Приговорённые к счастью

– Спасибо, что поделился! Это важные сведения, – с жаром соврал Бальтазар, потрепав расстроенного юнца по плечу.

– Как видите, он тот ещё подлец был! Или дурак. Не знаю, кем его записать. А я и не лучше, так перед ним виноват! Эх, братик, просил бы у тебя сейчас прощения! – не мог остановиться разошедшийся не на шутку Валера.

– Даст бог, свидитесь, – успокоил его Бальтазар.

Сбивчивый рассказ Валеры ничего не добавил к сложившемуся портрету Фомы – те же самые странные завихрения в голове у запутавшегося, вернее, сбрендившего подростка.

Они вышли обратно на дорогу. Валера хмурился, удивлённый тому, с какой лёгкостью выболтал сокровенную для него тайну, в общем-то, незнакомому человеку.

– Не переживай, – подбодрил его бывший инквизитор. – Всё образуется. Время – лучший лекарь. Живые живут, а мёртвые ждут. Ничего же с ними не станет, верно?

Валера неопределённо пожал плечами. Бальтазар ободряюще кивнул ему и снова глянул на часы – а вот теперь они слегка опаздывали. Надо бы поторопиться.

Он хотел подбить Валеру на прежний быстрый шаг, но тот с разинутым ртом вытаращил вверх глаза. Бальтазар резко оглянулся и успел зацепить взглядом ударившую в землю чёрную молнию. Сверкнула мощная вспышка.

– Ого, – пробормотал потрясённый Бальтазар.

Под ногами задрожало. Клык заскулил.

– Что это?! – испугался Валера.

– Похоже на аварию грузо… – начал Бальтазар, как их накрыло ударной волной.

Грохот стоял такой, будто рядом с ними рванул пороховой склад.

Валера присел. Клык перепуганно гавкнул и, поскуливая, прижался к ноге хозяина.

– Не может быть! Просто не может быть! – как заведённый твердил Бальтазар. – Невероятно! Космический грузовик. На сверхзвуке пикировал. Ещё и с ускорением.

– Тоже так показалось, – растерянно подтвердил Валера. – Смотрите, вот он! Целый! – воскликнул юноша, указав на корабль, который поднялся над местом аварии, повисел и полетел прочь, скрывшись от них за верхушками деревьев.

– Грузовик тормозил в электростатике. Видел вспышку сброса энергии движения? Видимо, наш, с Луны. Жилая капсула с пилотом переживёт тысячи ваших успов – ускорений свободного падения. Впечатался и смял всё под собой силовым полем. Ничего ему не будет, даже не нагреется. Ох, а если там жилая застройка или детский садик, оживлённая улица? Всё всмятку, – не мог прийти в себя Бальтазар.

Валера в изумлении выпучил глаза.

– Да нет, не может быть, – пробормотал он. – Там пустырь, раньше был незаконный полигон отходов, теперь запретили и хотят благоустроить. Провели трассу, так по ней никто не ездит: до сих пор пованивает. Папа вообще её стёр из карты автоводителя, чтобы тот не выбирал. Думаю, всё в порядке. – Валера стал гладить перепуганного пса. – Правда, Клык? Если корабль взлетел, значит, всё в порядке? – спросил он, глядя на обеспокоенного Бальтазара.

– И то верно! – согласился тот и перекрестился. – Спаси всех и сохрани! Своими глазами такое увидеть! Кому рассказать – не поверят. Каждый подобный случай на курсах пилотирования отдельно изучается, их по пальцам можно перечесть.

– Не так креститесь, – с неодобрением заметил Валера и тоже перекрестился. – Вот как надо.

Бальтазар лишь хмыкнул.

– Валера, пошли, мы уже немного опаздываем, – поторопил он спутника. – Ты не против пробежки? У меня есть подходящий режим.

– Клык, за мной! – сорвался тот с места и насмешливо крикнул через плечо: – Не уроните транспортёр!

Усмехнувшись, Бальтазар побежал следом.

– Пассажир, внимание! Вы заблокировали штатные оповещения… – произнёс звенящий от возмущения женский голос, зазвучавший сразу со всех сторон.

Бальтазар, чуть не подпрыгнув от неожиданности, остановился. Бортпроводница! Вещает напрямую через динамики орбитального отсека!

Та продолжила:

– Вы нарушаете правила взаимодействия пассажира с командой корабля. Использую аварийный канал связи. При недоставке сообщения вся ответственность ляжет на получателя. Надеемся на взаимопонимание.

Закончив отповедь, бортпроводница проворковала:

– Хорошая новость: причина задержки вылета своевременно устранена. Полёт пройдёт в штатном режиме.

«Как? Что? – Бальтазар никак не мог собраться с мыслями. – Какая задержка?»

– Посадка на рейс заканчивается через пять минут. Чтобы попасть на корабль, вам необходимо и достаточно прекратить любую удалённую деятельность. Иначе ваш билет будет аннулирован.

– Давайте через рощу, прилично срежем! – крикнул Валера, сложив ладони рупором, и скрылся за придорожными кустами.

Топнув от злости, Бальтазар бросился вдогонку. Добежав до поворота, куда свернул Валера, он увидел, как тот вовсю сверкает пятками. Глупый юнец! Бальтазар ринулся за ним в рощу. Немного сократив разрыв, он крикнул, чтобы Валера остановился и забрал андроида, но, странное дело, не смог издать ни звука. Это ещё что такое?

Сделав несколько шагов, Бальтазар почувствовал, что транспортёр перестал его слушаться: ноги бежали сами по себе, он их почти не ощущал. Тело андроида отслоилось от души владельца и, неуправляемое, неслось вперёд, быстро догоняя тридцатипятилетнего мальчишку.

Внезапно Бальтазар почувствовал на лице андроида кривую ухмылку, словно кто-то силой растягивал её наперекор его собственной воле. Это не из-за посадки на корабль! Это захват!

– Валера, убегай! – закричал он в испуге, но его крик не вышел дальше отсека орбитальной станции далеко-далеко отсюда.

Андроид первой настиг собаку, бежавшую сзади хозяина. Нагнувшись, схватил Клыка за хвост и провернул в воздухе заверещавшего пса, наотмашь обрушив его на затылок Валеры. Тот полетел на землю. Размахнувшись, андроид кинул собаку в лицо распростёртого юноши, который с ужасом смотрел на похохатывающего, недавно дружелюбного спутника, надвигавшегося на него.

Оскалившись, Клык бросился на андроида и вцепился ему в ногу. Тот, остановившись, вполне дружелюбно посмотрел на собаку, защищавшую хозяина. Ухватив за шкирку, оторвал клацавшего зубами пса, поднял над собой в обеих руках… и с размаху швырнул на подставленное колено, с хрустом сломав хребет. Пинком отбросив хрипевшего Клыка, андроид прыгнул на пытавшегося встать Валеру, вонзив в грудь оголившееся алюминиевое колено с торчащими острыми кусками пластика. Подмигнув искалеченному псу, который всё скулил и тянул морду к хозяину, андроид схватил юношу за горло и стал душить.

Бальтазар в это время метался в тесном прозрачном чулане взбесившегося механизма, пытаясь взять его под контроль. Всё без толку! Чуть придя в себя, Бальтазар сообщил о преступлении на местную горячую линию правопорядка; связался с ближайшим полицейским участком и убедился, что его уже подняли по тревоге, затем вызвонил следователя. Тот начал: «Алло, вы где? Что у вас там творится?..» – «Убийство!» – ответил ему Бальтазар, в сердцах обматерил опоздавшего идиота и разорвал связь.

Бальтазар вдруг почувствовал в ладонях и пальцах хватку на горле Валеры. Онемение прошло – Бальтазар ощущал всё, что делает чужое механическое тело, но мог только смотреть, как из глаз юноши вместе со слезами утекает жизнь. В отчаянии Бальтазар заплакал.

– Зафиксировано надёжное состояние покоя. Согласно опции «Забрать в любом случае», произведена принудительная посадка пассажира. Скорее заканчивайте свои дела! Полётный сон через десять, девять… – весёлыми нотами защебетал голосок бортпроводницы.

– За что? – еле-еле прохрипел Валера, и андроид, не ослабляя хватки, вежливо улыбнулся.

Бальтазар это знал. Он ощущал чужие пальцы и чужое ухмыляющееся лицо, как свои. Отменять посадку было поздно, поэтому он, сжав зубы, смотрел до конца разыгрываемый кем-то жуткий спектакль. Он всё запомнит и ничего не упустит. «Кто бы ты ни был, чудовище, ты за всё ответишь…»

– За всё, – хрипло проворковал андроид, вторя чужой яростной клятве.

– …три, два, один! – радостно закончила отсчёт бортпроводница.

– Нет! – застонал Бальтазар, чувствуя, как головокружительный водоворот гибернации выдёргивает его из андроида и со станции.

«Выгадал время, осёл», – мелькнуло запоздалое раскаяние, и через мгновение Бальтазара засосал чёрный и вязкий, как дёготь, полётный сон. На этот раз – без кошмарных сновидений, вроде как ему повезло.

Глава 4. Забытый сон и кое-что похуже

Бальтазар очнулся и первую секунду не понимал, что с ним и где он. Что это было? Полётный сон? Такой тяжёлый и вязкий, что не стряхнуть? А почему он не помнит, что ему снилось? Это что-то новенькое. Когда это он забывал свои кошмары? К ним он привык. И вообще, у многих это обычное дело на космических перелётах, особенно у кого совесть с душой не в ладах. Ну, или у кого супруга ведьма… Бальтазар усмехнулся.

Он потянулся в кресле – привычное тело. Как хорошо! Глянул в окошко – вот он и дома. Слияние эссентариума полётной капсулы и резервуара Мира уже произошло, и потому за окном виднелись бескрайние, залитые солнцем просторы, заливные луга. Вдали блестела извилистая река, а над головой синело в белых облачках небо. Яркий полдень лета. И солнечный свет тот самый – правильный жёлтый, а не противный оранжевый. Хорошую погоду поставили и с пейзажами не подкачали. На Луне куда как лучше, чем на Земле…

На Земле! Он вдруг вспомнил всё. Подскочив, Бальтазар со страхом поглядел на свои руки. По лицу тенью пробежало воспоминание чужой отвратительной ухмылки, с которой убийца разделывался с юношей. Неизвестное человеческое чудовище словно запачкало Бальтазара своей грязью. Его затрясло. Он растёр лицо, потёр ладони о колени, и впечатавшийся мерзкий образ отступил. Дрожь немного унялась.

От злости на себя Бальтазар закусил губу: «Идиот, из-за тебя погиб Валера…» Но сквозь стенания и сожаления просочилась беспокойная мыслишка: как он мог такое забыть? Невероятно. Слабая тревога, начавшаяся с пропавшего полётного кошмара, разрослась, вцепилась клещом и не отпускала: что-то здесь не так, не может такого быть.

С учётом пятичасового рейса (летели с землянами на одном земном успе) они прибыли четверть часа назад. Бальтазар огляделся – вокруг никого. Забыли высадить пассажира? Подозрительно.

Между рядов пустых кресел он пошёл на выход, где увидел застывший стенд улыбчивой бортпроводницы. Выключена. Да что всё это значит?! Так, пять часов назад множество входящих вызовов: Дима, Альберт, следователь по делу Фомы с непроизносимым именем и Емельян Сергеевич. Это ожидаемо. А после прилёта ни одного сообщения! Что это за молчание такое?

Скорее в контору! Расскажет, что случилось, и попробует объясниться.

Вдруг Бальтазар замер, поражённый неприятной догадкой. Его сон просматривали! Вот почему он его не помнит. И поэтому же не сразу пришёл в себя, когда очнулся. Стыд-то какой! Контора пока отменяется.

Подбежав к закрытому экстренному переходу, Бальтазар открыл его служебным значком и вместо того, чтобы, как обычный пассажир, цивильно покинуть корабль на своих двоих, шагнул в зал ожидания космопорта. Место многолюдное, можно затеряться на некоторое время и обдумать своё положение.

Слоняясь в толпе по огромному залу и коридорам, он взвешивал доводы за и против взломанного сна, и чем больше думал, тем угрюмее становился. Подсмотреть чужой сон несложно. Он и сам такое проделывал по служебной необходимости, было бы разрешение. Делов-то: отслоить, чтобы не мешался, рисованный фальшпокров черепной коробки и рассматривать волны возбуждения мозга. Конечно, действия требуют осторожности – всё же живой о́рган.

Такова особенность глубокой гибернации лунян на время перелётов – сны яркие, пассажиры засыпают и просыпаются не сами, а по приказу корабля. Полётный сон настолько крепкий, что хоть операцию проводи.

Многие луняне, особенно из тех, кто давно уже здесь, лишь глянув на снующие по нервной ткани биоэлектрические импульсы, скажут, что́ видит и ощущает человек. Но для процедурных формальностей используют аппаратуру перекодировки нейронной активности, которую снимают с датчиков электромагнитных полей, что следят за состоянием полётной капсулы. Их на корабле сотни. Подходят идеально.

Душу человека, находящегося в сознании или мирно спящего у себя дома, скрытно оголить не получится. А открыто под чужую черепушку заглядывать особого смысла нет, да и разрешения не получить – это, мол, неэтично. Здесь требуется куда более сложный подход с подстройкой. И там не столько подглядывают, сколько нашёптывают самому признаться. Вот это уже почему-то этично.

Бальтазар вздохнул: лучше об этом даже не думать…

Видимо, канитель с подсматриванием затянули до конца полёта, потому опоздали к общей побудке: ведь надо убрать с мозга датчики, восстановить оболочку головы, а потом вернуть бедолагу в общую ёмкость. Опоздали, а дальше по принципу «сам проснётся». Человек после этого мало того что как сонная муха, так ещё успевает забыть, что ему снилось. Вывод такой: или что-то интересное увидели, раз не могли оторваться, или новички.

Ничего ценного по убийству Валеры они в его кошмарах не обнаружат. «Значит, новички, не наши», – немного отлегло у Бальтазара на сердце.

На всё про всё: переговорить с кораблём, изолировать человека в отдельную, например спасательную, капсулу, погрузить в сон поглубже, снять покров, настроить датчики – уйдёт полчаса-час. Что ж, достаточно времени, чтобы составить мнение о его бессознательном. Это, конечно, не тайный опрос личности с подстройкой, но чего ждать дальше?

Расплата за глупую выходку! Попасть под такое дознание. Какой позор! Будто он крыса какая, шпион или предатель. Да, по его вине погиб человек. Разберитесь, накажите; он сам себя не пощадит – какой камень на душу лёг. Но за снами тайком подглядывать!

«Ох, зря вы туда влезли. Не надо бы вам на них смотреть…»

И что теперь делать? Податься домой, запереться… Пусть силой выковыривают.

Зазвонил входящий от Дмитрия. Его сердитый голос недовольно бурчал, требуя не валять дурака и ответить. Умом Бальтазар понимал, что ничего другого ему не остаётся. Но, боже мой, какой же стыд! Он сбросил звонок, запоздало поняв, что зря, – на это и был расчёт.

– Боря, ты только не сердись, – услышал Бальтазар за спиной знакомый голос.

Ловко сработано! Бальтазар развернулся. Перед ним стоял Альберт и натянуто улыбался.

– Привет, – угрюмо поздоровался Бальтазар.

– И тебе не хворать! Решили встретить тебя лично. Я у выхода из корабля поджидал. Как надоело – заглянул, а тебя и нет. Пришлось на твой след подскочить, – смущённо проговорил Альберт и развёл руками.

– Низко же я пал, – с горечью отозвался Бальтазар. – Розыск по звонку. Что дальше? Круглосуточная слежка, домашний арест?

– Ой, Боря, не ври. Ради тебя откинули эти условности, – с раздражением ответил Альберт, улыбнулся уже по-свойски и протянул ему руку.

С облегчением пожав руку друга, Бальтазар тут же посерьёзнел.

– Ты мой сон видел?

– Молодец, догадался, – хмыкнул Альберт. Он помялся и пожал плечами: – Ну… самую малость… Мимо проходил… Всё это, конечно, жуть, просто жуть.

Бальтазар насупился.

– Я про то, что на Земле произошло, – быстро поправился Альберт. – Боря, пошли. Зачем время тянуть, откладывая неизбежное? Тебя ждут. Сам Емельян Сергеевич пожаловал! Курирует нас и земного следователя по твоему самоубийце – этот землянин тоже здесь. Чего-то наш куратор темнит. Хочет, чтобы мы кое-куда смотались и кое-кого допросили. Так я ему не подхожу! Представь? А оно мне надо? Дима на нервах и, кажется, не вполне понимает, чего от него хотят. А мне сдаётся, главный на тебя намекает.

Он пристально поглядел Бальтазару в глаза.

– Да, вот ещё… Со следователем по этому делу будь поосторожнее. Сдаётся, он дурак упёртый.

Альберт подвёл Бальтазара к ближайшему переходу и первым зашёл внутрь.

Ну, видно, делать нечего. Глубоко вдохнув и резко выдохнув, Бальтазар шагнул по следу приятеля.

Дмитрий, заложив руки за спину, прохаживался вдоль прозрачной переговорной стенки. За ней расположились двое землян – каждый в своём кабинете, отделённые друг от друга виртуальной стеклянной перегородкой. Справа Емельян Сергеевич, а слева – незнакомый человек. Видимо, тот самый следователь по делу Фомы, к которому Бальтазар вёл андроида. Над головой незнакомца на стекле висела табличка: «Арчибальд».

«Забавное имя, – отметил Бальтазар, – верно, Альберт выдумал».

– Встречайте! Доставил Борю в лучшем виде, куда как в лучшем, чем нашёл, – развязно заявил Альберт с порога.

– А-а, наш герой! – воскликнул обернувшийся к ним Дмитрий. – Ну, что скажешь в своё оправдание? Почему сбежал с места преступления? И тем самым вынудил Арчибальда подсматривать за твоими снами! Не повезло бедняге… И нам!

– Дима, не юродствуй, – буркнул Альберт.

Бухнувшись в кресло, он немедленно достал курительную трубку.

– Не могу не заметить, что в большинстве случаев фантасмагории сна совершенно бесполезны, – неспешно произнёс Альберт, указательным пальцем разжигая табак. – Равно как и сейчас. И к делу не подшиваются: досужее развлечение. – Он затянулся из трубки и пустил струю дыма в сторону Арчибальда.

Бальтазар молча поздоровался за руку с Дмитрием и кивнул землянам.

– Объяснитесь! – с раздражением кинул ему незнакомец и зыркнул злым прищуром на Альберта, видимо, заметив, как тот беззастенчиво обкуривает его дымом. – Вам начальник приказал! И поскорее, мы и так заждались, пока вас выловят и под ручки приведут.

«Скандалист», – решил Бальтазар.

Емельян Сергеевич – следователь по особо важным – повернулся к соседу и помахал ему рукой.

– Потише, потише, – мягко сказал он. – Соблюдайте субординацию. Кричать и язвить здесь положено мне как старшему по званию.

Арчибальд буркнул извинения и покраснел.

– И вам, э-э… как вас… Альберт, сделаю замечание. Не надо баловаться. Не мальчик ведь.

Тот радостно кивнул, подмигнул Дмитрию, округлившему на него глаза, и сунул трубку в карман.

– Прекрасно! – продолжил Емельян Сергеевич. – Дальше общаемся по протоколу «Луна – Земля»: не отвлекаться, не перебивать, отвечать на все заданные вопросы, обозначать конец сообщения. Надеюсь, за полчаса уложимся. Луна, приём.

– Вы влезли в мой сон. И как, польза была? Много вызнали? – опередив всех, с вызовом спросил Бальтазар. – Земля, приём!

– Ой, ну надо тебе? Зачем вредничать? Из принципа? – вспылил Дмитрий. – Ничего там такого… Ну влезли без спроса! Учти, при каких обстоятельствах! Хочешь, видосик скину? Земля, сброс.

– Хороший вопрос, – кивнул Емельян Сергеевич. – Снятые образы получились несколько размытыми. Из-за спешки не успели как следует наладить оборудование. Кое-кто решил в один сачок двух бабочек поймать… – Емельян Сергеевич повернул голову на соседа. – И немножко превысил свои полномочия и уровень компетенции.

Арчибальд ничего не ответил, глядя перед собой злым соколиным взором.

Емельян Сергеевич полюбовался на его сердитый профиль и повернулся к Бальтазару.

– Кое-что увидели, – примирительно произнёс он, – но это совершенно не…

– Так, может быть, расскажете? Я как раз всё пропустил, – перебил его Бальтазар, не обращая внимания на сердито бурчавшего Дмитрия и неодобрительно качавшего головой Альберта.

Емельян Сергеевич поморщился:

– Нарушаете протокол! Но если вы так настаиваете… Значит, там была женщина: привязана к столбу, полуголая, босая, стояла на вязанках хвороста. Как я понял из вашего досье, ваша, э-э… скажем так, супруга Елизавета. М-да… Вы харизматичными пассами разожгли под ней костёр. Вот такими, – показал Емельян Сергеевич, перекрестив лунян.

Альберт засмеялся, но, глянув на несчастного Бальтазара, затих.

– Вспыхнуло пламя до небес, повалил дым, искры. Она что-то закричала. Похоже – слова ненависти или магические заклинания. Призна́юсь, я даже испугался. Вы схватились за голову и бросились к ней в огонь, топтали горящий хворост, кричали – похоже, слова любви. От огня путы на ней разорвались, и она накинулась на вас, схватила за горло. Руки у неё дымились, кожа облезла. Пока она вас душила, вы рыдали и твердили: «Нет, нет…» Жуткое зрелище. Потом всё повторилось. И так весь полёт, с небольшими вариациями. Устали смотреть. Пару раз на столбе горели вы…

Пристыженный, Бальтазар сник. Посмешище, решил всех укорить, а ему вместо извинений всё и выложили. Припечатали.

– Согласитесь, негусто для обвинений, – обернулся Емельян Сергеевич к хмурому соседу. – Только удушение хоть как-то соотносится с нашим делом, да и то противоположным образом.

– Я приношу извинения, – без тени раскаяния произнёс Арчибальд, приподнявшись. Вид его был недовольный и несогласный. – Вышла ошибка, – добавил он ещё слов к месту.

Емельян Сергеевич холодно кивнул и повернулся к Бальтазару:

– Мой вам совет старого женатика. Разводитесь, пока не поздно… И давайте больше не отвлекаться! – Он поглядел на Дмитрия: – Маленькое замечание: «сброс» работает только для коротких фраз. Следовало сказать: «Ой, ну надо тебе? Земля, сброс. Зачем вредничать? Земля, сброс» – и так далее. Давайте не засорять эфир.

На этих словах Дмитрий, поморщившись, дёрнул себя за бороду, как он думал – незаметно. Альберт прыснул со смеху в кулак, а Бальтазар криво улыбнулся: про «эфир» тоже смешно вышло.

– Идём дальше, – продолжил Емельян Сергеевич. – Итак, что нам известно? Убийство юноши, Валеры, совершил андроид. Пока неясно: через удалённое управление или отработала заложенная программа. Этот же андроид за час до этого убил Фому. Он самоубийца, факт установленный. В принципе, Фома мог взломать аппарат и перепрограммировать, чтобы тот его «на Луну отправил», а брат попал под раздачу. Эту версию подтверждает авария космического грузовика рядом с вами, Бальтазар. Вы, должно быть, видели. Мощный электромагнитный импульс от торможения в электростатике мог переключить андроида на самоходный режим и активировать программный код Фомы. Правда, и к само́й аварии есть вопросы…

Бальтазар недоверчиво покачал головой. Он помнил на своём лице чужую ярость и злорадство. Такое не запрограммируешь… Да и к чему самоубийце смотреть на лицо-болванку? И андроиду удобнее всего было бы орудовать ножом и петлёй со спины Фомы. Не стал бы тот с эмоциями возиться. Валеру убил человек, перехватив управление. Однозначно. Выходит, и Фоме кто-то помог.

– К сожалению, это только гипотеза… – вздохнул Емельян Сергеевич. – Андроид бросился под электричку в квартале от места преступления. Самоуничтожился. Не успели перехватить. Кто-то очень занятой нарушил обещание встретить сопровождавших важнейшую улику. Поздно спохватился и предпринял, очевидно, неверные шаги… – сказал он ровно, старательно скрывая клокочущую злость.

Его сосед ещё сильнее надулся.

– По поводу вашей, Бальтазар, возможной причастности… – осторожно произнёс Емельян Сергеевич и ободряюще ему улыбнулся. – Надёжно установлено, что в это время вы с орбитальной станции звонили в полицию. Но, к сожалению, общедоступных данных недостаточно, чтобы снять все подозрения. Есть ещё кое-что…

Емельян Сергеевич обернулся к землянину. Бальтазар насторожился.

Арчибальд поднялся и подался вперёд, глядя на того с тяжёлым прищуром.

– Есть подозрение, что незадолго до трагедии вы с определённой целью звонили Кувенкласе! – зычно зарокотал он.

«Тоже мне злой полицейский», – хмыкнул про себя Бальтазар.

– Будьте любезны, предоставьте доступ к архиву ваших действий с орбитальной станции, – продолжал басить Арчибальд. – Надеюсь, это снимет с вас часть подозрений. Луна…

– Стоп! – Емельян Сергеевич вскинул руку. – Дайте нам полный доступ со времени, как вы появились у Кувенкласе. Но без расшифровки разговоров! Мимику тоже не надо. – Он пояснил соседу за перегородкой: – У них своё следствие по Фоме. Не будем вмешиваться в чужие дела.

Арчибальд пожал плечами.

– Прекрасно! – подытожил Емельян Сергеевич. – Луна, приём.

Озадаченный Бальтазар набросал разрешение в записную книжку, подписал, вырвал листок и через перегородку отправил его на стол Емельяна Сергеевича. Тот глянул в свой телефон, что-то черканул пальцем на экране, и листок перелетел его соседу.

– Цирк, конечно! Земля, сброс, – заметил Альберт. – Сейчас хоть весёлый. Земля, сброс. Ладно он в сон влез, но негласный допрос затевать! Земля, сброс. Вот это уже не смешно! Земля, сброс.

– Как? Через мою голову?! – ахнул Дмитрий. – Земля, сброс.

Он встал, с приклеенной улыбкой вывесил на стекло табличку «Перерыв на чай. Пять минут» и отключил связь.

– Альберт, будь любезен, доложи! – потребовал Дмитрий.

Помрачневший Бальтазар неотрывно глядел на Альберта. Тот вскочил и заходил по комнате.

– Дима, Боря, вы, главное, успокойтесь, в самом деле! А то я тоже стану нервничать. – Альберт замахал руками и выронил трубку. – Ну вот, я же говорил!

Чтобы не нагибаться, он извлёк из кармана другую такую же. Прежняя при этом исчезла.