Оттенки и цвета

– Боб, ты держишь со мной пари на пятьсот фунтов. Я разве тебе не говорил? – громко продекламировал Оуэн, не доходя нескольких метров до своего друга. Однако последний задал лишь один вопрос:

– Ты нашел человека, уверенного в своих силах?

– Точно.

Спиртное уже давало о себе знать и Оуэн, наполненный приятной слабостью, буквально млел от ожидаемой развязки. Ещё больше его дразнили недоверчиво-удивленные взгляды, которые своей скептичностью только усиливали ликование.

В это время незнакомец подошел к указанному месту и внимательным взглядом смерил расстояние. Затем бегло оценив цель, и не говоря ни слова, он взял поданный нож и уверенно занес руку для броска.

– Стой!

Взоры наблюдавших переместились в сторону раздавшейся команды и запечатлели Оуэна, опустошающего очередной фужер. Когда эта процедура была завершена:

– Слушай, Боб, – произнес он, слегка морщась и тыкая большим пальцем в грудь толстяка, – ты держишь со мной пари на тысячу фунтов. – Он вручил ему пустой бокал и медленно заковылял к мишени. – Ты же знаешь, я терпеть не могу проигрывать пари. Его промах избавит меня от неприятных минут. – Оуэн рассмеялся.

Сначала никто ничего не понимал. Замершие в ожидании и абсолютном неведении, зрители до боли напрягали свою фантазию и терялись в догадках относительно очередной причуды. Несколько мгновений все пристально следили за хозяином поместья, который, тихо хихикая, постепенно стягивал покрывало с контуров своей затеи. Говорить о всеобщем удивлении после того как, он достиг дерева и остановился, наверное, не стоило. Скорее, это был образец полного единения мысли, возникшей одновременно у всех присутствующих: Оуэн сильно перебрал, и в этом не было ни единого сомнения. Нагнув голову, зачинщик спора прошел под веткой и, развернувшись, встал рядом с ней, притом так, что та проходила как раз на уровне его шеи.

– Джефри! – крикнул он обращаясь к незнакомцу и, поймав его взгляд, указал на фрагмент дерева перед своим горлом. – Вот сюда.

Теперь все уже смотрели на незнакомца. Произошедшее за последние минуты, по-видимому, не очень его устраивало, впрочем, как и всё, что этому предшествовало. Однако его лицо оставалось невозмутимым. Большие выразительные глаза были опущены. В какой-то момент показалось, что он хочет отказаться от участия в подобном шоу и уйти. Правда, по какой именно причине, было не ясно. Установившаяся пауза казалась бесконечной. Что-то надо было решать, однако прежде чем кто-либо успел что-либо сообразить, человек по имени Джефри резко поднес руку, в которой лежал нож, к своему уху и мгновенно распрямил её, усиливая бросок поворотом корпуса. Если бы даже кто-то и хотел вмешаться в предстоящее действие, он просто бы не успел: нож был выпущен практически без подготовки и с такой силой, что когда собравшиеся повернули головы, они увидели уже результат. Оуэн был жив. В десяти дюймах от него, в той стороне, где ветка становилась ещё уже, торчал нож.

Паркер-старший, несмотря на свою загруженность спиртным, всё же озадачил себя некоторой нервозностью и сейчас в полной прострации хлопал глазами. Его застывшие в полусогнутом состоянии руки, обремененные высокими бокалами, постепенно расслабились, однако рот, тронутый немым криком, никак не закрывался. Кто-то глубоко сглотнул. Кто-то прокашлялся. Кто-то влил в себя остатки расслабляющего.

– Кто этот выскочка? – в полголоса поинтересовался Ричард у своего соседа, белобрысого дохляка, стоящего рядом. Оба стояли на некотором расстоянии от места действия.

– Никто толком не знает. Говорят какой-то американец.

– Американец, – повторил вслух Ричард и прищурился.

– Джефри, – жалобно промямлил Оуэн, отходя от дерева. Его лицо, скривленное в разочарованности, одолжило часть своего выражения голосовым связкам. – В чем дело, зачем ты это сделал? – Он подошел к молодому человеку и обиженно посмотрел на него.

– Я просто никогда не видел, как вы проигрываете пари, – хладнокровно ответил тот.

Старик расплылся в улыбке и негромко захохотал.

– Ну, во-первых, я не проиграл, правда, Боб?

Паркер-старший постепенно оправлялся. Его руки уже полностью опустились и сейчас беспомощно свисали вдоль грузного тела. Следы недавнего напряжения почти пропали и напоминали о себе лишь блеском крупных капель пота.

– Тебе не следовало так поступать, Крис, – наконец вымолвил Боб Паркер.

– Почему нет? Ладно, Боб, встряхнись! – Оуэн схватил толстяка за плечи и с силой тряхнул. Всё нормально. Ты же знаешь, как мне нужна была эта тысяча фунтов. У меня не было выхода. – Он засмеялся ещё громче и ещё крепче сжал своего друга. – Да, кстати, господа, я хочу вам всем представить моего племянника, Джефри Оуэна. – Он положил руку на плечо молодого человека и слегка похлопал по нему. – Человека, уверенного в своих силах.

Будучи представленным, Джефри учтиво поклонился.

– Не думаю, что это верно, дядя. Просто я выпил меньше всех. – Голос Джефри был сдержанным.

– Верно, верно. Не будь я убежден в этом, думаешь, стал бы я изображать из себя героя?

– Прошу меня извинить. – Джефри снова сделал символический жест вежливости. – Меня ещё ждет моя доза.

– Так это сын того чудоковатого брата Оуэна, которого, вот уже как, лет тридцать нет в Англии? – снова в полголоса произнес Ричард. Его глаза следили за удаляющейся фигурой. – Как там его звали, Фрэнсис, вроде бы?

– Да, вроде, так, – подтвердил белобрысый дохляк.

Глава 6

Когда Эмили Уайт, наконец, добралась до анфилады комнат, в какой-то мере чисто мужских, ибо если дамы там и присутствовали, то лишь исключительно в качестве скучающих наблюдателей, она с большим трудом сдерживала шаг, закрывая глаза всякий раз, когда не могла остановить их жадный бег, порожденный желанием отыскать вполне определенное лицо. Её фигура медленно переплывала из комнаты в комнату, изредка задерживаясь у больших игорных столов. На участливые, заданные почти шепотом, вопросы о её самочувствии Эмили отвечала коротко, но, в тоже время, благодарно.

Прежде чем войти в последнюю комнату, она немного задержалась у открытых дверей, затем осторожно, как будто на цыпочках, ступила через порог, стараясь остаться незамеченной. В этом помещении было почти темно. Света от пары тройных подсвечников, помещенных на столе, едва хватало для играющих в карты. В отличии от остальных комнат, в этой их было только двое. Ещё несколько человек, не больше пяти, молча следили за игрой, в неподвижности застыв вокруг.

Эмили бесшумно приблизилась к зрителям. Она даже не пыталась разглядеть их, направляя всё свое внимание на людей, сидящих за столом. То, что происходило между игроками было, очевидно, весьма захватывающим и держало в напряжении. Было настолько тихо, что Эмили боялась выдать свое присутствие обыкновенным дыханием.

– Когда мне понадобиться выиграть состояние вы позволите воспользоваться вашими услугами? – Голос был хриплым или, скорее, севшим от длительного молчания. Эмили слышала его раньше. «Должно быть это сэр Уолш» подумала она, опуская глаза на объемный силуэт мужчины, сидевшего к ней спиной.

– Ради бога. Только я думаю, что это будет вашей ошибкой, – послышался ответ с другого конца стола. Его автором был Джефри.

– Принимая во внимание сегодняшний вечер, я полагаю, у меня есть основания с вами не согласиться, – продолжал сэр Уолш.

– Возможно. Однако, ваша неудача вовсе не означает, что я играю хорошо. Она также может быть причиной того, что вы плохой игрок.

Эти слова явно позабавили сэра Уолша, и он не смог сдержать улыбки. Однако промолчал.

– Я прекрасно знаю свои силы, – продолжал приятный голос Джефри, и Эмили отчаянно вглядывалась в полумрак, пытаясь разглядеть человека, которому он принадлежал. – Поэтому, мне было безумно интересно, насколько долго вы будете мне подыгрывать. Даю вам слово, вы усыпили мою бдительность. Самое время воспользоваться этим. Одну, – говорящий сбросил карту и стал терпеливо ждать, пока его партнер сделает замену. Однако, сэр Уолш вовсе не торопился. Его пальцы крепко сжали колоду с четырех сторон и плавно меняли её конфигурацию, сдвигая карты то вправо, то влево. Наконец, незнакомец перестал следить за колодой и поднял глаза: сэр Уолш смотрел на него.

– Мистер Оуэн, – произнес последний, – не понимаю, у вас хорошая комбинация, зачем вы меняете карту?

– Вы же собираетесь её улучшить, не так ли?

– Это вопрос или утверждение?

– Вам виднее.

– Ну, хорошо, – спустя мгновение уступил сдающий и, сняв с колоды верхнюю карту, ловко бросил её своему противнику.

Полумрак, осевший в комнате, почти полностью скрывал лица людей, пытающихся опустошить кошельки друг друга, однако он не смог потушить блеска, которым сверкнули глаза того из них, кто только что проверил значение предложенной замены.

– Вы меня разыгрываете? – Говоря, молодой человек оторвал свой взгляд от сэра Уолша и обвел им присутствующих в комнате, как бы ища подтверждение тому, что всё происходящее здесь является умело спланированным розыгрышем. Сама не зная почему, Эмили вдруг резко подалась назад и спрятала свое лицо за чьим-то плечом.

Сэр Уолш никак не отреагировал на комментарий и лишь сосредоточился на своих собственных картах.

– Ставлю пятьдесят, – спокойно объявил он.

– Сто, – также невозмутимо послышалось в ответ.

– Добавляю. У меня две пары.

– Карэ. Вас это удивляет? – Джефри казался неподдельно искренним в своем вопросе.

– Уже нет.

– Меня тоже. Однако у всего должны быть пределы. И у гостеприимства тоже. Мне кажется, вы сделали больше чем нужно. Я начинаю чувствовать себя обязанным.

– Прошу прощения? – не понял сэр Уолш.

– Мы оба знаем, что происходит, – заявил Джефри.

– Разумеется. Вы здорово выигрываете.

– Всё обстоит несколько иначе.

– И как же?

– Не я выигрываю, а вы проигрываете. Все мои догадки на предмет того, почему так происходит отпали одна за одной. Вы мне объясните?

Пожилой человек ответил не сразу. Он не выглядел неудачником с трясущимися руками и мокрым носовым платком. Его движения были ровными и спокойными, а лицо, остававшееся невозмутимым, лишь изредка смягчалось в доброй улыбке. Возможно, если бы он был более разговорчивым, то можно было бы допустить, что проигрыш доставляет ему не меньшее удовольствие, чем выигрыш. Собрав карты и неторопливо помешивая их, сэр Уолш обдумывал ответ.

– Как вы думаете, Мистер Оуэн, почему мы играем вдвоем? Вы не находите это странным?

– Нисколько. Вы предложили мне свою компанию, я согласился. Если вы больше никого не пригласили, я полагаю, на то были определенные причины.

– А вы? – спросил сэр Уолш.

– Что я?

– Почему вы никого не пригласили?

– Мне нужен гид, чтобы не заблудиться в этих комнатах, – немного позабавленный вопросом, молодой человек улыбнулся, – Я здесь никого не знаю.

– Зачем вы хотите казаться слабее, чем вы есть на самом деле, Мистер Оуэн? – неожиданно спросил сэр Уолш.

– Это мой вопрос, сэр Уолш. Я задал его несколько раньше.

«Между ними разница, по крайней мере, лет тридцать» – думала Эмили, в зачарованности вглядываясь в лицо Джефри, которому завязавшийся разговор, казалось, был намного интересней, чем все сыгранные до этого партии в покер. – «Племянник Оуэна. Самонадеянный американец. Самоуверенный», – она прищурила глаза, как будто примеряя объекту своего внимания всё то, что успела услышать в комментариях шушукающихся гостей.

– Видите ли, Мистер Оуэн, – в голосе сэра Уолша блуждали оттенки удовольствия, – почти любой мужчина, которого вы встретите здесь, проиграл мне не одну сотню фунтов. Не каждый захочет взять это в привычку, поэтому в следующий раз они предпочитают выбирать себе равных противников. Найдется немного желающих составить мне компанию. Теперь, я надеюсь, вы можете сделать определенные выводы?

– О, да и этот вывод касается мужчин, собравшихся в этом доме.

– ?! – сэр Уолш вопросительно наклонил голову, немым жестом высказывая просьбу продолжать.

– Безусловно, необычайно джентльменский поступок не обмолвиться ни единым словом о том, что меня ожидает.

– Они хотели сделать вам сюрприз, – улыбнулся пожилой человек.

– У них это получилось.

– Скорее у вас, Мистер Оуэн. Вы являете собой удивительный пример того как нужно появляться в обществе, в котором ты никому незнаком. Оказывается, вовсе не обязательно просить кого-то представлять себя окружающим. Достаточно лишь обладать некоторым чувством места и времени. Можно даже не говорить ни слова. Просто слегка изменить установившийся порядок. Как будто случайно, дабы не показаться выскочкой. После того как вы сегодня утром хладнокровно расстались с ножом, выпустив его с 10 ярдов в спятившего старика Оуэна, о вас уже говорит половина гостей. Завтра к ней присоединится оставшаяся, как только станет известно, что вы оставили меня без четырехсот фунтов. Многие захотят познакомиться с вами лично.

– Любой новичок, появившийся в компании людей хорошо и долго знающих друг друга, будет представлять определенный интерес. Особенно сначала, как струя свежего воздуха в душной комнате. Потом, когда с ним наиграются, его либо заменят, либо ..

– Оставят?

– Нет. Либо он уйдет сам. Итак, как видите, добиться вашего внимания было в общем-то нетрудно. Новичок может быть неплохим малым, но он должен знать свое место, не так ли? Вам же первому захотелось обставить меня в покер?

Сэр Уолш разумно полагал, что лучший способ избежать ответа – это сделать вид, что не было вопроса.

– Но почему же он не может остаться? – в реплике было что-то от недоумения.

– Наши мнения на этот счет совпадают, сэр Уолш, и, – молодой человек замолчал, затем, склонившись над столом, продолжил доверительным тоном, – я бы охотно избежал любых разговоров обо мне. Для начала, хотя бы оставшейся половины. Я могу на это рассчитывать?

– Если вы собираетесь вернуть мне четыреста фунтов, то боюсь, это уже не поможет.

– Я собираюсь вам их проиграть.

Сэр Уолш чуть слышно рассмеялся:

– Уверен, это займет много времени. – Он положил руки на стол, готовясь подняться. – Мистер Оуэн, благодарю вас за компанию и прошу вашего позволения откланяться.

– Это не займет много времени. – Возражение прозвучало настолько мягко и учтиво, что вполне могло сойти за скрытую просьбу задержаться ещё на некоторое время.

Сэр Уолш поддался на этот уговаривающий тон:

– Да?

– Мы сыграем всего одну партию, последнюю, на всю сумму сразу. Вы согласны?

Прежде чем последовал ответ, прошло несколько секунд.

– А я могу отказаться?

– Разумеется.

Снова небольшая пауза. Конечно, проигрыши по четыреста фунтов за вечер не входили в привычку сэра Уолша, тем не менее, он легко мог позволить себе проиграть и значительно большую сумму. Всё зависело от обстоятельств. Многие знали об этом, поэтому возможный отказ от дальнейшей игры мог быть вызван какой угодно причиной, но только не лимитом наличности.

– Ну, хорошо, – добродушно согласился он, – последнюю.

– Сменим сдающего? – предложил молодой человек.

– Я не возражаю. – Сэр Уолш взглянул на своего оппонента и, встретив ожидающий взгляд, понял, что выбор сдающего предоставляется ему.

– Ну, вот, мистер Хогли, например. Вы не против? – предложил сэр Уолш.

– Мне будет очень приятно.

– Джек! – позвал Уолш, запрокидывая голову и припоминая, что где-то здесь он видел мистера Хогли. – Ты нам поможешь?

– Конечно.

Карты ловко легли на стол и сдающий застыл в ожидании следующей команды.

– Мне две, Джек, – сказал Уолш, едва взглянув на свой набор. Он играл быстро, тем самым как бы подгоняя своих противников. Но его нынешний оппонент совсем не стремился за ним в вдогонку.

– Клянусь, будет чертовски обидно проиграть с такой комбинацией. – Уолш любовался своими картами, – А вы собираетесь что-нибудь менять, Мистер Оуэн?

– Да, я полагаю, да. – Молодой человек всё ещё не поднимал глаз.

– Должно быть одну?

– Должно быть так. – Джефри отложил одну карту в сторону и потянулся за предложенной взамен. Однако, чья-то рука успела накрыть карту первой. Чья-то женская рука. Прежде чем играющие смогли поднять глаза, мягкий, женственный голос наполнил комнату:

– Прошу прощения, господа, но всё это настолько интересно, что я просто не могу в этом не поучаствовать.

– Эмили? – воскликнул Уолш, чье хладнокровие и невозмутимость внезапно уступили место пылкой участливости. – Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, хорошо. – Голос был мягким и строгим одновременно. – По правде говоря, сэр Уолш, я даже и не предполагала, что ваше великодушие распространяется до таких пределов. Я просто говорила себе: «Эмили, не верь тому, что видишь, этого не может быть». Но, к сожалению, ваша алчность оказалась сильнее. А жаль. Вам стоило лишь сказать «нет», и последней партии бы не было.

– Вы меня в чем-то обвиняете?

– Совсем нет. Разве только в том, что вы были не достаточно гостеприимны с нашим гостем.

– Помилуйте, дорогая, это в его карманах лежат мои четыреста фунтов, а не наоборот.

– Так вот, я хочу, чтобы они там и остались. Надеюсь, вы понимаете, что дело вовсе не в деньгах. Я лишь хочу показать, что в этом доме могут быть гостеприимными до конца.

Эмили медленно повернула голову и опустила глаза на Джефри. Таким голосом, каким она произнесла следующую фразу, обыкновенно, говорят о чем-то близком сердцу:

– Какую карту вы бы хотели получить, Мистер Оуэн?

Ответа не последовало, что, впрочем, было логичным для того состояния, в котором находился противник сэра Уолша. Молодой человек, очевидно, так до конца и не понял, что же происходит. Он остановил свой взгляд на лице женщины и больше не позволял себе даже моргнуть.

Ему было знакомо это лицо, он видел его сегодня утром, как только приехал. Но только тогда оно было бледным, хотя не менее прекрасным чем сейчас. В эту минуту теплый свет свечей осыпал его золотом и оставил два маленьких, мерцающих огонька вместо глаз. Оно улыбалось ему, улыбалось еле заметным изгибом губ. В эти уста господь вложил частичку божества. Они порождали лишь одно желание: желание прикоснуться, прижаться к ним неистово и никогда больше их не терять.

Однако, ни одна из эмоций, скопившихся внутри мужского тела, не покинула тех пределов, в которых была рождена и только пристальный взгляд стирал оттенок безразличия. Эмили пришлось повторить вопрос.

– А вы волшебница? – внезапно прозвучало в ответ.

– А это имеет значение?

– Если вы исполняете желания, то у меня есть одно, более существенное, чем выбор какой-то там карты.

– С ним вы можете обратиться к господину Оуэну, вашему дяде, он самый известный местный волшебник. Я лишь только учусь. Пока на картах. Итак?

Молодой человек неохотно оторвался от очаровательного личика.

– Десять треф, – заказал он, хотя, на самом деле, карты волновали его сейчас меньше всего. Глаза неудержимо тянулись вверх, к магическим чертам неизвестного образа. Казалось, на это совершенство можно смотреть бесконечно. Оно обладало каким-то колдовством. Очень скоро пришла мысль, что чем больше смотришь на него, тем труднее отвести взгляд.

Эмили что-то говорила, но молодой человек слышал только сладкую мелодию, ублажающую слух и сердце. Грудь наливалась трепетными чувствами. Их ему удавалось скрыть, а вот горящие глаза… Впрочем, здесь его выручали свечи, зажигающие глаза всем, кого касался их свет.

– … и ничего другого. Прошу вас, сэр Уолш, – до слуха долетели последние женские слова.

– У меня три вольта. – Пожилой человек, не скрывая удовольствия, разложил карты.

Эмили перевела взгляд на молодого человека:

– Надеюсь вы заказали правильную карту?

– Надеюсь, у вас был хороший учитель. – Джефри медленно открывал свои карты, одна за одной. Первым лег валет, потом дама, затем король и последним туз. Все были из лагеря треф. – Вы дополните комбинацию?

Каждый из присутствующих с любопытством следил за рукой Эмили, под которой находилась последняя не открытая карта. Каждый, за исключением Джефри Оуэна. Он смотрел несколько выше, туда, где эта рука начиналась. Его пылающие глаза, разорвав отношения со стыдливостью, медленно обводили соблазнительные женские контуры, задерживаясь на самых пикантных из них. И закрытое платье прелестной волшебницы отнюдь не связывало руки неудержимому воображению, а только возбуждало аппетит. Он слышал как Эмили начала говорить своим мягким, льющимся голосом, звучащим в унисон его настроению. Поначалу ему хотелось прислушаться к тому, что слетало с её губ, но, с некоторым удивлением, он обнаружил, что не может сосредоточиться. Его взгляд скользнул в сторону Уолша, но тот тоже сидел неподвижно и взирал на Эмили. Аналогично вели себя и те немногое зрители, что скопились около стола. Все, казалось, слушали Эмили с исключительным вниманием, и молодой человек почувствовал, что пропускает что-то интересное.

– … и этого делать вовсе не обязательно. Я право чувствую себя неловко, сэр Уолш. Мне почему-то вовсе не хочется сказать вам «мне очень жаль». Ведь вы же не сомневаетесь, что там десять треф, не так ли? Я полагаю, мое сожаление вам ни к чему, как, впрочем, и те восемьсот фунтов, что вы проиграли. Да, кстати, господа, надеюсь вы не объявите эту партию недействительной из-за моего нежданного участия в ней. Что может сделать женщина, потакающая своим капризам? Вряд ли что-нибудь существенное, я полагаю. Но, тем не менее, здесь лежит десять треф. Как приятно приписать случайность своей заслуге. Ваша счастливая карта, Мистер Оуэн.

Эмили убрала руку и все увидели десять маленьких крестиков. Подержав карту открытой чуть дольше мгновения, она вновь взяла её и, полностью повернувшись к молодому человеку, положила карту в его внешний нагрудный карман. Их глаза встретились:

– Добро пожаловать в Грин Касл, Мистер Оуэн, – заключила она.

Глава 7

Огромная зала слепила глаза. После полумрака игровых комнат здесь было не просто светло, а ужасно светло. Сотни свечей, повисших в хрустальных люстрах и застывших в напольных канделябрах, искали свое отражение в причудливых узорах настенной живописи и, лобзая сверкающие контуры дорогих предметов, их теплые руки спускались ниже, по гладким поверхностям отполированной мебели, по золотым ниточкам штор, спускались, чтобы слиться в этом море света, в которое превращался начищенный паркетный пол.

Зал был полон людей, однако вся публика пребывала в неподвижности и молчании. Светские дамы, с кожей цвета парного молока и веерами как раз подходящих размеров, чтобы прикрыть то, что не удалось сделать платью, оккупировали окраины огромной комнаты, оставляя её центр для объекта своего внимания. Таковым являлся дуэт из пианиста и фортепиано, который небезуспешно завораживал своим исполнением всех присутствующих. Самыми благодарными слушателями были женщины. Так, по крайней мере, казалось. Что до мужской половины, то она завораживалась несколько иным предметом. В большей части равнодушные к музыке, мужчины, почтительно застыв за спинами своих жен и тем самым скрывшись из их поля зрения, абсолютно безнаказанно и бесстыдно рассматривали других женщин, иногда подолгу задерживаясь на подробностях, особо захватывающих дух.

Между тем, музыка действительно была восхитительной и люди, неравнодушные к ней, без всякого сомнения, получали огромное удовольствие. Все места в комнате были заняты, и вновь приходящим, желающим насладиться красотой звуков, приходилось оставаться в дверях. Эмили Уайт стояла в одном из входов и пленялась чудесной мелодией. Её взгляд был нечетким, хотя иногда она незаметно исследовала гостей, находившихся внутри комнаты глазами горящими и потухшими одновременно. В один из таких моментов деликатный мужской голос шепнул ей на ухо:

– Который из них ваш муж?

Эмили еле заметно вздрогнула, но, тем не менее, обернулась лишь после того как ответила:

– А которая из них ваша жена?

– Вы ищете её? – Джефри Оуэн вошел в поле зрения.

– Не вижу для этого причин.

– Абсолютно верно, ибо вы знаете, что миссис Джефри Оуэн не существует.

– Моя осведомленность не настолько велика. Единственно, что я знаю, это ваше имя. А нет, обманываю. Ещё я знаю, что вы американец.

– Это уже много.

– Вовсе нет, об этом знают все те люди. – Эмили кивнула в направлении зала.

– Это много по сравнению с тем, что мне известно о вас.

– А мне показалось вас больше интересует мой муж.

– Это неправда.

– Тем не менее, его вы упомянули в первую очередь.

– Я лишь хотел взглянуть на безумца.

– То есть?

– Который выпустил руку такой женщины.

– Вам незнакомо чувство верности, я полагаю.

– Просто, у меня ещё не было возможности его проверить.

– Вам следует поискать такую возможность.