Свора певчих

Роберт узнал в полицейском участке, что прошлым вечером произошло сорок разрывов. Немыслимая цифра. Никто не смог вспомнить, когда и где такое уже бывало. Пожалуй, в Асслейске, где не осталось сэв, возможно такое кровопролитие, но закрытое государство не делится своей статистикой разрывов, виня сэвов во всех бедах.

– Да уж, вот вам и День гласа! Всего три месяца прошло, а в стране случилось с десяток происшествий. Вчерашний день переплюнул их всех, – пробормотал Рене, пока они добирались на такси до вокзала, набившись в шестиместную машину, как сельди в бочке.

– Говорят один разрыв прошёлся прямо по мосту, разрезав его и опрокинув на шедший под ним корабль. Сейчас там стоит куча скорых и пожарных машин. Да что толку? В сентябрьской воде уже нет живых… – несмело проговорил кучерявый таксист, с любопытством оглядывая звёздных пассажиров. Нечасто приходилось видеть на заднем сидении сэв, а уж тем более боевых.

– Всё чаще и чаще, – пробормотала Виви, переглядываясь с Робом и Фелом.

Оглядывая компанию, Реми вспоминала, как много ей было известно о сэвах. Они действительно потомки ангелов? В просвещённый век религия отходит на задний план, но факты упрямы.

Тысячу лет назад в мире произошли первые разрывы и из них полезли морликаи. Потом открылись небесные порталы и на битву с адскими тварями вышли ангелы во главе с архангелицей Аллейн. Они остановили вторжение демонов, и остались среди людей, как пастухи, сторожащие стадо овец.

Так началась новая эпоха. С тех пор минуло 1046 лет.

Каждое лето в самый долгий день, именуемым Днём божественного гласа, мы празднуем пришествие ангелов и восхваляем их потомков. Во всём мире лидеры сэв поют в Аллейских операх, уникальных сооружениях, выстроенных самой архангелицей, которые усиливают пение старших сэв. Это смягчает ткань междумирья и количество разрывов сокращается на порядок. Однако поговаривают, что это больше не работает. Что устройство опер от старости приходит в негодность и пение не помогает.

Ролландская великая империя, берущая начало с небольшого княжества, исторически находится под властью сэв. Князь женился на прекрасной ангелице и у них родился первый в своём роде полукровка. В дальнейшем их потомки всегда женились на сэвах, чтобы не терять способность к пению. Но даже небольшое разбавление крови привело к тому, что среди наследников рождаются пустышки, и император называет преемника не по праву первенства, а по силе таланта.

Машина затормозила у здания театра, чуть не врезавшись в упавший фонарный столб. Реми выбросило из размышлений, и она упёрлась взглядом в покрытые белыми простынями тела погибших абитуриенток. Таксист не преминул упомянуть:

– Здесь было жарко. Аж три разрыва и два из них прямо в театре! Говорят, там репетиция какая-то была, куча младших сэвушек собралось. Не многие выжили. Да и их знатно покорёжило, тварюга была кислотная…

Реми судорожно вздохнула и Рене наклонился к ней, прошептав:

– Ты была там?

Глотнув воды из маленькой бутылки, она ответила:

– Прямо в эпицентре. Кажется, я убила паука.

– Серьёзно? – подслушавший Роберт удивлённо хмыкнул. – Вот что значит порода! Я, когда впервые увидел морликая, чуть в штаны не наложил, до того жуткая была морда о шести глаз и с вот такими клыками! – он раздвинул руки на ширину локтя и присвистнул. – Если бы не командир – лежать мне в земле, разорванным на куски, но повезло. Следующего уже сам завалил.

– Я просто громко закричала, ничего такого. Тут любой заорёт, когда такое выползет на белый свет, – даже не смутившись, ответила Реми, пожимая плечами. – Хуже было потом. Когда из зала вышла. Я видела этих девушек живыми, самодовольными, заносчивыми дворянками, а потом они превратились в груду мяса, – от воспоминания её передёрнуло, и она вновь глотнула воды.

– Потом станет легче, – прошептал Рене, наклоняясь к её уху. – Не бери близко к сердцу, мы не в силах спасти всех. Постарайся расслабиться и выспаться в поезде. Когда приедем в Ролльск будет не до сна.

Заметив, что таксист прислушивается к разговору, Рене пристально уставился на него, глаза парня ярко сверкнули, отчего зеркало заднего вида треснуло посередине и водитель тотчас сосредоточился на дороге.

* * *

На вокзале царила жуткая суета. Казалось, что весь город в едином порыве решился убраться из зоны бедствия – люди с чемоданами и налегке осадили привокзальные кассы, игнорируя таблички «Все билеты проданы!» Отовсюду доносилась ругань и детский плач. Если закрыть глаза, можно услышать единое чувство толпы – бесконечный страх, ужас перед произошедшим. Отчаяние. И злость.

Ещё по дороге Феликс обратил внимание, как уличный работник торопливо пытается закрасить символ группировки «Рёв свободы» – красный коготь на стене городской управы. Ревуны напоминают, что император не в силах прекратить разрывы, что сэвы узурпировали власть и купаются в роскоши, вместо выполнения своих прямых обязательств.

После такой трагедии у революционеров прибавится сторонников, особенно среди тех, кто потерял близких в этой резне.

Прибыв на перрон, Феликс отошёл переговорить с начальником поезда. Остальные направились в вагон первого класса. Реми с любопытством оглядывала великолепное убранство. Она впервые видела такую изящную красоту, отчётливо понимая – для сэвов всё это норма жизни. Только очень небольшому проценту людей доступна такая роскошь.

Всю дорогу девушку не покидало чувство нереальности происходящего. Она кусала губу изнутри, замечая какими взглядами окидываю люди их компанию. Во многом – благоговейные, ведь город выстоял благодаря боевым сэвам. Но в некоторых читался откровенный страх перед возможностями благородного сословия. Теперь Реми стала частью этого чувства. И подтверждение её мыслям случилось раньше, чем она думала.

– Стася? – удивлённо прошептала девушка, замечая подругу, стоящую снаружи.

Рядом были её сёстры с чемоданами, а чуть поодаль мать ругалась с проводником поезда.

– Я сейчас вернусь! – крикнула Реми, выходя из купе.

Из другого купе выглянул Рене, успевший раздеться до майки и штанов. Он удивлённо спросил:

– Всё в порядке?

Отмахнувшись со словами «Не переживай, я буду на перроне», Реми выбежала наружу прямо к потерянной подруге. Теперь было слышно возмущение её матери, утверждавшей, что билеты правильные, что они должны сесть в этот поезд!

– Стася! – повторилась Реми и только сейчас подруга обратила на неё внимание.

Смесь удивления и радости быстро сменились чистейшим шоком, совсем как у приёмной комиссии в театре. Девушка никак не ожидала увидеть подружку в таком виде.

– А-ари? – неуверенно протянула она, оказываясь в крепких объятиях сэвы.

– Я так переживала! Если бы могла, то сразу пошла бы к тебе. Хорошо, что удалось пересечься до отъезда, – отлипнув, Реми широко улыбнулась, радуясь, что подруга осталась невредимой. – Святые ангелы, так здорово, что тебя не было в театре! Там был настоящий ад!

– Реми! Скоро отправляемся! – донёсся голос позади. Феликс вернулся к вагону и с интересом смотрел на неё, выразительно постукивая по наручным часам. – Поторопись!

– Долго объяснять, – заметив непередаваемую череду эмоций на лице Стаси, Реми потупила взгляд.

Как сказать другу, что ты врал ему? Как сказать, что ты не тот, кого он знал? И как уместить всё это в несколько секунд до окончательной разлуки? Никак. Это разъедало как перец с солью на свежую рану. Ей было больно от потери брата и отца, страшно перед будущим, а сейчас добавилось ощущение предательства – она оказалась чужачкой для той, кого считала близким человеком.

– Я уезжаю в Ролльск. Навсегда. Прости, если обидела. Но я не знала. Правда не знала, кто я, – негромко заговорила Реми, отводя подругу в сторону, чтобы её не в меру любопытные сестрицы не услышали.

– А мы не можем уехать. Из-за боевых сэв. Когда они купили билеты, то все остальные в этот вагон аннулировались. Не всем повезло попасть в другие купе и на другие поезда. Теперь неизвестно, когда уедем. Папа говорит, в городе небезопасно. Ревуны и просто бандиты… – холодно заговорила Анастасия, а потом, будто опомнившись, прошептала. – Прости…те. Я не то имела ввиду…

– Ничего, – Реми сглотнула вязкую слюну и опустила голову. – Я посмотрю, что можно сделать. Береги себя, – девушка порывисто чмокнула Стасю в щёчку, отчего та сильно вздрогнула, а потом нырнула в вагон к остальным.

Разумеется, сделать нечего было нельзя. И не потому, что мест нет. А потому, что боевые сэвы не ездят в одном вагоне с простолюдинами. Слова о том, как важно в целостности доставить Реми в столицу, вызвали только кривую усмешку. Она знала, что сэвы другие. Знала, что они не такие, как люди, что делят мир надвое – для людей и для потомков ангелов. Последним – всё самое лучшее.

Единственное, что она смогла сделать, это принудить Феликса вновь сходить к начальнику поезда и заставить того отыскать места для Анастасии и её семьи. Только убедившись, что подруга получила новые билеты на другой поезд, Реми успокоилась.

– А ты своего не упустишь, – задумчиво протянула Виви, когда поезд тронулся, а они расселись в общей комнате двухместного купе первого класса.

– Разумеется, она же Беркут, – рассмеялся Рене, шутливо ударяя по плечу Реми, и та впервые со вчерашнего дня улыбнулась.

* * *

Чем больше Реми узнавала Рене и остальных, тем больше они ей нравились. Хоть некоторые «сэвские» замашки и коробили девушку, она понимала, что это из-за разницы в менталитете. Им не приходило в голову, как живут обычные люди. Те были для них невидимками.

В остальном, они держались дружелюбно. Спокойно отвечали на бесчисленное количество вопросов. Что такого особенного в Беркутах? Как они смогли найти её дом? Бывают ли различия между разрывами? Неужели все морликаи такие уродливые? Видели ли они Императора? Можно ли сходить на концерт Дивы? Знают ли они, кто она?

Реми на многие вопросы получала развёрнутые ответы. Они засели за игру в покер, из ресторана заказали еду и напитки, и весь день просто отдыхали, попутно развлекая девушку, показывая, как можно голосом заставить воду в бокале подпрыгивать, будто она состоит из желе.

Она узнала, что принадлежит к древнейшему военному роду Беркут. В семействе множество родственников, но она с Рене – прямые потомки основной линии. Что в их семье полно женщин боевых сэв, что она тоже может стать такой. Задатки-то уже есть!

То, что они видели в подвале, не поддавалось объяснению, ведь ни в одной книге академии не было описания подобного разрыва. А внешний вид морликая вызвал ещё больше вопросов – твари никогда не принимали человеческую форму. Это было крайне жутко. Как и то, что монстр пытался затащить Реми в разрыв.

– Когда всё успокоится, я свожу тебя на концерт Дивы, – видя, что Реми загрустила, заявил Рене, подмигивая остальным. – А потом устроим небольшой сюрприз. Тебе понравится.

Девушка ухмыльнулась, загадочно постукивая по своим картам. Она очень хорошо играла в покер и уже выиграла именную зажигалку Рене, перчатки Вивьен и часы на цепочке Роберта. Фактически вся игра шла между ней и Феликсом, который сидел как невозмутимый сфинкс, и ничем не выдавал своих эмоций. Ему она проиграла брошку со скарабеем.

К вечеру все отправились спать. В Ролльск они приедут к полудню. Однако Реми не спалось, в отличие от Виви, сладко дрыхнувшей под мягкое покачивание вагона и стук колёс. За окном серебрился под луной золотой лес, редко проглядывали убранные поля и далёкие огни небольших городов.

Несколько раз останавливались на станциях, кто-то сходил с поезда, кто-то загружался. В голове Реми стоял шум, как если бы все звуки из всех вагонов стремились забраться в её черепную коробку, чтобы устроить вечеринку. Чуть прикроешь глаза – и слышно, как хнычет маленький ребёнок в плацкарте или ругается помощник машиниста, отловивший безбилетника.

Это будто плотину прорвало – всё стало таким насыщенным, плотным, близким. Будто в неё весь мир вошёл и никак не может успокоиться, и обосноваться в тощем тельце.

Ей приходилось напрягаться, чтобы утихомирить сверхчувствительность. Поэтому сон не шёл. Слишком много мыслей, эмоций, кружится остаточный страх, колет нервозность. И щемящее чувство боли в груди. Реми держала в кулаке медальон с фотографиями Паши и папы, и пыталась представить, где они. Надо было связаться с Николь… может Павел приходил к невесте.

Именно из-за бессонницы она услышала шаги за стеной, как открывается дверца тамбура, а потом раздалось пригласительное постукивание по металлической двери. Реми решительно выбралась из постели. Быстро переодевшись в платье, она вышла к позвавшему её Рене.

Он, прислонившись к стене, запрокинул голову, наблюдая, как бьётся большой мотылёк у потолочного светильника. Казалось, что на его плечах лежит плита атлантов, пригибая к земле, и он не знает, как её сбросить. Реми подумалось, что он и сам не знает, чего теперь ожидать, когда она нашлась.

Девушка прислонилась к стене напротив, и брат странно глянул на неё. В жёлтых глазах невозможно сразу прочесть, о чём он думает. Но девушка уже начинала видеть оттенки эмоций за яркой палитрой глаз сэвов. И сейчас почувствовала его усталость.

– Мне уйти? – деликатно поинтересовалась она.

– Только не ты, – тотчас ответил он, а потом коротко улыбнулся, взъерошив короткие волосы. – Тебе я всегда рад, Реми.

При взгляде на него, она отметила, как много в них схожего. Тот же чёрный, как вороное крыло, цвет волос. Пухлые, тёмные губы, выделяющийся изгиб бровей, тонкие черты лица, и ямочка на подбородке. Худощавое телосложение, правда Рене выглядел крупнее – как и остальные, он учится в Ролльской академии для боевых сэв, где весьма серьёзно подходили к физической подготовке курсантов.

– Я не знаю, чего ожидать, Рене, – сказала она, скрещивая руки и устало качая головой. – Ты знаешь, я всегда чувствовала себя немного странно. Будто чего-то не хватает. Мне казалось – это из-за смерти мамы. Папа говорил, она умерла, когда мне было три года. Это правда?

– Да. Алисия Беркут погибла в пожаре шестнадцать лет назад.

– Из-за Дмитрия, – Реми нервно дёрнула головой. Ей стало очень-очень больно.

– Вероятно, да. Кроме меня и слуг никто не выжил. Загородное поместье сгорело дотла. Не осталось даже тел. И некому тушить – волнения в столице, было не до того. Разбирались с последствиями покушения на императорскую семью.

– Ясно, – Реми кивнула, вновь уходя в мрачные мысли.

Прежде она не сталкивалась ни с чем подобным. Всё казалось иллюзорным и ненастоящим. А представление о будущем – смутным.

Она обняла себя за плечи, украдкой наблюдая за братом. В нём читались тёмные порывы. Будто под белой кожей скрывается огонь, который он едва сдерживает. Только поднеси спичку и полыхнёт. Иногда Реми чувствовала и в себе подобную злость. Как тогда в театре, когда она была готова наброситься на блондинку. Иногда девушка не доверяла себе, не зная, как поступит, если ставки будут высоки.

– Значит в Ролльске меня ждёт допрос? А потом что? Мы приедем… домой и заживём долго и счастливо? После всего?

Рене нахмурился.

– Подозреваю, что без допроса в вороньем гнезде не обойтись. Но я буду рядом, так что никто не посмеет навредить тебе. Тебе нечего бояться.

За ровным тоном скрывалась абсолютная уверенность в своих силах, будто парень и мысли не допускал, что всё может сложиться иначе. В том, как он себя вёл, скрывалась привычка руководить. В их группе старшим оказался Феликс, которому шёл двадцать четвёртый год, но лидером, несомненно, был Рене.

– А с чего ты решил, что я боюсь? – Реми удивлённо изогнула бровь. – Мне нечего скрывать.

– Хорошо. Тогда всё закончится быстро. Потом ты познакомишься со своей настоящей семьёй, – Рене особо выделил это слово, показывая, как это важно для него. – Увидишь нашего отца, Романа Беркута. И мачеху – Ингу. Она прекрасная женщина, воспитала меня как своего родного сына. Кстати, у тебя есть ещё один брат, единокровный, – Олег. Правда он учится в пансионате на севере страны, но возможно приедет на каникулы в конце октября на Новый год.

По лицу было видно, что мальчик дорог брату и Реми вдруг почувствовала себя частью чего-то большего. Частью истории. Поколений семейства Беркут. Не маленькая семья из трёх человек, а ветвистое древо из сотен имён.

– Потом, когда освоишься, отец устроит приём в твою честь. Познакомишься со всеми родственниками. Поверь, нас очень много, и мы все своенравны и независимы. Наша отличительная черта, – он усмехнулся, обнажая зубы. – Думаю, ты впишешься, я заметил, как ты смотрела на форму Виви. Тебе пойдёт.

– Эй-эй! Не забегай вперёд! Всё это слишком быстро для меня, – Реми тоже улыбнулась, отзеркалив его улыбку. – К тому же я не успокоюсь, пока не узнаю, что случилось дома. Я должна понять, зачем отец похитил меня. Куда его и брата забрали. Мне кажется, все эти годы он что-то искал. И я думаю, он никогда не желал мне зла. А хотел защитить. И подготовить к чему-то.

Девушка пыталась уловить общее впечатление от жизни с отцом, но как вычленить важное среди тысячи греющих сердце мелочей? Как понять, когда он говорил с будущей Реми через малышку или непослушного подростка, пытаясь указать путь, по которому она пойдёт?

– Мы во всём разберёмся, – Рене подошёл к ней и протянул руки, обнимая. Они были примерно одного роста, а встав рядом казались единым целым. – Ты и я. Как и должно было быть. Я не говорил, но мы же близнецы.

Реми кожей чувствовала эту связь. Да. Сомнения не для того, что она чувствовала рядом с ним. Это не походило на близость с Пашей. Это шло изнутри, откуда-то из глубины. Две частицы, все эти годы пытавшиеся найти друг друга, наконец нашлись.

И в этот момент поезд резко затормозил.

Глава 5. Поезд дальше не идёт

Они повалились вниз, цепляясь друг за друга. Реми больно приложилась головой о стоп-кран и, лёжа на полу, видела сплошные красные звёздочки. Брат дотронулся до её затылка, отчего она недовольно зашипела – звёзды сменились золотыми вспышками. Снаружи доносились приглушённые голоса, протяжный скрип металла о металл и глухие стуки.

– Ты в порядке?

– Буду через минуту, – вяло ответила она, пытаясь проморгаться.

Рене помог ей подняться, настороженно прислушиваясь. Такая внезапная остановка не к добру. Они вошли внутрь как раз, когда из купе вышли братья, а Виви уже застёгивала куртку, прислонившись спиной к двери – на её лбу блестела крупная ссадина – девушка упала во время торможения, ударившись лбом о край стола.

Никто из них не выказал ни малейшей тревоги. По-боевому собранные, они окружили Рене, всё ещё пытавшегося уловить голоса снаружи. Из громкоговорителя доносились помехи и какие-то булькающие звуки – передатчик сломался.

– Вот и прокатились на поезде, – проворчала Виви, морщась. Роберт протянул девушке платок, и она приложила его ко лбу.

– Фел, идём к машинисту, проверим, что происходит. Роб и Виви – охраняйте Реми, – сухо приказал Рене, оглядывая друзей. – Возможно просто пустяк, но будьте готовы ко всему.

Оставшись с Виви и Робертом, Реми подошла к окну общей комнаты, пытаясь хоть что-то разглядеть во тьме. Тщетно. Луна скрылась за облаками, а потолочный свет освещал только примятую траву у железнодорожной колеи и плотный строй деревьев дальше. Они слышали, как остывает металлическая обшивка поезда, резкими звуками оглашая пространство снаружи и внутри.

– Ни черта не видно, – проворчала девушка, садясь в кресло и прижимая руку к затылку. Будет ли шишка – вопрос времени.

– Что вы делали в тамбуре? – поинтересовалась Виви, усаживаясь напротив, пока Роберт отправился проверять пустые купе вагона.

Нагнувшись, она достала из упавшей вазы сочное яблоко и тотчас захрустела, с прищуром поглядывая на Реми. Понять её отношение было нетрудно. Гораздо труднее не поддаваться на провокации. Видно же, что Виви ревностно охраняет своё положение в сложившейся четвёрке. Она просто пытается взять её на слабо, чтобы узнать, что из себя представляет Реми.

– Разговаривали, – отрывисто ответила Реми.

Она заметила, что её пальцы немного подрагивают от ожидания новой пакости, и разозлилась на себя. Раньше она не была такой. До встречи с морликаем.

– Знаешь ли, не каждый день находишь нового брата.

– И не говори, у меня три сестры и все старшие! Такие талантливые, не то, что я, – фыркнула Виви. – А уж как отец мечтал о сыне, можешь себе представить? И вот она я! – девушка всплеснула руками, показывая безупречные линии военной формы. – Первая в семье поступившая в Ролльскую академию!

– Значит оправдала надежды родителей. Поздравляю.

– А чего хочешь ты? – резко спросила Виви, наклоняясь вперёд и вперив в Реми игольчатый взгляд, в котором читалось: «Только посмей всё испортить! Посмей оказаться не такой, как о тебе думает Рене!»

Как люди, так и сэвы, мы все по-разному реагируем на стресс. Вивьен выбрала мягкую агрессию, чтобы отвлечься от ожидания. Но нервные нотки в голосе выдавали её с головой. И то, как она шевелила ушами, прислушиваясь к разлившейся по поезду тишине. То, как всматривалась в окно, пытаясь увидеть врага или воронку разрыва. Она готовилась к нападению, хоть предпосылок к этому и не было.

Реми вновь прильнула к окну. Нервозность передалась и ей. Она слышала, как идёт по коридору Роберт, значит в вагоне посторонних нет. Но Рене и Фел ещё не вернулись. Девушка рассеянно провела рукой по неубранному после вечернего застолья столу, отмечая оставшиеся на местах столовые приборы. Заработала ставшей привычной мантра – трогать и повторять. Это успокаивало.

– Хочу, чтобы эти два дня превратились в страшный сон, и я проснулась дома, – пробормотала Реми едва слышно.

Вместе со скрипом открывшейся двери, Реми дёрнулась, что-то услышав. Её слух из-за новизны впечатлений был острее, чем у остальных, так что она первой заметила перемену в ночной тишине:

– Там кто-то есть! – воскликнула она, и в тот же миг закричала Виви:

– Закрой глаза!

Погас верхний свет, а они оказались на полу прямо за мгновение до того, как выбило стёкла. Звон ударил по усилившемуся слуху Реми, и та сжалась, будучи прикрытой телом Виви. Девушка скатилась с неё и Реми на коленях поползла к выходу, слыша и видя вспышки выстрелов, и почти зародившийся крик Виви – он остановился, захлебнувшись, а потом глухое падение и возня совсем рядом с ней.

Что-то схватило Реми за щиколотку, когда она почти добралась до выхода, и потянуло назад. Девушка пыталась ухватиться хоть за что-нибудь, она перевернулась на спину, целясь свободной ногой в держащую руку. В полутьме ничего нельзя разобрать, но она заметила странный блеск на месте глаз напавших. Она попыталась закричать, в ответ раздался свист, а затем резкая боль вокруг шеи – на неё накинули удавку.

– Вот уж дудки, – зло прошипели сверху, а потом раздался крик, – свет!

И запульсировали белые вспышки – в глазах моментально задвоилось и в голову вонзились стальные иглы, и как бы Реми не щурилась – светоудар оказался слишком силён. Она слышала, как оттеснили Роберта, как продолжает биться Виви, но саму её подхватили будто она беспомощный котёнок и вытолкнули в окно прямо в руки других мужчин.

– Уходим! – вновь донёсся хриплый голос, и её поволокли в лес по сырой земле, не заботясь, что она цепляется голой кожей о сучья и ветки, а грязь забивается в волосы и на теле скоро расцветут новые синяки от каждой встречной кочки.

Однако она не была беспомощной, как думали похитители. Реми удивительно быстро оклемалась от светового удара, и, лишившись всякого освещения, внезапно осознала, что способна видеть в темноте. Она видела своих похитителей. Это были люди, трое простых мужиков в одежде работяг. Только их лица были злыми, искривлёнными. Они не желали ей добра.

Этого было достаточно, чтобы девушка вновь начала извиваться, а когда один из них собрался вырубить её, она вонзила столовый нож прямо в бедро мужчины и тотчас выдернула. От неожиданности её отпустили и Реми больно приложилась лопатками о землю, переворачиваясь, пытаясь подцепить ножом верёвку на шее.

– Ну всё, гадина, сейчас…

Тот, кого она пырнула, уже упал от кровопотери, и другой мужик пытался обвязать рану, из которой хлестала кровь, когда её грубо схватил за плечи, намереваясь ударить по лицу. Пришедший звук напомнил нарастающую городскую сирену на низких частотах, похититель даже не успел дёрнуться, взорвавшись на глазах Реми, окатив её смрадной волной.

Она услышала, как та же участь постигла остальных. А потом её бережно обняли за плечи, освобождая от удавки, и обтёрли лицо, чтобы Реми могла видеть. Перед ней стоял пышущий гневом Рене, а удерживал в вертикальном положении Феликс, проверяя самочувствие. В полутьме его глаза светились зелёным.

– Почему они так светятся? – рассеянно пробормотала она, пока Феликс водил пальцем из стороны в сторону, следя за реакцией зрачков.