За пределами трепета

Наряду с бульварным постмодернизмом книг возникли глянцевые журналы. Для неизбалованного советского читателя, видевшего только суровую, идеологически вымеренную прессу прежде, они являлись рупором поколения. Обложки пестрили кричащими картинками и заголовками, сладким дурманом непривычной рекламы. Эпатаж возводился в культ, развязность целенаправленно культивировалась. Заголовки «Марихуана – это музыка современности», «Трансвеститы покоряют Москву», «После встречи с президентом тигрица родила троих тигрят», «Десять советов насчет поведения в постели» громко вопили с киосков, дурманя своей экстравагантной пошлостью и отсутствием профессионализма. В некоторых изданиях ненормативная лексика стала нормой, реклама секса по телефону печаталась в открытом доступе, уважению к читателю и вовсе испарилось. В моду пришел циничный вызов, намеренное оскорбление, пошлый слог. Никто уже не был шокирован непривычным обращением. Это громогласное поругание скорее расценивалось как разухабистое панибратство, дружественная близость. Утонченность изжила себя, растворившись туманной дымкой в кричащем глянце и гламуре. Неформальность и вызов уничтожили тонкую красоту мира.

Лиля впервые увидела «Cosmopolitan» в руках одной из одноклассниц в школе. На обложке сияла девушка из недостижимого рая, божество, отливающее глянцевым совершенством обложки. Она призывала, манила к себе томностью и лукавством, завлекала в мир неведомых утех и удовольствий. Внутреннее наполнение журнала было еще более ошеломляющим, пленяя сочностью печати, неземными моделями, живописными видами. Все девочки из класса, жадно перешептываясь, тянули к себе переливающееся изысканное чудо. Периодическое издание было подобно волшебной птице с радужным опереньем, внезапно присевшей на серый карниз привычной реальности. Модные решения, советы психологов, интервью звезд, секреты шоу-бизнеса, кулинарные рецепты, гороскопы, и еще тысячи таких милых сердцу подростка мелочей рассыпались щедрыми дарами на благоухающих страницах, пропитанных ароматом пробников парфюма. Зрительные ощущения подкреплялись тактильными и обонятельными. Это была чистая магия. Все сердца, листавшие бумажное чудо, были покорены. Каждая школьница бредила тем неведомым, мерцающим миром, который переливался в утробе журнала. Реклама не смущала девочек и не раздражала, а, напротив, таила в себе новый заряд для неподдельного восхищения. Самый горячий приверженец рекламы – неискушенный разум. Реклама – это способ заставить людей мечтать о том, о чем они раньше даже не догадывались.

Строгие фильтры советского времени обрекали людей на стерильную аскезу. Если долго находиться в идеальном пространстве, вымеренном с точки зрения масштаба, цвета, эстетики, функциональности и пользы, человеческая душа непременно захочет красок, хаоса и разрушения. Реклама пользовалась этим, насыщая людей радужным месивом прибыльной новизны. Дуализм человеческой природы взыграл и взбунтовался, прорвался нерастраченным могуществом темной стороны человеческой натуры. Насыщать тень и заглушать голос света; потворствовать плоти, а не воздерживаться, ведь жизненная суть важнее духовных исканий; ценить момент, а не думать о вечности; мстить, а не прощать; никогда не просить, а пребывать в гордыне; ставить индивидуализм и карьерный рост превыше милосердия и доброты; классифицировать общество и неизменно считать себя выше быдла; осмеивать простоту и стремиться к переусложненности разума – эти громкие постулаты в то время напоминали некое люциферианское учение, пока еще скрытое, таящееся, но уже вполне полнокровное. Иррациональная, безграничная свобода породила неизбежные противоречия. Декаденты серебряного века и масонская символика романов Булгакова еще больше укрепили мощь сатанинского романтизма. Возрожденное православие обладало слишком тихим голосом на фоне взбунтовавшегося информационного шума.

XXVI

Солнце неизбежно заканчивает свой путь на западе. Свет плавно угасает, поддается пятнистому разброду последних выдохов сумерек, сознает собственное бессилие и истончается, признавая ошибки, приведшие к исчезновению. Доминирующее, властное светило перед своей смертью словно склоняется перед западом, где большинство людей отвечают его активной энергии, его опаляющему безразличию ко всему отжившему и окружающему. Для большинства людей там карьера и самореализация являются первейшей целью. Они горят, подобно Солнцу, питаясь эго собственного одиночества. Царство Луны, напротив, связано с одухотворенной энергией востока. Для восточных людей очень важна связь с предками, родом, кастой, семьей. Покидая Родину, восточный человек всегда будет страдать, он станет обречен на воспоминания и угрызения совести. Луна направлена на сохранение, спокойствие, размышление и преумножение. Солнце – на проживание альтернативного сценария, нарушение привычных основ бытия. Луна – это уважение, мягкость и забота. Солнце – дерзость, насилие, напор и вызов. Лунная сторона мира наполнена внутренними ощущениями и сомнениями, солнце – это броское внешнее социальное проявление или маска человека в обществе. Наказанное Солнце с каждым новым днем приобретает новый шанс на осознание своего импульсивного равнодушия и себялюбия. Но проходит день, и оно вновь неуклонно стремится к эгоцентрическому захвату, отрицая принципы добра и справедливости. Жажда власти испепеляет попытки, обрекает на кармическую неотвратимость привычного долга.

Западное светило опаляло не только литературой и журналистикой. Мир кино ворвался в жизнь постсоветских людей не менее страстно и активно. Все новинки, хлынувшие на экраны, обладали нарочитой порочностью и призывали следовать определенным сценариям жизни. Романтизация проституции, профессиональное бездействие, криминальный вызов выработали в неокрепших умах искаженное восприятие действительности. Страна третьего мира нуждалась в приобретения синдрома Золушки для женской половины и прославлении преступной деятельности – для мужской. Люди из павшей, презренной страны рассматривались исключительно как работницы секс-туризма или дешевый обслуживающий персонал для грязной работы. Интеллектуальное развитие за пределами избранных государств являлось скорее неудобством, которое следовало искоренить. Ведь избыточное размышление и тяга к образованию неизменно рождают неприятие и последующее сопротивление. Человек, обладающий знанием и нравственностью, никогда не станет удобным рабом. «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит».

Воспитание удобного поколения началось в стремительном темпе. Жадное светило стремилось как можно скорее испепелить роскошь советского образования. На телевидение долгожданным потоком хлынули мультфильмы Уолта Диснея. Советская анимация была тщательно отфильтрованным воспитательным развлечением и несла в себе светлые основы дружбы, веры в себя и своих товарищей, заботы о ближнем, превосходства внутреннего наполнения человека над внешней оболочкой, отсутствия хвастовства и попытки казаться не тем, кем являешься, равенства каждого человека рядом и еще бесконечное множество назидательных смыслов. Дети того времени вырастали в атмосфере полной моральной безупречности.

Мультипликация Диснея не могла похвалиться подобными благородными начинаниями. Империя занималась сферой мысленных образов, прописывая в сознании детей манеру будущего поведения. Когда человек рождается, период его чувственной адаптации к окружающей реальности длится примерно до двенадцати лет. В этот период закладываются шаблоны поведения, которые будут диктовать человеку, что делать, как реагировать на реальность и каким способом действовать до конца его жизни. В это время формируются характер, привычки и предпочтения будущего члена общества. Если бы какой-то зловещий разум задумал идею подчинения всего человечества, то он непременно бы поместил детей до двенадцатилетнего возраста в ограниченное пространство без внешней коммуникации, рассказывая захватывающие истории, несущие специальные социальные функции. Образы мифов он бы неизбежно подкреплял яркими, запоминающимися образами. Затем манипулятор бы просто сел на берегу реки и спокойно ждал, когда проплывет труп врага. Формируя мировоззрение в раннем возрасте, система устанавливает предсказуемое, планомерное поведение общества. Даже контроль является лишней надстройкой, потому что шаблоны активности каждого члена социума предначертаны.

Компания Диснея на постоянной основе сотрудничала с внутренней разведкой США, и даже спустя более полувека со дня смерти художника многие материалы об этой стороне его деятельности остаются секретными. В Голливуде знали о том, что Дисней обладал неприязнью к коммунистам и всегда симпатизировал фашистам. Мультипликатор был частью секретной программы МК Ультра Монарх, главной целью которой было создание идеального раба с контролируемым сознанием, который может быть вызван в любое время для совершения всех действий, необходимых разработчикам проекта.

Техники Монарх содержат в себе основы сатанинских ритуалов злоупотребления и расщепления личности. Жертвы манипулирования затем активно используются в военной области, сексуальном рабстве, индустрии развлечений.

Главный герой в мультипликации Диснея часто ищет место, где нет никаких проблем, он сознательно избегает боли привычной реальности, забывая о том, что именно через реальные потрясения человек укрепляет свой дух и растет в эмоциональном и психологическом аспекте.

Дисней создал место «за радугой», своеобразное инфантильное «Зазеркалье», куда попадал персонаж, чтобы отречься от собственной воли. Цвета радуги использовались в Монарх-программировании для расщепления сознания и в дальнейшем для усиления эффекта влияния. Это было своеобразное нейролингвистическое программирование для впечатлительной природы детей. Оно устраняло все моральные убеждения и стимулировало примитивный половой инстинкт, лишенный ограничений. Все сексуальные модели поведения в будущем были заданы хитроумными программистами. Раннее начало сексуальной жизни приводит к нарушениям в половом поведении и используется для закрепления контроля над массами. Обработанные рабы всегда будут иметь способности, выходящие за допустимые пределы в нравственном обществе. Они будут идеализировать сексуальную распущенность, следовать зову плоти, а не голосу совести. Верность и моногамия назовутся атавизмами, полная свобода станет обыденностью в отношениях. Смысловая нагрузка в мультфильмах усугублялась зрительными образами. Главные героини имели гипертрофированно оформившиеся формы. Метафоры с сексуальным подтекстом, легкомысленное поведение главных героев, замки и деревья на заднем плане в образе детородных органов формировали качественно новое поколение, полностью подвластное контролю и манипулированию со стороны. Люди становились предсказуемыми потребителями с рождения, слабыми слугами своей собственной плоти.

Вредное очарование зарубежной мультипликации пленило и Лилю. Сложно было устоять перед красочными образами, которые будоражили детей еще в советское время, когда фантики от жевательной резинки с героями Диснея тщательно коллекционировались, обменивались и хранились. Персонажи зарубежного мультипликатора старательно перерисовывались в тетради с детскими анкетами. Лиля постепенно вступала на трепещущий путь. Ведь именно так древние скандинавы называли в мифологии радугу, служившую мостом между небом и землей. Дальний предок девочки пришел из Финляндии, но едва ли его шаги отрывались от реальной почвы. Мир изменился, Лиля почти падала в кроличью нору.

Время падения самым странным образом совпало со смертью любимого дедушки. Он ушел внезапно, в единый миг, словно отрезал свой жизненный путь острыми ножницами. Лиля пришла домой после школы и нашла на столе записку. Девочка не обратила на нее ни малейшего внимания, Евгения Александровна довольно часто оставляла послания назидательного и бытового содержания. Там описывались: суп в холодильнике, задание на уборку квартиры, планы на вечер и иные случайные вещи, пришедшие в голову ответственной матери. Лиля открыла холодильник, достала тарелку и, плюхнувшись на стул, равнодушно уставилась на клочок бумаги на обеденном столе. Там было только три коротких предложения, но мир вокруг вдруг разъехался влажными пятнами, а земля непривычно задрожала: «Дедушка умер. Я уехала в деревню. Папа заберет тебя вечером».

Весь образ романтики и философского умиротворения расплылся, закапал, сжался комком в груди. Но душа сохранила в себе мягкую силу ушедшего близкого человека, его тихие наставления о вечном. Это помогло Лиле зацепиться за склон норы и не упасть. Дедушка всегда собирал в поле для своей жены дикие цветы. Он не искал для этого особого повода, он просто любил ее. И каждое утро бабушка Лили находила под подушкой сонеты Шекспира на красивых открытках. Они обрели друг друга после войны вопреки всему: ужасам войны, соблазнам со стороны, лишениям, ударам судьбы. Легковесность Диснея и сексуальная раскрепощенность никогда не входила в их планы на жизнь. И своим примером простого, чистого чувства они избавили внучку от искушения иллюзией.

XXVII

Выходные превратились в коленопреклоненное поклонение огороду. Земля была единственным надежным кормильцем в то лихое десятилетие. Государство обмануло надежды на светлое будущее, забрало накопления на достойный уровень существования, но природа неизменно была рядом, отвечая урожаем на усилия, принесенные ей как сакральные подношения неведомым богам. Люди неосознанно вернулись в своеобразную эпоху языческих ритуалов и ведических знаний, молясь на силу матери-земли, пестуя ее своими неисчислимыми усердиями и начинаниями. Инстинктивный пантеизм управлял отчаявшимися  жертвами исторического перелома. Старые боги с плотоядной улыбкой вглядывались в лица обреченных служителей, земля туманилась сытым признанием своей важности.

Родители Лили тоже взяли в пользование десять соток огорода. Целина лежала нетронутым сокровищем перед глазами новобранцев. Для возделывания целомудренной земли требовался мощный трактор. Корни многолетних трав сделали почву непригодной для использования обычной лопаты. Твердые напластования царства неисчислимых корней были подобны каменным породам. Луг отторгал неумелые попытки человеческих рук и смирился только под техническим напором машины. Вспашка целинной земли оставила после себя огромные нагромождения грунта, выше детского роста. Лиля с интересом рассматривала ровную плоть пластов с разноцветными кровеносными сосудами корневищ. Это был таинственный подземный мир, оголенный в порочном бесстыдстве и бесславно выставленный на всеобщее обозрение.

Свободные дни переросли в рутинную каторгу подготовки почвы, посева, ухода за растениями, сбора урожая. Пригодные для работы сезоны отличались лишь незначительными колебаниями погоды. Общая же суть поездок на огород была едина – бесконечный круговорот усилий, вызывающих к концу дня неизменную тошноту и приступы мигрени. В месяцы излишней солнечной активности работа становилась и вовсе непереносимой. Пот стекал прямо под одеждой, солнце слепило глаза, влажность сырой земли поднималась в воздух удушающим отторжением. В придачу ко всем неудобствам в период цветения сосны просыпались агрессивные мошки, плотной пеленой застилая  уставшие глаза, жаля с неутомимой энергией гулкой короткой жизни. Позже наливались комары, звеня своим пронзительным задором. Насекомые жадно припадали к влажности разгоряченной кожи, высасывали остатки терпения алчным хоботком.

Поначалу Лиля просто помогала взрослым, выполняя мелкие поручения, она была скорее подсобным работником. Вскоре родители поручили ей после многочисленных просьб вырастить собственную грядку лука, не особо надеясь на успех предприятия. Огород был предназначен в основном для выращивания картофеля. Для посадки лука был выделен оставшийся затененный участок земли возле деревьев. Так как эта культура любит больше открытые солнечные пространства, то и требования к потенциальному урожаю выставлялись минимальные. Лиля не обращала внимания на скепсис родителей. Просеяв между пальцами каждый комок земли, не допуская ни единой инородной травинки на собственной грядке, она относилась к будущим луковицам как к собственным детям. Девочка поливала их первые начинания, пела пробуждающие песни, обращалась с ласковыми просьбами о последующей отдаче. Лиля словно исполняла своеобразные религиозные мессы на матери-земле, и волна ее пламенных воззваний проникла глубоко за пределы материального мира, отозвалась в самом сердце природы. Лук вырос просто огромным. Он лежал плоскими блюдцами на поверхности гряды вопреки всем неблагоприятным внешним факторам. Родители и бабушка охали и изумлялись полученному результату. Они решили, что лук должен немного подсохнуть под солнцем, и через неделю они начнут его собирать. На следующие выходные щедрый подарок природы растворился в неизвестности. Видимо, кто-то со стороны тоже поджидал вызревания чужого труда и воспользовался результатом без излишних усилий. Лиля словно лишилась остатка своих сил, все ее затраты тела и духа оказались воровато уничтожены неизвестной преступной рукой. Она полностью разочаровалась в огороде.

С тех пор поездки на сельскохозяйственный участок стали для нее еще более бессмысленной мукой. Они воспринимала работу как посильную помощь изможденным родителям, но рвение ее иссякло. Интерес к земле полностью пропал. Она просто сухо и методично выполняла свой дочерний долг, не задумываясь о потере драгоценного времени. Полосы обработанной земли тянулись к необозримому горизонту. Иногда привычная скука ловкой лопаты сменялась голодным озорством лошади. Животное осторожно поворачивало голову назад, щурило лукавый глаз и украдкой хватало картошку в лунке, щеря крупные зубы в усмешке. При попытках возмущения со стороны человеческой расы, лошадь только натужно поводила бархатными ноздрями  и выдавала глухой залп, выгнув хвост дугой. Сложно было представить более проказливого хулигана, но очарование хитрой морды заставляло тут же забыть обо всех глумливых нарушениях.

Обед проходил в ржавом автобусе, давно утратившем свою функциональную прыть. Это был скорее металлический труп, скелет бывшего транспортного средства, весь покрытый ржавчиной и следами дорожной усталости. Но каркас без колес спасал от случайных дождей, а внутри находился самодельный стол со скамьями из заскорузлой, необработанной древесины. Сами хозяева отжившего транспорта работали даже в обеденное время, пытаясь напором беспрерывного рвения победить все мыслимые законы земледелия. В конечном итоге пожилой мужчина – глава соседнего участка упал прямо на землю, получив сердечный приступ. Мать-сыра земля равнодушно приняла исступленную дань своему величию, покрывая пылью навек закрытые глаза. Она давала жизнь, она же ее и отнимала.

Богиня Мать, главное божество древнего мира, приняло в свои служительницы и Лилю, высасывая из ее пробуждающейся плоти первую каплю крови. Девочка стала девушкой именно во время удовлетворения прихотей плодородной богини. Почувствовав легкую тошноту и тянущую боль внизу живота, Лиля плавно осела на землю, держась рукой за сухие стебли высокой травы. Она легла ничком на пыльную гряду, прижавшись щекой к безмятежности земли, прислушиваясь к тайному смыслу видоизменения внутри нее. Женская инициация взросления влилась в тело бывшего ребенка прямо из глубин почвы, наделила способностью к магическим ритуалам. Сила земли плавно устремлялась в лоно пробудившегося женского естества и, переливаясь через край, возвращалась обратно в подземное царство. Это был непрерывный круговорот волшебства, единения человека с природными истоками. Все стало сплошным потоком, черным, темным, мистическим. Источник вращательного движения переливался по кругу, не ведая начала и конца своего пути. Круглящая, засасывающая новизна распахнула портал в неизвестность. Связь с тонким планом обнажилась в первозданном доверии. Лиля приблизилась к миру взрослых.

XXVIII

Неравенство людей постепенно становилось обычным явлением. Сначала оно вызывало недоумение и отрицание, позже последовала зависть. Люди еще не пришли к смирению и принятию расслоения общества. Слишком свежа была память о другом типе государства, основанном на равенстве и братстве. Славянский человек всегда пытается жить по понятиям и, если закон нарушает основы справедливости, он отвергает все установленные правила. С одной стороны исконная тяга к правде не позволяет закабалить свободный дух, но с другой делает народ слишком податливым к революциям и мятежам, что можно легко использовать в корыстных целях. Где англичанин сохраняет традиции и принимает классовую градацию с терпеливой улыбкой, славянин взорвет все традиции пылом своего рвения к истине. И этим обречет себя на последующее выживание на длительное время, ослабит свое могущество. Ведь почти все революции – это игрушки в руках сильных мира сего, обычный передел капитала. Святая идея освобождения в корне своем непременно порочна и обладает тайным умыслом. Если забрать деньги у самых богатых людей на планете, то революции и войны попросту исчезнут. Никто не рассматривает подлинное спасение человечества как главную идею. Человеческая масса – это ресурс для достижения своих целей. И пока простые люди отвлекаются на провокационные импульсы с внешней стороны и ненавидят друг друга – некто с довольной улыбкой потирает руки. Удивительно, но люди постоянно спорят друг с другом в бессильном бешенстве, не сознавая, что спор их был предопределен заранее. Редко кто задумывается о цикличном лике истории, о кровавой цепи равновеликих манипуляций. Хозяева мировых богатств даже не обязаны изобретать новые пути, они прекрасно знают, что каждый человек любит наступать исключительно на свои собственные грабли. Сей невежество или искаженное знание, разрушай традиции, видоизменяй историю, разделяй людей – вот простой рецепт накопления капитала и его последующего сохранения на протяжении веков. Единственная плодотворная революция для простого человека – это духовная эволюция. Начиная бороться с самим собой, облагораживая каждый свой шаг, пропитывая мир вокруг себя основами любви и милосердия человек способен выйти на правильную дорогу и изменить мир. Все остальное – лишь имитация справедливого будущего и потеря времени, выстрел вхолостую.

Изменения в обществе подкрались незаметно. Внезапно выяснилось, что часть одноклассников вынуждена практически голодать и забирать лучшие часы досуга для непосильной сельскохозяйственной работы, чтобы прокормить себя. Но среди этой изголодавшейся, уставшей нищей прослойки вдруг появилась сильная поросль сорняка, живучая и цепкая. Своей наглой мощью она вгрызалась в народное достояние и оттягивала лучшие соки жизни, не гнушаясь тем, что она обделяет соседние хилые ростки. В ход шли интриги, козни, коррупция. Рука грела руку, ценная информация распространялась только между своими.

В класс Лили пришла учиться девушка, отец которой пришел к управлению заводом, построенным еще в советское время. Пришел не благодаря профессиональным качествам, а основываясь на связях и ловких увертках. То, что раньше принадлежало народу и равномерно распределялось между рабочими, попало в одни руки, хищные и хваткие. Люди годами не получали зарплату, а сам директор нежился в бесконечных заграничных поездках и скупал недвижимость в столице для членов своей семьи. Понятия чести и совести не обременяли его сердце. Он рвался к управлению в свое время не для того, чтобы размышлять и сомневаться в содеянных беззакониях.

Дочь его, хвастаясь постоянными обновками, каждый день будоражила одноклассников. Вещи были импортные и высокого качества, меняла она их с завидной регулярностью. Это была эпоха хвастовства для нуворишей. Богатство еще не выкристаллизовалось в тихое достоинство старых денег. Кто не знает, как хочется девушке в подростковом возрасте блистать в новом платье? В цвете своей красоты, созревающей и наливающейся силами жизни, так тянет сделать себя еще привлекательнее, ярче, заметнее. Юношеский вызов миру еще не обладает мудростью, он торопится нравиться без раздумий, очаровывать без колебаний. Такова природа розы в цвету, она еще не обладает размышлениями о нагой первооснове духа. Она увлечена тугим блеском лепестков, пленяющим ароматом своей плоти.

Девушки завидовали. Да, почти все пали жертвой очевидного неравенства. Возникли и льстивые прилипалы, пользующиеся потенциальной выгодой отношений в виде заграничных конфет и маленьких подарков. Наряды угнетали их еще больше, чем несправедливость учителей по отношению к разным ученикам. Взрослые словно подхватили эту невидимую эстафету и стали по-разному относиться к школьникам в классе. Дочь директора обладала неоспоримым преимуществом, когда наставники оценивали ее знания. Несомненно, они имели от этого лояльного отношения последующие преференции. Эта вопиющая несправедливость еще больше способствовала к скрытой вражде между подростками. Дружба, возводимая на незапятнанных основах прошлого, начала разлагаться изнутри и преследовать только корыстные интересы. Дети копировали стиль взрослых, извиваясь в причудливых хитросплетениях нового времени. В классе возникла некая змеиная ловкость, с каждым днем обширно расползаясь в неокрепших умах.