Трофей с шипами

Все переглядывались, но молчали, даже не перешёптывались. Пламя свечей бросало отсветы на лица, чёрные тени метались по стенам. Гул с первого этажа доносился неясным рокотом, рождал смутное беспокойство.

Ника похлопала веерами накладных ресниц, с изяществом пригубила вино и сказала, окидывая взглядом всех собравшихся:

– Да начнётся Игра.

Глава 7: Правда или действие

6 месяцев назад

POV Настя

Не знаю, в какой момент меня настигла паника. Оглушительная, как раскат майского грома, следующая за яркой вспышкой на горизонте. От которой мысли перемешиваются в огромном котле и бурлят пузырями. Парализующая. Но в то же время заставляющая немедленно действовать.

Когда за нами закрыли двери, погрузив в кромешную, разбавленную только тоненьким лучиком неясного света, темноту?

Когда я впервые почувствовала, что мне не всё равно, что именно он стоит рядом со мной, здесь?

Или когда…

Стоп. Я снова забегаю вперёд. Надо бы перестать это делать, но мысли так и скачут друг другу по головам, унося в воспоминания о том дне, когда с деревьев облетели последние листья, а с меня – иллюзии, что я могу видеть людей насквозь. Даже смешно. Я правда думала, что вижу всё чётко и ясно, а оказалось, я была слепа, как крот. Сколько ещё мне за это расплачиваться?

***

– Правда или действие, – сказала Ника. – Классика.

Она тасовала разноцветные карточки, по очереди заглядывая нам в лица испытующим взглядом. Красные, синие, серые и оранжевые картонки мелькали в её пальцах, почти скрытых колоколами кружевных манжетов. Я слышала про эту игру, но никогда не пробовала, так что не знала толком, чего ожидать. В наших краях большей популярностью пользовалась бутылочка, вот там всё было просто и понятно. Захар следил за её манипуляциями с загадочной полуулыбкой, словно знал об этом больше, чем другие. Но это его стандартное выражение лица, ничего необычного. Полагаю, вздумай он однажды начистить картошки, делал бы это с такой же многозначительной физиономией.

– Только давайте сразу договоримся, – веско произнесла Марисоль, – если кто-то не готов, то сваливает сразу, а не в середине игры, ок? Если вы остаётесь здесь, то обязаны выполнить любое задание. Любое! Все поняли? Без отмазок и нытья.

– Ещё клятву принести заставь, – фыркнул незнакомый парень, кажется, из нашей параллели. Долговязый и худой, как жердь, он всё никак не мог уместить свои ноги, чтобы не мешать.

– И заставлю. – Марисоль так сверкнула тёмными глазами, что парень не рискнул дальше пререкаться. – Это серьёзная тема. Либо всё…

– …либо ничего, – негромко дополнил Влад. Он прикусил губу. Потом кивнул мне, поддразнивая: – Уверена? Не боишься? Там в действиях есть пробежка голышом на глазах у всех.

Я хмыкнула, напуская на себя равнодушный вид:

– Подумаешь. Лишь бы не пришлось смотреть, как это делает Костян.

Все, кроме Кости, захохотали.

Игра интриговала, щекотала нервы – мне нравилось это чувство, приправленное лёгким хмелем, туманившим голову. Сбежать тоже хотелось, но отступить сейчас? На глазах у всех позорно струсить? Нет.

Цвета карточек имели значение. Синий – обычный вопрос. Красный – горячий вопрос, непристойный или очень личный. Оранжевый – действие. Серый – тайное задание, которое игрок должен выполнять в процессе игры, не рассказывая о нём другим игрокам. Карточки не глядя вытягивает ведущий, двигаясь от себя по часовой стрелке. Или против, тут кому как больше нравится.

Роль ведущей, само собой, захватила Ника, предварительно залив фото на нашем фоне себе в сторис.

– Итак, поехали. С этой секунды, каждый из вас становится Игроком, – торжественно объявила она и вытащила первую карту. Синюю. Я думала, она начнёт с меня, и обрадовалась, что так легко отделалась, но Ника решила начать с другой стороны. Синяя карта отправилась к Марисоль.

Она начала читать про себя, но тут же получила вагон возмущённых воплей.

– Все, кроме серых – сразу вслух! – завопил Костя громче всех. – А то сейчас начнётся, тут все с фантазией.

– Ладно, ладно. – Марисоль закатила глаза. – Развонялись. «Расскажите какую-нибудь постыдную историю про одного из игроков».

Под разноголосое «оооооо!» на её лице расползлась совершенно змеиная улыбка. Сперва она стрельнула глазами в Нику, та напряглась, но зря – жертвой откровений пал другой человек.

– Бл*ть, – тихонько сказал Захар. – Я попал.

– Помните, в девятом классе мы летом ездили в автобусный тур по Европе? Почему-то никто не подумал, что отдельных особ голубых кровей будет укачивать, очень недальновидный выбор. Кажется, где-то между Парижем и Руаном Захарчик так впечатлился французскими красотами, что принялся, извините, блевать.

– Меня переполняли чувства!

– Во-во. Так переполняли, что блевотные пакеты не спасали. Но суть не в том. А вот в чём – одна из сопровождающих, доброй души женщина, выдала ему платочек, чтобы утереть графское хлебало. Что он и сделал. А потом, как воспитанный ребёнок, вернул его на место. Ей в сумку, пока она не видела.

– Боже. – Покрасневший Захар спрятался от нашего смеха в ладонях, но потом не выдержал и прыснул сам: – Представляю, как она его потом нашла…

– Ф-ф-у, мерзость, какая! – Сидевшая рядом с ним девчонка в чёрном балахоне в шутку скривилась. – Ты ужасен.

– Не знаю, не знаю. Вот Анастази находит меня уморительным. Не так ли? – Он изящно наклонил голову.

– Только до тех пор, пока ты не суёшь мне в сумку рвоту, – в тон сказала я, отсалютовав бутылкой.

Следующей в ход пошла оранжевая карточка. Младшая сестра Ники, Карина, получила задание: прочитать рэп про присутствующих. Получилось до того ужасно, что мой мозг моментально выбросил воспоминания об этом, как травмирующий элемент. Но мы хотя бы посмеялись.

Игра нравилась мне всё больше. Пиво уже кончилось, а выходить вне заданий из комнаты было запрещено, так что пришлось пригубить из бокала, который любезно предоставил Влад. Я не просила, как-то само вышло. На вкус было божественно, не сравнить с теми винами, что обитали у нас дома.

Долговязый парень по имени Артём не сдержал вздоха облегчения, когда увидел синюю карточку. Ему всего-то пришлось рассказать про худший подарок, который ему когда-либо делали. Я опустила голову, чтобы не расхохотаться от искреннего сочувствия, с которым остальные слушали его рассказ про подаренный седьмой айфон накануне выхода восьмого. Вот уж трагедия! Драма!

Следующим шёл Костя. Ему тоже досталась оранжевая карта.

– Сделайте массаж головы любому из игроков, – прочитал он и кашлянул.

– Давай мне, – воодушевился Захар. – Хоть узнаешь, как это, когда голова чистая.

– Иди ты, – беззлобно откликнулся Костян, откидывая чёлку. Чистую, вопреки злословию друга. Я почти не удивилась, когда он встал и перешёл мне за спину. Просто приняла, как данность. Все они странные и делают странные вещи, вот и всё.

Костя положил мне руки на голову, растопырил кончики пальцев, начал легонько массировать – и я поплыла. Блаженная наркоманская улыбка вылезла сама собой. Не думала, что это НАСТОЛЬКО приятно. Я едва не замурчала, но сдержалась.

– Да хватит, – вдруг недовольно сказал Влад, хотя прошла всего-то минута. – А то до меня очередь к утру дойдёт.

Костя напоследок скользнул к моему уху:

– Эти руки ещё и не такое умеют.

Мне будто кипятком в лицо плеснули, а он что, а он ничего, спокойно вернулся на своё место, хам бесстыжий, ещё и ухмыляется сидит. Что-то здесь жарко стало.

Температура стала ещё выше, когда выяснилось, что Захару первому из всех выпала красная карта.

– О-хо-хо, – Ника захлопала в ладоши. – Сейчас будет интересно.

– Я не понимаю, это игра для всех или мой бенефис? – картинно возмутился Захар, переворачивая карточку. – Так. «С каким животным вас можно сравнить в постели»?

– С клопом, – подсказал Влад. – Постельным.

– Кто эти вопросы вообще пишет? – Захар помахал картонкой. – Что за сверхразум? Я себя вообще с животными не ассоциирую, тем более, в постели.

– О господи, откройте форточку, – сказала я, ошалев от собственной смелости. Веселье искрилось пузырьками шампанского. – Развёл духоту. Прямой вопрос, такой же ответ. Давай, признавайся. Мы не будем смеяться, если ты в постели как бобёр, вечно точишь какие-то брёвна.

– Не, я думаю, он как сурок – в основном, спит, – едко добавила Марисоль.

Под гнётом общественного порицания Захару пришлось признаться, что в постели он ассоциирует себя с драконом.

– Прекрасный мифический зверь, совершенный и таинственный. Мудрость и сила в одном флаконе…

Я захохотала:

– И яйца сторожит!

Все разом грохнули смехом, даже сам Захар. Ника скрючилась от хохота, едва не смазав тональник о моё плечо. Отсмеявшись, Влад указал на друга пальцем, с притворным осуждением качая головой:

– Гигантские змеи – это точно по Фрейду.

Игра шла своим чередом. Балахонистой соседке Захара выпало пять минут просидеть у него на коленях, следующему за ней тихому парнишке досталось перечислить самых сексуальных людей старше сорока, которых он знает.

Когда дело дошло до Влада, Ника замешкалась, снова сосредоточенно тасуя карты.

– Я сам возьму, – внезапно сказал он, пристально глядя на её движения.

Все переглянулись, но промолчали, будто это было нормальным. Я так не думала.

– Почему? – спросила я у него. – Это же не по правилам. Вдруг у тебя там карта краплёная?

– Это не мой набор, – ответил Влад холодно. – А если крупье не внушает доверия, его меняют.

Ника зло ткнула в него колодой. Он вытащил из неё карточку. Серую. Прочитал с выражением вселенского спокойствия на лице. И положил возле себя текстом вниз.

– Ты хоть не возражаешь, надеюсь? – спросила Ника излишне резко, словно это я вмешалась в ход игры. Я мотнула головой и протянула руку за своей карточкой.

Оранжевой.

Прочистив горло, я прочла: «Выберите игрока противоположного пола и запритесь с ним в шкафу на 5 минут». Захар тут же подскочил.

– Ну, я пошёл!

– Эй, – Костя дёрнул его за полы камзола, усаживая обратно. – Разогнался. Не графское это дело, по шкафам прятаться. Вот мы, потомки рабочего класса…

Я со смехом смотрела за их перебранкой, прикидывая, кого лучше с собой взять. Вот тот щупленький паренёк явно занимает мало места… Осматривая игроков, я напоролась на Влада. Он сидел с совершенно иезуитской улыбкой, обмахиваясь своей карточкой. Заметил моё внимание и показал большой палец.

– Господа. – Влад постучал по полу, призывая ребят заткнуться. – У меня для вас неприятная новость. Я её даже зачитаю.

Он принял торжественную позу и прочёл текст на карточке: «После того, как другой игрок получит оранжевую карточку, вы должны будете поучаствовать в его задании».

Глава 8: Двойной удар

6 месяцев назад

POV Настя

– Смотрите там, – брякнул Костя, пока нас с шутками и прибаутками утрамбовывали в переполненный шмотками шкаф-купе.

Куда смотреть, было не ясно, потому что темнота стояла, хоть глаз коли. Тоненькая щель пропускала такое мизерное количество света, что толку от него не было никакого. Я не видела Влада, полагаю, он так же не видел меня. Мы стояли вплотную, подпираемые с двух сторон ворохом Никиных платьев. В иное время я бы обзавидовалась такому гардеробу, но сейчас мне и без него было хорошо. Забавное приключение – для тех, у кого нет клаустрофобии.

Я пьяненько хихикнула, когда одна из вешалок сорвалась и стукнула меня по голове. Из комнаты не доносилось ни звука.

– Как вымерли, – сказала я в темноту.

– Они сейчас слишком заняты, – пояснил Влад шёпотом. – Приклеились ушами к двери и подслушивают.

Чтобы сказать это, он наклонился ко мне, но немного не рассчитал, коснулся губами уха. Меня как подбросило. Словно ледяной водой окатили, нет, швырнули прямо в ледяную прорубь и оставили барахтаться! Я едва не задохнулась, воздух перестал поступать в лёгкие, застревая на середине. Мы стояли вплотную, я могла бы положить голову ему на плечо, если бы захотела. Вместо этого я чуть отстранилась, но места было так мало, что жест вышел бестолковым, я только прижалась сильнее, чувствуя его тело своим.

– Насть, стой спокойно, – так же тихо сказал Влад, хватая меня за руку пониже плеча. – Тут крепления слабые, сейчас всё нам на головы рухнет.

– А ты откуда знаешь? – спросила я первое, что пришло в голову. – Про крепления. И слабости.

– Моя суперсила, – хмыкнул он. И вкрадчиво продолжил, понизив голос так, что по моим ногам поползли мурашки: – Знать обо всех слабостях.

Я мысленно влепила себе такую пощёчину, что в жизни от неё бы оторвалась башка. Что происходит? Почему моё тело ведёт себя, как придурок? Почему все мои чувства стянулись к участку кожи под его пальцами? Дыхание само собой участилось, а я только пыталась скрыть эту непонятную одышку. Соплю тут, как паровоз и думаю, что он не заметит. Алкоголь смазывал ощущения, размывал границы, но в то же время я ловила себя на мысли, что ещё никогда в жизни не испытывала такого напряжения. Выпусти меня сейчас в поле – и я с диким визгом промчу километров десять без остановки. Я нервно сглотнула – очень громко, как мне показалось.

– И в чём моя слабость? – спросила я, чуть привстав на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха. Мне пришлось положить обе руки Владу на плечи, чтобы не потерять равновесие. Я страшно боялась столкнуться с ним носом. Или губами. Господи! Но в то же время, мысль об этом заставляла меня трястись, как осиновый лист. Я не знаю, что это – страх или желание, чтобы это случилось?

Внутри меня разверзлась трещина, когда его рука скользнула на мою талию. Тёплая сильная рука, которая будто рождена для того, чтобы лежать здесь. Я судорожно выдохнула, крошечными порциями выпуская воздух. Мои собственные ладони жгло огнём, лоб горел, сердце колотилось, как сумасшедшее, вот-вот выскочит наружу. Влад прижался виском к моему виску, собираясь сказать…

– Время вышло! – провозгласила Марисоль, откатывая рельсовую дверь. – О-о-о…

Ребята во все глаза уставились на нас, сжимающих друг друга в объятиях, которые сложно было назвать приятельскими. Я тут же неловко ломанулась наружу, под злым прицелом Никиных глаз. Сразу стало полегче, наваждение рассеялось. Вот же шаман хренов.

Избегая смотреть на Влада, я сбежала вниз, взять себе пива – раз уж первый круг игры кончился, можно и перерыв сделать. Пробившись к столу, я сморщилась от резкой вони. Тут успели разлить какой-то крепкий алкоголь, запах которого только усиливал и без того невыносимую духоту. Чувствуя, что мне срочно нужно проветрить голову, я вышла на улицу, моментально наполовину осушив свою добычу.

«Давай-ка начистоту, что это было?» – строго спросила я у себя, нарезая круги вокруг дома, пока холодный осенний воздух приводил меня в чувство. Ответа не было.

Я семнадцать лет жила без каких-то там дурацких симпатий и прекрасно проживу без них дальше. В конце-то концов, это не нормально – так терять голову просто потому, что к тебе прикоснулись. Думаю, дело в атмосфере, а не во мне. Просто мы напились. Да ещё в темноте всё кажется более волнующим, чем есть на самом деле.

Правда ведь? Я представила, что Влад обнимает меня при свете дня. Я кладу одну руку на твёрдое плечо, вторую за спину, приподнимаюсь на носочки и тянусь, но не к уху, а к губам, глядя в тёмные шальные глаза…

– Прекрати немедленно! – вслух взвыла я и немного побилась лбом о стену. – Прекрати, прекрати, прекрати сейчас же.

И тут же подумала – а что, если бы нас не прервали? Что он собирался сказать? Сделать?.. Да блин! Внутренне я заорала во всю глотку, внешне – закусила губу до боли и пнула каменную оградку, едва не отбив ногу. Нельзя. Слышишь? Нельзя.

Но так хочется… Я едва не зарыдала от того, как разрывали меня на части противоречия. Они тянули в разные стороны, дёргали и скручивали, с садистским наслаждением палача. Слишком много всего. Впервые в жизни мне хотелось дать волю этим импульсам, влекущим к другим людям. Но как же страшно.

В памяти вдруг всплыл какой-то дурацкий фильм, который я мельком видела однажды, не то комедия, не то мелодрама – сцена, где пряничная героиня с идиотическим восторгом говорила своей сестре: «Только подумай, что ты теряешь? Если попробуешь, всегда есть шанс, что получится! Но если не попробуешь, этого шанса нет». В фильме у неё всё получилось, разумеется. Я тогда только посмеялась – легко раздавать душеспасительные советы, когда всё прописано сценаристом. Но сейчас эта фраза предстала передо мной в новом свете. Что, если я теряю нечто ценное, запрещая себе пробовать?..

Ведь я и дружить себе запрещала, сближаться с людьми. А теперь у меня есть настоящие друзья. Я на вечеринке у одной из них. Не изгой, не пария. На меня не косятся, как на малолетнюю преступницу, не предлагают сходить к психиатру. Может, я могла бы быть с ними пооткровеннее, наконец рассказать хоть одной живой душе, что ношу в себе эти годы? И избавиться от этой тяжести, которая толкала причинять боль себе и другим. Просто дать шанс стать ближе. И даже в том смысле, от которого у меня идёт пар из ушей, стоит о нём задуматься.

Воодушевлённая, я вернулась в дом другим человеком, твёрдо решив быть с этого момента не такой мегерой, как раньше. Я даже улыбнулась какому-то незнакомому парню в уродском парике и вампирском гриме, от чего он шарахнулся в сторону. Ну ладно, первый блин – колом, мир – праху.

Я взбежала по лестнице, окрылённая, внутри меня будто разгорался маленький огонёк, согревающий изнутри. Я могу быть другой. Я правда могу быть другой. Могу опустить щит и позволить себя обнять. Какое же это упоительное чувство. Неподдельная свобода быть той, кем хочется, а не той, кем приходится. Не хочу возвращаться в свой чулан под лестницей, никогда не хочу больше жить монстром, которым пугают непослушных детей. Я представила, как прямо сейчас пойду и скажу Владу, что он мне нравится. Вот прямо так и скажу! Ну, не сейчас, может, но обязательно скажу. Просто не у всех на глазах. И в трезвом уме.

Упс! Задний ход, машина. Кажется, воссоединение со стаей придётся немного отложить, пиво отчётливо просилось наружу.

Рискуя к чёртовой матери сломать каблуки, я пробежалась к гостевому туалету в конце этажа, плюхнулась на унитаз и закрыла дверь. Почему-то всё вокруг казалось ужасно смешным, меня словно щекотали. Поймав краем глаза отражение в зеркале, я совершенно расфыркалась – вот же, всем ведьмам ведьма! Всклокоченные волосы, слегка поплывший макияж и выражение абсолютного счастья, граничащего с безумием. Даже потусторонние сущности слышу.

Спустя секунду до меня дошло, что это никакие не сущности, просто стенка между туалетом и ванной была тоньше, чем в других комнатах. В гостевой ванной гости. Сразу двое. За дело берётся Настюха-детектив. Придурочно подхихикивая, я сползла коленками на кафельный пол и прижалась ухом к розетке – в детстве не раз подслушивала соседей таким способом. Мимоходом удивилась, зачем вообще нужна розетка в толчке и затихла, радуясь своей невероятной изобретательности.

Не узнать Костяна было невозможно. Второй, кажется, Захар. Я хотела напугать их зловещим завыванием в розетку, но помедлила, прислушиваясь к словам, наполовину заглушённым звуком воды.

– Походу, Владос ведёт, – сказал Костя.

– Как всегда, – бросил Захар. Кто-то из них закрыл кран, стало слышно гораздо лучше.

– Да он задрал уже! Третья подряд, нормально вообще? Я думал, хоть эта перед ним устоит, вроде непрошибаемая тёлка на вид. Серьёзная вся такая, на кривой козе не подъедешь.

– Вкусный приз, – задумчиво протянул Захар. – И денег лишаться неохота. Я продолжаю, а ты как хочешь. Можешь соскочить.

– Разбежался, – хохотнул Костя. Что-то с приглушённым стуком упало и покатилось, он выругался. Потом продолжил: – А спорим, завалю Настюху до Нового года?

Захар издевательски захихикал:

– Не плодите сущностей, Константин, а то так проспорите всё родительское состояние. Договорились до выпускного – значит, до выпускного. Тебе бы хоть с этим справиться, а то наша быдловатая Золушка в твою сторону даже не смотрит.

– Ничего, – уверенно заявил Костя, – у меня ещё есть пара козырей в рукаве.

– Я тебя умоляю!..

Больше я ничего не услышала, потому что они вышли из ванной. И потому что потеряла на время способность слышать, думать и чувствовать. На голову точно надели шлем из ваты, жилка на виске отбивала рваный такт. «Вот так, – подумала я не разумом, чем-то позади него, чужим голосом. – Вот так».

Огонёк внутри погас и почернел. А вокруг роняли листья умирающие деревья.

Глава 9: Влад

6 месяцев назад

POV Влад

Когда я увидел её впервые, подумал, что это будет слишком просто. Замарашка с окраин. Барышня-крестьянка, только наоборот. Я встречал таких пару раз в клубах, и всегда это было до зевоты скучно: первые три секунды она делает вид, что совсем не такая, потом видит тачку с личным водителем – и вдруг оказывается, что именно такая. В любое время дня и ночи, только позвони. Не видевшие нормальной жизни, они велись даже на ерунду, вроде айфонов или часов. Их восхищали лейблы и громкие названия. Шелест купюр и блеск платиновой карты доводил их до исступления. Я никогда с ними не спал – из брезгливости. Вместо моего отражения в их стеклянных глазах бежали ряды нулей со значком доллара на конце.

Я даже хотел отменить Игру, но Костян неожиданно настоял – девчонка чем-то его зацепила.

«Извращенец», – сказали мы с Захаром, но отказываться не стали. Проигрывать без борьбы не захотел никто, как и терпеть распухшего от самодовольства Костяна несколько месяцев подряд. Хватит того, что он вечно тычет всем под нос свои спортивные победы, словно это великое достижение – перекидывать мяч через сетку чуть лучше, чем другие люди.

Меня позабавила её стычка с идиоткой Пономарёвой, шевельнулось что-то, похожее на любопытство. Я закинул крючок сам – и она ожидаемо заглотила наживку. Предсказуемо. Как обычно. Никто не отказывается от стаи, когда она протягивает руку, даже новички, не знакомые с иерархией и порядком здесь. Лёгкий проблеск надежды, что в этот раз придётся хоть немного сражаться, исчез за секунду. Настя Смутьянова оказалась такой же падкой на внимание курицей, как и все остальные.

Сомнения зарождались постепенно. Они сплетали во мне корни, питались и ткали свою сеть. Взрастали и крепли. День ото дня наливались силой, чтобы однажды рвануть в бешеный рост, вспучить почву вокруг и превратить ровный ландшафт в настоящий хаос. Я не знаю, когда вдруг почувствовал, что Игра перестала быть простой забавой, как во все прошлые годы. Но помню момент, когда впервые себе в этом признался.

За день до начала осенних каникул. Мы стоим возле крыльца школы после уроков, и последнее октябрьское солнце пригревает головы, лезет в глаза светлыми пятнами. Воздух пахнет прелой листвой, я вдыхаю его всей грудью – запах далёкого детства, когда наша семья жила вдали от города с его асфальтовыми венами. Захар и Марисоль беззлобно подначивают друг друга, не выпуская когти по-настоящему, Костя и Ника с одинаково отсутствующим выражением лица уткнулись в телефоны. Я смотрю вверх и вижу чёрные галки птиц, пересекающие прозрачное небо. Ничто не может быть больше неба, но внутри меня разворачивается что-то такое же огромное, когда я пытаюсь поймать это чувство. Законсервировать мгновение, сохранить в коллекцию. Чтобы никогда больше не вспомнить, но знать, что оно есть.

– Куда сегодня? – спрашивает Захар и лениво жмурится. Он делает вид, что его мало что волнует. Но я знаю, насколько это не правда. Во всём мире не найти человека, который бы больше пёкся о впечатлении, чем наш граф. В одном только завитке волос, небрежно падающем на лице, больше рассчёта, чем в инженерном плане. Понятия не имею, был он таким всегда или стал, когда перешёл к нам.

Ника на мгновение выныривает из плена соцсетей:

– «Седьмое небо»? – говорит она полуутвердительно и смотрит на меня. Ждёт одобрения.

Из чистого упрямства я качаю головой. Просто потому, что могу.

– Слишком людно. И сервис у них упал в последнее время, мать говорит, ей в прошлый раз нахамили.

Ника морщится, и Марисоль секундой позже повторяет эмоцию. Она дублирует её с такой поразительной точностью, что я невольно моргаю. «Последняя клетка мозга на двоих» – думаю я, и улыбка сама собой трогает кончики губ. Ника принимает её на свой счёт, скалится в ответ. Вдоль моего хребта ползёт глухое раздражение, шипит, как рассерженная змея. Всякий раз мне хочется схватить её за узенькие плечи и встряхнуть как следует, чтобы маска отклеилась. Королева без короны. Принцесса-хрен-знает-чего. Она виснет на мне при любой возможности, а я выворачиваюсь из когтистых лапок. От её прикосновений хочется вымыться с мылом, содрать липкую паутину, в которую она меня заворачивает. Остальные считают, что главная паучиха здесь Марисоль. И пока они так думают, Ника опутывает их с ног до головы, запирает в шёлковые коконы, заставляет глазеть на себя с восхищением. Три года понадобилось ей, чтобы в совершенстве изучить это ремесло.