Казачья поляна

Копнули: отец не установлен, мать некая Вероника Дуглас. Погибла в авиакатастрофе под Бостоном, в сентябре 1931. Меня словно морозным облаком накрыло… Я помнил тот день и этот самолет, с отважной женщиной-пилотом. Моя вспышка гнева из-за побега Туманова и последующих за сим неприятностей была столь сильной, что его жене просто разорвало за штурвалом голову. Она стала единственной, до кого я смог тогда дотянуться.

Теперь я знал, с какого конца подать эту информацию Глебу. Версия отработки наследников погибшей женщины вполне годилась. Будем считать, что через неё мы и вышли на внука Туманова. Кто подумает, что всё было наоборот? А пока я собирался с мыслями и духом, пришла новая информация от братьев из-за океана: этот таинственный Алекс Уилсон основал благотворительный Фонд «Преображение». Каково? Он всерьёз намеревается развивать благотворительность за счёт моего золота? Короче говоря, Глеб санкционировал разработку таинственного Уилсона и его Фонда по полной программе. И завертелось.

В Нью-Йорк на пару дней пришлось вылететь лично (разумеется вояж осуществлял Кадош, а я был тайным пассажиром). Мистера Уилсона взяли под плотную опеку ещё до моего прибытия – следили за его домом, перемещениями, семьёй, переговорами. И наткнулись на грамотно поставленную охрану и профессиональную службу безопасности: никаких очевидных подходов к охраняемой персоне, никаких записей разговоров. Единственное, что удалось заполучить братьям, это видеозапись момента, когда мистер покидал автомашину, доставившую его к Департаменту юстиции. Впрочем, всё это укладывалось в задачу изучения объекта и ситуации в целом. Я попытался вычислить или снять дистанционно информацию о местонахождении ключа от банковского хранилища, и неожиданно обнаружил, что мистер обладает способностью скрывать свои мысли. При малейшем подозрении дистанционного воздействия на него он как бы закутывался в некое энергетическое одеяло, искажающее истинную суть носимой информации. Знакомая штука, так Туманов входил в некую «Силу». Но всё же, из обрывков того, что удалось мне выцепить с сознания мистера, я пришёл к выводу, что ключ надёжно хранится в сейфе, в обширном бункере под домом Уилсонов. Охранялся он не хуже, чем Форт Нокс, и лезть туда при таком режиме охраны было самонадеянной авантюрой. Нужно было время для тщательной подготовки, которого у меня не было. Сходу пришла одна идея, которая вряд ли понравится Глебу: ликвидировать мистера, а когда охрана дома по понятным причинам ослабеет (некого будет охранять так тщательно), попытаться забрать ключ. Глебу же наоборот – мистер теперь был нужен живой и невредимый, для выхода на Туманова и золото.

Прямое летальное воздействие на объект я исключил, это грозило мне нешуточными проблемами. Поэтому попросил братьев подключить к делу риелторскую компанию, которая предложила мистер Уилсону помещение под офис нового Фонда с демпинговой скидкой и в самом престижном месте, в одной из башен Всемирного торгового центра. Мне пришлось даже компенсировать часть убытков хозяину помещения, но план сработал. Мистер был хорошим дельцом, не смог пройти мимо очевидной выгоды, и в середине августа Фонд въехал в офисные апартаменты, на девяносто восьмом этаже Северной башни.

* * *

Ну, результат вы, наверное, знаете. Сентябрьская трагедия, огромное количество жертв, траур. Только вот объект моего воздействия остался жив. Интуиция у этого старого Уилсона оказалась поистине феноменальная, никак не хуже, чем у самого Туманова. В последний момент смог уйти из-под удара сам, и даже офис успел накануне перевезти в новый адрес, а я не стал вмешиваться – изменить инерцию уже запущенных механизмов не так-то просто. Ну, что-ж… Очень рассчитываю на то, что теперь он сто раз подумает, стоит ли трогать золото, которое тебе не принадлежит.

И знаете, мне показалось, что он понял этот недвусмысленный намёк. Благотворительная активность Фонда резко спала и затем практически сошла на нет. И то результат, пусть живёт себе спокойно, мне до него в общем-то и дела нет, если откажется от своей затеи. Но ключ надо вернуть.

«Сектор – А»

(Профессионал, 11 июля 2008 г. Москва)

Полковник Кудесников знал толк в оперативной работе. Всё-таки стаж в без малого полтора десятка лет разведчиком-нелегалом к тому обязывал (в странах капиталистического сообщества, между прочим). И вообще, Иван Ильич имел все основания считать себя профессионалом разведки – не провалил ни одного задания, успешно вернулся «с холода», на «кладбище слонов» не попал и оставался в действующем резерве СВР.

Поэтому, когда его пригласили для беседы в учреждение разместившееся на Old Square (как приватно называли между собой коллеги Кудесникова комплекс зданий в центре Москвы), быстро прокачал возможные варианты, соотнёс их с известными ему новостями открытого и закрытого характера и пришёл к выводу – следует ждать некоего предложения, от которого попробуй откажись. Честно говоря, он бы предпочёл оставаться в своём нынешнем статусе офицера действующего резерва, неспешно и уверенно дрейфуя к безоблачной должности консультанта в правлении самого солидного банка, которая ему уже была обещана. А к пенсии перебраться на родную Кубань, где уже присмотрел себе курень поблизости от родовой станицы. Но отказаться от неизвестного предложения априори означало поставить крест на своём недалёком пенсионном будущем. А у него, между прочим, внуки завелись, которых нужно успеть вывести на правильную жизненную дорогу, и вообще… Он привык ощущать себя в обойме (в команде, если угодно).

Честно говоря, утро пятницы он встретил в твёрдом убеждении, что этот день проведёт в тихих и спокойных кабинетах, с длинными коридорами о ковровых дорожках и прочими атрибутами власти и могущества, среди которых будет решаться его судьба. И ошибся.

Нет, его будущее в этот день решалось, тут всё верно, но вовсе не в той обстановке какую ему нарисовало возбужденное воображение. Машина, присланная потенциальным работодателем, забрала его от подъезда дома и отвезла не на Old Square, а в неприметный фитнесс-центр, охрана которого была поставлена получше иных государственных объектов. Там, на обычном корте, он и встретился с необычным человеком, по субъективной оценке Кудесникова несколько мелковатым и крупноголовым, но движением бровей которого решались судьбы всего населения страны, а не только сослуживцев полковника.

Человек с азартом гонял волан бадминтона, посылая его через сетку вёрткому напарнику, и время от времени белозубо улыбался полковнику, как бы извиняясь за такую занятость. Через некоторое время партия завершилась и человек передав ракетку охране кивнул Кудесникову, приглашая за собой.

Содержательный разговор состоялся в зоне релаксации, среди аромата свежезаваренного чая и неожиданного для полковника формата общения: кроме него и человека никого в помещении не было. Или, если быть точным, не было видно.

– Удивлены, Иван Ильич? – человек расслабленно откинулся в кресле, вытирая вспотевшее лицо полотенцем. – Это нормально, уверен, что удивлю вас ещё больше. Угощайтесь.

– Благодарю, – Кудесников вежливо тронул губами ароматный напиток.

– К сути. Ваши коллеги рекомендовали вас, как профессионала разведки, аналитика и оперативного гения. Рекомендации подкреплены прекрасным послужным списком, у службы безопасности к вам претензий нет. Таким образом, вы вполне подходите для той работы, которая вас ожидает. Скажите, что вам известно о пропавшем золотом запасе России и вообще в целом об исчезнувших государственных ценностях?

Пауза с ответом, которую позволил себе полковник, была вполне объяснима: содержание вопроса оказалось уж больно неожиданным и лежавшим несколько в стороне от обычных профессиональных интересов бывшего разведчика.

– Кхм… Если речь о Казанском золоте, исчезнувшем в 1918 году, то мне известна общедоступная информация: пропало около ста тонн. Поиски велись у нас и за границей, но успехом не увенчались. О золоте Колчака конкретного ничего неизвестно, информация на уровне слухов и нуждается в проверке.

– Именно: в проверке и изучении. Этим вам и предстоит заняться. Чтобы был понятен масштаб проблемы – с 1918 года пропало более 400 тонн государственного золота. Согласитесь, нешуточная цифра? Есть прямой смысл разыскать эти ценности и вернуть государству. Проблема щекотливая, отвлекать на её решение существующие силовые структуры и ведомства нецелесообразно – задачи не профильные, распыление сил и средств, перекрёстные склоки и неконтролируемая утечка информации. Принято решение выделить её в особое направление или сектор, разобраться в проблеме, найти и вернуть государству утраченные ценности. И не ограничиваться только казанским золотом или золотым запасом Колчака. Предполагается сделать эту структуру межведомственной, с правом привлечения к выполнению поставленных задач любых сил и средств. Собственно, функционал обозначен, и вам, Иван Ильич, предлагается возглавить это направление.

Выжидательный взгляд человека в этот раз был не терпящим никаких пауз, да и полковник умел соображать быстро. Работа в такой команде это вам не консультант банка, пусть даже и самого солидного, тут долго думать было просто фатально. Поэтому Кудесников ответил кратко:

– Я готов, – обозначив понимание того, что его согласия, как такового, и не требовалось.

Белозубая улыбка ещё раз полыхнула сиянием в сторону Кудесникова и была подкреплена энергичным рукопожатием:

– Успехов, полковник. Рассчитываю увидеть вас генералом.

Что-ж, мотивация присутствовала и была обозначена достаточно недвусмысленно, согласитесь? Можно и поработать. Однако дальнейшее вхождение в курс дел и обязанностей несколько охладило организаторский пыл полковника.

– Виктор Михайлович, – представился хозяин солидного кабинета, в который доставили новоиспечённого сотрудника прямо с корта. – Я буду курировать работу вашего сектора. Назовём его… пусть будет «Сектор-А». Давайте уточним некоторые моменты.

Вот эти самые моменты частично и обескуражили полковника. Во-первых, выяснилось, что межведомственный «Сектор» существует пока в качестве пилотного проекта, рассчитанного на полную самоокупаемость. То есть: будет результат, будет и финансирование. Иными словами, никаких расходов из бюджета, надо это учитывать. Нет, на первом этапе, на старте так сказать, поддержка будет, само собой. Но постарайтесь не затягивать этот этап, и не тянуть с результатом, полковник.

Во-вторых, штат «Сектора» был секвестирован до минимальных величин: директор, он же и весь остальной персонал. Позвольте… В принципе Иван Ильич привык полагаться только на самого себя, однако поставленные задачи в некотором роде…

А нет нерешаемых задач, полковник. Оперативный транспорт у вас будет, при необходимости дайте заявку на машину в транспортный отдел. То же и с охраной: дорастёте до статуса особого секретоносителя – обеспечим физзащитой. И вообще, выдайте результат и будете иметь штат, который потянете. А пока, на этапе старта и вхождения в режим полноценного функционирования, вполне достаточно руководителя проекта. Это справедливо? Это справедливо… А почему трудоустройством полковника занимался такой занятой человек? Разве это его масштаб?

Верно подмечено, полковник. Человек этот занятой, и лишней минуты на досужее времяпрепровождение у него в регламенте просто нет. Но ваша оценка масштабности проекта не объективна: предстоит решать задачу государственной важности, речь идёт о миллионах долларов. Почему же вас должна удивлять заинтересованность такого человека? Лично убедиться в правильности кадрового решения – это норма для руководителя любого уровня.

А почему выбрали именно Кудесникова, а не отставного генерала, если не секрет? Не секрет. У полковника оперативного опыта больше, коррупционных связей меньше и возраст более подходящий для активного функционирования по предназначению. Ну и мотивация присутствует – уйти на заслуженный отдых генералом. А чем отставного генерала прикажете мотивировать? Понятно…

– Вы не унывайте, полковник, – Виктор Михайлович постарался сделать приязненным выражение лица. – Сектор своим названием подразумевает одно ответственное лицо, как в присной памяти КПСС, помните? А штат – это уже будет бюрократия. Мы же не сторонники бюрократизма, верно? Кроме прочего, лишние уши и рты в этом деле нам тоже ни к чему.

Короче говоря, выделили Кудесникову рабочее помещение, обеспечили офисной мебелью, оборудованием и связью – вникайте в тему, уважаемый, настраивайтесь на результат. И Иван Ильич стал вникать.

* * *

Основная задача новоиспечённого «Сектора-А», неожиданно для самого себя, представилась Ивану Ильичу как минимум любопытной и местами даже интересной.

Судите сами. Если взять общедоступную (и официальную) статистику то выходит, что на данный момент ежегодно государством производится (читай добывается) 200 тонн драгоценного металла. Цифра нестабильная, с учётом совершенствования методов добычи и роста количества новых месторождений наблюдается тенденция к лавинообразному увеличению показателей.

Ретроспективно: за 1860 год добыто 23 тонны, и в золотом запасе государства находилось 80 тонн золота. А в 1913-м году добыто уже 61 тонна металла, при 1233 тонн золота в запасниках хранилищ (по другим официальным данным 1311 тонн – и уже присутствует разница в 78 тонн. Интересно, правда?). Прирост по добыче условно 0,7 тонны в год, так? Но в запасниках золото прирастало на 20 тонн в год больше предыдущего. А за 96 последующих лет годовая добыча выросла до 139 тонн, это полторы тонны к добыче в год! Такими темпами через десять лет в год смогут добывать до 300 тонн золота, и это тоже не предел. И, на минуточку, добытое ранее золото никуда не исчезает, оно должно аккумулироваться и сегодня выражаться вовсе уж нереальными цифрами. Но на 2009 год государственный золотой запас составляет всего около 1000 тонн. Вопрос – куда девается этакая прорва золота?

Официально с общего количества добытого от 40 до 60 процентов потребляется ювелирным производством. Двадцать восемь процентов уходит на инвестирование (расплывчатая позиция расходования, между прочим). Восемь процентов потребляет промышленность, вкупе электронка, энергетика и медицина. И лишь двенадцать процентов идут в золотой резерв государства.

Хорошо, пусть так. Значит 1000 тонн в резерве (при условном отсутствии расходов и изначально пустых хранилищах) можно накопить всего за пять лет добычи, без учёта возрастающих показателей производства. Но нашему государству далеко не пять лет. Вопрос тот же – где золото, Зин? И это мы рассматриваем только официальные цифры, а можно накинуть к общей сумме и добытое нелегальным путём – оно же не выходит за пределы государственной границы? Нет же?

Теперь прикинем, сколько же золота на руках у населения (по официальным подсчётам, разумеется). Предложено считать, что население владеет в общей сложности 3000 тон драгоценного металла в виде ювелирных украшений, монет, слитков и самородного золота, втрое перекрывая золотой запас страны. В среднем, у каждого гражданина или гражданки в кармане звенит примерно 20 грамм чудесного жёлтого металла, в том или ином виде. Понятное дело, что у кого-то щи пустые и золото он видел только на картинке в школе, а у кого-то жемчуг мелкий на инкрустации золотых унитазов. Но если верить средней температуре по больнице, то…

Однако, товарищи дорогие, и даже тут есть нюанс: этакую цифру, 3000 тонн, по тем же официальным расчётам население может накопить за 25 лет ударной добычи золота государством. Помните 40–60 процентов на ювелирку? Так вот это оно самое и есть, ювелирка же покупается населением, верно? И это ещё при условии, что никакого золота у населения до этого момента не было вообще. Согласитесь, не очень-то бьются все эти официальные цифры? Прямо-таки подталкивают к выводу, что где-то, вот совсем рядом, должны быть и неофициальные, более близкие к истине.

А ведь ещё можно посчитать всё золото, что было добыто или захвачено проживающими на месте нынешней России народами за весь период истории. Ведь этот металл не ржавеет, не окисляется, не испаряется и не исчезает бесследно. В те далёкие времена он не применялся в промышленности, ввиду её отсутствия как таковой, и тратился исключительно на чеканку денег, украшения и изготовление предметов быта. А они активно использовались населением в повседневном обиходе, стимулируя торговлю и вообще, являясь по сути движителем самой жизни. Умирали люди, истлевали их кости, исчезали города и поселения, превращалось в прах всё, кроме золота. И где оно? По здравому рассуждению, его должно быть вокруг очень много. По крайней мере, не в таком дефиците, каким сейчас оно является. Но подобные рассуждения только отвлекали Ивана Ильича от поиска решения стоящей перед ним задачи и он оставил древние времена в покое.

В общей сложности, за недолгий анализ и ознакомление с материалом, у полковника накопилась куча вопросов по хранению, отпуску и использованию драгоценного металла к официальному органу, отвечающему за все эти процедуры. Что за орган такой, спрашиваете? Гохран, товарищи. Тот самый, что при Министерстве финансов. И сами понимаете, что никакого полковника с разными дурными вопросами к нему и близко не подпустят. Тут Иван Ильич впервые почувствовал присутствие некоего интуитивно наведённого умозаключения, что, вполне возможно, он ввязывается не в своё дело.

Приняв как должное, что совсем не зря Гохран всегда был под пристальным вниманием спецслужб, от ВЧК до ФСБ, полковник решил ограничить розыск периодом новейшей истории и хотя бы примерно определить основные размеры хищений.

Итак, изучив всё те же официальные цифры, он начал вести отсчёт от 1913 года. К этому моменту, с начала Первой мировой, царские генералы успели-таки потратить 384 тонны на военные расходы, но в закромах царской России ещё водились 1311 тонн драгоценного металла. За последующие годы из золотых запасов было потрачено: 82 тонны на нужды белой армии, 553 тонны на выплаты по репарациям, мирному договору и обязательствам, 83 тонны исчезло в Сибири и с атаманом Семёновым, 154 тонны потрачено на нужды советской власти, и ещё 221 тонна на поддержку революции в других странах. Вместе с тем, за это время в казну было внесено 200 тонн золота изъятого у населения, и 92 тонны трофейного румынского золота. Итого, на 1924 год в государственных хранилищах должно было обретаться 510 тонн благородного металла, но по факту обнаружилось 83 тонны. А где ещё 427 тонн?

Пришлось изучать архивные материалы, которые содержали в себе старые уголовные дела и расследования. После долгих часов кропотливой работы Кудесников ясно представлял себе относительно мизерный масштаб задокументированных потерь. Переведённое в рублёвый или валютный эквивалент золото на банковских счетах различных финансовых учреждений его не интересовало. Он уделял внимание исключительно метрическим показателям золотого актива. Картина выходила следующая.

880 кг золота смогли увести у атамана Семёнова ушлые японцы. Это золото до сей поры находится в стране Восходящего Солнца и в ближайшей перспективе шансов для его возвращения на родину нет. В 1919 году 80 кг золота исчезло в Иркутске и Омске, похитители не найдены. Ещё 520 кг пропали на станции Зима (возможно ранее, а на станции лишь обнаружили пропажу). Следы похитителей и самого золота не обнаружены. 1700 кг похищены из хранилища в Казани, в момент атаки на город отряда Каппеля в августе 1918 года. Золото и похитители не найдены. И самая крупная учтённая пропажа – 4 тонны золота (100 ящиков) вывезены из Казани в неизвестном направлении красными, в том же августе 1918 года. И тоже никаких следов. Итого, выходило более 6 тонн похищенного золота, отражённого в документах. И маленький вопрос – куда делись ещё 420 с гаком тонн?

В целом Кудесников понимал, что это золото не складировано в каком-то одном месте, а с большой долей вероятности находится в частных руках. Местами закопано, местами хранится в закромах, и разумеется в банках. Все эти следы и поручено ему выявить, распутать и установить конкретное местонахождение каждого килограмма. Ну хорошо, хотя бы части похищенного.

А как?

Частная миссия

(Георгий Уилсон, 20–21 октября 2009 года, Россия)

Вольво-VN шуршал шинами по мокрому асфальту, уверенно преодолевал небольшие подъёмы и бодро скатывался по широкой трассе в низины, нырял в перелески и вырывался на просторы убранных и вспаханных полей. Небольшие речки, над которыми приветственно гремели стыки мостовых пролётов, несли тёмные холодные воды на юг, а трак двигался всё дальше на восток. Фура по местному.

Тёплый салон, размеренно звучавшее Дорожное радио и нелюбопытный водила не отвлекали Георгия от главного – знакомства с неизвестной доселе родиной предков. Она, по его мнению, начиналась именно за городами, среди неохватных взгляду лесов и полей. Испытываемые им чувства были, мягко говоря, странными: местность заведомо неизвестная и незнакомая, но почему-то была уверенность, что он видел всё это раньше, чего конечно же быть не могло. Дежавю? Нет, другое. Ощущение, словно ты вернулся домой, вот так более точно, но объяснить это он бы не смог – его дом сейчас находился на противоположной стороне планеты. Поэтому молчал, сравнивая реальность с тем, что ранее рисовало его воображение и уже не удивлялся, когда впереди раскрывалась местность именно та, какую он себе перед этим и представлял.

Капотный трак он выбрал по привычке (со службы не любил безкапотные автомобили), обойдя рано утром большой паркинг в Люберцах, полностью заставленный грузовиками. Отдохнувшие за ночь водилы были деловито озабочены осмотром своей техники, прохаживаясь вокруг неё и пиная зачем-то шины. Выезжавшие со стоянки на М-5 один за другим траки вносили определённые ажиотаж: дорога звала всех, погода стояла хорошая, прохлаждаться было нечего – у каждого был график, все спешили. Кроме вот этого водилы.

Жека (так он представился) беспечно готовил кофе, расположив на подножке грузовика газовую горелку и судя по всему никуда не спешил, как понявший жизнь мудрец. На вид было ему лет под шестьдесят и был он без напарника. На просьбу Георгия подвезти до Уфы согласился легко, даже с каким-то воодушевлением: ехать ему, как выяснилось, предстояло до Чебаркуля и попутчик почти на три четверти пути оказался кстати.

– Повезём с тобой важный груз, парень, – подмигнул Жека новому пассажиру.

– Что за груз? – вежливо поддержал диалог Георгий.

– Памперсы, – с усмешкой поднял палец Жека. – Сюда мрамор с Коелги привёз. Обратно, стало быть, налегке пойдём, груз лёгкий. В Тольятти его скинем, там другой возьмём. Вещей нету с собой, что ли? Ну, залазь в кабину.

Так и поехали. Вещей с собой у него и впрямь не было, кроме зубной щетки, компактной фото-видеокамеры и телефона. Короткая стрижка и аккуратная тактическая бородка не требовали ухода в путешествии: а какие ещё нужны личные вещи бывшему зелёному берету? В дороге больше молчали. Жека с расспросами не лез, вполне довольствуясь молчаливым соседством, лишь изредка комментируя происходящее на трассе смачным словцом. Георгий же никогда болтливым не был.

* * *

Это качество было фамильным. Отец часто повторял ему слова своего деда (чьё фото Георгий не уставал рассматривать, будучи мальчишкой): от лишних слов слабеют руки. Поначалу смысл этого изречения ему, юнцу, был не понятен. До первой драки.

Тогда, в спортивной раздевалке колледжа в который он поступил, его окружили четверо парней, года на два старше и раза в полтора крупнее. Они решили, что следовало преподать новичку урок, кто тут главный. Выслушав вступительную речь их заводилы, Большого Боба, Георг улыбнулся и дал ему в зубы. Подождал, когда поднимется и дал ещё раз, а следом надавал тумаков остальным. И потом уже никогда не тратил время и силы на пустые разговоры – бил первым, не смотря на превосходство противника, каким бы он ни был. Собственно, «потом» было уже на улицах и в совершенно иных местах. Молва о его отчаянности быстро прошла по колледжу и больше к нему никто не приставал, но тот урок он запомнил – слова отца и деда оказались верными.

Драк в его жизни хватало. Наверное виной тому была несколько провокационная внешность: в отличии от своих сверстников Георгий не обладал накаченными мускулами и прессом, и внешне очень походил на типичную жертву – худощав, среднего роста, молчалив и скромен. Но при нём было ещё кое-что, не сразу заметное глазу. Георгий был жилист, вынослив, ловок и быстр, в 14 лет ломал подкову и гнул в пальцах серебряный доллар. И это тоже было фамильным.

За его физической подготовкой отец следил внимательно. Заставлял бегать и плавать в разы больше своих сверстников. Турник, атлетика и гимнастика подразумевались в его режиме по умолчанию, но более всего отводилось времени на бег. Поэтому бегать Георгий не любил (как можно полюбить то, что заставляют тебя делать из-под палки?), но научился. Даже пробежал пару раз ежегодный Нью-Йоркский марафон, заняв какие-то там места в своей категории. Увы, вся эта нагрузка не прибавила к его мускулатуре ни дюйма лишнего объёма, сделав мышцы лишь стальными, а сухожилия и связки крепкими. В общем, к 17 годам из него получился парень среднего роста, среднего телосложения (в одежде его физическая форма не бросалась в глаза совершенно), быстрый, ловкий, знающий три языка, помимо родных русского и английского, отлично стреляющий из всех видов гражданского оружия, управляющий любым автотранспортным средством и отменный рукопашник, не проигравший ни одного уличного поединка.