Голодный мир

– Нет, конечно, но когда тебе и твоей подруге старейшины разрешили взять мужа, они еще не знали, что у тебя есть способности к шаманству. В нашем племени алектки не могут иметь семью. Тебе нельзя будет взять мужа, потому что позже ты станешь шаманкой. Нужно, чтобы Острый Коготь не тратил жар  на тебя. Он должен служить племени. Откажись от него. Поговори с ним. Пусть он знает, что ты не возьмешь его в мужья, ведь, Острый Коготь хочет и ждет именно этого.

– Я не могу так сделать, – прошептала Лиззи, зажмурившись. Она знала, что бабушке Сунэ не нравится ее ответ, но по-другому поступить не могла и не хотела.

– Ты должна, – сурово сказала бабушка Сунэ, – Духи предков недовольны. Они требуют испытаний для новой лекарки. Тебе нужно проявить себя и свой дар. В противном случае духи могут прогневаться. Небесный Камень, ты должна сделать так, чтобы наш народ мог жить в гармонии, спокойствии и мире, добрых отношениях с природой, ручьями, лесом. Ты обязана держать себя под контролем.

Для Острого Когтя у старой Сунэ нашлись другие слова. К нему она тоже обратилась, застав наедине позже.

– Острый Коготь, если ты будешь греться на Солнце, как черепаха, и вдруг небо затянут грозовые тучи, тебе придется искать укрытие. Жар твой велик, да еще рядом с той, которая лишь усиливает его своей внутренней силой. Ты не сможешь найти укрытие и спалишь всех, кто рядом с тобой. Острый Коготь, ты не должен быть с той, что делает тебя то слабым, то в разы сильнее. Ты не простой воин. Эта женщина не для тебя. В ней таится другая большая сила. Она не должна делать твою неустойчивой. Две силы не могут быть вместе. Они станут противостоять друг другу и одна из них погибнет.

Острый Коготь молчал, сидя на своей половине вигвама и глядя затуманенным взором в приоткрытый вход.

***

Эта река текла через лес, и потому вода в ней была такая же темная, как и мысли Лиззи. Плетеная корзина с бельем стояла на берегу, заросшем травой, Лиззи уже почти прополоскала выстиранную одежду, когда длинная тонкая тень упала на воду. Девушка разогнула спину, выпрямляясь. Перед ней стоял Острый Коготь. Его изящные черты лица несколько осунулись, гладкие длинные  волосы, откинутые назад, блестели на солнце. Глаза смотрели прямо, взгляд казался беззащитным.

– Поговорим, Лиззи? – хрипловато спросил Острый Коготь, с надеждой на согласие, отражающейся во взгляде.

– О чем? – поинтересовалась Лиззи, и голос ее задрожал. Она догадывалась, о чем будет разговор. Одновременно Лиззи хотела услышать, что скажет ей Острый Коготь и страшилась этого.

– Ты знаешь. – произнес он глухо, – Пожалуйста, стань моей женой, – продолжил он резко, не подбирая подходящих слов, Острый Коготь надеялся, что Лиззи услышит его сердце, – Ты всегда будешь свободна и вольна делать, что хочешь.

– Значит, ты этого желаешь? – спросила Лиззи, и ее сердце радостно забилось. До  последнего  мгновения она не была уверена в чувствах Острого Когтя. Хоть и Сэм, и бабушка Сунэ говорили об этом, но сам Острый Коготь до сегодняшнего дня молчал.

– Когда я родился, вызвали жреца, – заговорил Острый Коготь, – определившего мою судьбу. Впоследствии я должен буду стать вождем племени. Думаю, бабушка Сунэ уже говорила с тобой. Она считает, что мы не можем быть вместе из-за внутреннего жара. Если хочешь, я изменю свою судьбу.  Скажу всем, что жрец пришел не накануне, а позднее моего рождения. Он ошибся с датой рождения, и поэтому его предсказание для меня стать вождем, не верно. Все равно жреца уже нет в живых. Моих отца и матери, как ты знаешь, тоже, – вместо ответа на вопрос высказался Острый Коготь, – никто не пострадает.

– А что случилось с твоими родителями? – решилась спросить Лиззи, раз уж разговор коснулся этой темы.

– Белый человек… – ответил Острый Коготь отрывисто и замолчал.

– Прости, – прошептала Лиззи.

– Тебе не за что извиняться, Лиззи. Ты здесь ни при чем, – произнес  Острый Коготь, глядя мимо нее  затуманенным взором, – Моих мать, отца и младшего брата убили, когда они искали сбежавший новый табун лошадей.

Лиззи помолчала. Она прикоснулась пальцами к руке Острого Когтя и посмотрела в глаза, давая понять, что разделяет его горе.

– Ты не должен менять судьбу. Пусть все будет, как есть. По-настоящему, – сказала она тихо.

– Хорошо, – произнес он, прикоснувшись к одной из бусин на ее груди.

– Все равно алектке нельзя вступать в брак, так сказала твоя бабушка Сунэ, – продолжила Лиззи.

– Так не становись алекткой. Останься лекаркой, – горячо заговорил Острый Коготь с мольбой в голосе, –  Так ты все равно исполнишь свое предназначение, будешь лечить племя, – он произносил слова, стремясь найти выход для их обоих.

– А как же то, что сказали Духи? – спросила Лиззи.

– Мы пойдем к старейшинам. Пусть они разрешат нам быть вместе. Возможно, они согласятся пообщаться с Духами, – предложил Острый Коготь, находя решение, – но ты должна сама решить, хочешь ли ты этого, и сообщить старейшинам. Ты согласна?

– Хорошо. Я поняла, – сказала Лиззи, склонив голову набок.

– Это значит « да»? – спросил он, не зная верить ли своему счастью.

– Конечно, «да»! Но не забывай, что окончательное решение за Духами и старейшинами, – ответила Лиззи.

– Мы задобрим Духов, – успокоил ее Острый Коготь.

Лиззи достала из кармана и протянула Острому Когтю, глядя в обсидиановые блестящие глаза, серебряный браслет, украшенный голубой бирюзой. Она заказала украшение через посредничество Сэм у местного умельца. Несколько камней  сняла с нитки бус, которую всегда носила на шее. Лиззи не снимала бусы с тех пор, как надела во время побега из поместья тетушки Рэйчел.

– Бирюза приносит счастье, если человек не боится идти дальше, чем видят его глаза. Нужно открыть сердце для любимого, – произнесла Лиззи, краснея и разглядывая свои мокасины.

– Кальчиулитль заключает в себе магию. Он со старых времен ценится как сильный оберег. Его носят для удачи, богатства, чтобы рука, на которую надет браслет с небесным камнем, никогда не протянулась за подаянием, – сказал Острый Коготь, глядя на Лиззи и широко улыбаясь.

Его ладонь легла на плечо Лиззи. Он прикоснулся носом к ее носу, после чего их губы встретились, а сердца обоих, замерев на мгновение, учащенно забились.

Выходило, что они обменялись браслетами и теперь были связаны.

 ***

Камень потемнел. Лиззи не знала еще, что случилось или только должно произойти, но  появилось тревожное ощущение, чего-то очень нехорошего. Что-то приближалось. Она бы хотела узнать больше, но могла лишь объяснить это главной ценностью камня – он помогал  понять, что болезнь или беда поразили человека. С ней все было в порядке, но минерал изменил свой цвет, соприкасаясь с ее кожей. Так как амулеты ее и Острого Когтя связаны их взаимным обменом, то… неужели что-то случилось с Острым Когтем? Только не это. Она больше не перенесет подобного тому, что происходило с ней, когда родителей не стало. Это постоянное погружение в себя, избегание внешнего мира и нежелание, хоть что-то делать, ее добьет. Тогда ей не хотелось даже шевелиться и дышать. Лучше быть вместе и принимать все превратности судьбы, деля их на двоих.

Тревожность не проходила. «Сейчас нужно быть сосредоточенной, особенно осторожной. Подумаю обо всем позже,» – решила она.

Лиззи шла по лесу, медленно, бесшумно передвигаясь вместе с остальными женщинами. Волчье Ухо с десятилетним внуком Мато сегодня сопровождали  их. Оба они, как и всегда, шли с луками в руках и со стрелами за спиной. Женщины отправились собирать лесные ягоды и коренья, необходимые в повседневной жизни. Лиззи шла рядом с Сэм, изредка тихо перебрасываясь с ней словами.

В один из моментов Лиззи остановилась, напряженно всматриваясь вдаль за расступившиеся деревья. Она подняла правую руку, давая понять следовавшим позади нее, необходимость прекратить движение и замереть. Впереди раскинулась территория с расположенными на ней индейскими жилищами. То, что они пустые, было очевидно. Бросалось в глаза  отсутствие живых людей во всей деревне.  Внимание Лиззи привлекли лежавшие кое-где неподвижные человеческие тела.

Несколько женщин подошли к ней, чтобы узнать причину остановки. Лиззи, молча, указала рукой вперед. Скво тихо зашептались одновременно. Прозвучало на индейском:

– Болезнь, – сказала одна из них тихо.

– Нельзя идти туда, – заговорила другая женщина.

– Я должна убедиться в том, что случилось. Ждите меня здесь, – сказала Лиззи чуть слышно.

Она осторожно двинулась вперед. Подошла ближе, разглядывая умерших людей. Кожа их была покрыта многочисленными пузырьками оспы. Лиззи не боялась заразиться и передать болезнь остальным, так как сама переболела ею не так давно. Небольшой белый шрам на левой скуле ежедневно напоминал ей об этом, когда она умывалась на реке и подушечками пальцев ощущала его. На коже живота тоже остались кое-где рубцы. Лиззи помнила, как ей привязывали руки к кровати во время болезни, чтобы она не могла расчесывать зудящие места. Все это было ужасно.

Рядом с одним из вигвамов Лиззи увидела яркое одеяло. Его европейское происхождение не вызывало сомнений.

Лиззи вернулась к тем, кто остался ждать ее под тенью деревьев. Индианки со страхом смотрели на нее, сдвигаясь друг к другу, отступая назад.

– Это оспа. Я не заболею и не передам болезнь никому. Я переболела ею раньше, – сказала Лиззи, стараясь успокоить встревоженных женщин. Деревню обошли стороной. Дальнейший путь проходил в гнетущем молчании. Только Сэм шепнула Лиззи на английском, что индианки ее боятся и идут в отдалении.

– Придется сказать бабушке Сунэ, когда вернемся, чтобы поговорила сженщинами, – ответила Лиззи подруге.

По дороге домой Лиззи не давало покоя воспоминание, как ужасно выглядела пустая деревня. Постоянно возвращались мысли о собственной болезни, об умерших родителях. Как горько было потерять их, осознать случившееся, принять этот факт. Каково сейчас всем тем индейцам, кто потерял близких? У жителей этой деревни наверняка есть родные в других поселениях.

Задумавшись, Лиззи не заметила овраг. Нога соскользнула по гладкому склону, и Лиззи полетела кубарем вниз. Она распласталась на дне, не в силах подняться, слышала, как вскрикнула Сэм. Подруга успела вовремя остановиться и теперь звала на помощь.

Лиззи чувствовала, как женщины окружили ее со всех сторон, преодолев страх заразиться. Они пытались поднять ее. Лиззи лишь скулила от боли, стараясь прийти в себя. Попытки привести ее в чувство заканчивались неудачей. Только когда подошел старый Волчье Ухо, был наведен относительный порядок. Он дал указания что делать и как. Судя по всему, проблема заключалась в сломанной руке, потому что запястье оказалось неестественно вывернутым, и кисть торчала, свесившись в сторону по отношению к кости. К тому же выяснилось, что у Лиззи вывихнута правая нога. Сама Лиззи находилась в оглушенном состоянии.

Волчье Ухо велел сделать из еловых лап волокуши. Лиззи осторожно подняли со дна оврага, уложили на них и потащили в деревню.

Бабушка Сунэ находилась в своем вигваме, когда толпа индианок во главе с Волчьим Ухом и Мато остановились перед входом. Что было дальше, Лиззи не помнила, так как бабушка Суне принялась вправлять сломанную кость руки, а следом и вывихнутую ногу. Сунэ приклеила пластырь из корня дурмана, чтобы смягчить боль и наложила повязки с длинными птичьими перьями.

Лишь когда Острый Коготь вернулся к вечеру, Лиззи пришла в себя от его поглаживаний по голове и тихих слов, обращенных к ней. На Лиззи накатили боль, ярость, обида, страх потерять руку, непонимание как это могло случиться с ней. Вспомнилась вымершая молчаливая деревня с оглушающей тишиной.

Позднее они разговаривали с Острым Когтем. Он сказал, что до появления белого человека в их местах, они не знали болезни под названием оспа. Ею в последнее время иногда заболевают после покупки одеял в фортах. Тогда Лиззи подумала, стоит ли доверять тем, кто с ней одного цвета кожи? Белые люди так ненавидят индейцев, считают себя выше их и более развитыми, а на деле уничтожают целый народ. Убивают  только за то, что эти люди живут на своей земле, которая так понравилась белым, будь то англичане или французы, испанцы или другие европейцы, пришедшие на земли индейцев. Они пришли со своими болезнями, нравами и законами, в то время, как эта, не принадлежащая им территория, давно занята другими людьми. «Со своим уставом в чужой монастырь не ходят,» – когда-то в прошлой жизни Лиззи слышала эти слова.