Записки на дежурствах

Несмотря на приличный срок беременности, чувствовала себя Света очень неплохо, и в гостях у бабушки планировала пробыть еще недельку. Ну а там и домой-поближе к цивилизации и к родильному дому.

Роды Светлане предстояли первые.

К сожалению, серьезной подготовкой к ним она как-то не озаботилась, легкомысленно решив, что на все вопросы запросто найдет ответы по мере их возникновения, а пугать себя заранее всеми подробностями -это лишнее.

Поэтому, когда в разгар огородных работ у нее немного заныл живот, совсем и не насторожилась.

Ну ноет и ноет, подумаешь. Устала, наверное.

Или поза неудобная. Бабушка говорила, конечно, что лучше бы ей полежать, но что она понимает? Вон в интернете пишут, что йогой полезно заниматься до самых родов. А огород чем не йога? К тому же, на свежем воздухе.

Встала с колен, потерла поясницу-прошло вроде?

И дальше продолжила свое дело. Огород у бабули-конца/края не видать! А как иначе, если всю зиму этим урожаем жить? Света с нежностью и восхищением посмотрела на бабушку: ну какая молодец! Вон она, как комбайн, бороздит соседние грядки! И это в её-то возрасте!

Нет, отставать от бабушки стыдно. И Света с удвоенным энтузиазмом продолжила прополку моркови, стараясь не обращать внимание на неприятные ощущения.

А живот все не успокаивался, как будто скучал без внимания и баловался: поболит- и перестанет. Снова заболит. Снова перестанет. И еще раз…и еще… Что за ерунда, в самом деле?

Света попила водички, еще раз сменила положение и продолжила огородные работы.

Морковные грядки сливались в бесконечные зеленые дороги. Бабушкин сарафан мелькал где-то впереди. Солнце пригревало все сильнее. И Света наконец решила отдохнуть.

Чтобы не тратить лишних сил, прямо на четвереньках она проползла ближе к забору, укрываясь от жаркого солнца под старой яблоней, и с удовольствием прилегла на траве.

Живот продолжал подозрительно болеть и стал каким-то уж очень твердым, и к тому же сильно захотелось в туалет. Но это же так далеко идти! И Света снова вспомнила детство-как, несмотря на запреты взрослых, она далеко не всегда добегала куда положено. Деревенский туалет-вообще страшная вещь, а уж для маленькой девочки с хорошим воображением-так особенно. И нередко маленькая Света, которую деревянный отхожий домик пугал невообразимо, делала свои дела прямо в саду или огороде, благо места вокруг было достаточно.

И сейчас она решила поступить именно так, как поступала в детстве.

Слегка изменив позицию тела в пространстве, Света сняла трусы, поднатужилась…и тут же ощутила , как что-то теплое обильно полилось у нее между ног, а от мощного внезапного давления в области промежности она неожиданно упала на бок, рефлекторно разводя коленки в стороны. А когда в следующий момент давление повторилось, и пришла новая волна напряжения-Света непроизвольно издала громкий стон.

В летней сонной тишине этот стон прозвучал как гонг.

Бабушка резко разогнулась из грядки, увидела под яблоней яркое внучкино платье и бегом побежала к нему, как к маяку. Ее руки были в земле, и сорвав с головы косынку, она наскоро вытирала их, как могла, прямо на бегу.

Светин муж, как обычно, сидящий на крыше сарая, одним прыжком оказался на земле, чудом не свернув себе шею-и тоже помчался на звук.

Финишировали под яблоней муж и бабушка одновременно, и картина перед ними предстала невероятная.

Лежа на боку под деревом, упираясь одной ногой в пень, а второй-в забор, Света производила на свет младенца.

«Произведение» при этом уже явило миру головку, и судя по всему, разворачивало внутри плечики.

Реакция родственников на увиденное была ровно противоположной друг другу: муж поспешно ретировался в обморок, а бабушка, выдохнув в сердцах «твою ж мать!», отодвинула ногой с дороги самоустранившегося с передовой главу семьи, и аккуратно, прямо в свой подол, приняла на свет правнука.

Чуть позже, когда все пришли в себя и даже вызвали «скорую помощь», бабушка скромно призналась, что на ее счету по молодости-с десяток младенцев, ибо медицинской помощи у них и в хорошие времена было ждать довольно долго, а дети при рождении обычно довольно нетерпеливы.

Что именно делать, ей подсказывала исключительно интуиция: ни специальных знаний у бабушки не было, ни инструментов, ни медикаментов. Зато была отличная реакция, твердая рука и умение собраться в экстренной ситуации. Поэтому именно ее, чуть что, и звали все соседки.

И все всегда заканчивалось хорошо-как и в этот раз, с правнуком. Правильная у бабушки интуиция была. Ну и звезда счастливая, которая и уберегла и саму бабушку, и всех ее пациенток, от всяких дистоций да кровотечений.

Полевой, блин, госпиталь в мирное время.

И мальчишка-правнук тоже хороший получился.

Возмущался вовсю, когда в машину «скорой помощи» их с мамой и папой врачи забирали.

А пуповина его была перевязана синим лоскутком прабабушкиного передника.

Глава 17

Александре-

коллеге, другу и близкому человеку,

посвящается.

С Сашей мы познакомились еще в конце ее учебы, она пришла ко мне на практику.

Тогда я вела курсы подготовки к родам в женской консультации и их группу привели ко мне в рамках какого-то учебного цикла.

Занятие в тот день начиналось чуть позже, и пока не пришли беременные, я рассадила молодежь в аудитории, готовая отвечать на вопросы-задавайте! Группа молчала. Хорошо, подумала я: может, дети стесняются?

Толкнула небольшую речь дружелюбно-мотивационного характера, обрисовала то, чем мы все (и я в частности) тут вообще занимаемся, озвучила, что могу показать, рассказать и дать попробовать. Чего бы, спрашиваю, Вы сами-то хотели? Озвучивайте, организуем!

Группа молчала.

Я напряглась. Смотрю-и преподавателю уже неловко.

А они молчат…

Вглядываюсь в отдельные лица, пытаюсь найти в них хоть малейший интерес-не а.

Пустые глаза, равнодушно-усталые маски. Страшно…

Стало ясно, что это не робость, а безразличие. Им не нужно, не интересно. Все, что их волнует-это сколько еще им тут сидеть. Захотелось просто выгнать всех немедленно, но увы-было нельзя: за часами, проведенными с практикантами, следило начальство. Я встретила понимающе-обреченный взгляд их куратора, и тут она стрельнула глазами куда-то влево, явно предлагая и мне посмотреть туда же.

И я посмотрела.

А там-она. Миниатюрная блондиночка, затерявшаяся среди рослых сокурсниц. Живая и настоящая, с искоркой любопытства в голубых глазах и явными признаками интеллекта на симпатичном юном личике. Среди своих одногруппниц она казалась пионеркой среди пенсионерок -и это я говорю не про возраст, а про какую-то безнадежную усталость от жизни, написанную на их лицах, в противовес тому жизнерадостному энтузиазму, который был на ее лице.

Но сидела она молча, настороженно, как будто боясь проявить инициативу. Тем не менее, взгляд за нее цеплялся-она отличалась. На нее хотелось смотреть, с ней хотелось взаимодействовать-и воспрянув духом, все остальное я говорила , по-моему, ей одной. А она, заметив внимание к своей персоне, смущенно заулыбалась и расслабилась. Еще минут сорок пролетели как наш личный с ней диалог в присутствии нелепых статистов. Преодолев свое смущение, она стала задавать вопросы. Ей было интересно, она искренне хотела слушать все то, что я говорила! И когда под конец я предложила желающим остаться на занятии для будущих мам-ничуть не удивилась тому, что осталась именно она. О том, остался ли кто-то еще, я честно говоря и не помню, настолько невыразительными и вялыми были все остальные.

А она достала тетрадь и ручку и писала конспекты все три часа, стараясь не мешать, но ловя каждое мое слово.

А когда я закончила и отпустила группу, она осталась. Задала еще несколько вопросов, надо сказать-весьма глубоких.

И уточнила, можно ли ей прийти завтра.

Я удивилась, но разрешила. А она действительно пришла. И потом еще год приходила везде, куда я готова была ее пригласить: от занятий и дежурств до конференций.

Наше с ней общение становилось все теснее, уходили барьеры, появлялось доверие и взаимная симпатия, и постепенно из формата учитель-ученик мы ожидаемо перешли в формат крепкой дружбы.

Девочка родом из Челябинска, с боем и слезами отстоявшая перед родными свое желание быть акушеркой и учиться этому именно в Питере. Приехавшая сюда одна, едва ей стукнуло восемнадцать. С горящими глазами поглощающая все, что ей могли дать в колледже и на практиках. Беззащитная и одновременно-очень взрослая, она постепенно и очень органично вошла в мой круг общения, как будто бы была в нем всегда.

Я узнавала и узнаю в ней себя, впрочем-не во всем: в чем-то она рассудительнее и умнее, в чем-то смелее, в чем-то настойчивее. Многие коллеги, встретившись с ней впервые, были уверены в том, что она-моя дочь: по возрасту подходит, и уж слишком похожи характеры.

Что, впрочем, всего лишь подтверждает мою теорию о том, что родство душ бывает куда крепче родства кровного.

И это ни хорошо, ни плохо-просто факт.

Я очень горжусь этой девочкой и тем, что в ее профессиональном росте я принимала участие.

И в рождении ее сына, кстати, тоже приняла участие-но это совсем другая история. Личная.

А здесь мы все же про акушерство. И поэтому-несколько историй профессионального взросления Акушерки Александры.

Рассказанные с ее слов.

«Роды не проспишь!»

Про первое дежурство.

Когда Саша получила диплом (кстати, с отличием) , разумеется-встал вопрос о ее трудоустройстве. Варианты были, но ей очень хотелось работать со мной. А я к тому времени уже перешла на работу в ВМА, акушерок на отделении не хватало, а тут-человек желает поработать, да еще с рекомендацией, а не просто с улицы. Академия-место специфическое, быстро и просто там не было (и наверное не будет ) никогда, но это дает определенный бонус: пока кандидатуру будущего сотрудника всячески проверяют и согласовывают на разных уровнях, он уже получает право на небольшую стажировку. Таким образом, к моменту официального выхода на работу, человек уже знаком с планом помещений, внутренним распорядком, несекретной документацией, а главное-с некоторыми коллегами. И именно последний пункт может открыть глаза на многое.

В тот раз Саша пришла на мое дежурство уже ближе к вечеру, как раз с целью стажировки.

Мы выполнили всю рутинную работу «дородового» в четыре руки: сняли назначения, записали всем, кому нужно , вечерние КТГ и поставили капельницы, заполнили все журналы, навели порядок в процедурном кабинете и с чувством выполненного долга пошли пить чай-было тихо.

Но как известно-именно в тишине и спокойствии и есть коварство суточных дежурств. Когда слишком все хорошо и по плану-это всегда не к добру.

Из приемного привели женщину. Срок доношеный, роды первые, живот «тянет»-но в приемном ее смотрели на кресле и заверили, что это несерьезно: шейка едва только «созревает», и в родильном ей точно делать нечего, пусть пока отдыхает, это предвестники.

Пока мы ее регистрировали, пока брали анализы-она все морщилась и иногда охала, но ведь ее смотрели? А роды определяются не по ощущениям женщины (это субъективно), а по объективным критериям, а именно-раскрытию шейки матки. Что до ощущений, так болевой порог у всех действительно разный и что одна женщина назовет «ужасной болью», то другая сочтет «легким дискомфортом». Доверяя информации дежурного врача, я тем не менее уточнила у женщины: а болит также, как болело в приемном , или как-то иначе? И женщина заверила, что все также «тянет» и «напрягается», ничуть не сильнее и не чаще. Мы с Сашей дружно ее успокоили-мол, так бывает и организм готовится, постарайтесь отдохнуть. Роды Вы все равно проспать не сможете, такова природа процесса. А вот силы Вам в дальнейшем понадобятся, поэтому не старайтесь ничего засекать, а просто идите в палату и попробуйте уснуть. Женщина ушла к себе, а мы сели на посту. Свет был выключен, на отделении наступил отбой, горела только настольная лампа. Мы старались не мешать никому отдыхать, чертили журналы на следующий день и тихонько переговаривались. Но прошел всего какой-то час-и наша пациентка снова возникла на посту.

«Не спится!»-пожаловалась она и я про себя подумала : «ну вот, очередная чувствительная барышня. И как на грех, именно ей достались болезненные предвестники, вот беда!». Но вслух ничего, разумеется, не сказала. А женщина продолжила: «может, можно хоть таблеточку какую выпить? Ну пожа-а-алуйста!»

Давать любую «таблеточку» можно только по назначению врача, такие правила игры в стационаре. Но в данном случае назначений не было, а женщину было жалко-ведь загонит сама себя! Поэтому я с чистой совестью выдернула дежурного врача на осмотр-пусть напишет хоть что-то. Заодно сам факт внимания, возможно, женщину успокоит.

Дежурный доктор (тот же, который смотрел пациентку в приемном) был вызовом весьма недоволен: женщину смотрели два часа назад, это точно не роды, а он только лег отдохнуть. Не могли сами успокоить? Посмотрел на кресле, буркнул «не рожает!», но конкретнее состояние родовых путей не уточнил, быстро написал в карте легкий спазмолитик и удалился. Я выдала страдалице назначенное и проводила в кровать-ну бывает, ну не расстраивайся, ну попробуй отдохнуть! После таблетки должно быть полегче! Женщина ушла, но не прошло и часа-снова возникла на пороге: больно!

Да что ж такое! Нет, ну сколько можно мучать человека? Пусть уже забирают ее в родильное и чем-то капают, что ли! Но чтобы развернуть именно такой сценарий, нужны основания. Объективные. И я решила поставить монитор.

Расчет был такой: на мониторе запишутся какие-то схватки, и вот на основании этой ленты и плюс еще жалоб будет основание перевести ее в родзал, и уже там пусть думают, что с ней делать. Обезболивать, стимулировать, оперировать-варианты есть. Но отдохнуть она явно не может, ни для нее, ни для ребенка это совсем не полезно и может вылезти боком-так что оставлять, как есть, явно не стоит. Я уложила женщину на бок, завела под ее поясницу эластичные ремни для датчиков и удивилась- мои руки почувствовали приличную схватку. Впрочем, это ведь было снаружи. А доктор не так давно был внутри и заверил, что это не роды. Монитор я подключила, свет приглушила-а вдруг все же поспит? Но посадила на всякий случай рядом с женщиной Сашу-следить, а сама вышла из палаты. Ну хоть пол-часика бы надо записать, а там посмотрим. Но буквально через пять минут Саша выбежала ко мне в коридор с огромными глазами : ее кажется тужит!

Все бросаю, влетаю в палату и вижу картину: одеяло откинуто, постель мокрая (воды отошли), а в промежности-макушка с черными волосами. Соседка по палате испуганно жмется в угол своей кровати, Сашка растерянно стоит рядом, а женщину и вправду весьма активно тужит!

Кричу: набор бегом и каталку! Саня кинулась в процедурный, очень быстро нашла и принесла что надо, но родили мы все равно быстрее. Прямо в кровати, на одном выдохе, голыми руками я приняла в пододеяльник «плод живой доношенный , мужского пола». Конечно, сразу набежали все (санитарка постаралась). Конечно, женщину перевели в родильное, там и роды закончили (родили «послед»), и швы наложили-уж больно стремительно парень шел, немного повредил мамку. А когда попытались найти ответ, почему так вышло-разумеется, ответа не нашли. Стремительные роды, мол. Бывает.

И только много дежурств спустя, поработав именно с этим коллегой плотнее, а также наблюдая за другими коллегами, я наконец поняла, в чем было дело.

Разгадка была простой и нелепой, а оттого никак не укладывалась в голове.

А дело было в мудром руководстве Клиникой.

В свое время акушерство и гинекология в Академии жили параллельной жизнью и совсем не пересекались: гинекологи делали свою работу, а акушеры-свою.

Отделение гинекологии было мощным и сильным, там справлялись с довольно серьезными диагнозами, чаще всего связанными с онкологией.

Но потом в чьи-то светлые головы пришла идея отделения объединить, гинекологию сильно сократить, ставку сделать на акушерство, а врачей попросту перемешать. Многие тогда просто ушли, но некоторые остались…и автоматически были переведены в звание акушеров, по сути таковыми не являясь.

Вот и тот доктор был гинекологом, акушерство он откровенно не любил и почти не знал, о чем честно и заявлял, но кого это волновало? Это армия! Надо-значит надо! Ступай себе и будь акушером, и без того врачей не хватает.

Он и был, как умел. Экстренную помощь оказать или провести кесарево он, кстати, мог и очень неплохо. Ну а что касается вагинального осмотра, то для него все, что не «полное раскрытие» означало «не рожает». И точка.

Такие вот нюансы диагностики.

В дальнейшем мы это просто уже знали и учитывали, порой даже тайком осматривая пациенток самостоятельно (акушеркам это было почему-то не положено).

И больше так никто не попадался.

Несколько лет спустя, к счастью, он все же ушел в свою обожаемую гинекологию, от чего выиграли все: эту область он знал, любил и отлично оперировал, многие мечтали попасть именно к нему.

Очень важно быть на своем месте.

А Саша именно на тех самых сутках рассталась с иллюзиями, погрузилась в реальную жизнь стационара и четко убедилась: в акушерстве как раз она-на своем месте.

И очень скоро вышла на работу уже официально.

Глава 18

Три короткие истории,

рассказанные акушеркой

Александрой.

Взрослая жизнь акушерки Саши началась с дородового отделения клиники акушерства и гинекологии ВМА.

Разумеется, сам по себе выход на работу квалификации не прибавляет, и осознавая это, Саша при каждой возможности старалась учиться у более опытных коллег.

Например, брала кровь и ставила катетеры всем, кто давал ей допуск к своим венам. Поначалу многие доброжелательно шли навстречу молодой коллеге, но так как получалось у нее пока что через раз, а синяки оставались внушительные, очень скоро энтузиастов поубавилось. И только одна ее сокурсница, по иронии судьбы устроившаяся на другое отделение той же клиники, шла ей навстречу, на условиях взаимности: ей тоже нужно было учиться. Каждую совпадающую смену они честно тренировались друг на друге и вскоре это принесло свои плоды: звать на помощь при работе с венами Саша довольно быстро перестала.

Все прочие акушерские премудрости она осваивала по мере возникновения задач и постепенно набивала руку во всем: и в постановке мониторов, и в подготовке к операциям, и в оказании экстренной помощи. Все ей было важно и интересно, и однажды ее любопытство серьезно изменило судьбу пациентки.

Та женщина поступила в сроке 37 недель с диагнозом «поперечное положение плода, крупный плод».

И тут стоит пояснить.

До определенного срока беременности будущий человек крутится в мамином животе, как хочет и меняет положение сотню раз в день. Места достаточно, а околоплодные воды, создавая эффект невесомости, позволяют с комфортом располагаться как угодно-хоть вдоль, хоть поперек.

Приблизительно до 32 недели беременности акушеры интересуются этими выкрутасами умеренно, а вот чем дальше-тем это становится важнее.

Считается, что к 36 неделе плод должен занять стабильное положение и очень желательно, чтобы оно было продольным. Головка малыша (реже-попа) при этом находятся внизу, ближе к «выходу» – и в такой ситуации чаще всего возможны естественные роды, которые благополучно и случаются, если им не мешает что-нибудь еще.

А вот поперечное положение в больших сроках явление довольно редкое, ведь технически в матке удобнее лежать вертикально. И уж если поперечное положение сохраняется долго, то значит-этому есть некая причина, и сама она не устранится. Но даже если такой причины нет и это случайность, то чем больше срок беременности-тем ребенок крупнее, а места в матке, соответственно-меньше. И шансы повернуться правильно тают с каждым днем.

Ну а в нашем случае мало того, что поперечное было устойчивым, так еще и крупный плод по данным УЗИ-диагностики.

Говоря человеческим языком: шансов на спонтанный поворот в доношенном сроке даже не ноль, а скорее-минус один.

Именно поэтому беременную госпитализировали в 37 недель, с целью подготовки на плановое оперативное родоразрешение.

Согласно протоколу, в отделении ей взяли все нужные анализы, провели все положенные исследования и назначили день операции.

С вечера накануне дня «Х» пациентке сделали клизму, помогли собрать нужные вещи, по очереди провели беседы дежурный акушер-гинеколог и анестезиолог, строго предупредили про «не есть-не пить», да и отправили спать.

Операция была назначена на 10 утра, в 9.30 женщину нужно было отвезти в операционную.

Но в 8.45 на работу пришла Саша.

Принимая смену она, конечно, обратила внимание на пометку об операции и разумеется, сунула нос в историю-профессиональное любопытство.

А там в диагнозе-поперечное положение плода. Вот это да, такая редкость!

И Саша немедленно пошла в палату, чтобы потрогать это чудо руками- за всю практику она видела такие ситуации всего пару раз, и конечно, желала обогатить свой профессиональный опыт.

Будущая мама, уже полностью готовая ехать в операционную (не ела/не пила, в одноразовую «ночнушку» и специальные чулки-одета, на голове-косынка, на ногах-бахилы), лежала в своей постели и ждала, когда ее заберут. Родственники в курсе, гороскопы и молитвы прочитаны, пальцы «крестиком»-короче, низкий старт.

И тут-Александра: а разрешите, пожалуйста, Ваш живот потрогать?

Женщина была настроена вполне доброжелательно, а еще -заметно нервничала перед предстоящим событием, поэтому компания участливой и позитивной Саши ей оказалась по душе. И она охотно разрешила уделить себе внимание.

Саша вымыла руки, попросила пациентку оголить живот и приступила к осмотру…в результате которого усомнилась в своей квалификации. Все дело в том, что над входом в малый таз (то есть, в переводе с акушерского языка-на человеческий, внизу живота), явственно ощущалась плотная часть плода. И, судя по всему-это была головка.

Находка вполне подходила под описание «положение плода продольное, предлежание головное», но ведь в истории было совсем не так? Совершенно сбитая с толку, Саша посмотрела/пощупала снова, и повторно пришла к тому же выводу-головное. А чтобы удостовериться лучше, прикатила монитор КТГ и прослушала сердцебиение. Которое ясно и ритмично звучало именно там, где ему и положено быть при правильном положении плода в матке.

И никакого поперечного не наблюдалось вовсе.

Саша вспотела. Пациентку подавать на операцию через 10 минут, врачи на конференции и в операционную пойдут прямо оттуда, но ведь получается, что это ошибка? Выходит, операция не нужна? Что же делать?

В смятении она обратилась к опытной коллеге, которую меняла-посмотри, пожалуйста!

Та неохотно поплелась в палату: ох уж мне эти энтузиастки! Домой уйти не дадут! И что я вообще тут делаю, уже 20 минут как сдала смену!

Но все же пошла и посмотрела. И вывод был такой же-четко: продольное, головное. Не может быть, но ведь есть!

Было ясно, что ехать в операционную не нужно, но отменять операции вовсе не в компетенции акушерок, поэтому следовало найти какого-нибудь врача.

Врач нашелся быстро, но случайно-он как раз приехал в свой выходной, навестить свою пациентку.

Ему обрисовали ситуацию и он, хоть и не горел энтузиазмом, но тоже пошел посмотреть.

А уж когда и он убедился, что никакого поперечного нет- то уже сам конечно сообщил и в операционную, и лечащему.

Обалдевшей женщине сделали контрольное УЗИ, где уже официально удостоверились: продольное, головное.

А еще вчера было поперечное, и это не было ошибкой.

Это было чудесным исключением из правил, малыш взял-да и перевернулся ночью перед операцией.

Так очень редко, но бывает.

Мама потом вспомнила, что действительно живот полночи ходил ходуном, но она решила, что это из-за ее переживаний.

Операцию конечно отменили, а женщину успокоили, поздравили и выписали домой.

Откуда она и приехала еще спустя две недели, уже со схватками, в результате которых самостоятельно и благополучно родила своего пупса.

Вот так неопытность плюс любознательность нередко приводят к открытиям.

И да: в чудеса нужно верить, тогда они чаще случаются.

––

Очередное Сашино дежурство, ночь.

Вся основная работа сделана, на отделении объявлен отбой.

Ответственная Александра не спит: по суровым Академическим правилам, спать она просто не имела права. Согласно локальной инструкции Клиники и вопреки общеизвестным законам физиологии, дежурная акушерка должна была не только самоотверженно сидеть на посту, даже если было нечего делать, но и сохранять при этом ясность ума, твердость руки, остроту зрения и скорость реакции. Разумеется, это было невозможно и люди отдыхали, приспосабливаясь как могли: укладывались в палатах, если были вдруг свободные кровати, на каталках в коридоре, на кушетках в смотровой, на посту на стульях…