Продавец подержанных машин

– Ну, а номера? – не унимался гаец.

– Номера, номера… Неизвестно, какие номера! Серия «БР»! Брянские номера, – огрызнулся офицер, не выходя из салона служебного автомобиля.

– А у вас какая серия? «БР»? – обратился гаишник ко мне.

– Конечно! Я же из Брянска! И по правам, и по паспорту видно! У нас вся Брянская область с серией «БР» ездит!

– Ясно… а вы у нас какими судьбами, Владимирович? Откуда путь держите? – уже примирительным тоном продолжил гаишник, складывая мои документы в обложку и глядя на меня в упор.

– В Жлобине был, у своей девушки, – неуклюже соврал я.

– Да? Где ж вы её нашли? В Жлобине-то? …

– Она в Брянске у нас в пединституте учится!

– На кого?

– На географа! – продолжал отбиваться я.

– А зовут как?

– Николай!

– Да не вас! Девушку! – толпа ментов дико заржала надо мной.

– Ира… – хохотнув вслед за ними, ответил я.

– Что-то уж совсем не белорусское имя какое-то, – улыбаясь, продолжил гаишник и протянул мне мою кожаную обложку вместе с документами и паспортом.

– Ну, да! Не Янина, не Олеся… к сожалению! Ехать дальше-то я могу? – спросил я, забирая свои документы и отступая назад.

– Так что же ты посреди ночи от неё уехал-то? – вдруг невзначай перейдя на «ты», усмехнулся гаец. – Поругались вы, что ли? – хитро взглянул он на меня.

– Нет! Не поругались! Вчера вечером мать позвонила… заболела! Утром в больницу везти надо, вот и сорвался…

Я продолжал нагло врать неожиданно для самого себя!

– Понятно!

– Ну, так ехать могу? – взмолился я.

– Ладно! Давай-давай, проезжай! – взмахнул он рукой, и я, не оглядываясь, бодро зашагал к своей машине.

Запустив мотор, я тронулся с места. Один из гайцов всё же посветил фонариком в салон моего автомобиля, когда я проезжал мимо, но, видимо, ничего не заметил, так как лицо Серёги было накрыто чехлом от сиденья.

На переезде машину начало трясти из стороны в сторону.

– Чего мы стоим-то, Колюха, а? – пьяно воскликнул он, приподнимаясь с полика автомобиля и неловко усаживаясь на заднее сиденье.

– Не стоим, а едем! – тихо ответил я, мысленно благодаря Бога за то, что Серёга внезапно не проснулся и не стал куролесить как раз во время ментовского шмона.

– Ох, Колюха! Какой сон я сейчас видел! …

– Какой?

– Ну, какой-какой! Не мазаный – сухой… деньги, девушки, вино…

– Козёл играет в домино! – в тон ему, издеваясь, продолжил я.

– Да! … – мечтательно продолжил Серёга, – а разве пива у нас с тобой больше нет?

– Больше – нет!

– Жаль! Хочу познакомить тебя, Колюха, с одним толковым малым. Его Миха зовут. Он муж подруги моей сожительницы Лены…

– А мне это надо?

– Конечно, надо! Очень! Он горазд выдумывать всякие новые виды бизнесов… Вот с ним-то мы с тобой точно разбогатеем!

– Ну-ну! Разбогатеем! Когда свою фуру сигарет пропьём!

Через семьдесят километров мы пересекли российскую границу, а домой добрались только к девяти часам утра…

Золотые горы

Миха был слегка худощав, роста гораздо выше среднего, темноволосый и голубоглазый. Худые, длинные и жилистые руки его заканчивались широкими ладонями, которые он изредка складывал в огромные кулаки. Симпатичное лицо с широкими скулами, небольшим носом и густыми черными бровями, наверное, часто нравилось девушкам. Мой друг Серёга за глаза называл его Калган. Как я узнал позже, фамилия Михи была – Калганов.

В ту пору он был женат уже во второй раз на своей остроносой и толстозадой однокласснице по имени Люда. Миха, видимо, был очень счастлив в браке с этой Людой. Они вместе воспитывали двухгодовалую дочурку Манюню, так Миха называл свою маленькую дочь Машеньку. Жили они тогда в двухквартирном доме под номером семь, на Цветочной улице в Фокино. Этот совсем небольшой посёлок располагался в двадцати километрах от Брянска. Миха разъезжал здесь на ржавой допотопной вазовской «копейке» бежевого цвета и ласково называл её «лохматкой». Во дворе у Михи догнивал уазик – «буханка», на котором он изредка выезжал в лес за грибами.

О своём первом браке Миха почти не вспоминал. А между тем от первой жены у него родилась девочка, с которой он не общался, никакой материальной помощи ей не оказывал по причине того, что, с его слов, бывшая жена запрещала ему видеться с ребёнком. Она жила в отдаленном районе города на Новостройке, где Миха, якобы, оставил ей благоустроенную трёхкомнатную кооперативную квартиру. Имени своей первой жены Миха никогда не называл, как, впрочем, и имени своей первой дочери тоже. Упоминал как-то раз, что его «бывшая» нелегально промышляет «мамочкой» в местном отеле «Командор», находящемся на улице Тельмана в Володарском районе. А дочка, как я потом узнал позже, окончила школу милиции и по распределению уехала жить и работать в другой город. Она напрочь отказалась признавать в Михе своего отца.

Однажды в гостях у Серёги за рюмкой водки, тогда совсем ещё не зная меня, Миха предложил заняться интересным и очень «доходным» делом. В чём суть этого дела, Миха пояснять не спешил и с тупым упорством добивался от меня моего согласия. Делая вид, что согласен, я крепко жал широкую жилистую руку Михи, давая ему «добро», а сам был уверен, что наутро он просто забудет про весь этот «пьяный базар». Однако Миха не забыл и через неделю вернулся к этому разговору уже на трезвую голову.

Заявившись в отдалённый район Брянска ко мне домой на Новый городок без предупреждения, Миха вызвал меня на прямой разговор в соседний скверик перед домом культуры имени Медведева, и там, заговорщически озираясь по сторонам, произнёс:

– «Децис», «Фьюри», «Раунд-ап»!

Я в недоумении смотрел Михе в его голубые глаза, пытаясь искренне понять, о чём это он?

– Знаешь, что это такое? – быстро спросил он.

– Понятия не имею, – пожал я плечами.

– Да! Об этом мало кто знает… – гордо заявил Миха.

– И что же это? – полюбопытствовал я.

– Это инсектициды!

– Что? … – я непонимающе развел руками.

– Отрава это… для всяких насекомых! Понял? – пояснил Миха, – уничтожает их на клеточном уровне, – блеснул он эрудицией.

– И что теперь? Ты собираешься предложить мне заняться отравой для насекомых? – усмехнулся я.

– Эх! Коля! Коля! Ничего-то ты не понимаешь… Но так уж и быть! Если ты за рюмкой чая дал согласие на сотрудничество со мной, то я посвящу тебя в суть этого весьма прибыльного дела!

Спустились сумерки, и вокруг стало уже довольно-таки темно, но Миха и не думал беспокоиться о позднем времени. Мы сидели на лавочке в скверике, и он с каким-то большим упоением рассказывал мне, какие огромные выгоды сулит это доходное предприятие!

– Этими инсектицидами, – негромко говорил Миха, – можно разжиться нахаляву в любом сельхозпредприятии. Понимаешь ли, государство наше выделяет немалые квоты на обработку земель от насекомых и всяких сорняков, а сельхозпредприятия эти сейчас в загоне, никто ничего не сеет, не заготавливает и не выращивает. Колхозникам эти лишние инсектициды просто по барабану! У любого директора такого сельхозпредприятия за долю малую можно легко и просто получить официальную разнарядку на несколько больших пятилитровых пластиковых канистр этого ядовитого препарата, а затем отоварить данную разнарядку на государственных складах гербицидов и инсектицидов в посёлке Куровском под Москвой!

– И мы с тобой будем бегать с лейками по грядкам, травить поганых насекомых! Так, что ли? – усмехнулся я.

– Ты зря смеёшься, Коля! При «совке» эту отраву тоннами распыляли над полями с самолётов – и ни клеща тебе, ни саранчи, ни колорадского жука, как теперь! Лейки здесь не причём… Отнесись, пожалуйста, серьёзно к тому, что я тебе говорю! Полученную нахаляву отраву мы с тобой аккуратненько расфасуем в ампулы по пять миллилитров… Ты можешь теперь представить себе, сколько ампул получится из одной такой канистры препарата?

– Нет, не могу! Посчитать надо… – растерянно сказал я.

– А ты посчитай! – сказал Миха, закуривая сигарету, и протянул мне свой карманный калькулятор «Citizen».

– Если в одном литре тысяча миллилитров, а в канистре пять литров, то отравы в канистре пять тысяч миллилитров! Если в одну ампулу фасовать по пять миллилитров отравы, то из одной канистры получится одна тысяча ампул! – горделиво заявил я, отстраняя Михин калькулятор.

– Во-о-от! Оптовая закупочная цена одной такой ампулы десять рублей! Умножай на тысячу ампул! Десять тысяч рублей лишь только с одной канистры получается! И это с учетом того, Коля, что отрава достаётся нам с тобой нахаляву! – многозначительно задрав указательный палец правой руки вверх, сказал Миха.

– Ещё вопросы есть? – гордо спросил он.

– Есть! Где будем брать ампулы? Как будем фасовать? А самое главное, как будем реализовывать этот специфический товар? К тому же, как я понимаю, он ведь, по большей части, сезонный? – закидал я вопросами Миху.

А он как будто ждал этих вопросов:

– Коля! Обижаешь! Всё уже давно продумано до самых мелочей! Распаляясь всё больше, Миха говорил с азартом.

– Ампулы мы будем за копейки покупать на аптечном складе города Орла – это раз! Во-вторых, фасовать будем у меня дома, в Фокино, пока не разбогатеем и не снимем в аренду подходящее помещение. Запаивать готовые ампулы мы будем при помощи газовых горелок. У меня есть пара штук, на первое время хватит. Плюс два кислородных и один газовый баллон имеются. Не волнуйся, технология уже отработана!

– А сбыт? Сбыт! – взволнованно допытывался я, полностью загоревшись идеей Михи.

– Не забегай… поперед батьки в пекло! – закуривая очередную сигарету, отрезал он. – Сбыт – дело серьёзное! Его можно легко осуществлять через широкую сеть хозяйственных магазинов, баз «Сортсемовощ» в различных городах нашей области: Клинцы, Новозыбков, Трубчевск, Климово, Стародуб, Карачев, Севск! Соседние областные центры: Калугу, Тулу, Орёл, Смоленск – тоже никто не отменял!

– А наезды со стороны конкурентов и всякой оборзевшей блататы? Может быть, и с «крышей» у тебя всё схвачено?

Я с некоторой долей иронии уставился на Миху.

– Да! И с «крышей» тоже! Интересующая тебя «крыша» уже налажена! В её роли выступает местный областной авторитет по кличке «Вартан», если тебе что-нибудь говорит это имя, – Миха вскочил и прошёлся вдоль лавочки туда-сюда, избавляясь от последствий долгого сидения.

– Я знаю одну маленькую частную типографию на Площади Партизан. Находится она: Красноармейская улица, дом шестьдесят. Полиграфия нам не понадобится. Опять же за копейки мы будем там заказывать этикетки. Это такие инструкции по применению нашего препарата на маленьком листочке газетной бумаги. Понял? Дёшево и сердито…

– Подожди-подожди! А сама фасовка? Каким образом ты планируешь фасовать свой препарат? Набирать его в огромный шприц, потом тыкать им в каждую ампулу? И как обезопасить себя? Ведь это же всё-таки яд? – недоумевал я.

– Да! Вот вопрос! Да? Ты знаешь ли, скажу тебе по секрету, Коля: прошлой зимой я ведь так и делал – из десятикубового шприца отраву разливал! Дышал через респиратор…

– Где? Дома разливал?

– Да! На кухне… У себя дома, в Фокино…

– А как же твоя семья – жена, ребёнок маленький?

– Ох! Жена, ребёнок! – горько ухмыльнулся Миха. – Они всю прошлую зиму жили у тёщи в городе, с моей маманей по соседству, на проспекте Станке Димитрова. Это со стороны кажется, что у меня в семье тишь, гладь, да божья благодать! На самом деле мы с Людой живём, как кошка с собакой! Потому и говорю тебе, Коля, что на первых порах устроить нашу производственную базу можно у меня в Фокино!

Он сидел на лавочке, нога на ногу, и курил какую-то дешёвую вонючую дрянь, то ли «Астру», то ли «Приму».

– Прошлогодние запасы подходят к концу, – задумчиво дымя сигаретой, продолжал Миха, – сейчас на дворе апрель… Мы многое можем успеть уже в этом сезоне, Коля, при условии, что ты подтвердишь свои намерения работать со мной! Ты, наверное, из чувства ложной скромности не спрашиваешь меня, почему именно тебе я предлагаю это дело? Причём, совсем не зная тебя? Отвечу так: у меня очень мало времени для того, чтобы подыскивать себе надёжного компаньона, а о тебе я навёл справки. Серёга тебя отрекомендовал как высоко порядочного, честного человека, типа, с тобой – хоть в огонь, хоть в воду! Ты меня устраиваешь полностью! Остаётся выяснить: устраивает ли тебя дело, которое я тебе тут предлагаю?

– Не знаю пока, Миха, – неуверенно произнёс я. – Как минимум два моих вопроса ты оставил без ответа…

– Понимаю! Тебя волнует – ходил ли я уже этой тропой? Да! В том-то и дело, что я зову тебя уже в готовый бизнес! Его остаётся лишь преумножить и бурно развить! У меня уже есть знакомства и договора с директорами колхозов, где я получаю квоты на эти препараты! У меня уже даже подписаны контракты на госскладах в Куровском, это в Подмосковье, где я всегда без проблем получаю инсектициды! У меня уже полностью налажены связи в Орловском аптекоуправлении и договора на закуп ампул! Мой фасованный товар уже продаётся везде, на всех базах «Сортсемовощ», во многих хозяйственных магазинах и рынках нашей области, а также соседних городов! И ещё, хочу посвятить тебя в некоторые подробности своей биографии, Коля: я отлично учился в Москве, МВТУ имени Баумана, понятно? И считаю себя прирождённым инженером… На сегодняшний день я имею собственный проект аппарата по розливу отравы, назовём его – «дозатор». С твоей, Коля, и Божьей помощью я изготовлю и испытаю его за три дня, максимум, за неделю, – Миха снова нервно закурил, – и самое главное: по моим подсчётам за лето мы с тобой должны будем заработать аж по пятьдесят тысяч зелёных американских рублей!

Не решаясь ни возразить, ни согласиться с ним, я молчал…

– Ну, как? – после недолгой паузы спросил Миха, – тебе ещё нужно время подумать? Думай! Думай до завтра, Коля! А пока… Уже стемнело… Бывай здоров! Завтра перезвони мне и сообщи, наконец, о своём решении! Пока! – Миха крепко пожал мне руку и быстрым шагом направился к своей «лохматке», стоящей возле края скверика. Лишь в темноте вспыхнули перед выездом на Литейную улицу Михины стоп-сигнальные фонари… А я ещё долго сидел и размышлял над его предложением…

– До чего же убедительно Миха обещает мне эти «золотые горы»! Но как сложится этот бизнес, и сложится ли он вообще? – тихо задавал я вопрос сам себе.

Впоследствии я узнал, что мой Миха, действительно, когда-то учился в Бауманке, откуда его с треском выперли с третьего курса за прогулы и неуспеваемость! Но пока… А пока я твёрдо решил дать согласие на предложение Михи и явился домой уже глубоко за полночь.

Именно тогда я впервые заподозрил, что с Михой творится нечто не совсем ладное. В голову лезли всякие разные неудобные вопросы, которые хотелось ему задать. Но я гнал от себя бурно набегающую нетактичность, поскольку тогда ещё очень плохо знал Миху. «Дальше видно будет! Может у нас и вовсе не выйдет никакого совместного бизнеса! Так зачем же тогда раньше времени приставать к малознакомому пока ещё мне человеку, засыпая его различными неудобными вопросами?» – мысленно успокаивал я себя.

Как оказалось, зря я этого тогда не сделал! Миху уже тогда начал одолевать «зелёный змий» … Господи! Если бы я тогда знал, каких усилий в будущем мне будет стоить это Михино пристрастие, которое и предопределит его печальный конец…

Импровиз

Михина «лохматка» летела по бетонной трассе Брянск – Москва. К ней был пристёгнут потрепанный легковой прицеп, выпущенный когда-то на местном автозаводе. Было около шести вечера. Солнце слепило и клонилось к закату. Зеленела трава, распускалась молодая листва на деревьях, весело пели птицы… В разгаре звенела весна!

Миха, полулёжа, сидел за рулём, скрестив ноги, и курил себе преспокойно в открытое боковое окно. Он был в очень приподнятом настроении, шутил и строил планы на предстоящую поездку, источая какой-то резкий и острый запах…

– Из Москвы, как получим препарат, рванём по другой трассе!

– Какой?

– Тула – Орёл!

– Зачем? – поинтересовался я.

Докурив, Миха выбросил окурок в окно и продолжил:

– В Орле мы затаримся с тобой ампулами! Нам понадобиться ящиков двадцать, не меньше… это по моим прикидкам, а потом уже двинем домой! – он почти кричал, преодолевая сильный шум ветра из открытого окна.

– А куда ты их грузить собрался? Двадцать ящиков! Объём солидный! – засомневался я.

– Часть – в прицеп, а часть в салон поставим! – ответил он.

– А «лохматка» потянет? – недоверчиво спросил я.

– Обижаешь, Коля! Ещё как потянет! – Миха ласково стукнул по баранке своей вазовской «копейки».

Я криво усмехнулся…

– Правда, она по трассе едет… либо семьдесят, либо сто десять километров в час! – шутливо продолжил Миха.

– Это ещё почему? – с интересом спросил я.

– Прикормлена она у меня таким особым образом! – вкрадчиво пояснил он, многозначительно задрав в верх указательный палец правой руки.

– Да, ладно тебе! – не поверил я.

– Шучу-шучу! – засмеялся Миха, – иначе чихает, зараза!

– Понятно. А скрестить ноги и давить на газ левой тебе удобно? Или это прикол такой? – снова поинтересовался я.

– Привычка! – коротко бросил Миха, – а у тебя, я заметил, посадка за рулём другая, профессиональная! Ты сидишь прямо, ноги вытянуты и полностью лежат на сиденье, руки опущены, не затекают, а поэтому и не устают. А я так не могу! Неудобно мне! И пусть я проеду меньше тебя и устану быстрей, но привычка – вторая натура, как говорится! – охотно пояснил он.

Мы помолчали немного, и Миха продолжил:

– Слушай, Коля! Я тут размышлял на досуге… Объём работы здесь слишком большой! Вот что нас с тобой ждёт, – после недолгой заминки сказал он.

– И что ты предлагаешь? – спросил я.

– Думаю, нужно взять ещё людей. Есть у меня на примете мужичок один. Звать его – Жора. Фамилия – Жаров. Бывший лётчик сельхозавиации, кстати. Распылял при «совке» над полями всякую дрянь, так что толк в любой отраве знает. Ещё кореша твоего Серёгу можно взять в нашу компанию. Он, как мне показалось, коммерсант вовсе неплохой, с головой… Что скажешь?

– Хорошо, – одобрительно кивнул я.

Серёгу я знал к тому времени уже лет шесть. А вот хороший друг Михи – Жора Жаров, как я узнал после знакомства с ним, оказался зрелым мужиком с приличным пузом и явно лишним весом. Он был со мной примерно одного роста, с большими сильными руками. Тёмные волосы с проседью всегда аккуратно уложены. Карие глаза, нос крючком и одутловатые щёки делали его обыкновенным добрым малым с покладистым характером. Мне даже было удивительно: как он мог, пусть даже и в далёком прошлом, при таких габаритах летать на «кукурузнике»? Жора состоял в браке с миловидной женщиной по имени Вера. Но детей у них не было.

Миха, как я узнал об этом позже, за моей спиной уже давно вёл беседы и с Серёгой, и с Жорой в отношении организации совместного бизнеса, только мне об этом он не говорил ни слова.

Когда мы вплотную подъехали к Обнинску, Миха, проскочив автомобильное кольцо, повернул в сторону Москвы и остановил свою «лохматку» на обочине.

– Подмени меня, Коля! Что-то я уже устал, – попросил он.

– Ну, давай, – согласился я.

Мы поменялись с ним местами, и я, настороженно продолжая принюхиваться к острому запаху, разящему от Михи, про себя подумал: «А не спиртным ли от тебя попахивает, родной?» Однако вслух высказать свои предположения не решился, опасаясь обидеть его подозрениями. Да и вопрос мой прозвучал бы уже не актуально после нашей с ним рокировки.

Когда ржавая «лохматка» выскочила на МКАД и резво двинулась в направлении юго-востока, я был очень приятно удивлён: бетонный отбойник разделял проезжую часть надвое, по пять рядов в каждом направлении, новый черный асфальт ярко блестел от света модных фонарей освещения и даже был густо разукрашен белой разметкой, повсюду в глаза бросались яркие информационные табло, заранее предупреждающие о развязках и направлениях движения!

Испытывая наслаждение от такого качества дорожного полотна, совершенно позабыв о том, что я сижу за рулём Михиной «лохматки», а не своего «мерина», я нёсся по крайнему левому ряду со скоростью ровно сто десять километров в час среди немногочисленных машин по ночному кольцу, делясь своими незабываемыми впечатлениями с Михой…

– Вот это класс! Вот что значит не посещать столицу целых два года! А? Миха! Ты посмотри, как тут всё изменилось! – восторгался я.

Но он лишь неодобрительно улыбался мне в ответ и тихо мямлил что-то про скоростной режим шестьдесят километров в час в населенном пункте в соответствии с ПДД.

Не доезжая до развязки на Волгоградку, я напрягся и начал тормозить, заметив справа новое здание поста с белыми неоновыми буквами на крыше – «ДПС». В светоотражающей форме несколько гаишников толпились там возле входа. Вдруг один из них резко выбежал на середину дороги с жезлом наперевес, остановил весь поток движущихся автомобилей, указал своей полосатой полочкой на «лохматку» и жестом потребовал принять вправо и остановиться пред постом!

– Ну, что ты? Блин, накаркал, Миха! – с некоторым чувством досады спросил я и смачно выругался.

Гаишник деловито и бодро подошёл к нашей «лохматке», невнятно представился, потребовал от меня предъявить водительское удостоверение и документы на автомобиль.

Нужно заметить, что в ту пору существовала балльная система: в придачу к «правам» полагалась карточка учёта нарушений, в которую гаишники вписывали штрафные баллы – по два или три балла, в зависимости от тяжести нарушения. Водитель, получивший в сумме свыше пятнадцати штрафных баллов, лишался водительского удостоверения на неопределённый срок, автоматически отправляясь на пересдачу ПДД.

В моей карточке за лихую езду уже красовалось тринадцать штрафных баллов! В следующей строке, где должны были стоять четырнадцатый и пятнадцатый баллы, значился прочерк. Это нынешней ранней весной в славном городе Клинцы, втором по значимости в Брянской области, я слёзно убедил местного гаишника в том, что не нарушал правила дорожного движения. Он милостиво сжалился надо мной и поставил в графу карточки этот злополучный прочерк…

Вглядевшись в мои документы, сержант-гаишник отступил от «лохматки» и требовательным голосом по отчеству обратился ко мне:

– Владимирович! Пройдёмте, пожалуйста, на пост…

Вежливая фамильярность сержанта возмутила меня!

– А в чём дело? Что случилось? – взволнованно спросил я.

– Простая формальность! Пройдёмте за мной! Пройдёмте! – и он стал бегом подниматься по крутым ступенькам, унося с собой мои водительские документы.

– Простая формальность… – недовольно пробубнил я себе под нос, следуя за сержантом.

В полупустом и тёмном, пахнущем свежей краской помещении при свете настольной лампы перед монитором компьютера сидел грузный, толстомордый майор с обвисшими усами на отёкшем лице. Повертев в своих толстых руках пластиковую карточку моего водительского удостоверения, которую сержант положил перед ним на стол, он грубым голосом обратился ко мне:

– Ну, что, Владимирович! Нарушаем?

– Да… что нарушаем-то, товарищ командир? – с издёвкой произнес я, обзывая его «командиром» и пытаясь хоть как-то отомстить за гаишную фамильярность майора.

– А куда мы так летим? Куда спешим? И зачем в крайнем левом ряду едем? Вы что, не знаете, что у нас первые два крайних левых ряда камера берёт? Ну, ехал бы ты себе в крайнем правом хоть сто километров в час! Никто бы тебе и слова не сказал! – вдруг перешёл на «ты» майор.

– Да я, вроде, потихоньку… – попытался оправдаться я.

– Потихоньку? Да, что ты говоришь? Сто десять километров в час – это потихоньку? – переходя на крик, злобно проорал майор. – Превышение скоростного режима почти в два раза! Это потихоньку? – взревел он, нажал на кнопку МФУ, и из аппарата медленно выполз лист формата 4А с цветной фотографией, на которой красовалась «лохматка».

– Вот эта машина! Ваша? Физиономия! Ваша? Номерной регистрационный знак! Ваш? – прорычал грубый майор.

Сквозь мутное лобовое стекло «лохматки», действительно, проглядывала моя личность! И даже номер автомобиля был виден, как на ладони…

– Ну, может, как-нибудь решим? – взмолился я.

– Что? Ты мне? На рабочем месте? При исполнении? Взятку предлагаешь? – обрушился на меня майор.

– Ой! Нет-нет! Что вы! Какая взятка? Я в смысле… может, штраф… на месте? – безнадёжно выдохнул я, понимая, что договориться уже не удастся.

– Первый час ночи! Где ты видишь здесь банк для оплаты штрафа? – строго спросил он.

– Так что теперь делать? – в растерянности спросил я.

Посчитав, что он уже достаточно меня напугал, майор обратился к тихо стоящему у меня за спиной рослому сержанту и скомандовал:

– Вася! Разберись!

Вася взял со стола майора мои документы и отвёл меня в отдельный кабинет, в котором из мебели были всего два стула и ученический стол между ними. Вася уселся на один из стульев, на другой указал мне: