Преступление тысячелетней давности

Но утром пришел человек от мужа и сообщил, что тот отплыл с дружиной по Варяжскому морю в земли русичей. Хельга была в отчаянии. После смерти родных выяснилось, что мать с отцом задолжали огромные суммы, и этот груз лег на ее плечи. С долгами она расплатилась не без помощи мужа, но рождение малыша и содержание челяди в городе требовало больших затрат, чем на хуторе. Денег катастрофически не хватало.

Очень удивило женщину поведение мужа, который даже не попрощался с ней.

Накануне праздника Мидсаммера женщина родила мальчика, назвав его в честь отца Гарольдом.

Время шло, вестей от мужа не поступало, от безденежья Хельге пришлось всё же продать своё подвенечное платье, подарок аульвы, но за него она выручила совсем немного – несколько крон. Женщина распустила прислугу, переехала в старенький домик, но смотреть на то, как голодает ее малыш, она не могла.

Каждый раз она доставала свой драгоценный пояс, смотрела на него и вновь убирала. Но однажды наступил день, когда еды совсем не осталось, а маленький Гарольд заболел. Бедная женщина завернула дитя в теплую шаль и отправилась к знакомому мужа, который в свое время предлагал купить у нее пояс.

Хельга

Как это часто бывает, купец, видя, что женщина находится в затруднительном положении, предложил за пояс уже вдвое меньше. Хельга согласилась, но, когда вернулась домой, поняла, что маленький Гарольд умер.

А, как известно, горе не ходит одно. Хельга сама заболела тифом и была на грани жизни и смерти. От безысходности она вернулась в родной хутор. Из последних сил дошла до своего практически разрушенного дома, сбросила мокрые боты и легла на кровать. Ночь та была предпраздничная – Йоль.

Очнулась женщина от запаха мяса. Открыв глаза, увидела лицо аульвы, которая пыталась напоить ее горячим бульоном.

Проговорили они всю ночь. Аульва не упрекнула Хельгу за проданные платье и пояс, но дала совет – купить на оставшиеся деньги всё необходимое и отправиться вслед за мужем.

Утром Хельга не обнаружила никого, но в доме было натоплено, в очаге догорало дубовое полено, а в чане лежал большой кусок мяса.

Хельга последовала совету аульвы: купила меч, кольчугу и с первым кораблем ушла в Славию.

– И это всё? – зашумели студенты.

– Да, это вся история, – девочка с рыжим хвостиком развела руками.

Девчушка с большими чёрными глазами чуть не плакала: «Ей же аульва обещала, что с ней всё будет хорошо».

– Так это же скандинавы, им веры нет, – заметил «умник».

Девочка с рыжим хвостиком согласно кивнула.

– Тогда нужно всем идти спать. Завтра прибудет профессор, вот он нам всё расскажет и покажет, – «умник» махнул рукой в сторону дороги.

Кто-то из студентов рассмеялся, но большинство уже направились к своим палаткам.

Родиону не спалось, и он решил прогуляться на раскоп, захватив с собой фонарь. Впереди его ожидал непроглядный мрак. Пройдя несколько десятков метров, он остановился на краю шурфа и направил вниз жёлтый луч света.

Утром его поразило что-то, но из-за суеты он позабыл об этом. Теперь он пытался вспомнить, что же такого удивительного для него было в этом раскопе. Яркий свет фонаря озарил шурф и старую берёзу, которая росла в метре от него. Взгляд Родиона скользнул по чёрной стене леса, и он услышал шорох древних деревьев. Где-то вдалеке заухал филин.

Направленный вниз, на истоптанный край шурфа, луч выхватил в земле что-то блестящее. Подойдя ближе, Родион понял, что это женский браслет. Он был сделан из жёлтого металла и украшен древними рунами.

В этот момент за спиной археолога раздался какой-то шорох. Он обернулся и, почувствовав сильный удар по голове, потерял сознание.

2. Хельга

Темнота сменилась ярким режущим светом и запахом полыни. Горячая струя ударила Родиона в лицо. Он вытер пахнущую железом кровь тыльной стороной ладони и посмотрел на атакующего наездника, который в бою перерубил артерию его лошади. Правильные черты лица врага и лукавый изгиб капризных алых губ завораживали своей дерзкой красотой. У воина был тонкий, чуть заостренный нос, длинные русые, вьющиеся, с медным оттенком волосы на солнце отливали блеском старинной флорентийской бронзы. Светло-зелёные глаза соперника сверкали воинственностью и решимостью, но в то же время были наивны и нежны. А ярость делала незнакомца особенно привлекательным.

Бронзовые латы всадника сверкали огнём, а хорошо сшитая, изысканная одежда из мягкой кожи была украшена узорами из золотых и серебряных нитей. Ноги были обуты в боты с блестящими шпорами. Шею незнакомца обнимало ожерелье из кусочков кораллов вперемежку с громадными жемчужинами, а на руках из-под рукавов куртки были видны браслеты из меди и серебра. Украшения и способ, которым были заплетены волосы, уложенные вокруг головы, доказывали, что, несмотря на мужской костюм, всадник был женского пола.

Дева- воительница Хельга

За спиной девушки висел лук, а на бедре – охотничий нож с золотой рукояткой. Она так грациозно держала поводья в левой руке, в полной мере демонстрируя свою природную грацию и стройность, что у него от одного её вида перехватило дыхание.

«Что происходит?» – пронеслось в голове. В этот момент раненая лошадь пошатнулась, бросилась в сторону, затем резко повернула к воде и рухнула на мокрый песок у самого прибоя.

В миг, когда конь был готов расстаться с жизнью и упасть на песок, в голове у седока промелькнула мысль: «Где я?» И тут же, словно по волшебству, тело его сгруппировалось, почувствовало прилив сил и ловкости, и он, одним прыжком перевернувшись в воздухе, словно акробат в цирке, уверенно приземлился на ноги перед лошадью девушки.

– Ты кто? – удивился он своему собственному голосу. Тот звучал грубо и в нём слышались нотки гнева.

– Я – Хельга из рода Онуэров.

В два счёта он очутился у ног всадницы, схватил её за пояс и стащил на землю, другая рука оказалась на ее изящной шее.

В этот момент Хельга взяла его за руку – ладонь была столь тёплой и мягкой, что он потерялся и вновь посмотрел ей в глаза.

Девушка улыбнулась и почти на ухо прошептала:

– А ты – сильный воин. Скажи, как тебя зовут?

При этом прикосновении, при звуке ее нежного голоса он опомнился.

– Радосвет, именем нарекли при рождении.

Мужчина убрал руку с шеи девушки, но продолжал крепко держать за талию.

Хельга звонко засмеялась, обняла Радосвета и прошептала:

– Не спеши. Это может быть опасно.

– Что опасно? – Он был готов поцеловать воительницу.

В этот момент девушка левой рукой выхватила из колчана стрелу и с силой вонзила её в шею противника. Мир закружился в безумном вихре, окрасившись в алые и чёрные тона…

Он очнулся в белой палате. Медленно открыв глаза, понял, что к нему возвращается сознание. Белые стены давили, а тишину нарушал лишь равномерный писк медицинского оборудования. Его мозг пытался восстановить воспоминания, разум цеплялся за последние мгновения, старался собрать разрозненные кусочки пазла в единое целое, но реальность ускользала от Родиона, как тень в полумраке.

На мгновение ему показалось, что он один в палате. Но вскоре в дальнем углу возник силуэт медсестры. Она подошла к нему и посветила маленьким фонариком в глаз, затем взглянула на показания мониторов. В её взгляде было что-то успокаивающее, словно она знала, что с ним всё будет хорошо.

Прошло несколько секунд, и он почувствовал лёгкий дискомфорт от маски на лице. Родион не смог сдержать порыв и попытался поднять руку, чтобы освободиться, но тут же понял, что его движения сковывает какая-то невидимая сила. В голове пронеслось: «Где я? Почему я здесь?» Но ответ так и не пришёл. Лишь гулкое эхо мысли о том, что ему нужно бороться за жизнь… Или это кто-то сказал?

Мелькнул противоестественный вопрос: «Как же меня зовут?» – и вновь темнота.

Хельга проводила взглядом всадников, которые умчались по песчаному берегу реки вглубь леса. Ещё раз взглянула на тело убитого ею русича и, резко развернув своего коня, поскакала в лагерь к своим.

Воительница мчалась по узкой тропе, её мысли бурлили, как река под весенним льдом. Образ русича с голубыми, словно июльское небо глазами и кровью на руках не покидал её. Она защищалась, но на мгновение почувствовала, что этот странный мужчина с варварскими повадками ей симпатичен.

Впереди уже виднелись огни лагеря, но она не могла избавиться от непонятного чувства вины и тревоги.

Когда Хельга прискакала к своим, все обсуждали русов и недавнюю схватку. Девушка быстро прошла к своему шалашу и попыталась уединиться, но к ней подошёл Ирвин – конунг их драккара. Он с тревогой посмотрел на неё и спросил: «Что случилось?» В его взгляде читалось беспокойство. Она опустила глаза, не зная, как объяснить, что смерть русича оставила в её душе тяжёлый след. «Мы потеряли воинов», – наконец произнесла она, чувствуя, как каждое слово отнимает у неё силы. В этот момент Хельга вдруг поняла, что больше не хочет быть воительницей. Но как сказать об этом конунгу?

Той весной холодное море было неспокойным. Когда их драккар вошёл в Днепр, все были истощены и страдали от цинги. Но весна уже брала своё, и однажды, во время одной из остановок, Хельга решила сойти на берег вместе с другими воинами, чтобы собрать для команды молодую крапиву.

Мужчины с топорами отправились в лес за дровами, часть команды осталась смолить драккар, а небольшой отряд, к которому примкнула и Хельга, углубился в земли русичей в поисках пищи.

Когда они пришли в деревню, одна из женщин согласилась обменять съестные припасы на их товар (кольчуги и мечи), но сказала, что нужно сходить к местному кузнецу, а тот якобы живет в лесу.

Отряд двинулся за ней. Сначала они шли по тропинке. Но потом она куда-то пропала. Дальше начинался непролазный бурелом, однако женщина каким-то чудом находила путь. И вдруг, совершенно неожиданно, лес закончился. Перед воинами раскинулась обширная поляна, на которой возвышались три могучих дерева. Рядом с ними сверкало на солнце квадратное озеро. Женщина, которая вызвалась их проводить, исчезла. А из-за деревьев посыпался град стрел. Несколько человек из отряда Хельги упали замертво у ее ног, другие успели спрятаться в чаще. Хельга же просто села на камень, лежавший у дерева, и устало опустила руки.

Ни одна стрела не задела её. Вскоре всё было кончено. От их отряда почти никого не осталось. Из леса вышли люди, одетые в шкуры и мохнатые шапки. В руках у них были короткие, слегка изогнутые мечи, отливавшие на солнце серебром.

Хельга понимала, что жить ей осталось немного. Она подняла лицо к солнцу, прошептала молитву и потеряла сознание.

Женщина наконец-то простила себя за сына и за то, что не предупредила сестру о том, как правильно встретить мальчика аульвы.

Она, словно подхваченная легким ветерком, взмыла к небесам… Хельга парила над озером, лесом. Проплывая над рекой, заметила ладью, на которой прибыла в эту дикую страну.

Когда из виду исчезла водная гладь, она постепенно стала снижаться и оказалась на окраине леса. Воздух здесь был чист и свеж, пахло мятой и полевыми цветами. Природа мирно дремала. Казалось, ничто не может нарушить ее покой. Душевная боль притупилась, Хельга прислонилась к одинокой сосне и увидела аульву, которая в руках держала одежды валькирии, а сверху лежал ее свадебный пояс.

«Вот он, мой час!» – пронеслось в голове у Хельги. И в этот момент она вспомнила о своем муже и погибшем сыне. Смахнув невидимую слезу, женщина подошла к аульве, взяла в руки пояс, посмотрела в небесно-голубые глаза эльфийки, но, поддавшись внутреннему порыву, бросила пояс к её ногам, резко развернулась и побежала в сторону реки. Ветки деревьев наотмашь били по лицу, плечам и груди женщины, острые коряги до крови царапали ноги, но боли она не чувствовала. Она чувствовала иное: за ней наблюдают. И взгляд, устремленный на нее, был полон не праздного любопытства, а злорадства.

Один! Бог, который заприметил ее в ту роковую ночь и велел своим подданным сделать всё, чтобы она стала валькирией! И, в отличие от Хельги, он знал, как именно женщина должна поступить. Все было предрешено в ту страшную ночь – Йоль. Нить судьбы, сплетенная волшебницами-норнами, не должна быть прервана волей простой земной женщины, но Хельга решила иначе. Она догадалась о намерениях Одина.

Молодая, но уже столь несчастная женщина не желала становиться подданной своенравного и жестокого бога войны и смерти. Однако решение Хельги не только меняло канву ее собственной судьбы, но и запускало колесо событий, которые мудрый Один не планировал. А он этого ой как не любил!

Бог войны осознавал, что если Хельга примет другую веру, она станет грозным оружием, направленным против него самого. Сила, которую он вложил в её сущность, уже начала изменять реальность, влияя не только на её судьбу, но и превращая её в источник разрушительных конфликтов. Хельга начала видеть странные сны, в которых ей открывались тайны древних ритуалов. Каждое утро она просыпалась с новыми способностями и знаниями, которые давали ей преимущество в битвах и позволяли одерживать верх над своими врагами. Этот дар, полученный от самого Бога войны, стал источником её мятежного духа.

Другие божества не могли не заметить эту силу и, вероятно, стремились использовать её в своих целях. Если Хельга обретёт новую веру, сила, дарованная ей в ночь Йоль, уже не сможет быть отнята. Однако это может привести к столкновению более могущественных сил, чем те, с которыми он сталкивался ранее.

Великий Бог Один, облачённый в сверкающие доспехи, стоял, созерцая бескрайние просторы, укрытые мрачными облаками и понимал, что для достижения своей цели ему необходимо собрать могучую армию, а силы, в которых он нуждался, скрывались не только в мире живых, но и в тайных уголках потустороннего мира, где серые сущности уже плели свои тёмные замыслы.

Наступали новые времена: сущности из иных миров становились все сильнее, а Великий Бог Один стремился установить свою власть над обширными землями, наполненными великим духом, простирающимися от правого берега Днепра до Большого снежного поля. Он желал создать на этой земле такой порядок, который был бы подобен ЕГО порядку управления господства людьми на Земле.

Предстоящая долгая ночь давала возможность Одину одержать великую победу.

Но Одину не нужна была война между его богами и низшими (как он считал) богами Древней Руси. Понимал он, что ближе к теплому морю есть анклав более мощных сил, которые, как и он, желают владычества над великим народом, чьи вера и богатства недр земли бесконечны.

Оттого не стал мудрый Один вмешиваться в судьбоносный спор, решил выждать. В конце концов, боги Руси не так умны и агрессивны, как он! Тем не менее, они тоже боги и должны сами уладить свои разногласия. По крайней мере так считал Один. В итоге он может получить союз, но править все одно будет именно ОН – ВЕЛИКИЙ ОДИН!

Однако хитрый бог войны не учел, что люди не всегда поступают так, как желает он – Великий! Ах, как часто такое происходит с людьми иной веры! Русские своенравны, горды, не боятся смерти и любят своего главного бога Перуна. А главная беда в том, что на земле русских живет много мужчин и женщин – плоть от плоти главной богини Макоши. И ведают они многое, что должны знать только боги. Оттого и называют их в этой стране волхвами и ведуньями, чародеями и кудесниками.

И решил Один рискнуть Хельгой. Не получилось сделать из женщины валькирию, так, возможно послужит она для иных его хитрых планов. Понимал он, что люди всегда будут ссориться, а примирить их могут только Боги. Или деньги. Или… война. Вера и деньги – два столпа, на которые опирается сущность человеческая. Верой можно затуманить разум людской, а за деньги всегда можно купить любовь, дружбу, верность, даже божественность. Великий бог принял решение! Пока Хельга возвращалась из сумеречного мира к реальности, Один, усмехаясь, решил поиграть с судьбой.

Три сестры – волшебницы-норны – оборвали нить жизни девушки, но великий бог Один своей властной рукой подтолкнул колесо судьбы и…

«Ты не знаешь, что делать», – шептал лес. «Ты не можешь не знать, что несешь смерть. Ты обрекаешь себя на муки и страдания», – журчала вода в реке. «Один не простит тебя. Тебе не уйти от расплаты. Прими пояс! Останься и стань валькирией. Оставь свой мир и иди к нам!» – кричали птицы в голубом небе.

Хельга очнулась от прикосновения холода к ее лицу. Старая женщина с красивыми серыми и совсем молодыми глазами омывала ей лицо родниковой водой.

– Ну и хорошо, ладно жива, – прошептала бабушка, но Хельга скорее слышала ее сердце, чем слова. Речь старухи была чудной: слова звучали, будто вода журчит в ключе.

Старуха опёрлась на клюку, встала и пошла вглубь леса, изредка нагибаясь, подбирая стрелы. Хельга пошла за пожилой женщиной, непонятно зачем тоже подбирая стрелы. Шли они долго, но на закате старуха привела ее к деревянному дому и указала жестом на дверь.

Хельга языка ведуньи не понимала, но почувствовала, что должна войти в дом. Женщина открыла дверь и увидела старого худого мужчину, который сидел за столом и что-то писал остро заточенной палочкой на белой коре. Он поднял голову и улыбнулся Хельге.

– Здравствуй, девица, а мы уже заждались. Видел я тебя в знамениях. Знаю, что ты ищешь ответы. Токмо ответов нет и не будет. Нить жизни твоей прервана, а новая ниточка только плестись начала. И от тебя зависит, что и как будет в твоем грядущем, да и в нашем…

Старик крякнул, будто гусь, потер палочкой переносицу и вновь что-то начал говорить Хельге, но она уже не понимала его, будто кто-то решительно обрубил связь между стариком и ней.

– Я не понимаю вас! – Женщина схватилась за голову и начала кричать.

– Тише, тише, девонька. – Старик встал и положил на ее лоб свою сухую и прохладную ладонь.

– Кто вы? – закричала Хельга.

– Спи, все вопросы после. – Его тихий голос проникал в ее разум, но она вновь стала проваливаться в сумеречный мир. Однако теперь ей было так хорошо, уютно, будто парит она в облаках, а они нежно касаются ее рук, лица, тела.

– Я знаю многое о судьбе и чародействе, – шептал старик. – Я могу помочь тебе, девонька, найти путь. Ты должна принять свою судьбу, а пока спи!

Хельга шла вперед по разбитой, заросшей подорожником и чистотелом дороге. Дождь почти закончился, а туман окутывал ее, словно шаль, но не согревал, а просачивался сквозь поры, проникал внутрь, оттого вызывал не только холод, но и тревогу. Она не знала, куда идет и зачем. Не узнавала местность. Небо висело свинцовой завесой, наполняя душу темнотой и страхом. Дорога поднималась в гору – идти по мокрой, слизкой тропе становилось сложнее.

Чуть левее от нее хрустнула ветка. Хельга вздрогнула. Преодолевая усталость, прошла еще шагов пять, над ее головой пролетела птица, громко хлопая крыльями. Лишь сейчас она поняла, что вокруг стоит абсолютная тишина. Молодая женщина посмотрела вперед. В шагах пятидесяти прямо посреди дороги лежал огромный камень, а чуть правее от него на старой, почти сухой ели сидел ворон и внимательно наблюдал за путницей.

«Всё, сил дальше идти нет, – пронеслось в голове Хельги. – Доползу до камня и всё! Больше ничего не хочу!»

Когда женщина подошла ближе, она поняла, что валун служит своеобразным указателем. Дорога разветвлялась, а от камня будто исходило сине-голубое свечение. Рядом росла высокая сосна с прямым, но бесстыдно голым стволом. Было так тихо, как бывает только в лесу после сильного дождя в безветренный вечер, за час до сумерек. Огромные капли, будто из хрусталя, свисали с тонких игл дерева. Временами они срывались, падали на траву и подорожник – слышалась мелодия утихающего дождя. За камнем показался свет. Неяркий – словно от фонаря или свечи.

Хельгой овладело тихое очарование этого неземного, холодного безмолвия, и вдруг показалось, что она ощущает, как время медленно и бесшумно проходит сквозь неё.

Волшебство момента разрушил ворон, который перелетел со старой ели на мироточащую серебряными дождинками сосну, каркая и громко хлопая крыльями.

В этот миг силы оставили Хельгу, ноги подкосились, и она ощутила, как сгущается вокруг нее тьма. Женщина осознала, что Один принял решение, а ее земной путь окончен. Ворон, медленно переступая с лапы на лапу, повернулся к обреченной, и она увидела черноту его зрачка. Водоворот хрустальных капель окружил ее, захватил в неведомый вихрь и увлёк вверх к кроне сосны. Птица следила за её полетом, но стала такой маленькой и забавной, что уже не внушала Хельге страх.

Яркий свет и тепло. Воздух наполнился невероятной мягкостью, дышать стало легче. С неба сползла свинцовая пелена, и она окрасилась в чуть розоватый цвет, оттеняя белые пушистые облака.

Среди облаков парила женщина. Белое свечение озаряло ее, а Хельга, будто увлекаемая чьей-то рукой, устремилась к хозяйке небосвода. Она было хотела протянуть руки к спасительнице, но что-то ее остановило.

Это был взгляд: он был добрым, но в то же время и решительным. Женщина была столь величава и красива, что сердце замирало в груди, а исходящий от нее свет наполнял душу, будто плоть вновь готова была возродиться к жизни.

– Кто, ты? – спросила Хельга.

Женщина улыбнулась и стала еще краше. С минуту она молча смотрела на чужестранку, а потом весело засмеялась.

– Я – Макошь. В моих руках нити судеб людей и богов. Сейчас я покажу тебе три дороги. Ты подумаешь и дашь мне ответ. От него будет зависеть дальнейшая судьба – и не только твоя. Пожалуйста, отнесись к этому серьезно и перед выбором подумай хорошенько.

Богиня взмахнула правой рукой, в которой Хельга различила веретено. Белая нить превратилась в дорогу, на которой в размытых образах она распознала аульву, умершую мать и сестру. И за их спинами стоял грозный мужчина с мечем.

– Нет! – вскричала Хельга. – Нет! Я не хочу туда!

Макошь перебросила веретено в левую руку, и вновь Хельга увидела дорогу. По ней шёл её муж с друзьями, а дорога вела в белый город с красивыми палатами, в которых пировали люди, но за всем этим показался черный ворон и погост.

– Нет, – уже более спокойно прошептала Хельга.

Богиня вновь переложила веретено в правую руку, и появился еще один путь. На нем Хельга различила себя в лесу, яркий свет и много белых цветов с желтой сердцевиной. Нежное солнце золотило траву, вдали паслись кони. Ее муж лежал в зелени с широко раскрытыми глазами, а на старом зипуне плакала новорожденная девочка с русыми, почти золотыми кудряшками. Прекрасная, будто ангел. Но в конце пути Хельга различила ладью, наполненную черной землей.

– Да, – она кивнула головой и прошептала: «Пусть будет так!»

– Хорошо, – чуть слышно сказала богиня Макошь. – И быть тебе родоначальницей великого рода. А нарекаю я тебя Хельгой Священной!»

Вновь женщина очнулась от прикосновения холода к лицу. Старуха с красивыми серыми глазами пыталась омыть ей лицо, пришептывая странный заговор.

За спиной ведуньи стоял старец и с хитрым прищуром улыбался.

– Ну, здравствуй, дорогая доченька.

– Здравствуйте, батюшка, – прошептала Хельга, удивляясь, что говорит на его языке.

– Не пужайся, Ольга. Мы тайну твою сохраним, а для чужих людей дочкой нашей будешь. Не боись, дролечка: Господь не выдаст, свинья не съест!

В разговор вмешалась ведунья.

– Иди, старый, пусть отдохнет Олюшка. Трудный путь у нее. Ей силы надобно копить. Дел много, ученья много. Пусть окрепнет, смотри, как исхудала, лебёдушка. Да ничего, с воли великой матки все хорошо станет, благостно!

Ведунья поднесла к губам Хельги крынку с терпким взваром. Каждый глоток возвращал Хельгу к жизни, а тело и лицо к молодости.

На правой руке женщина заметила у себя красную нить – подарок от богини Макошь.

3. Радосвет

Радосвет

Пролетело лето, а на смену пришла рыжая осень. Хельга постепенно начала забывать о своей прошлой жизни. Встреча с аульвой, волшебный пояс валькирии, одиночество, холодное море и смерть близких – всё это осталось в прошлом. Очень скоро начались дожди, а ночи стали долгими и холодными.

Той ночью по крыше избы стучал дождь, а утром, когда старик слез с печи и широко распахнул дверь в горницу, где ночью бабка постелила Хельге, то оцепенел от ужаса. Над молодой женщиной склонился худой высокий старец. Его белая, словно паутина тонкая борода касалась земляного пола. Пришелец взглянул на старика живыми чёрными глазами, в которых читалась злость и досада, и в один момент лицо незваного гостя превратилось в морду медведя, который недружелюбно зарычал на хозяина дома. Оскалив зубы, чужак взмахнул левой рукой, а правая рука с длинными сухими пальцами легла на белую грудь молодой женщины – она громко застонала.