Под крылом Гамаюна. Книга третья. Гамаюнов, женить Вас пора!

На путях же от усадьбы до поселений родовых семейств находились лишь наблюдатели, без права вмешиваться – здесь уже то, что можно назвать законными столкновениями. Столкнулись на всех трёх дорогах. Две семьи шли к графу явно без особого желания жизни за него положить, поэтому сдались по первому же требованию встретивших их бойцов Васильева. А вот третья семья…

Они – потомственные рыбаки, частенько занимающиеся промыслом на Волге. А там, как известно, не только достойная рыба водится, но и любители пограбить попадаются. Очень редко, но встречаются же! Поэтому рыбацкие артели не могли позволить себе никаких вольностей. Сколько бы гребцов на судне любого размера не находилось, всегда есть старший – рулевой, кормчий или ещё кто – которого остальные обязаны слушать беспрекословно. Но и быть уверенными в его умениях – тоже. Это вбивается в рыбаков с детства. В прямом и буквальном смысле.

Потому команда этой семьи количеством почти в сотню, шла организованно. Оружие имелось от ружей до сабель, ножей и гарпунов. Бойцы Васильева – десяток, как и на других дорогах, устроили засаду на невысоком холме, который дорога огибала по подножью. Хоронились в зарослях невысокого кустарника. Десятник, увидев количество противника, тут же вызвал подмогу. Васильев пообещал снять с осады поместья ещё два десятка, да завернуть столько же с двух других уже свободных направлений. Расстояние немалое – километров двадцать, поэтому не пожалели свитков. Пока шла подготовка и сама переброска, десятник, чтобы не пропустить рыбаков дальше, приказал им остановиться и сложить оружие. В ответ раздались редкие выстрелы, смех и попытки отдельных смельчаков забраться на холм. Но автоматный огонь поверх голов заставил их остановиться. Стали «совещаться», главарь, или командир оглядывал окрестности – вполне ведь возможно сделать невеликий крюк и оторваться от, судя по всему, немногочисленной засады.

Только тут появилось первое подкрепление прямо из воздуха, что значительно охладило пыл наступавших. Но не убедило убежать: командир приказал занять круговую оборону. Спрятались среди деревьев, где их можно только отстрелять, но указание по поводу малой крови действовало. Васильев появился сам, некоторое время осматривался. И этих пропускать нельзя, и у поместья люди нужны, и убивать рыбаков – за что, собственно?

– А может, прихлопнуть только главаря, – предложил один из бойцов. – Остальные точно сдадутся. Или разбегутся для начала.

– Можно и так, задумался командир, высматривая среди зарослей фигуру крупного бородатого мужика с ружьём. – А может по-другому? Щас…

Вызвал на связь Глеба, доложил и предложил. В ответ услышал:

– Верно, действуй, не жалко свитков.

Что тут сложного? Открыли портал перед носом старшего и втащили его к себе. Пропажа подчинёнными обнаружилась сразу. А её и не скрывали. Васильев выволок ошалевшего Ефима, как назвался старший, на открытое место. Многоголосые вопли от рыбаков моментально стихли.

– Вот этот Ефим останется жив, если вы немедленно отправитесь по домам! А он побудет у нас в заложниках, пока мы воюем с вашим графом! Попробуете освободить Ефима, сразу все умрёте. А потом – ваши семьи – выбирайте.

– Уходите! – вдруг крикнул Ефим. – Наши семьи тут совсем ни при чём!

Ворчали, но ушли, куда деваться – старший приказал!

А у поместья готовился натуральный штурм. Граф Осетров никак не соглашался сдаться добровольно, и никому из семьи не позволял вступать в переговоры. Семья его, насколько Евгений с Егором, находящиеся здесь же, их знали, вообще носа из дома не показывала – оттуда лишь слышались командные голоса, приказывающие охранникам и челяди отгонять нападающих.

– И вряд ли выйдут сами, – уточнил Егор, – все они такие, чужие руки и жизни им не жаль, зато к своим относятся трепетно.

Но и их многочисленные защитники – а их, действительно, оказалось довольно много – не горели желанием бросаться на пули. Да и вообще, вылазки во время осады – дело, требующее подготовки, а не сиюминутных команд и приказов. Правда, Егор маленько ошибся. Когда Конев своими магическими средствами издали поджёг несколько мелких хозяйственных построек, все осаждённые воины куда-то попрятались, хоть и так старались не показываться на глаза. Тут хозяин поместья и вывел на подворье шесть человек магов, окутанных синей защитой.

– Зря пришли! – крикнул он. – Помощь идёт, но мы и без неё вас утопим!

Из-под ног магов появились ручейки, очень быстро набирающие силу. Двинулись они сплошным уже потоком к ограде усадьбы, за которой пока и находились бойцы клана. Моментально вступили в магическое противостояние Финистовы. Пятеро магов земли быстро возводили и укрепляли дамбы вокруг всего двора, превращая его в закрытый со всех сторон бассейн. Который становился всё глубже. Маги водники барахтались в собственном производстве, не сразу догадавшись провести обратное действие, то есть убрать воду. Так и получилась единственная жертва в этой странной скоротечной войне – сам граф Осетров, несмотря на свою фамилию, он не умел плавать. Либо был слишком тяжело одет, как после и выяснилось – подстраховался тяжёлой кольчугой.

И всё затихло. Настолько тало тихо, что казалось, будто в имении не осталось ни одной живой души. Бойцы и остальные участники осады вошли очень осторожно – кто знает, на что решатся осаждённые, как загнанные в угол крысы? Ни на что они не решались: защитники не показывались из укрытий, а «водяные» так и сидели на дне бассейна в грязи. Первым делом своим командным голосом Конев приказал всем выйти из убежищ, бросить любое оружие и собраться перед зданием на свободном от последствий потопа клочке суши. Потом вытащили снизу представителей семьи графа вместе с ним и загнали их внутрь дома, приказав, чтобы собрали всех в любой гостиной. Финистовы быстро убрали рукотворное пустое озеро, выровняв двор – пустыня теперь без единой былинки, но не заниматься же тут цветниками! Оставив в середине пленных под временной охраной – не в настоящий ведь плен их гнать куда-нибудь – командование армией клана в полном составе вошло в дом. Братья Снегирёвы, Конев с супругой, Максим, семья Финистовых, Васильев, Руденко, Лариса со своими главами семейств – все они, пропустив вперёд Глеба, разошлись вдоль стен обширной комнаты. Здесь же и подоспевшие начальники полицейских, жандармов и командир княжеской гвардии. В середине у стола сидела семья Осетровых. Дюжины две, наверное, мужчин, женщин, подростков. Сидела – не стояла с ожиданием решения участи побеждённых.

А что-то подобного Глеб предполагал, всё-таки от победителей можно всякого ожидать. Нет, испуг присутствовал на каждой физиономии, только больше там было презрения к вошедшим – скорей всего, именно это чувство и руководило графом, как и остальной семьёй, во время действий против Снегирёвых. Хозяева жизни, что тут скажешь! Если минуту назад у Глеба ещё жило внутри чувство какой-то жалости к родственникам графа, то, увидев эти лица, оно главу клана покинуло.

– Кто наследник? – тихо и равнодушно спросил он в никуда.

– Федот Осетров, – раздался такой же равнодушный голос из полного и бледного мужчины, сидящего прямо перед Глебом.

– В соответствии с правилами и обычаями войны родов в присутствии представителей княжеской и государственной власти объявляю род Осетровых побеждённым. Завтра здесь состоится официальное подписание акта о вашей полной капитуляции с соответствующими последствиями.

– А если мы откажемся? – не прозвучал, а проскрипел даже злой женский голос.

– Это ваш выбор. Отказывайтесь – ваши слова фиксируются. В таком случае вы вас всех просто расстреляем. Или повесим – это неоспоримое право рода Снегирёвых. Не слышу голоса наследника.

– Подписываем, – процедил тот. – Но…

– Никаких «но» не предусмотрено. Дальнейшая судьба рода – в распоряжении барона Снегирёва и князя Суздальского. Сутки вам даются на окончательное решение. Возможно, кто-то выберет второй вариант. Покидать здание любым способом до подписания акта запрещено. Все тайные выходы закрыты, магия порталов не действует. Ещё вам предоставляется право подать жалобы присутствующим здесь представителям властей, но имейте в виду, что они наблюдали за всем ходом военных действий.

Маги клана запечатали всё поместье, особенно – главное здание от возможности проникновения внутрь и наоборот. Не оставлять же тут бойцов для охраны – всех бывших защитников, кто ожидал своей участи в середине двора, просто выпустили за пределы ограды на все четыре стороны. Куда они денутся? Разве что вовсе бессемейные сбегут куда глаза глядят. Ровной им дороги! Всего одну личность оставили в крепко закрытой и также запечатанной кладовке – старшего семейства рыбаков Ефима Проосетрова – вот же фамилия досталась людям!

У гвардейцев, полиции и жандармов свои приказы, они остались возле поместья, окружив его плотным кольцом, своих же людей Глеб уводил. Старики Снегирёвы с семьями сыновей, конечно, переживали за происходящее, но сами на связь не выходили, поэтому Егор с Евгением сразу же, как маги Осетровых оказались нейтрализованы, поторопились сообщить о победе. А после выхода из гостиной Глеб подтвердил победу и предупредил Ивана Владимировича о завтрашнем подписании акта о капитуляции.

– Благодарю, барон, лично вас и клан за столь реальную поддержку! – довольным голосом ответил Снегирёв. – Неважно, чем завершится это подписание, н завтра же вечером – родовое торжество по случаю победы в неизвестной мне доселе войне родов. Надеюсь…

– Даже не надейтесь, уважаемый Иван Владимирович! На завтрашнем подписании акта меня не будет: войну объявлял род, ему и заниматься её последствиями, а клан свои обязательства выполнил. Потому завтра с утра, а то и нынче мы всем составом отбываем в свои земли.

– Но это невежливо, барон! С нашей стороны невежливо, – тут же поправился Снегирёв. – Да это ж просто позор – не поблагодарить участников нашего спасения! Нет уж, как хотите после, но сегодня будьте любезны всем составом участвовать в родовом празднике Снегирёвых!

А куда деваться, действительно – позор. Не считая чисто человеческих обид, они и так присутствовали со стороны руководителей хозяйств и завода – их хоть и включили в состав «штурмующих» поместье графа, но так и оставили наблюдателями происходящего. Зачем плодить сущности – остались, конечно.

– Глеб, – выбрала минутку Надежда, – а почему тебя-то самого не видно было и не слышно во время этих военных действий? Будто вовсе в своём Внукове сидел. А тут всё Конев да Максим, да Руденко, Васильев с Финистовыми, а?

– А они были, эти военные действия? – усмехнулся Глеб. – Если были, то в них и участвовали те, кто нужнее. А какой из меня глава клана, если всё сам стану делать? Нет уж, вон их сколько вокруг – специалистов в своём деле. А я уж так, просто руководить призван, планировать, оценивать, награждать и наказывать – видишь сколько забот?

– Молодец! – восхитилась девушка. – И как я не догадалась делать то же самое в Пустошке? Надо исправляться!

Поздним утром после разгульной ночи начали собираться в обратный путь. Автомобилей на всех уже не хватало, потому как семья Финистовых и бойцы Руденко прибыли сюда другим способом, но выяснилось, что так же возвращаться им неохота – всем желательно ехать одной большой командой. И потесниться не получается – многовато народу. Но Иван Владимирович выручил: нашёл в баронстве необходимый транспорт со своими водителями.

– И свитков портальных сэкономите, и так столько потратили, – добавил бережливый старик.

Сам же собирался на процедуру подписания акта. Сыновей брал с собой для компании, охрану тоже, соблюдая баронский статус. Проводы, прощания, напутствия, наказы и обещания – царство предотъездной суматохи! В которую неожиданно ворвались пять роскошных автомобилей, сверкающих чёрным и красном лаком, а также сияющими под солнцем серебряными и, вроде как, золотыми обводами и вставками. «Ворвались» – это, конечно преувеличение – кто ж будет царапать такую красоту, когда вся дорога перед поместьем заполнения народом и автомобилями вполне рабочего вида! Остановились, оттуда стали выходить люди, в том числе и вооружённые.

Первым понял, в чём дело, Иван Владимирович – видать, встречал уже где-нибудь подобный кортеж. Глеб в это время во дворе обменивался какими-то мыслями с Егором – у них вообще-то вчера состоялся разговор по поводу поставки стекла отсюда в Псковскую губернию, но Глеб отсоветовал – нужно ли создавать конкуренцию Псковскому князю Болотникову? Сначала бы уточнить предполагаемый ассортимент, и не везти то, чего и без того много. Вот и обсуждал небось детали этого «уточнения».

К ним в расступившейся толпе и тишине направились Иван Владимирович и мужчина в строгом тёмно-сером костюме. Глеб не сразу и признал в этом облачении князя Арсения Суздальского – ни кафтана, ни золотого обруча на лбу. Хозяину княжества нужно отдать должное: не стал направлять гонца с известием типа «его светлость… желает немедленно говорить с вами, барон!»

– Приветствую, ваша светлость! – вежливо поздоровался Глеб.

– Взаимно! – ворчливо ответил князь. – Вижу, вы собираетесь в дорогу, но как понял не в ту, что ожидалось. Глава клана решил не присутствовать при оформлении капитуляции побеждённого рода? Не интересуют результаты, я уж не говорю о самом процессе?

– Интересуют, ваша светлость, в том плане, не будет ли обижен род Снегирёвых. Но на то есть основной хранитель обычаев и традиций – то есть вы. Войну же объявлял не клан, а род, клан просто оказал необходимую поддержку в соответствии с обязательствами. Стало быть, при оформлении капитуляции глава клана окажется лишним лицом. Непричастным к этой процедуре.

– Неплохая поддержка, – хмыкнул Арсений, – Мои советники в один голос утверждали, что война продлится самое малое до лета. Но им откуда знать про такую гвардию? – кивнул князь в сторону бойцов.

– Войны – это традиционное название завершения конфликтов между родами, ваше сиятельство. Оно необходимо, чтобы это завершение соответствовало установленным правилам. Поэтому сколько оно продлится, от многого зависит. В данном случае графа подвела его самоуверенность и незнание противника.

– Верно говоришь, барон. Не хватало мне в княжестве полноценных сражений с многочисленными жертвами и сплошной разрухой. Что ж, удачной и спокойной жизни вашему клану. А я вот решил по пути своими глазами посмотреть на хозяйство Снегирёвых, а то случаются в моём окружении… информаторы!

Как и по дороге в Снегирёво, остановились посреди пути на ночёвку. Вспоминали. В основном – бойцы отряда быстрого реагирования. Предполагали, что дома будут окружающим рассказывать про сплошной огонь, дым, вопли раненых, наступления, окружения, тяжёлую, но славную победу. А пока – сплошная правда. В том числе и некоторые недоумения по поводу как раз отсутствия огня, дамы и прочих выстрелов. Вроде как и участвовали в войне, а где всё упомянутое?

– Благодарите нашу Гамаюн, что не случилось упомянутого, – произнесла баронесса Наталья Ивановна. – Что все вы… мы живы и здоровы, не считая мелких последствий ночи. Вы – гарантия безопасности клана, что и доказали без огня и дыма. Можете, конечно, переживать, что не удалось показать молодечество, зато семьям переживать пришлось за вашу жизнь, вы этого не забывайте. Но, думаю, если потребуется, то и от настоящих военных тягот не откажетесь? Гвардия всё-таки, как назвал вас князь Суздальский.

Вроде, и ничего особенного в словах баронессы, но они многих заставили призадуматься. Мудрая женщина! Что даже Лариса признавала. Тоже мудрая. И мудрая Люба Финистова, по словам которой:

– И никто из нас на этой войне, между прочим, разум не терял, а вот в Переделкино!

Да, Переделкино. Заканчивается Крымский отпуск у Стеллы с Сергеем. Надо бы уточнить, когда именно, да и назначить встречу родов по поводу приёма в клан Снегирёвых. Помнится, на последнем совете Стеллу замещал Пётр Михайлович – это не его творчество имела в виду Люба?

Проще отдыха ничего не бывает

С этих простых дел Глеб и начал опять отдыхать у себя во Внуково. А что он вообще по жизни делает, в отличие от других глав родов? Макры не добывает, не обрабатывает, землю не пашет, сады и крупный рогатый скот не выращивает, кожи и стекло не выделывает, никого не лечит и не омолаживает, ювелирные изделия не изготавливает и даже не продаёт ничего! Живёт на всём готовом – нормально устроился в этой жизни! Но об этом можно подумать завтра.

А послезавтра возвращаются отпускники из Феодосии – очень популярного курорта, как обычно, не из-за климата, а потому что там проводит летнее и иное время императорская семья. И самому интересно посмотреть на воплощенное в жизнь живописное творчество Любы и Петра Михайловича, да и на реакцию главы рода посмотреть стоило. Никого не предупредив, кроме управляющего Владимира и телохранителя Артёма, явился к Финистовым, чем весьма их порадовал.

– А Вера-то наша замуж выходит скоро, – шепнула Люба. – через две недели. А Надежда тоже собралась, ненормальная. Когда – не знаю точно, вот!

Тоже ведь ценная информация, наверное, но девушки не из его семьи, и пока другое интересней.

– Яков Иванович, это же вы мне рассказывали о переделках в Переделкино? Не хотите сами взглянуть, что там получилось с участием Любы? Вот с кланом у неё здорово вышло!

– И там здорово, – дёрнул плечами, как от озноба Яков. – Наверно.

– И даже не сомневайтесь, – встряла Люба. – Я, правда, ещё и сама не видела.

– Сейчас отправим Степаныча… хотя, о чём я… – Яков достал мобилет. – Пётр Михайлович, приветствую вас. Подскажите-ка, когда точно завтра прибывают ваша дочь с зятем? То есть как вы в Петербурге, а встречать их кто будет? Ладно, с вашим Степанычем и переговорю, дайте его номер.

– А почему не со Стеллой? – спросила Люба.

– Для Стеллы сюрприз будет – всей семьёй в Переделкино отправимся. Сейчас, не мешай. Вот, Степаныч их встречает в Луках в девять утра, значит, к десяти будут дома. А Петра Михайловича, видите ли, некие срочные заботы о гастролях утащили в столицу. Очень, знаете, вовремя…

Семья Финистовых и Глеб встретили молодую пару на том самом холме, откуда осматривали поляну в первый раз. Поменялось немногое, но капитально: теперь лес рос и на этом берегу озера, именно в нём теперь прятались многочисленные теремки, которые когда-то здесь и размещались «временно». А как раз напротив через озеро теперь повышался над лесом главный дом семьи и рода Сириновых.

Наобнимавшись с встречающими – а свои хористы с обслугой ждали приехавших именно у того дома – Стелла с Сергеем с удовольствием вдохнули чистый лесной воздух и принялись осматриваться. Недолго осматривались, их взор одновременно остановился на одной точке.

– Что это там виднеется? – протёр глаза Сергей. – Надо поближе подобраться.

– Дом ваш виднеется, господа, – гордо сообщил Степаныч и ворчливо уточнил: – Новый. Белый терем синего цвета. И зелёного. Сначала посмотрите с этого берега, привыкнуть нужно. Зато такого ни у кого нету, – добавил он в сторонку. – И тут лучше бы не было.

Мимо пустых на это время домиков в лесу вышли на берег. Теперь стало видно некое сооружение, прямо-таки собравшееся взлететь в небеса: довольно широкое по фасаду, но высота больше ширины. Причём «крылья» здания напоминали крылья птицы – образуя вверху острый угол, опускались к земле, расширяясь. Цвет, действительно, преобладал белый с разнообразными геометрическими линиями синего, зелёного, оранжевого оттенка. В глазах не слишком рябило, но привыкать было необходимо. А ещё архитектурные детали!

– И вот среди этих штопоров нам предстоит жить? – потрясённо прошептал Сергей.

Стелла молчала, только руками с растопыренными пальцами делала непонятные круговые жесты, типа что-то завинчивала или откручивала. Пётр Михайлович осуществил свою задумку символически изобразить трудности достижения высот в певческом искусстве. Окна остались тех же разнообразных форм и разных беспорядочных уровней. Тут и там по фасаду видны горизонтальные выступы, на которых сейчас расположились хористы. Завидев хозяев, они тут же стали распевать жизнерадостные народные песни и частушки. Что не помешало зрителям продолжить осмотр.

– Гляньте-ка, – показал рукой Финистов, – там даже двери появились с хорошие ворота величиной. – Люба, это ты постаралась?

– Да! А Пётр Михайлович хотел, чтобы люди поднимались как раз по центральному штопору. Ещё он хотел на коньке крыши поставить в полный рост фигуры всех глав родов клана во главе с Глебом. Вместо тех птиц, их-то уже нету.

– Яков Иванович, – сказал Глеб, услышав Любу, – Займитесь-ка срочно изготовлением фигуры Петра Михайловича в полный рост. И чтобы гармошка в руках. Поставим его на крышу вместо флюгера. Пусть он там даже подпрыгивает.

– Так там флюгеров и так не сосчитать. И все в разные стороны вертятся, надо же!

– Вот он и будет ими руководить, чтобы крутились как надо, а не как ветер покажет!

В целом новшества одобрили, но Пётр Михайлович всё-таки правильно сделал, обеспечив отсутствие своего наличия. Хотя Стелла пообещала устроить отцу по возвращению персональные гастроли именно с гармошкой. На «встречный обед» Глеб оставаться не стал, предупредил, что послезавтра – сбор семей на традиционное торжество, и ушёл к продолжению отдыха.

Неожиданно к вечеру вышел на связь чуть было не забытый граф Рысев. Тот самый, что магическую картину с богами изобразил.

– Приветствую, барон! – жизнерадостно произнёс титулованный знаменитый художник. – Или теперь положено обращаться «глава клана»?

– Можно и так, – разрешил Глеб. – Глава – это всего лишь должность, как понимаете. И да, и вам здравствовать! Слушаю вас – по делу или как?

– И то, и другое. Во-первых, примите поздравления, наслышан о вашем клане, наслышан, особенно последние новости поразили. Я имею в виду Сириновых, надеюсь с ними ничего страшного, услышим ещё их песни?

– Непременно. Произошли там некоторые изменения, но…

– Да и ладно, внутренние интриги, кроме собственных, меня вообще не интересуют. У меня другое. Я ведь нередко наведываюсь к своему высокохудожественному полотну, извините за нескромность.

– Это факт.

– Что – факт, нескромность? Понял. Естественно, что часто вглядываюсь в новых, показанных вами богов. Двое так и остаются лишь изображениями – небось понимаете, о ком я?

– Понимаю.

– Зато остальные вызывают у меня некоторое недоумение. Мне кажется, что они начинают общаться меж собой, представляете? Не только поодиночке появляются, как это принято.

– Не очень представляю, если честно, но что в том особенного?

– Как что? – даже заволновался Рысев. – Им же это запрещено! По легенде.

– Тогда как же по легенде они договаривались на первой встрече?

– Так именно там и договорились не общаться!

– Уточните всё-таки, граф: им запрещено или они договорились? Согласитесь, это разные причины для необщения.

– Не помню, если честно, но немедленно зайду в библиотеку, подниму древние тексты. Так о чём я? Ходят настойчивые слухи из разных источников, уточняю, что именно слухи о вашем родовом святилище. Поэтому мой вопрос может прозвучать не очень… тактично. Верно ли, что туда, в святилище то есть, может попасть любой человек даже из числа последователей других богов?

– Да, с одним весомым уточнением: не любой, а лишь с дозволения богини Гамаюн. Но такие случаи были и неоднократно.

– А если речь пойдёт обо мне и ещё об одном человеке?

– Так я и говорю, что нужно узнать мнение богини, для чего появиться в Молотовке – это в Луковском уезде Псковской губернии. И кто этот другой человек? Вряд ли это секрет.

– Разумеется, какие секреты, если он заинтересовался. Это некто барон Колокольцев, главный управляющий в той самой картинной галерее, где находится известное вам полотно. Он, по должности, обязан пополнять галерею достойными экспонатами. Да знаю, что у вас нет ничего подобного, но и предложение у него другого плана после моих рассказов. И после чтения о вас в новостных лентах. Так, если вы не против, то когда можно наведаться в эту вашу Молотовку?

– А если вы не ограничены временем, то… Вот что. У нас послезавтра во Внукове торжество по поводу приёма в клан нового рода. По условиям – только свои. На следующий день – посещение кланового святилища, вот в него вход посторонним абсолютно закрыт. Если в этот день появитесь во Внуково, по-старому – Коростелёво, то мы вместе и отправимся в Молотовку. Как вам?

– По мне – отлично, с Колокольцевым переговорю завтра. Благодарю за перспективный разговор, до связи!

– До связи!

Вот, оказывается, что у богов началось! И ведь, действительно, Глеб не помнил, по какой причине они общаться не могут. Ладно договорились – договоры имеют свойство прерываться или пересматриваться, уточняться по взаимному согласию, а если им запретили те самые дважды уже упоминаемые неведомые хранители? Чем-то чревато… Но это небесные дела, а что нужно земному Колокольцеву? Впрочем, и об этом ни к чему голову ломать, через два дня станет понятным. А сейчас – подготовка к торжеству, составление своей новой, абсолютно свежей и впечатляющей речи, а также и проверить забыл, заполнил ли великий художник Андрей свободный плафон. Изготовить изображение Снегиря для святилища Глеб позапрошлой ночью озаботился, а в галерею не заглянул – просто забыл. И Владимир не напомнил, теряют страх служащие перед господином, куда катится мир?