Под крылом Гамаюна. Книга третья. Гамаюнов, женить Вас пора!

Вернулись Снегирёвы, довольные донельзя, особенно старики. Аксинье с детьми, семья которых со стеклом занята, и то интересно оказалось, а уж тем, кто на земле всю жизнь трудился…

– Есть, на что посмотреть, поучиться, да и у нас можно кое-что перенять, – рассказывал Иван Владимирович. – В Снегирёве не лучше и не хуже – по-другому, хотя есть и поля, и сады, и фермы. Рудника у нас своего нет – когда-то давно маги из Суздаля обследовали земли, тонкого места не обнаружили.

Глеб знал приблизительно, как обследуют местность приглашённые, направленные или нанятые маги. Последние-то хоть заинтересованы в результате – обычно специально оговаривается дополнительная оплата за находку, а первые… Но и говорить по этому поводу ничего не стал.

– …Приходится покупать при необходимости, а при постоянном пользовании слишком уж накладно выходит. Во-вторых, мы в магии к воде тяготеем, это не только выручает, но и определяет устройство работ на земле: в орошении и осушении лучше нас в округе никто не разбирается – это не хвастовство, а факт. Могли бы и тут кое в чём помочь. Что у нас дальше в планах – дети очень устают.

– Любая усталость мешает делу и даже развлечениям. Не подумали. Тогда так. Завтра – в Молотовку, там детей сразу можете оставить в поместье, мелкоты там хватает, а лучше – в лечебницу какую, пусть в воде побарахтаются, никакая усталость не возьмёт.

– Да мы бы и сами не против, – улыбнулась Лидия Алексеевна, – привыкли у Жаровых, теперь в воду всегда тянуть будет. А если она ещё и целебная!

– Тут уж сами посмотрите. А после предлагаю сделать небольшой крюк: не к Финистовым сначала, как планировали, а к Коневым, в Луки – там для вас не особо интересно, разве что присмотреться и прицениться к их волшебной кожаной продукции. Только потом к Финистовым, у которых и у самих есть, на что посмотреть с их-то пристрастием к лесу и земле, так там ещё и наше Переделкино. Оно, скорей всего, не достроено, зато Сириновы постоянно репетируют, их послушать – получше всяких лечебниц получается. Вот туда я к вам и появлюсь попрощаться, может, у вас уже какие конкретные мысли появятся.

Мысли, возможно, и появились, а попрощаться со Снегирёвыми не удалось. Успел с ними день провести в Молотовке, поприсутствовать на знаменательной встрече Ларисы с родителями и бабушкой, потом снова заглянул в Пустошку… Но и с Надеждой-то расстался так, опять с «общими словами». Торопился. А потому что Скопин снова на связь вышел и сказал, что уже может кое-что ценное сообщить – сколько секретами дозволено. И не в Пскове, а лучше – во Внукове – «во избежание».

– Понимаю теперь, Глеб, чем ты постоянно встревожен, – вздохнула Надежда. – Сколько уже случилось за короткое время: Сиринов, Кореневы те, наблюдения за тобой, новый срочный куда-то вызов, небось многого и не знаю. Вот бы рядом быть…

И что он мог сейчас сказать в ответ на эти слова Надежды?

Граф Скопин появился не один, а с князем Снегирёвым Владимиром Ивановичем. Последний сказал, что раз уж тут кое-что завершилось вполне благополучно, то имеет полное право перед отбытием в Татищев посмотреть на гнездо клана Гамаюновых, а более того – встретиться с родителями, которые сейчас совершают экскурсии по Луковскому уезду в пределах опять того же клана. Уж если князь Снегирёв и до посещения Гамаюновых родителями настроен на вступление рода в клан, то теперь, Глеб, готовься к новому созыву глав родов и пополнению кланового святилища одной зимней птицей. А вот фраза «кое-что завершилось вполне благополучно» этим самым «кое-чем» отнюдь оптимизма не добавила. Но сначала следовало послушать тех, кто побывал в Петербурге на приёме – деловом приёме в крайне ограниченном составе – у первого лица империи.

Без Гамаюновых

– Мне, князья, далеко не всё понятно из вороха бумаг, с которыми пришлось ознакомиться в срочном порядке за прошедшие сутки. Мне, князь Мышкин, непонятно, почему вы обошли своим благосклонным внимание императорский дворец и иные резиденции – маги тоже без дела не сидели и проверили всё что можно, – обращался-то император сейчас к двум князьям – Мышкину и Стрижакову.

И первый понимал, что имеет в виду под «вниманием» его величество, и второй знал, кто явился причиной этого внимания, а также, в конечном итоге, и этого неожиданного приёма, который с полным основанием можно назвать и высочайшим разбирательством. Кроме указанных князей в рабочем кабинете Петра Алексеевича Кречета, императора Российского, присутствовали князья Болотников – хозяин Псковской губернии, Снегирёв – наместник императора в Уральском княжестве, граф Орлов – военный министр и один из его заместителей – граф Скопин. Все собраны по представлению на имя императора доклада от Болотникова и Снегирёва на неправомочность действий министра внутренних дел князя Мышкина. С прямыми доказательствами. Князь Стрижаков вызван в кабинет сразу после первых слов Мышкина – до этого момента дело его, вроде бы не касалось, во всяком случае, в докладной никаких упоминаний о Стрижакове не имелось. Императору пришлось даже повториться, поскольку, попервоначалу он задал всего один вопрос в адрес министра внутренних дел: «С какой стати?»

А вот с такой, оказывается, что именно Стрижаков потребовал от Мышкина неустанного наблюдения за неким бароном Гамаюновым. При этом заявлении Болотников, Снегирёв и Скопин невольно и недоуменно переглянулась, только Орлов знал, в чём тут дело. Сейчас он мысленно благодарил всех богов пантеона за то, что его в своё время сильно подвёл заместитель, и Стрижаков снял с жандармов подобную же обязанность.

– Оставим на время саму суть незаконного требования Стрижакова, но, повторяю ещё раз, князь Мышкин, с какой стати вы осмелились подслушивать Болотникова и Снегирёва? Вы забыли, кем они являются? Вы забыли, что подобными средствами в отношении имперских чиновников по Уложению ваши служащие во главе с вами могут пользоваться лишь в оперативных целях при достаточно серьёзных подозрениях на преступления. С моего дозволения. Хватит молчать, объясняйте, в чём вы подозреваете упомянутых князей?

– Никак нет, ваше величество, ни в чём! – пружинкой вскочил довольно грузный министр. – По делу князья лишь встречались и, возможно, ещё будут встречаться с бароном Гамаюновым, и мой помощник посчитал необходимым…

– Стоп! Не валяйте дурака, князь! Или вы остальных здесь за идиотов держите? – император обычно бывал корректен, если его не выводили из себя, в первую очередь, прямым враньём. – Кто поверит, что ваш помощник без вашего указания пошёл на то, чтобы оказаться на плахе!

– Прошу прощения, выше величество, я в большой растерянности. Да, этот приказ шёл от меня. Но я не мог не выполнить указание князя Стрижакова. И нужно было наблюдать за титулованными особами – с теми из них, с кем общается указанный мне человек. Любыми доступными средствами – признаю, что порой они были не вполне законными.

– Выходит, что, если я приглашу того человека на приём, то вы и меня будете слушать – кажется, вы к этому близки. В данном случае ваши средства вполне незаконны, за что и готовьтесь к серьёзному наказанию. Теперь вы, князь, – император, не очень соблюдая этикет, ткнул перстом в Стрижакова. – Вы не слишком заигрались, а точней, возомнили себя облеченным властью даже большей, чем у императора в поисках людей… похожих на вас, скажем так? Начиная с того, что я своим указанием возложил на все учебные заведения с магическим уклоном сообщать вам обо всех молодых людях с особыми способностями, чтобы вы могли их проверять. Вы имеете право и свободного поиска, вам этого мало? Вы начали раздавать распоряжения моим министрам без моего ведома? Может, вы бессмертны, князь Стрижаков? Вы чего, поясните, привязались к этому молодому человеку так, что втянули в свои интриги упомянутых министров и хозяев княжеств и губерний? Слушаю.

– Слишком много рядом с ним непонятного, ваше величество, – Стрижаков стройней Мышкина, он словно и не сидел, так быстро оказался на ногах. – Не успел он появиться, как стали происходить неприятности, часто смертельные, с теми, кто обижал, мягко говоря, его род и семью. Что продолжается и до сих пор. А он – почти вовсе не одарённый, но без сомнений вызывает на дуэли магов. В числе пострадавших, как-то связанных с его фамилией – графы Коростелёвы, высшие полицейские чины Псковской губернии, князь Коренев, глава Лифляндской купеческой гильдии Вегонус… Да тот же граф Росомахин, лишившийся должности.

– И все они пострадали безвинно, по-вашему? – криво усмехнулся император. – Или их всех… Или их всех этот… напомните!

– Барон Глеб Гамаюнов, ваше величество.

– Глеб самолично убил? Или безвинно отстранил от должностей?

– Нет, ваше величество, и это самое странное. Все они вредили его роду, или родам его клана, но все попали под государственное обвинение, лишь Вегонуса убили свои, да два графа Коростелёвых сгинули при неизвестных обстоятельствах, точней, один из них – при совершенно непонятных условиях.

– При каких же?

– Он оказался виновником прорыва с изнанки в посёлке Лазурном Уральского княжества. И там же на изнанке найден застреленным, причём в куполе такой защиты, что даже я не смог в него проникнуть.

– И, само собой, вы решили, что легче, чем проникнуть в тот купол, обвинить Гамаюнова, которого наверняка там и близко не было, не так? А князь Мышкин вознамерился вам помочь посредством прослушивания кабинета моего наместника. Это вам не напоминает суету, которая скрывает ваше бессилие? Так получается?

– Так…

– Интересно… – Кречет побарабанил пальцами по столу. – Кто-нибудь из вас может коротко рассказать об этом человеке? Как теперь понимаю, именно он организовал клан, о котором пишут в новостных лентах?

– Да, ваше величество, – поднялся граф Орлов. – Именно он и является главой клана Гамаюновых, несмотря на молодость – совершеннолетним он стал прошлой осенью, а весной закончил школу-интернат для сирот. Более всех его знает мой заместитель граф Скопин в то время он занимал должность жандармского управления по Псковской губернии.

Далее император, да и остальные с большим вниманием выслушали историю Глеба, которого выделила богиня Гамаюн. В результате чего и начались его конфликты, в первую очередь, с полицейскими чинами, что послужило, в конце концов, особому вниманию к нему со стороны князя Стрижакова. И почему-то князь Мышкин занервничал, когда речь шла о Коростелёвых.

– Не могу я понять столь предвзятого внимания к человеку, вынужденному защищать себя, семью, род, а потом и клан от нападок со всех сторон. И были бы хоть какие подозрения в его незаконных действиях. Или они у вас всё-таки есть, князь Мышкин? Тогда чем вы недовольны? Итак, – император поднялся, что немедленно сделали и все присутствующие. – Вам, князья Мышкин и Стрижаков, по поводу Гамаюнова – первое и последнее предупреждение. Если хоть краем уха услышу, что лично вы, или ваши сотрудники или кото-то ещё по вашему наущению незаконно коснётся клана Гамаюновых, это станет последней минутой вашего пребывания у власти, а то и жизни. Сколько, интересно, государственных средств вы, Мышкин, потратили на всю эту возню? Подкуп людей, кристаллы и остальное? Даю указание министру финансов проверить – и попробуйте что-нибудь скрыть! – вернёте всё потраченное в казну из собственного кармана. Всех остальных, особенно – князя Снегирёва благодарю за бдительность и своевременную информацию, дозволяю также всем на неделю отойти от служебных обязанностей и провести это время с семьями в лечебницах Гамаюновых, к примеру. Да и самому надо бы о том же подумать, только из-за таких вот неожиданностей и шагу из дворца не ступишь. Но выберусь непременно – император я или нет? Все свободны!

Снова Гамаюновы

– Готовьтесь, барон Глеб Гамаюнов! – с усмешкой завершил рассказ граф Скопин. – Готовьтесь принимать на просторах клана императорскую семью, уж отдельных её представителей – точно! Никто и никогда не упрекал Кречетов в том, что они забывают свои слова и обещания. Правда, сначала вы примете нас. А в целом, можно считать, что неожиданно возникший план сработал – нам можно не опасаться ненавязчивого наблюдения, вам – того же самого, но плюс ещё и навязчивого с неожиданной для меня стороны. Я так и не понял, чего, собственно, хочет Стрижаков. Знаю, что должны быть потоки информации, далеко не всем доступные по разным причинам, но, честно говоря, не понял. И вижу, что граф Орлов в курсе, но не пойду же я к нему узнавать что-то о приближённых к императору лицах – не принято такое. Помимо служебной необходимости, естественно. Не уверен, что и наш князь Болотников знает. А вы, Владимир Иванович?

– Да кто бы мне о том сказал напрямую? – удивился Снегирёв. – Кто я, и кто Стрижаков – очень приближённая к императору особа, но, если начать с этого, можно кое-какие догадки выстроить. Вопрос: личность приближённая, и не родственная, тогда что она там делает, какую должность занимает? Это не очень похоже на фавор или непотизм, судя даже по этому «приёму» – ему многое дозволено, но далеко не всё.

– Мало ли, – пожал плечами Скопин. – Есть ведь наверняка у императора некие задачи дипломатического, скажем, плана, когда их должен выполнять особо доверенный человек, который, кроме императора, и отчитываться ни перед кем не должен.

– И тогда почему этот «дипломат», – продолжал свои рассуждения Снегирёв, – привязался, по выражению императора, к Гамаюнову? Опять же вспомните слова, что он ищет людей, подобных ему или похожих на него… В чём это? Раз ещё упомянуты люди с особыми магическими способностями, значит он и сам такой – с особыми. Которые при этом тщательно скрывает. И о которых никто старается не упоминать. Или никто, кроме императора о них не знает – но такого просто не может быть.

– Не упоминать-то могут именно из-за отношений с императором, – возразил Скопин.

– Это каких же? Ладно, не буду отвлекаться на ерунду, – Снегирёв крепко потёр щёки. – А то, что я скажу, может вам показаться бредом и вздором, но факты передо мной. Самарканд – такое княжество, знаете ли, одно из четырёх, которое, например, имеет право заключать разнообразные сделки с заграничьем без ведома императора. В данном случае говорю о большом наличии иностранных посольств, посланников, других официальных представителей. С некоторыми по долгу службы приходилось встречаться и в неофициальной обстановке. К слову, о ерунде. Один южный сановник рассказывал, что при его господине находится лицо с высоким титулом, и долго никто не мог понять, чем он занимается – один к одному Стрижаков. Но там много не скроешь, выяснилось, что это доверенное лицо занималось исключительно гаремом господина, сами понимаете, кем он являлся с биологичкой точки зрения. И искал помаленьку похожих на себя – шибко уставал от служебных обязанностей.

– И делал таковых наверняка, – подхватил Скопин, усмехаясь. – Но у Кречета нет гарема и быть не может!

– Так я и упомянул о ерунде. Но прибыл как-то с делегацией ещё одного южного государства странный маг. Не стану вникать в предысторию отношений, но он очень помог мне с одним крупным месторождением камней на изнанке. Обнаружили его случайно, и никак невозможно было создать стабильный портал, который держался бы больше часа. С любыми печатями, заметьте! Со всеми личными магами самаркандского князя. А этот аксакал безо всяких свитков и печатей устроил туда надёжный проход! Не знаю, только ли со мной он разоткровенничался – посочувствовал специалисту, которому грозила крупная немилость, или что ещё… В общем, как он говорил, имеются среди магов особи, которых и в мире-то по пальцам можно пересчитать, обладающие именно такими уникальными способностями – создавать проходы на изнанку и обратно исключительно силой своей личной энергии. И закрывать их, естественно. Он, например, за всю долгую жизнь встретил всего одного на далёком юго-востоке. О жизни своей тоже маленько поведал – я бы ей не позавидовал. Потому как такие маги очень нужны именно первым лицам в любом государстве, а уж способов привязать к себе этих магов упомянутые первые лица знают достаточно. Называются они там, в смысле, такие маги «миражами» или «фантомами» – как бы их ни было мало, они есть, выделить их из общей толпы нужно. А если есть там или ещё где-то, то почему бы не быть и здесь, в империи? Пусть даже и в числе всего одного Стрижакова – пользы от него императору, думаю, достаточно, но и другие не помешают. Особенно тому же Стрижакову, который сильно устаёт. Вот и мечется бедняга, и даже нашего Гамаюнова заподозрил в принадлежности к миражам.

«К призракам, – мысленно поправил проницательного князя Глеб. – К призракам, которых Николой Стратимов встречал где-то во время своих путешествий, и о Стрижакове тоже знал. И ясно, отчего вы, уважаемый князь, не завидовали жизни того фантома – привязан он к своему повелителю намертво. И не желаю, чтобы и мне «не завидовали».

– Вот это уже похоже на правду, – признал Скопин. – И я бы не позавидовал Глебу, если бы он оказался фантомом.

«И этот мысли читает!»

– Но что мы всё о несбыточном! Надо бы, думаю, Владимир Иванович, несколько успокоить главу клана тем, что дальше он может жить спокойно, безо всякого пригляда со стороны министерства внутренних дел. Будь император человеком другого склада, он просто бы приказал взять Гамаюнова и проверить его со всем пристрастием, но приказано совсем другое.

– Да, Глеб, это главное, пожалуй, что мы вынесли от общения с Кречетом, не считая, само собой, и собственного спокойствия.

– Благодарю вас, господа! – склонил голову Глеб. – Во всяком случае, теперь многое становится понятным, а то я больше грешил на действия обычных завистников высокого полёта. Как тот же Росомахин, которому долго не давала покоя дешёвая сила Финистовых. Кстати, князь, а ведь я недавно узнал, откуда родом ваша жена – извините, обычно личных дел не касаюсь. Но граф Барсуков причастен к нападению на Финистовых, а сам мечтает стать Вологодским князем, в чём ему оказывал содействие Росомахин. В чём именно и как – не знаю. А мир-то тесен, оказывается!

– Я ещё доберусь до этого своего якобы тестя, – хмуро пообещал Снегирёв. – И по поводу завистников не расстраивайся – их вокруг нас отыщется ещё немало. Но… Может к событиям дня, господа? Я, например, не собираюсь отказываться от указания императора по поводу недельного отдыха. Перво-наперво, сообщу в Татищев – сам и заглядывать туда не стану, срочно отправлюсь за своими в Самарканд, и разу же их к Жаровым. Вы не против, глава?

– Отнюдь, – улыбнулся Глеб. – Только вам-то сразу бы нужно в Переделкино – там ваши родители песнями Сириновых очаровываются, а после – хоть к Жаровым, хоть к Гамаюновым с семьёй, естественно.

– А я что, рыжий? – вспомнил об отпуске и граф Скопин. – Посоветуюсь с князем Болотниковым, может, и он решит семью вывезти на лечение. С самим собой, конечно. Советуете, значит, к Жаровым, Владимир Иванович?

– Нет уж, увольте, сами решайте, тем более, что и выбор невелик, и побывать можно и на омоложении, и на просто оздоровлении, как выясняется…

– А, чуть было я не забыл о поручении князя. Господин барон, имею часть сообщить, что вы, как глава клана, пригашаетесь на ежегодный традиционный весенний княжеский бал. Письменное приглашение сюда поступит из канцелярии. Князь же через меня уточняет, что количество сопровождающих вас не ограничено в разумных пределах, далее – одним из основных моментов нынешнего бала станет представление высшему свету губернии главы нового клана и не просто нового, а первого в губернии. А также и глав родов, вошедших в клан. От себя же добавлю, как неоднократный посетитель сих высоких встреч, что именно на эти приёмы-балы не принято мужчинам приходить без дамы. Разве что до совершеннолетия в составе семьи. Семья у вас есть, а возрастной рубеж вы перешагнули. Так что озаботьтесь поиском дамы.

– Нашли кому советовать, – рассмеялся Снегирёв. – У него этих дам – целый хор!

Распутье без дорожных указателей

Неужто всё? Глеб наконец-то сидел за ужином в своей тесной компании во Внуково: он сам, Владимир с женой, Лариса Васильевна, Руденко с Васильевым, Артём – водитель и «телохранитель», стесняющийся, но всё более осознающий себя в ближайшем окружении главы, и появившийся с отчётами и предложениями Максим. Последнему общими силами посоветовали оставить дела на завтра, а нынче просто поговорить о чём-нибудь здешнем, домашнем или помолчать. И непременно доставить сюда супругу, а то она скоро забудет, как он выглядит.

Помолчали для начала, с явным усилием раздумывая, о чём это таком можно говорить, что бы не касалось «дел». Но женщины – они всегда найдут выход, который на этот раз стал входом в свадебную тему. Сперва они начали буквально допрашивать Васильева с Руденко и безо всяких намёков спросили напрямую: когда свадьбы? Друзья-командиры растерялись.

– Так это как бы… – начал Руденко

– Но вот как бы так, – поддержал Васильев. – За свадьбами дело, оно и вроде…

– Как бы, – подсказал Глеб. – Понятно, дамы, в чём дело-то?

– Вроде… – пожала плечами Лариса Васильевна. – Но если этих как бы стукнуть поварёшкой, то, может, чего и услышим.

– Да никто и не молчит! – возмутился Руденко. – Только же говорим, что мы готовы. И девушки наши теребят. Только как бы опять же.

– Да запуталось всё с кланом, – начал подходить к сути Васильев. – Мы где? Мы – тут. А они где? В семьях, в Молотовке. Раньше просто и понятно: договорились, женились и живут где попало.

– Не где попало, – поправил второй Сергей. – А где придётся. Как уж договорятся меж собой. А нам как договариваться, а?

– А вот вы, Лариса Васильевна, где будете жить, когда женитесь? – вдруг простодушно выпалил Артём.

– Не женюсь, а замуж выйду, – машинально поправила Жарова, посмотрела на парня подозрительно и слегка порозовела. – Ты это о чём сейчас? На ком это я… За кого это я?

– Да за Сиринова же, – удивился Артём. – Который там старейшина. Вы разве не знаете?

– Не знаю! – отрезала женщина. – Не отвлекай от главного. Да, господин глава рода, то есть Глеб сейчас, у парней ведь, и правда сложности.

– Это вы о чём? Им что, жить негде с молодыми жёнами? Вон – к Владимиру, пусть распорядится дома выстроить. Если они, конечно, не собираются сами обратно в Молотовку. Или куда попало.

Тут Сергеи отчаянно и синхронно замотали головами.

– А чтобы уговорить девушек сюда переехать, так то их личные проблемы. Но, как понимаю, речь не только об этом зашла. А где эти свадьбы играть – не так? Только не пойму, причём тут клан. Где хотите, там и проводите это таинство.

– Ладно, пускай они о том думают, а что вы с вашей сестрой решили, Глеб? – не унималась Лариса Васильевна. – это просто любопытно, да и чего скрывать, сама видела её жениха. Вроде как у них всё по-серьёзному.

– Более чем, – согласился Глеб. – Но там дело не столько в свадьбе, сколь в том, кто в доме хозяин будет после. Вам честно признаюсь: по обычаю, если богиня даст согласие, Павел войдёт в род на полных правах и станет главой новой семьи. Но уж так не хочется, чтобы главой становился пришедший со стороны, будь он хоть с потрохами верным роду. Понятно, о чём я? Посмотрим… А свадьба после того, как Павел закончит своё обучение. За это время и Наталья Ивановна успеет всё организовать по всем правилам, касающимся титулованных особ.

– Да уж, с этими делами нашим Сергеям проще… А у вас-то самого когда судьба решится в смысле женитьбы? – Жарова решила довести разговор до конца и не собиралась останавливаться. – Вы хоть и молоды, а всё равно пора, да и положение… Такое, что лучше быть женатому, пока не окрутила какая вертихвостка, из тех, что к богатству тянутся. Не подумайте плохого, но с другой стороны, вы всё один да один.

– Это наш глава клана один? – рассмеялся Максим. – Я не о женщинах, а о занятости. Вы, Лариса Васильевна, когда в последний раз видели, чтобы Глеб никуда не торопился, ничего не делал, ни с кем не встречался? Вспомните-ка! Вот то-то и оно! Буквально вчера последних гостей проводил в Суздаль, а кого-то направил по лечебницам, да они ещё из тех, кому внимание нужно. А может и не нужно, но вот в Суздаль, как понимаю, ехать главе клана придётся, не так? А вы – один… Не наше это с вами дело, но в конце концов главы родов могли бы и освободить его на время от всяких срочных дел.

– И лучше бы – на длительное время! – размечтался Глеб.

Мечтать не вредно, но те же Снегирёвы ждут гостей. Глеб «с пристрастием» опросил всех глав, у кого они успели побывать – а посетить умудрились всех – какое впечатление от суздальских баронов. Как от людей. Нормальным оказалось впечатление, все сходились во мнении, что никакого чванства там, спеси, высокомерия даже в отношении к работникам лечебниц или к обслуге не замечено. Стало быть, вполне можно приступать к переговорам – все документы, касающиеся клана, они увезли с собой. Одна деталь пришла в голову главы клана, когда он обдумывал взаимоотношении с участием нового рода, в том числе взаимные обязанности и выгоды. Ведь по сути, клан получает вместе с родом Снегирёвых и целого князя Снегирёва, находящегося при немалой должности! А это обстоятельство само по себе поднимает уровень престижа. В общем-то обычное явление в империи – любое высокопоставленное лицо, включая и самого императора Кречета, является представителем какого-либо рода, семьи. И одно лишь обстоятельство, что их родственник «при должности» уже позволяет кому кичиться, кому гордиться, кому делать вид, что может оказать некую протекцию – и оказывает порой, что скрывать. Есть и более скромные примеры – служит там высоко человек, и что? Мы-то тут как жили, так и живём. Но объективно в сознании окружающих откладывается, что род, имеющий «представительство» всегда чуть выше по положению аналогичных сообществ. Но в других случаях, как правило, из рода или семьи выходили титулованные или добившиеся карьерного успеха люди, как тот же сам Владимир Снегирёв, а тут получается наоборот. Нужно ли этим пользоваться? Постоянно и по мелочам – нет, конечно, но… Всякие бывают ситуации, и уж теперь намного проще обратиться за поддержкой к князю Снегирёву, чем, скажем, к тому же графу Скопину, с которым сложились нормальные деловые отношения.