью Иветты. Растянув губы в мерзкой ухмылке, он покачал головой.

– Нет, девочка, не смотри на меня так, я не герой твоих грёз. Я вовсе не герой. Не забывай: я каратель.

Кровь бросилась в лицо Иветты, и она поспешно отвернулась. Айзек же перевёл взгляд на Гельду.

– Не мешкайте. От этого зависят ваши жизни.

Глава 9. Пожар

С крыш была видна центральная улица, упирающаяся в небольшую площадь – лобное место, средоточие всей жизни селения. Сюда пожары ещё не добрались, но языки пожирающего деревню огня рвались в небо – их не заметить было невозможно, как и закопчённые остовы крыш на восточном краю: обугленное, скрученное предсмертной судорогой нутро домов. Позади них, посреди нагромождения чёрных клубов дыма, вставало зловеще-алое солнце. Ветер гнал с окраин горячий воздух, и он пропах горькой, едкой гарью. Подлинное светопреставление, которым так любят стращать приверженцы всех вер.

Перезарядив украденный из повозки арбалет, Айзек перелез через конёк крыши и подобрался к краю. Вряд ли звук шагов или хрустнувшую под ногой черепицу кто-то услышит посреди этого хаоса, но вот его самого вполне могли заметить – и уж тогда он позавидует даже заживо сожжённым селянам. С другой стороны, впервые за долгое время Айзек ни о чём не жалел. Как бы всё ни кончилось, что бы ни случилось дальше, главное он уже совершил – отказался быть молчаливым соучастником жуткого преступления. Пёс не позволил на этот раз прогнуть себя. Как удивительно: то, на что люди не могут решиться в одиночку, то, что кажется им недопустимым, становится приемлемым для толпы. Среди десятка таких же изуверов твоё личное преступление кажется незначительным, а вина – крошечной. Отличное самооправдание, на которое Айзек больше не намерен был вестись.

Распластавшись на крыше, Пёс выцелил карателя: тот тащил избитую женщину. Щёлкнула спущенная тетива – взмахнув руками, мужчина упал. Селянка на мгновение замерла, не понимая, что произошло. В отдалении с грохотом и треском рухнул прогоревший дом: вверх взметнулся сноп искр и облако перемешанной с дымом пыли. Женщина вздрогнула всем телом и, словно очнувшись, бросилась прочь. Пёс не мог знать, выживет она или за углом попадёт под руку очередного убийцы – в этом приходилось довериться слепому случаю. И жрецам, которые раз за разом отправлялись на поиски уцелевших жителей, чтобы по одному или группкой привести их под защиту каменных стен храма. Оставалось надеяться, что боги уберегут своих служителей – каратели не щадили никого.

– Видел бы тебя Мареун сейчас. Идущий, возомнивший себя спасителем! – процедил Айзек, примериваясь к провалу между крыш.

Вот и обнаружилась очередная грань, которую незадавшийся убийца навроде него не смог пересечь. А ведь когда-то Айзек считал своих учителей образцом бессердечности и жестокости. Как же плохо он знал жизнь!

Следующий дом выходил торцом на площадь. Здесь карателей собралось больше: пять человек, лениво привалившись к помосту, перебрасывались колкостями. Все соседние здания стояли далеко, придётся спускаться – и осторожно, ввязываться в драку Пёс не планировал. Присмотрев место на противоположной стороне крыши, Айзек спрыгнул в сугроб, глубокий снег поглотил все звуки и смягчил приземление. Выбравшись и отряхнувшись, он выглянул из-за угла. Каратели оживились, замахали руками появившемуся из дому товарищу – он тащил за волосы брыкающегося мальчишку, вторая рука сжимала плечо раненой женщины.

– Ещё двое, прятались на чердаке. – Он швырнул их под ноги дружкам.

– С бабой развлечёмся или сразу?

Крайний каратель схватил поднявшуюся женщину за подбородок, поворачивая к себе.

– Ничего так.

Мальчишка завизжал и попытался вырваться, но каратель тычком опрокинул его в снег. Вояки разразились смехом, селянка шарахнулась в сторону, вырвавшись из хватки, – и тут же угодила в руки другого наёмника.

Он должен пройти мимо – сколько раз Айзек поступал именно так, карателей слишком много, всех жителей не спасти. Отступив за дом, Пёс развернулся и зашагал в другую сторону. С чего ему вообще взбрело в голову уговаривать себя: вмешиваться в чужие беды – не в его привычках, Савьо – тот да, несмотря ни на что, кинулся бы на подмогу. Айзек остановился и скрипнул зубами. Тёмные духи бы побрали это вечное сострадание Савьо! Пёс пересчитал оставшиеся болты: всего три. Новые он сейчас вряд ли добудет, арбалет после стычки придётся бросить. Наподдав ногой снег, Айзек кинулся обратно.

На площади мало что изменилось. Один из карателей, наступив ногой на грудь мальчишки, осыпал того насмешками. Пацанёнок рычал и пытался вырваться, но взрослый был сильнее. Троё наёмников обступили рыдающую женщину.

– Ты творишь глупость, Пёс, – пробормотал Айзек, прицеливаясь.

Болт угодил одному из троицы в спину, и наёмник рухнул под ноги товарищам и перепуганной женщине. Каратели мгновенно всполошились, прошуршали вытащенные из ножен мечи. На этот раз Пёс успел укрыться за домом. Он сумеет перезарядить арбалет и снять ещё одного, но не более – следующий выстрел выдаст его.

Так и случилось. Выпущенный болт нашёл свою цель, ещё один каратель рухнул на брусчатку, но Пса обнаружили.

– Там, за углом! Это он стрелял!

Отшвырнув в сторону арбалет, Айзек шагнул навстречу четверым наёмникам. И те в изумлении замерли, увидев собственную форму на убийце.

– Ты…

– Предатель, – подсказал им Пёс, рубанув ближайшего к нему врага.

Удивление сыграло ему на руку, наёмник замешкался, и его защита опоздала. Скрежетнув по лезвию, меч Айзека соскользнул на кисть карателя, разрубая пальцы. Мужчина взвыл, выпустил оружие, и тут же, быстрым обратным движением, Пёс ударил его в висок и метнулся в сторону – подальше от мечей прочих карателей.

– Изменник… – процедил один из них.

– Как точно подмечено, – с пренебрежением бросил Айзек, стряхивая с меча кровь. – Это вам не безропотных селян зарубать.

Мужчины переглянулись. Один из них кивками отправил напарников в стороны. Они что, серьёзно планировали втроём загнать его в ловушку, посреди огромной площади?

Едва мужчины сделали шаг, как он стремительно отступил. Так повторилось несколько раз, но эта игра быстро надоела Айзеку. Сделав ложную отмашку в сторону, он заставил двоих карателей отшатнуться и тут же бросился к крайнему слева. Пёс позволил тому начать удар, парировал мечом и, выхватив из-за пояса последний болт, воткнул его в живот мужчине. И ту же скользнул за спину раненого, уходя от атаки оставшихся карателей.

– Следующим умрёшь ты.

Айзек качнул мечом в сторону одного из наёмников. К его собственному изумлению, это сработало. Мужчина попятился, опустил меч, а спустя пару шагов развернулся и бросился прочь. Приведёт подмогу – и демоны с ним, Пёс надеялся к этому моменту быть уже далеко. Перешагнув через причитающего и зажимающего рану в животе карателя, Айзек зло оскалился в лицо последнему противнику:

– Дуэль не предлагать. Я прикончу тебя как крысу.

Мужчина выставил перед собой меч. А в следующее мгновение вскрикнул, покачнулся и, сделав несколько спотыкающихся шагов, медленно завалился в расцветший красным снег. Из спины карателя торчал кинжал.

Айзек вскинул брови и уставился на мальчишку – тот оторопело глядел на своего первого мертвеца. Женщина за его спиной раскрыла рот в немом крике. И прежде, чем она успела совершить непоправимое, до того, как её ужас обрёл голос, Пёс шагнул к мальчишке, опустился перед ним на колено и сжал плечо.

– Спасибо, ты спас меня. – Пацанёнок поднял на Пса полные слёз глаза. – Ты молодец, ты большой молодец. Слышишь?

Мальчишка неуверенно кивнул, вытёр нос рукавом и с надеждой переспросил:

– Чисна?

– Честно-честно, – подтвердил Айзек. – Если бы не ты, кто знает, чем бы кончилось дело. На, держи. – Он вытащил из-за пояса кинжал и протянул мальчику. – Ты же настоящий воин. Будешь защищать… – Айзек вопросительно посмотрел на подошедшую женщину. В её глазах ещё бился страх, но с голосом она справилась.

– Мамку. – Она положила руку на плечо сына.

Айзек кивнул ей и снова посмотрел на сжимающего оружие мальчика.

– Будешь защищать маму. Кроме тебя некому. – Он улыбнулся, подбадривая, и на лице ребёнка проступила робкая ответная улыбка. Война, будь она неладна, заставлять детей убивать – последнее дело.

– Сейчас здесь будет толпа карателей, вам лучше скрыться. Если получится, доберитесь до храма. Там вы сможете спрятаться.

Айзек погладил по голове мальчишку, стремительно поднялся и зашагал прочь, не обернувшись на летевшую ему в спину благодарность. Он и так излишне влез в это дело, дальше им придётся помочь себе самим.

Убегать улицами небезопасно, в любой момент можно столкнуться с карателями, что едва не произошло: за углом скрипнула дверь и послышались голоса. Отступив обратно в проулок, Айзек обошёл дом сзади. Здесь забор подходил близко к стене дома, так что взобраться на крышу оказалось делом пустячным.

Оказавшись на крыше, Пёс прислушался: бывшие соратники удалялись, но вряд ли он рискнёт вновь спуститься на землю – да и зачем, здания стоят едва ли не вплотную друг к другу. Он перепрыгнул на крышу соседнего дома – того самого, откуда вышли наёмники. Черепица недовольно хрустнула под его весом, но, кажется, выдержала. Присев, чтобы не быть слишком заметным, Айзек добрался до конька крыши и попытался сориентироваться, в какой стороне находится храм.

Острый запах гари ударил в нос. Поначалу Пёс решил, что его принёс порыв ветра, но уже в следующее мгновение он услышал и звук. Прямо под ним стонал и завывал разгорающийся огонь. Каратели подожгли дом, надо убираться отсюда! Но едва Айзек шагнул к краю, черепица не выдержала и с жалобным стоном провалилась внутрь, увлекая за собой в утробно урчащее пламя пожарища.

* * *

Пламя, обжигающее, безжалостное пламя плясало в его кошмаре, обращая всё вокруг в пепел. Савьо метался и искал выход из огненной ловушки, но не находил. А ярко-оранжевые языки огня подбирались всё ближе, лизали одежду, опаляли волосы, покрывали кожу болезненными поцелуями – и от них мгновенно вздувались пузыри. Он задыхался от удушливой гари. Но самое худшее случилось потом, когда он увидел его – своего друга. Айзек шёл к нему прямо через огонь, объятый языками пламени, но будто не чувствовал их, не ощущал жгучих прикосновений. В вихре огня и дыма Пёс был похож на жестокое божество, и он смотрел сквозь Савьо, словно не видя.

– Айзек, – позвал лекарь, и друг, моргнув, с удивлением уставился на него.

– Ты? Мой предсмертный бред? Как странно.

– Помоги мне, Айзек! Я горю! – взмолился Савьо.

– Нет, не ты. – Пёс протянул руку и взял лекаря за локоть. Нестерпимая боль обожгла Савьо, настолько горячим было это прикосновение. – Я попался в ловушку собственной глупости.

Лицо Айзека исказилось от муки, и он растворился в языках пламени.

– Савьо! Проснись!

Кто-то настойчиво тряс его, но Савьо не хотел просыпаться, он хотел остаться там – в странном то ли сне, то ли видении. Ему надо было отыскать друга, попытаться помочь.

– Савьо!

Лекарь открыл глаза и увидел встревоженного Илена.

– Ты кричал во сне. Тебе что-то снилось?

– Видение… – выдавил Савьо, садясь на постели. Ужас пережитого во сне давил на грудь, не давая сделать полного вдоха. – Айзек. Он попал в беду.

– С чего ты так решил? – потребовал Саламандр.

– Я видел огонь, пожар, дым. И Айзека. Он сказал, что я его предсмертный бред.

– Можешь добавить что-то ещё? Где он? Он один?

Лекарь покачал головой.

– Простите, но это всё, больше ничего не знаю. А ещё он взял меня за локоть, и его прикосновение было горячее огня. Вот здесь.

Савьо закатал рукав и озадаченно уставился на руку – на сгибе локтя краснел след от ожога.

– Как… Как такое может быть? – пролепетал лекарь. – Ведь это был просто сон!

– Очевидно, что не просто сон… – заметил Илен.

Савьо со страхом разглядывал руку.

– Я что же, становлюсь как Вларика? Она могла разделять видения с другими, управлять ощущениями – я помню это. Я не хочу!

– Кеана говорила что-то об этом?

– Что мне не подвластна тёмная сторона Дара, – признался Савьо.