Станумское озеро. Производственный роман

Марка отвлек гость, подошедший за кондиментами. В это время Абдулла что-то ответил Саше, причем он снова не преминул улыбнуться. Кротов вроде бы спросил у Абдуллы про его приход на УМЦ, на что Марк краем уха услышал дежурные уже фразы про сезон, надбавку и большое количество часов. Видимо, решил Артенский, Абдулла – типичный фултаймер, нашедший ресторан, где ему дадут много работать. «Только нехорошо, что он нападает на гостей».

На следующий день на УМЦ официально сменился директор: Артем Марышев покинул ресторан, чтобы приступить к управлению другим «Френч Фрайз», и на его место, как нетрудно догадаться, встала Диана. Это и есть то изменение, о котором было сказано выше, но которое сперва никто не понял, не осознал. Марк тоже не догадался, – хотя подобные случаи в его карьере наверняка происходили, и не раз.

Примечательна форма, в которой сотрудники УМЦ узнали, что у них теперь новый директор: Артем просто написал в УМЦ пару слов о том, как ему приятно было со всеми работать, пожелал всем удачи и покинул чат. Тогда-то Марку окончательно стало ясно, что Диана пришла на УМЦ менять Артема, а не помогать ему в сезон. Такой образец смены директоров чаще всего и применяется в сети ресторанов «Френч Фрайз». Действительно, Марк с его опытом мог бы сообразить, что два директора на один ресторан – это жирно. Видимо, его, как и всех, смутила особая роль УМЦ как топового сезонного ресторана с огромным товарооборотом в перспективе, – почему идея помощи вторым директором выглядела вполне правдоподобной.

Итак, Артем ушел, Диана осталась. Для Марка, впрочем, это кардинально ничего не изменило. Он, конечно, немного посокрушался про себя, потому что в определенной степени был привязан к Марышеву и шел на УМЦ к нему, – но зато хотя бы с ним теперь работает Саша, да и сезон формально уже начался, – унывать ни к чему. К тому же Марк все равно собирается отработать до середины лета и потом уйти, заняться поступлением. А пик его работы может случиться и без Марышева.

Конечно, Марк не мог не подумать о нраве нового директора: он всегда был очень придирчив в этом вопросе, причем крайне избирательно. Ему точно были не по душе авторитарные способы управления – от директоров с такими замашками он просто бежал. Но руководителю достаточно было сплоховать и в какой-нибудь мелочи, чтобы Артенский стал отзываться о нем плохо, даже при коллегах.

Однако и здесь Марк не нашел, к чему бы придраться. Диана провела на УМЦ уже все майские праздники – и он пока не видел, чтобы она где-то сорвалась или повела себя по-хамски. С выводами, правда, Марк тоже пока не спешил: он уже уяснил себе за время работы в разных «Френч Фрайз», что в отношении директоров, пока ты с ними работаешь, выводы лучше вообще не делать, – но Артенский был убежден, что такого спокойного руководителя он еще не встречал.

Вообще, многие вещи в сети «Френч Фрайз» он воспринимал как бы по инерции. Три года работы в разных ресторанах сделали его в определенной степени бесчувственным к происходящему. Разве могло на сменах произойти что-то такое, чего он не видел?! Общепит к тому же сам по себе является настолько живой и увлекательной областью, что за один месяц там можно застать столько событий, сколько на иных работах не накапливается даже в течение года. Поэтому и уход Марышева Марк воспринял стойко, как часть такой динамичной, быстро меняющейся работы. Правда, УМЦ уже успел удивить его своей сезонностью и масштабной плановой подготовкой к самым жарким дням: например, такого наплыва стажеров, как в апреле, Марк в других ресторанах не видел. Да и в целом: техническое и кадровое изменение ресторана перед началом сезона, первые майские смены, огромное количество сотрудников, большой товарооборот, необычная стилистика работы, позднее возвращение домой вместе с другом – все это было для Артенского в новинку и потому произвело впечатление. Он ловил себя на мысли, что ему дико интересно, что же тут будет летом. Впрочем, очень скоро Марк остужал свое любопытство: УМЦ – его последний ресторан, и в середине лета он собирается уходить. В конце концов, сезон формально начался, официальная часть подготовки закончена, штат, хотя и набран, все равно вечно будет меняться: таков общепит, – поэтому, кроме больших трафика и товарооборота, каких-либо еще открытий от УМЦ ждать, наверно, не стоит. Именно так Марк в мыслях убеждал себя в правильности давно уже назревшего и нависшего над ним, как дамоклов меч, решения: увольнения из «Френч Фрайз».

Впереди еще, если верить кое-чьим словам, было увольнение его друга, Саши Кротова. Марк старался не воспринимать их всерьез, хотя и опасался снова спрашивать его об этом напрямую – чтобы лишний раз не напоминать. Сам Саша пока не повторял известную дату вслух: 22 мая, его предполагаемый последний день.

Артенский все время помнил о том, что в новогоднюю ночь Кротов советовал их общему другу никогда не переступать порог «Френч Фрайз», а теперь они работают на одном прилавке. С другой стороны, Марк всегда считал Сашу непредсказуемым в решениях, пусть и не имея представления, как это может проявиться в работе. Поэтому он решил продолжить избегать данной темы, оставив финальное слово за Сашей.

Между прочим, на УМЦ появился один продукт, который мог бы заинтересовать Сашу и заставить его хотя бы повременить с увольнением. И наше повествование будет неполным, если не сказать о том, что во второй декаде мая в ресторан впервые привезли бочки с вишневым пивом Cherry berry51 («Черри Берри»).

На самом деле, этой новинки ждали очень многие сотрудники ресторана, даже некоторые узбеки и таджики52. Правда, пиво нужно было еще подключить, а следовательно – провести дополнительные пивные линии. В связи с этим в ресторан приехал техник, который расширил пивную станцию и, соответственно, алкогольный ассортимент ресторана. Однако даже после его работы пиво нельзя было попробовать, так как оно все еще оставалось недоступным для продажи. Это выглядело по меньшей мере странным, потому что «Черри Берри» заявлялся как сезонный продукт еще в мартовских письмах на почту ресторана. Соответственно, вишневое пиво должно было появиться в меню как минимум к Первомаю. Значила ли данная оттяжка, что под истинным сезоном понимается лето, а май – это только разгон? Марк не знал, как понимают термины в руководстве компании, но он видел, какой трафик повалил на УМЦ с первых дней мая, и представлял себе, что вишневое пиво в меню ресторана было бы очень кстати.

Итак, сотрудники с нетерпением ожидали, когда же в кассовой системе будет разблокирована кнопка с наименованием «Черри Берри». Настроение команды в целом было куда более позитивным, чем в апреле: несмотря на периодические изменения в погоде, работали все теперь больше, коллектив стал разнообразнее, смены – шумнее и динамичнее, поэтому даже при непрерывном трафике на УМЦ царила в основном довольно веселая, кипучая атмосфера.

Как мы уже говорили, с началом сезона заметно преобразился прилавок: там появилось несколько дополнительных позиций. Марку это очень понравилось. В течение одной смены можно успеть сменить кучу ролей: сейчас – бегунок, через полчаса – кассир, потом – на окне. Окно вообще показалось ему самой приятной позицией, хотя его и ставили туда не так часто, как хотелось бы: оттуда открывается отличный вид на передние деревья сквера, в которых, уходя, теряется основная дорога, выводящая к «Френч Фрайз»; временами дует ветер – пока еще холодный и противный, но летом он станет прекрасным противовесом жаркой кухне ресторана; мимо проходят гости – с напитками, мороженым, упаковками из-под вкуснейшей картошки, а другие еще только подходят к кольцу терминалов, предваряющему вход в ресторан, и Марк ждет очередной поток заказов. В это время ему приносят уже имеющиеся подносы и пакеты, он заканчивает сборку, кладя на них кондименты, и выдает гостям. Все происходит быстро, на один заказ тратится не больше десяти секунд, чтобы не нарушить высокий темп работы и не дать гостям остывшую еду. А если сборка не успевает, можно накричать на нее – это называется в компании координацией – и потребовать быстрее шевелить руками. Марк иногда через весь прилавок орет, почему долго не собирается тот или иной заказ, – так приходится делать только потому, что окно заметно удалено от сборки, да еще прикрыто полкой на колесах, куда бегунки кладут заказы, – и во время запары по-другому координироваться со сборкой невозможно.

Один раз Марка поставили на окно помочь Дами: вместе они выбрались из запары и раскидали все заказы. После этого Дами отправили на обед, а Марка оставили на окне. Запара, наконец, отступила, можно было отдышаться. Шла условная середина смены – пять часов дня, – и сотрудники, лениво занимаясь чистотой и пополнением, в основном громко общались, перебивая друг друга очередными шутками и приколами. Марк хотел к ним присоединиться, но понимал, что не может оставить окно без присмотра. Поэтому он тоже занялся пополнением: отодвинул в сторону полку, нашел под прилавком ложки, вилки, ножи и сахар и стал раскладывать все это на своей выдаче.

В этот момент справа кто-то подошел. Марк обернулся и по привычке произнес:

– Какой-то вопрос?

Он был уверен, что это очередной стажер. За последний месяц стажеры постоянно обращались к Марку, спрашивая его о самых разных аспектах работы.

Рядом с ним стояла сотрудница, которая действительно устроилась недавно, но уже, наверно, не считалась стажером. Ранее Марк обращал на нее внимание только потому, что на ней из-за нехватки формы – в частности, брендированных брюк – были даже не какие-нибудь другие черные брюки в качестве временной замены, а укороченные спортивные штанишки – бриджи. Сейчас форма нашлась, и она была одета как подобает сотруднику «Френч Фрайз».

– Тебе тут, наверно, хорошо, – произнесла девушка, искоса взглянув на Марка.

Артенский впервые услышал ее голос – очень приятный, мягкий, мелодичный, похожий на совсем девчачий, что проявилось в некоторой медлительности произношения и внезапных звонких гласных. Он взглянул на девушку и, как признался потом, чуть не потонул в ее глазах.

Она была невероятно красива. Кепка с логотипом «Френч Фрайз» не могла оттенить или скрыть прекрасные черты. Прежде всего Артенского поразил на месте ее взгляд: у девушки были очень большие изумрудные глаза, – и она так глубоко, но игриво посмотрела на Марка, что тот… сразу потерял слова и глупо заулыбался. Девушка, видимо, поняла это впечатление, отвела взгляд и стеснительно улыбнулась в ответ. На ее бледной коже тут же показались небольшие складки – «щечки», – сделавшие ее внешний вид одновременно очень милым и… виноватым. Такое сочетание имеют любимые нами домашние животные, которых обыкновенно хочется приласкать и потискать. Марку пришла на ум именно такая ассоциация, и он действительно многое отдал бы за то, чтобы прямо здесь, на окне, обнять это удивительное создание, поцеловать и подергать за волосы – две светлые длинные косички, свисавшие из-под кепки и переливавшиеся в блеске солнечных лучей. Детские черты в образе девушки моментально вызвали в нем привязанность, а весь ее облик – тепло и симпатию.

– Хорошо, когда светит солнце, – произнес Марк первое, что смог.

– Слишком жарко, – заметила она.

– Середина мая, у нас всегда так.

– Я из другого города.

– Откуда? – спросил Марк.

– Из Мельничного.

– Ого.

Он прикинул, насколько это далеко от Станумска: Мельничный находится на самом востоке, – и вслух произнес:

– А ты давно здесь?

– С начала апреля где-то.

– Ты просто так приехала или…

– У меня тут сестра живет. А так – да, просто… – ответила она и замолчала. Легкий хрип и последовавший за ним кашель свидетельствовали о том, что девушка, по всей видимости, недавно болела. На Марка вдруг свалилась колоссальная жалость за состояние своей коллеги.

Он решил ее развеселить:

– Надо будет съездить в Мельничный.

– Поехали, – к удивлению Марка, ответила она. – Я как раз осенью собираюсь, мне будет не так скучно.

– А там обычно скучно?

– Там нечего делать, – сразу признала девушка, снова очаровав Марка своей милой улыбкой.

В этот момент на мониторе стали появляться заказы, к Артенскому еще обратился гость. Девушка вернулась на сборку, и разговор прекратился.

Никто из сотрудников, как показалось Марку, не обратил на них внимания. Окно неслучайно считается на УМЦ «интимной» зоной: полка для заказов прикрывает часть обзора, еще там есть столб, являющийся одной из опор здания, – так что в период спада на окне теоретически можно поговорить тет-а-тет и остаться незамеченным.

В этот раз прилавок сам по себе находился в таком веселом настроении, что никому не было дела до окна: сотрудники могли убедиться, что там работает Марк, а куда отошла одна из сборщиц – этого они, скорее всего, не только не знали, но и не заметили. Такое часто бывает, когда на смене очень много людей. Вполне возможно, они даже не поняли, кто именно отошел, – так что если бы кто и спохватился, то спросил бы не иначе, как: «Где еще один человек со сборки? Человек!»

Марка это точно не должно было удивить, ведь до сегодняшнего дня – до окна – он и сам практически не замечал девушку и даже до сих пор не знал, как ее зовут. Но начиная с этого момента стал почти все время думать о ней и о состоявшемся разговоре.

Так вот, прилавок: там было шумно, весело и во всех смыслах несерьезно. Алина, которая заметно изменила свой стиль управления после неприятного инцидента с уходом со смены кухни – ту смену Марк, к слову, стал называть «сменой после „Нарка“», – последнее время была так далека от образа принципиального менеджера, что на многое закрывала глаза, давая сотрудникам работать спокойно и расслабленно. Вот и в обсуждаемый день она, бодро приняв смену и раздав поручения, потом спряталась в менеджерской и выходила оттуда разве что покурить. На фоне откровенно слабого управления прилавок превратился в небольшой клуб, где разные люди, оказавшиеся в одном месте в одно время, расслабленно общались, перемежая разговорные процессы рабочими. Пока Дами и еще кто-то обедали, тот же Саша, например, общался с Сергеем – еще одним недавним стажером, прикольным малым, с которым хотел бы сдружиться и сам Марк. Помимо внутреннего добродушия и качеств приятного собеседника, он интересен еще и тем, что живет тоже в Южном, то есть совсем недалеко от Марка и Саши. Пару раз они там случайно встречались. Их сближение и общение, очевидно, только набирает обороты. Действительно, Марку, как и Саше, очень импонирует Сергей – притом что тому всего лишь восемнадцать лет и он только собирается выпускаться из школы.

Другие сотрудники даже с появлением новых заказов не спешили приступать к работе: «Все равно будем ждать кухню», – как сказал Леня, и продолжали травить шутки и вспоминать разные веселые моменты со смен. Марк все так же стоял на окне, регулярно посматривая в сторону девушки и пытаясь понять из обращений и диалогов коллег, как ее зовут. В смешении голосов вычислить одно-единственное имя оказалось непросто. К сожалению, на ней не было бейджа: видимо, к моменту ее устроения на УМЦ все бейджи растащили предыдущие стажеры, так что коллеги тоже могли не знать имени девушки или, чтобы точно не ошибиться, обращаться к ней одним из таких вариантов: «Эй», «Ты», «Смотри», «Слушай», «Поставь», «Принеси» и т. п.

Так продолжалось где-то полтора часа. Люди с прилавка по очереди ходили на обед. В районе половины седьмого поесть отпустили Марка. Он втайне надеялся, что, может, отпустят также светловолосую девушку, хотя он понятия не имел, ела она до этого или нет.

Марк провел обед на веранде. А когда вернулся на прилавок – девушки нигде не было: ни на сборке, ни на окне, ни на выдаче. Он смекнул, что либо у нее закончилась смена, либо ее отпустили домой пораньше.

С целью выяснить-таки, как ее зовут, Марк как бы невзначай изучил планшет с расписанием. До семи в списке значились два человека, но это точно не могла быть она.

«Скорее всего, отпустили раньше».

Он еще раз прошелся по именам, чтобы сделать хотя бы предположение. Проблема заключалась в том, что расписание сегодня, как и во все последние дни, было просто огромным и растянулось на всю страницу. Мешали многочисленные пометки менеджеров. Да и Марк не мог себе позволить долго возиться с планшетом – это не то, чем следует заниматься на работе. Так что вопрос, который сейчас мучил его больше всего, пришлось отложить до конца дня.

После смены, когда они с Сашей шли до «Береговой», Марк не отрывался от телефона. Он просматривал фотографии участников чата УМЦ, чтобы найти ту самую девушку. Однако ее изображения он ни у одного номера не увидел. Зато в чате висело несколько номеров без фото, и было понятно, что один из них принадлежит ей – «она же должна быть в чате!»

Провалившись таким образом, Марк зашел в чат расписания и вновь стал изучать сегодняшний график, публиковавшийся там вчера. Он пытался угадать и прикинуть, как могли звать девушку. Это продолжилось и в метро – благо Кротов отстраненно сидел и слушал музыку, даже не подозревая, чем занят его друг.

Марк, конечно, мог рассердиться на себя за то, что стал таким невнимательным и неучтивым ко многим новичкам, приходящим на работу в рестораны «Френч Фрайз»: это проявляется прежде всего в том, что он воспринимает их как очередных рабов-халдеев, пустившихся по волне развития станумской сферы услуг и не знающих, где еще можно заработать, кроме как в общепите. Такое отношение с течением его карьеры, понятно, только усиливалось, а в последний год стало чуть ли не абсолютным. Действительно, если три года назад, когда он только пришел в компанию, для него все было в новинку и он запоминал имя каждого коллеги, с которым ему посчастливилось поработать, то теперь, к моменту данного повествования, он почти не интересовался текучкой сотрудников, считая, что «все они повторяют друг друга, все похожи и так и будут вечно меняться». Он даже особенно вынашивал эту мысль, пользуясь где-то слышанными словами из классической психологии, и называл данный эффект «повторением архетипов». Что это значит?

Это значит, что, сколько бы различных людей ни приходило в рестораны, все они заранее будут принадлежать к определенным типам, или архетипам, и число таких архетипов, скорее всего, строго ограничено.

Только после продолжительного времени работы на одном месте Марк мог додуматься до такого обобщения. А способствовали этому, что интересно, воспоминания. Работая условно с каким-нибудь Суннатом, Марк находил, что он очень напоминает ему Шехзода, который работал тогда-то и был таким классным. В стилистике работы условной Даши он видел повторение Светы, которая как жаль, что уволилась столько-то месяцев назад. И вот так практически с каждым стажером: кто бы ни пришел в компанию, Марк очень скоро видел в нем повторение того, с кем работал ранее, и сразу же на каком-то инстинктивном уровне причислял его к определенному архетипу. Потому он и решил, что число архетипов ограничено, поскольку практически не видел в стажерах исключений – редко когда кто-либо из них был настолько уникален, что Марк затруднялся провести хоть какие-то параллели с прошлым. К тому же в один архетип запросто может поместиться несколько человек – до того схожи в чертах многие сотрудники «Френч Фрайз».

Конечно, эти мысли – а правильнее назвать их наблюдениями, – отнюдь не были для Марка приятными. Ему бы, конечно, хотелось больше сталкиваться с открытиями, а не с повторениями. Возможно, в том числе и поэтому он назвал весь коллектив работников «Френч Фрайз» в целом халдейским, а себя – типичным халдеем. Это люди, которые как будто кровью смешали себя со сферой услуг: следуют ее стандартам и правилам – и ненавидят их, вечно хотят уволиться – и не сделают этого в девяноста девяти случаях из ста. Это своего рода образ жизни. Поэтому понятны желания Марка дожить до середины лета и поскорее уйти, перестать тратить время на халдейскую работу. По той же причине он не раз сам себя оправдывал за свое пренебрежительное отношение к стажерам. Возможно, это сказано сильно. Но он действительно иногда плохо запоминал имена, мало интересовался впечатлениями о работе, обращался только по рабочим моментам, не вникал никогда, кто с кем дружит, кто с кем общается…

Так получилось и с этой девушкой. Марк пытался оправдать себя за то, что не потрудился узнать хотя бы ее имя. А ведь она работает на УМЦ уже, наверно, две недели: где-то примерно столько он ее видит. И за все это время он обратил на нее внимание только в связи с формой. А потом даже не посмотрел в ее сторону, пока она сама не подошла. Да, все-таки Марк укорял себя за невнимательность, – это в результате нее он теперь гадает над таким простым вопросом.

Светловолосая девушка, конечно, точно явилась исключением из его архетипов. Последний раз такое было с Сашей, но то – другое дело: Саша – его друг, Марк его давно знает, и для него он в принципе оригинален. Девушку же он впервые увидел на УМЦ, но был убежден, что еще никогда не встречал такую, как она, ни в одном ресторане «Френч Фрайз». Красивых в сети в принципе очень мало. Девушка же показалась ему не только красивой, но и чертовски милой и обаятельной. Вот и сейчас в метро Марк все время думал о ней. А архетипы его больше не волновали, он готов был забыть о них.

Наконец, изучение чата дало свои плоды. Сравнив расписания предыдущих дней с сегодняшним и проследив по неделям историю появления новых сотрудников с их временем работы, он остановился на одном из них: Ситцева Екатерина. Катя.

Практически все ее смены были похожи: двенадцать – двадцать либо двенадцать – двадцать один. В расписаниях она стала появляться как раз две недели назад, ее сразу определили на прилавок. Марк припомнил, что именно в обозначенный промежуток он обычно и видел девушку в ресторане.

«Скорее всего, это она».

В сегодняшнем расписании у Кати также стояла смена с двенадцати до двадцати одного. Вспомнив, что в семь часов вечера девушки в ресторане уже не было, он убедился в предположении, что ее все-таки отпустили домой раньше. Это вполне могло случиться, так как к девятнадцати основной поток гостей стал меньше, и Алина имела основания для коррекции расписания.

Дальнейшие действия Марка были как никогда просты. В том же чате расписания каждый из участников еженедельно присылал свои временные возможности, чтобы получить смены на следующую неделю, – а рядом указывал фамилию. Этим и воспользовался Марк: он довольно быстро нашел последние временные Кати и таким образом узнал ее номер. Теперь оставалось только написать.

К этому моменту Марк и Саша как раз выходили из метро. Артенский все-таки не был уверен на все сто процентов, что он пишет той самой девушке. Поэтому, чтобы вдруг не оконфузиться, он послал ей дежурное «Привет» и спросил, действительно ли ее сегодня отпустили пораньше. В случае ошибки такое сообщение не сулило Марку подозрительных вопросов и непонимания: как универсал, он смог бы откупиться общими фразами о рабочих моментах.

После своего сообщения Марк пока спрятал телефон в карман брюк, ожидая, что Саша заведет какой-нибудь разговор. Они вышли на Полевую, и Кротов действительно сказал:

– Скорее бы у нас ввели «Черри Берри» – жду не дождусь!

Марк, в последнюю очередь думавший сейчас об алкоголе, спокойно ответил:

– Да, будет интересно.

– Я почти уверен, у нас половина ресторана будет бухать. Сразу же, в первый день! – рассмеялся Кротов.

– Ну да, – согласился Марк. – Все же такие богатые. Оно же наверняка будет очень дорогое.

– Наверно. Но попробовать все равно надо. Чисто где-то треть зарплаты выкинуть на пиво, – продолжал Саша, пребывавший сегодня просто в отличном настроении.

Марк по известным причинам не вполне мог ему соответствовать. Точнее, у него тоже как будто было отличное настроение, но совсем иного рода. Впрочем, конечно, он старался разделить состояние друга: смеялся, улыбался, поддакивал ему, когда тот вспоминал прошедшую смену, – но регулярно доставал из кармана телефон, как будто следил за результатом футбольного матча.

Сашу это нисколько не удивляло: Марк в принципе часто после смен не расставался со своим гаджетом, да и сам он тоже. Кротов к тому же был не из тех, кто стал бы подсматривать, кому пишет Марк, и задавать потом разные вопросы.

Домой друзья, судя по всему, не спешили: когда они дошли до дома Марка, Саша на волне своего настроения предложил прогуляться еще. Артенский, находившийся в своеобразном полете мысли, согласился не думая. Они направились на восток, в сторону так называемых Карьеров.

До этого чудного места Марк и Саша, правда, не дошли, но остановились в створе Загородного моста, являющегося перспективой Загородного шоссе через Рудную. В отличие от территории близ УМЦ, здесь река находится в минимуме ширины, что объясняют не иначе как искусственным уменьшением ее протока и образованием тех самых карьеров: они уже виднелись издали, представляя собой разделенные узкими участками земли водоемы. С них вовсю слышался гомон чаек. Твердый песчаный берег, крутые склоны с багряным налетом и концентрические выступы по периметру водоемов создали легенду, что когда-то здесь добывали или пытались добыть руду, – что и стало достаточным поводом называть данное место Карьерами.