Развод. Его случайный ребенок

Дверь резко дергается, и я едва не вываливаюсь на раскаленный асфальт. Но сильные руки вовремя подхватывают и ставят прямо. В голове шумит, перед глазами все плывет, и я зажмуриваюсь, чтобы унять подкатившую к горлу тошноту.

А когда раскрываю глаза, буквально врезаюсь в широкую сильную грудь, обтянутую белой футболкой.

В ноздри вбивается пряный аромат туалетной воды, и кружится голова. Потрясающий аромат.

Мужские руки сильно, но в то же время бережно прижимают к себе. медленно ползу взглядом выше: по загорелой шее, острому подбородку, пухлым губам, носу с небольшой горбинкой и замираю на серых глазах, что рассматривают меня с интересом и…желанием.

Кружится голова, а щеки покрываются румянцем. Сердце заходится в бешеном ритме. А в низу живота завязывается узел желания. Черт возьми, мое тело тянется к этому совершенно незнакомому мужчине! Наверно, потому что на меня в жизни никто не смотрел вот так: сразу присвоив себе и с неприкрытым острым желанием. Не обращая внимания на окружающий мир и бессовестно раздевая глазами.

Наверно, у меня действительно сотрясение, раз в такой момент я думаю о мужчине…О его запахе, руках и о том, как он касается меня…Ведет ими вниз…

С незнакомцем, кажется, тоже происходит что-то странное. Он зависает на моих губах. Рассматривает их внимательно, невольно, облизнув свои. От этого жеста тепло разливается внизу живота.

Мужчина ползет ниже и спотыкается о мою вызывающую грудь. Его глаза вспыхивают, уголок рта дергается в ухмылке. Да, я не ношу белья, потому что безумно жарко и мне неудобно! Тем более, я только до машины и обратно…И вовсе не предполагала, что попаду в объятия незнакомца…

Но мужчина резко жмурится. Трясет головой и снова смотрит на меня.

Теперь его глаза усталые, с примесью страха и злости.

И все очарование момента окончательно рассеивается, когда он рявкает:

– Кто вас вообще так водить учил?! В зеркала совсем не смотрите!

Глава 8

Карина

Первые несколько секунд открываю и закрываю рот. А потом прихожу в бешенство от подобного хамства. Вырываюсь из рук, продолжающих удерживать меня и нагло поглаживать. И отталкиваю наглеца от себя.

– Что, простите? То есть, я еще и виновата?! – шиплю змеей. Я устала, выпотрошена открывшейся изменой мужа, а тут еще ДТП, в котором меня пытаются обвинить…И непонятно, во сколько выльется ремонт машины. А сейчас, учитывая нависший надо мной развод, каждая копейка на счету. – А вы в курсе вообще, что задница впереди идущего автомобиля неприкосновенна?! Слышали про соблюдение дистанции, скорости и все такое?

Мужчина сощуривается. Его глаза полыхают и…выражают куда больший интерес. Но одновременно с этим губы упрямо поджимаются, а вся его поза выражает напряжение. От мужчины веет силой и опасностью.

И…черт возьми, мне это нравится! Все мое женское существо тянется к красивому, сильному нахалу.

Вот только характер у него не для слабонервных.

– Я вам сигналил! Моргал фарами! Просил уступить дорогу! Я тороплюсь! Это вопрос жизни и смерти!

Еще раз медленно прогуливаюсь взглядом по очкам авиаторам, по его белоснежной футболке, любуясь сильным подтянутым телом, по белым брюкам. Перевожу взгляд на представительный, как я называю про себя, «бандитский» внедорожник… И снова злость завладевает всем моим существом.

Потому что я догадываюсь, куда торопится этот наглец летним вечером в таком виде. И ярость полыхает, как костер инквизиции. Потому что по его вине я, мало того, что застряла тут до глубокой ночи, так еще, скорее всего, на длительное время останусь без машины.

– Вот что. Я действительно тороплюсь, – достает из кармана портмоне и вынимает оттуда стопочку шуршащих купюр. – Здесь достаточно на ремонт и даже хватит на моральный ущерб. Всего доброго.

И…просто разворачивается и идет к машине широким шагом, привлекая взгляд аппетитной задницей.

Смотрю на купюры в ладони как на нечто инородное и отравленное.

Вспыхиваю как спичка. Глаза кровью наливаются.

Почему каждый мужчина в моей жизни включает альфа самца и считает, что финансовое и социальное положение в обществе позволяют ему так со мной обращаться? Пренебрежительно относиться, ни во что не ставить, унижать изменой…

Все это смешивается в адский коктейль и, как лава, выливается наружу.

Настигаю наглеца в тот момент, когда он распахивает дверь своего зверя. Не позволяю ему забраться в машину. Дергаю за руку на себя и, наглец, не ожидавший подобного, с удивлением поворачивается ко мне.

– Знаете, что, засуньте свои деньги в свою аппетитную задницу! И, да, мы стоять тут будем до второго пришествия и ждать ГАИ!

Наглец открывает рот, чтобы наверняка вывалить на меня очередную порцию какашек, но…

С заднего сидения я слышу стон. И он ни черта не от удовольствия.

– Яр…Быстрее, пожалуйста…Мне кажется, что-то не так…Мне очень больно…

Перевожу недоуменный взгляд на наглеца. Он моментально подбирается и становится серьезным.

– Мы торопились в роддом. Наташе стало плохо утром, тошнило. Отравилась, что ли…

В этот момент дверь заднего сидения распахивается и девушку выворачивает прямо на землю. Обида и ярость сдуваются, как воздушный шарик. И на смену разъяренной хищнице приходит врач.

Обхожу наглеца и заглядываю внутрь салона, за считанные секунды оценивая обстановку.

Передо мной девушка примерно на тридцать пятой неделе беременности, плюс-минус. На лбу испарина, бледная, дыхание учащенное. Двумя руками держит животик и часто морщится.

Картина вырисовывается тревожная. Это точно не отравление.

– Здравствуйте, позволите, я вас осмотрю? – улыбаюсь, стараясь приободрить девушку.

– Вы кто?

– Не поверите, я акушер-гинеколог. Болит? – киваю на животик.

– Да, – пищит Наташа. – Ночью стало прихватывать. Я подумала, что это тренировочные. Но утром стало резать…и тошнить…Мне очень страшно…

– Не бойся, я рядом, – ощупываю ее живот, слушаю сердцебиение ребеночка.

И всеми силами стараюсь не показывать тревогу на своем лице. Плод лежит неправильно и при таком предлежании сама она родить не сможет. А Наташа в родах, я даже без осмотра на кресле и УЗИ в этом уверена. Нужна срочная операция. Иначе…даже думать не хочу.

Улыбаюсь, стараясь отвлечь будущую мамочку от боли и дурных мыслей.

– Наташа, послушай, тебе нужно в роддом. Сегодня ты станешь мамочкой.

– Как это? – встревает в разговор Наглец. Я так окрестила его в своей голове и, полагаю, это второе имя этого мужчины. – Ей еще рано рожать!

Выразительно смотрю на Яра и велю не встревать. Нельзя терять времени.

– Мне и правда рано…

– Я понимаю, но так сложились обстоятельства, – не хочу говорить ей предположительный диагноз. Только истерики мне сегодня не хватало.

– Мы как раз ехали в клинику, – напоминает Наглец. – В «Здоровье».

Качаю головой.

– Не пойдет. Там слабая гинекология и детская реанимация.

Наглец вскидывает брови и, по всей видимости, собирается возражать, но мы не имеем права терять драгоценные минуты.

И снова злость накрывает меня, как саваном. И жгучий стыд.

Неужели все мужики такие невозможные кобели?! В двух шагах от беременной жены лапать и взглядом раздевать незнакомую девушку?! Наглец и кобель.

– Так, я отгоню свою машину на обочину, – цежу сквозь зубы, едва себя сдерживая. – Садись за руль. И поедем ко мне в клинику.

Глава 9

Карина

Наверно, я взглядом все же транслирую то, что так тщательно скрываю от Наташи, и Наглец передумывает спорить. Молча подчиняется и делает как велено.

Сажусь на заднее сидение и помогаю роженице устроиться поудобнее. Постоянно слушаю сердцебиение и слежу за динамикой. И она хреновая.

Через пять минут замечаю кровь на ее бедрах. Наташа стонет громче и хватается за живот.

– Наглец, прибавь скорость. Вот здесь можно объехать через двор.

Его глаза скрыты за стеклами авиаторов, но я кожей чувствую тревогу будущего папаши. Яр коротко кивает и слушается меня.

– Я хочу…– бормочет Наташа, прикрывая глаза, – чтобы только вы меня оперировали. Пожалуйста…

Коротко киваю. Сейчас важнее сохранять спокойствие и наблюдать за состоянием мамочки. Благо, Наглец быстро нас домчал.

Срываюсь с места, влетаю в приемную под ошарашенный взгляд дежурной медсестры.

– Карина Владимировна, вы же домой…

– Некогда объяснять! Вызови санитаров и каталку! У нас отслойка плаценты! И готовьте операционную.

Выбегаю обратно одновременно с санитарами. Яр сам лично бережно опускает Наташу на каталку. Ее везут в клинику, а Наглец хватает меня за руку.

– Прооперируй ее, пожалуйста.

Он так смотрит…нежно и в то же время требовательно. Уверена, так умеет только Наглец.

Несмотря на усталость, на раздражающую где-то на периферии сознания головную боль, я соглашаюсь и иду готовиться к операции.

Буквально вываливаюсь из операционной спустя почти два часа. Вымотанная, выжатая досуха. Нет сил, чтобы пойти переодеться и наконец покинуть эту клинику.

И лишь возможность столкнуться нос к носу со счастливым папашей – изменником- мужем толкает меня в спину.

Я резко вскакиваю на ноги и иду. Но не к ординаторской, а…в детское отделение. Я никогда такого не практикую по личным причинам, но иду узнать, как малыш Наташи.

– Карина Владимировна? – с удивлением вскидывает брови неонатолог. Но тут же широко улыбается и приглашающим жестом окидывает отделение. – Рада вас видеть в нашем детском царстве. Ваши сегодняшние подопечные чувствуют себя отлично. Девочка Наташи Царевой мелковата, конечно, всего два двести, но голосистая командирша! Выходим! Наест щеки и скоро поедет с мамочкой домой! А сынок Зарубиной умничка, крепыш. Мамочка отдыхает, мы забрали его к себе…

Я кидаю взгляд на сына любовницы моего мужа, и горечь скапливается во рту. Глаза жгут слезы обиды, и я под недоуменный взгляд коллеги, бросив сдавленное «Извините», вылетаю из отделения и из клиники.

Но не успеваю даже и метра пробежать, как на ступеньках меня ловят сильные руки и тут же впечатывают в горячее тело. Как будто имеют на это право. Как будто я уже ему принадлежу.

Но в следующее мгновение силу сменяет нежность, и эти самые руки гладят меня по спине, даря то умиротворение, которое мне так необходимо…

– Все хорошо? – раздается тихий низкий голос сверху.

– Да, – отвечаю Наглецу в грудь, вдыхая головокружительный аромат. Понимаю, что это аморально, неправильно, но ощущаю себя тряпичной куклой – у меня просто нет сил. Ни на что. – Поздравляю, у вас дочь…Два двести, рост не знаю. Наташа в реанимации отходит от операции. Завтра сможете ее навестить в часы…

– Пойдешь со мной на свидание? – неожиданно прерывает Наглец.

Глава 10

Карина

В голове взрываются фейерверки.

Обида и боль от вскрывшегося двоеженства Аркадия отходят на второй план. Их просто вытесняют злость и неудержимая ярость на всех мужчин – кобелей и Наглеца – их предводителя, в частности.

– Я никуда с вами не пойду, отпустите меня!

Начинаю извиваться, чтобы выбраться из тисков этого мужчины. Даже несколько раз ударяю кулаками его в грудь, но Наглец этого не замечает. Только когда я смотрю на него матом исподлобья, опускает руки вдоль туловища. Но назад не отходит, так и продолжает нарушать мое личное пространство. Прячет ладони в карманах брюк и рассматривает, слегка нахмурившись, так, что у меня сосет под ложечкой.

Пожирает взглядом.

Присваивает.

Клеймит.

По телу разгуливают мурашки, внизу живота – пожар, а грудь становится тяжелой. И губы, на которых он так зависает, покалывают и горят.

Как он это делает, черт возьми?! Без рук, без каких-либо слов, одним только взглядом…Так, что рядом с ним любой здравый смысл уходит в закат.

– Почему? – выдает с претензией. Нависает сверху, припечатывая взглядом серых глаз.

Наглец есть Наглец!

Засранец без совести и тормозов. Еще и привлекательный, черт бы его побрал!

От бесцеремонности и нахальности этого вопроса, я даже не сразу нахожусь с ответом. Во все глаза смотрю на мужчину и пытаюсь понять: он сейчас серьезно?!

Учитывая, как он продолжает смотреть меня со спокойствием удава, лишь с легким напряжением во взгляде…то да, он серьезно.

Неужели у Наглеца напрочь отсутствуют какие-либо моральные принципы? Уважение к женщине, выносившей и родившей ребенка?!

– Почему? – шиплю, разве только не плююсь ядом, как змея. А жаль. – Вы еще спрашиваете, почему?! А вас не смущает, что вашей жене сделали только что операцию?! У вас вообще-то дочь родилась! А вы даже не проявили интереса к ребенку! Да еще и практически на глазах у супруги заигрываете…Мне мерзко.

Наглец с весельем на лице рассматривает меня, склонив голову набок, как диковинную зверушку. Или как несмышленого ребенка.

А потом засранец делает то, что вводит меня в еще больший ступор.

Он откидывает голову и смеется.

– А ты, значит, собственница? Это хорошо, потому что я тоже.

Открываю рот, чтобы коварно заявить, что я замужем, но не успеваю. Резко посерьезневший Наглец серьезно раскладывает по полочкам:

– Наташа – моя младшая сестренка. Позвонила мне сегодня в слезах и соплях, что ей плохо, и попросила отвезти в клинику. Больше некому, потому что эта засранка мелкая категорически не признается, кто отец ребенка. Ты дала мне всю важную и нужную информацию и по сестре, и по ребенку. К Наташе не рвусь, потому что прекрасно знаю, что в реанимацию не пускают. Как в детскую, так и во взрослую. И к детям я, кстати, так себе. Всю остальную информацию я могу получить по телефону или на ресепшен. Но уже завтра.

Хлопаю ресницами и совершенно под другим углом смотрю на Наглеца.

Впечатлил. Прямо сразил наповал. Я бы даже сказала, что с козырей зашел!

Никто, абсолютно никто за всю мою практику еще так здраво не рассуждал и не берег мои нервы. Все требовали немедленного свидания, показать ребенка, подержать на ручках, передать в реанимацию конфет, цветов и шампанского (ну, а что такого?! У женщины праздник же!).

Со стороны наверно выгляжу дурочкой с улыбкой на глазах и сияющими глазами.

А потом до моего мозга доходит главное.

Наглец сказал «младшая сестренка»? Мне не показалось же?

– Наташа – твоя сестренка? – уточняю.

– Да. У нас с ней тринадцать лет разницы. Поздний ребенок в семье, принцесса и все такое. И вот нате, родственнички, вам подарок: беременность вне брака непонятно от кого. Удивила так удивила.  Ну, так что, раз все разногласия улажены, идем? – подмигивает, снова растягивая губы в нахальной улыбке. – Ты мне понравилась с первого взгляда. Я тебе, кажется, тоже, раз ты успела рассмотреть мою аппетитную задницу.

Чегоооо?!

Челюсть стремится к земле, и я даже не пытаюсь ее поймать. Часто дышу от возмущения и стыда. В целях защиты, отвратительно слабой, конечно, скрещиваю руки на груди. И молюсь, чтобы не начать краснеть. Но, судя по ехидной улыбке Наглеца, все же начинаю.

– Ну и самомнение у вас, Наглец! – показательно фыркаю. – Я определенно точно ничего такого не говорила.

Черт, и правда, неужели я сказала это вслух?! Не умеет же он читать мои мысли?!

Улыбка Наглеца становится шире.

– «Засуньте ваши деньги в вашу аппетитную задницу», так, кажется ты сказала?

Роняю лицо в ладони и мысленно ору. Что за день сегодня?!

Мужчина бережно отнимает мои руки от лица. В его взгляде – ни единого намека на насмешку или ехидство. Там что-то другое. То, что сейчас мне нужно меньше всего.

– Да ладно, не смущайся. Зато я знаю, что нравлюсь тебе. Так что насчет свидания? – медленно скользит взглядом по моему телу, заставляя его трепетать. Да сколько можно?! Зрачки Наглеца расширяются, губы плывут в соблазнительной улыбке. – Не вздумай плести что-то про «я не одета». Можешь идти прямо в этом медицинском костюме. Меня заводит.

Мотаю головой.

– Никаких свиданий не будет. Да и я устала. У меня практически две смены рабочих получились.

– Так и я не работать тебя зову! Накормлю, напою…Ты мне расскажешь, что не так с клиникой «Здоровье».

В удивлении вскидываю брови.

– А вам зачем? Ваша сестренка родила, вы можете вернуть деньги за не оказанные услуги…

– Дело в том, что я ее владелец. И мне оооочень интересно стороннее мнение по поводу реанимации и отделения гинекологии.

И тут меня осеняет. Щелкает в голове, и становится вдвойне неудобно.

– Так вы – Царев Ярослав…

– Можно без отчества. А тебя как зовут, Тигрица?

Закатываю глаза на пошлое прозвище.

– Карина Владимировна.

– Поехали, Карина Владимировна? – понижает голос до сексуального низкого шепота.

Глава 11

Карина

– Нет, – устало качаю головой выдыхаю. – Мне не до свиданий.

Ярослав мигом становится серьезным. Чем снова удивляет.

– Что-то случилось? – скользит ладонью по моей талии, не разрывая зрительного контакта. Обнимает. Таки снова лапает меня Наглец, не может руки при себе держать. – Расскажи, я могу помочь.

Неожиданно. Мягко, но с твердой уверенностью выдыхает почти в губы. Так, что я едва ли не сдаюсь, но вовремя успеваю включить мозг и прикусить язык.

Я не буду вмешивать в свои семейные неурядицы постороннего мужчину. Даже, когда так велик соблазн.

– Спасибо, но нет.

Ярослав вглядывается в мое лицо. Словно дает шанс передумать. Но, не дождавшись ответа, кивает, с уважением принимая мою позицию.

– Хорошо. Вот моя визитка, здесь мой личный номер. Звони в любое время. По любому вопросу.

Берет мою ладонь и вкладывает картонный прямоугольник.

Но не спешит отпускать.

Наглец касается пальцев, нежно проводит по ним. Поглаживает запястье, заставляя вздрогнуть. По телу как будто пустили электрический ток, а за ним – удовольствие. Хитро улыбается, словив мою реакцию, а на дне серых глаз черти снова отплясывают свой ритуальный танец.

– Меняю ее на ключи от твоей машины.

– Что?!

– Ты попала в ДТП по моей вине. Я виноват, признаю. Еще и наорал. Наше знакомство не с того началось. Так что сейчас я исправляю свой косяк. Давай ключи, я отгоню твою машину в сервис к знакомым ребятам. Сделают быстро и на совесть.

Ярослав Царев – кто ты такой? Сколько личностей в тебе сокрыто?..

Столько открытий я для себя сегодня сделала…Что мужчина может быть жестким и нежным одновременно. Заботливым. А настойчивость в исполнении Наглеца не отталкивает, а, наоборот, завораживает, вызывает интерес и…острое желание. Бьюсь об заклад, так умеет только Ярослав Царев – непосредственный, уверенный в себе эгоист без комплексов и преград.

– Карина?

Снова краснею, зависнув на четко очерченных губах. Как он недавно на моих. С такой чувственностью мое имя еще никто не произносил…

Так как мне предстоит развод, и нужны деньги на адвоката, переезд и другие расходы, я даже не возражаю.

– Хорошо, – коротко киваю, – я сейчас, – и бегу в ординаторскую.

Сразу переодеваюсь, чтобы, не дай Бог, еще кто не начал рожать и меня не задержали. Сегодня я адски устала. Еще и головная боль снова напоминает о себе. Натягиваю платье, поправляю волосы и сбегаю из клиники.

Наглец терпеливо ждет меня у входа. Лениво оглядывает ноги, скользит по груди и снова «покушается» на губы. Приходит в себя, когда я откашливаюсь и протягиваю ему ключи от машины.

Но Наглец снова играет по своим правилам.

Перехватывает мою руку и, лукаво ухмыльнувшись, предлагает как бы между делом:

– Подвезти?

Замираю. Прислушиваюсь к себе.

Вру, говоря, что безумно устала. Устала, но не больше, чем обычно. Совру, если скажу, что Ярослав мне безразличен. И снова совру, если скажу, что у меня нет злого умысла: я знаю, что у Наглеца, как у руководителя клиники, чертовски мало свободного времени. И я украду у него еще немного, потому что на улице, несмотря на то, что время приближается к вечеру, все еще стоит удушающая жара. И я не хочу ехать на общественном транспорте или на такси, которое опять-таки непонятно, сколько придется ждать.

– Да, пожалуйста.

Ярослав широко и по-мальчишески улыбается и протягивает мне руку. Вкладываю свою ладонь, и Наглец подводит меня к своему бандитскому внедорожнику и помогает забраться.

– Правильное решение, Тигрица, – довольно изрекает, лично пристегивая меня ремнем и, конечно же, как бы ненароком прикоснувшись к моей груди.

Внизу живота сладко тянет. Настолько, что я готова простонать и скрестить ноги. И только чудом удерживаюсь. Не хватало еще тешить самолюбие этого Наглеца.

Поэтому я дожидаюсь, пока Ярослав обежит машину, запрыгнет на водительское сидение и только тогда с милейшей улыбочкой, на какую способна, тяну тоже как будто между делом:

– Не надейся таким образом узнать мой адрес.

– Почему?

– Потому что едем к моей подруге, – и называю адрес Ники.

Едва вспоминаю причину, по которой не хочу появляться в квартире, весь запал угасает. Настроение снова стремится к плинтусу. Наглец тоже замечает это и, выруливая на дорогу, интересуется:

– У тебя точно все хорошо? Уверена, что не нужна моя помощь?

Молчу некоторое время. Стараюсь держать себя в руках. Потому что, какой бы я не была сильной, я – девушка. И ничто человеческое мне не чуждо.

– Если что, у меня есть твоя визитка.

Глава 12

Карина

Какое-то время едем молча.

Невольно бросаю косые взгляды на Наглеца. Я не знаю, почему, но меня тянет к нему, как магнитом. И с каждым разом все сложнее оторваться.

Под ровную езду и тихую музыку знакомлюсь с Наглецом заново.

Высокий лоб, коротко стриженые волосы. Серые нахальные, чуть раскосые глаза, которые каждый раз прошивают меня насквозь. Нос с горбинкой, который точно ломали не единожды. Ну, конечно, кто бы сомневался, что Ярослав – любитель нарваться на неприятности. Легкая щетина, которая ему невероятно идет и придает еще более хулиганский вид, выраженные скулы. Четко очерченные губы, которые как будто любовно высечены скульптором. Широкие плечи, за которыми с легкостью можно спрятаться и ощущать себя как за каменной стеной.

По-мужски красивый и привлекательный мужчина.

Он даже машину ведет соответственно своему второму имени: расслабленно, вальяжно, нахально. Ярослав слегка съехал на сидении и одной рукой держит руль, локтем второй уперся в водительскую дверь.

И вот в один такой момент он ловит меня за подглядыванием. Подмигивает, вгоняя в краску, и бросает между делом:

– Так что, говоришь, не так с отделением гинекологии в моей клинике?

Раз уж больше нет необходимости скрываться, разворачиваюсь к Наглецу всем корпусом. С наслаждением сбрасываю сандалии и поджимаю под себя уставшие ноги, слегка их растираю.

– У тебя в отделении слабые доктора. Нет, обычные проблемы решают, ничего лишнего не назначают. Но как только сталкиваются с привычным невынашиванием или же длительным отсутствием овуляции, начинают «плавать». Куча ненужных препаратов, обследований, которые напоминают больше тыканье пальцем в небо. А по факту, нужно было просто выбрать правильную тактику лечения. И придерживаться доказательной медицины, а не того, что сейчас модно назначать и выгодно для клиники. Ну, и отделение реанимации… за последний месяц три перевода младенцев, рожденных раньше срока, из твоей клиники в ту, где работаю я, говорят сами за себя.

Ярослав хмурится. Крепко призадумывается. Барабанит пальцами по рулю, играя желваками.

– Спасибо. Сильно и доходчиво. Признаться честно, я не вникал в корень, потому что отделение гинекологии в клинике – второе по популярности после хирургического. В том числе и в денежном плане. Поэтому у меня к этим врачам не было никаких претензий…

– А должны были быть, – отрубаю безапелляционно. –  Твои врачи просто зазвездились. Столько пациенток ко мне приходило в отчаянии после них…Уже ни на что не надеясь. И каково же было их удивление, когда мы избавлялись от проблемы за один – два цикла. Или ловили овуляцию, которой «не было» последние девять месяцев. А в следующем цикле они уже вставали ко мне на учет по беременности.

– Спасибо, Карина, – озадаченный Ярослав чешет в затылке. – Я все обдумаю и буду проводить зачистку кадров после внеплановой аттестации. Не хочешь, кстати, на должность заведующего отделением?

Вскидываю брови.

Неожиданное предложение. И довольно заманчивое.

– Назови размер зарплаты, и я утрою ее, – прогибает Ярослав, заметив мою заминку. – Мне нужны такие грамотные специалисты, да еще с золотыми руками и отзывчивостью.

Работать в одном коллективе с Наглецом? Быть его подчиненной? Боюсь, он все же дорвется до меня и не будет выпускать из кабинета…

– Я подумаю. Сам понимаешь, такие решения не принимаются в одну секунду.