Голодный мир

– Я не могу так сделать, – прошептала Лиззи, зажмурившись. Она знала, что бабушке Сунэ не нравится ее ответ, но по-другому поступить не хотела и не могла.

– Ты должна, – сурово сказала Сунэ, – Духи предков недовольны. Они требуют испытаний для новой лекарки. Нужно проявить себя и свой дар. В противном случае они могут прогневаться. Ты должна сделать так, чтобы наш народ мог жить в гармонии, спокойствии и мире, добрых отношениях с природой, ручьями, лесом. Ты обязана держать себя под контролем.

Для Острого Когтя у старой Сунэ нашлись другие слова. К нему она тоже обратилась, застав наедине.

– Острый Коготь, если ты будешь греться на Солнце, как черепаха, и вдруг небо затянут грозовые тучи, тебе придется искать укрытие, а коль жар твой велик, да еще рядом с той, что лишь усиливает его своей внутренней силой, ты не сможешь найти укрытие и спалишь всех, кто рядом с тобой. Ты не должен быть с той, что делает тебя то слабым, то в разы сильнее. Ты не простой воин. Эта женщина не для тебя. В ней таится другая большая сила. Она не должна делать твою неустойчивой. Две силы не могут быть вместе. Они погубят одна другую.

Острый Коготь молчал, сидя на своей половине вигвама и глядя затуманенным взором в приоткрытый вход.

***

Эта река текла через лес, и потому вода в ней была такая же темная, как и мысли Лиззи. Плетеная корзина с бельем стояла на берегу, заросшем травой, Лиззи уже почти прополоскала выстиранную одежду, когда длинная тонкая тень упала ней на воду. Она разогнула спину, выпрямляясь. Перед ней стоял Острый Коготь. Его изящные черты лица несколько осунулись, гладкие длинные  волосы откинуты назад, глаза блестели на солнце.

– Поговорим, Лиззи? – хрипловато спросил Острый Коготь, с надеждой на ее согласие, отражающейся во взгляде.

– О чем? – поинтересовалась девушка, и голос ее задрожал. Она догадывалась, о чем будет разговор. Одновременно Лиззи хотела услышать, что скажет ей Острый Коготь и страшилась этого.

– Ты знаешь. – произнес он глухо, – Пожалуйста, стань моей женой, – продолжил он резко, не подбирая подходящих слов, Он надеялся, что она услышит его сердце, – Ты всегда будешь свободна и вольна делать, что хочешь.

– Значит, ты этого желаешь? – спросила Лиззи, и ее сердце радостно забилось. До  последнего  мгновения она не была уверена в чувствах Острого Когтя, хотя и Сэм и бабушка Сунэ говорили об этом, но сам Острый Коготь до сегодняшнего дня молчал.

– Когда я родился, вызвали жреца, – начал  Острый Коготь, – определившего мою судьбу. Впоследствии я должен буду стать вождем племени. Думаю, бабушка Сунэ уже говорила с тобой. Она считает, что мы не можем быть вместе. Если хочешь, я изменю свою судьбу.  Скажу всем, что жрец пришел позднее моего рождения и его предсказание для меня стать вождем, ошибочно. Все равно его уже нет в живых. Моих отца и матери, как ты знаешь, тоже, – вместо ответа на вопрос высказался Острый Коготь, – никто не пострадает.

– А что случилось с твоими родителями? – решилась спросить Лиззи, раз уж разговор коснулся их.

– Белый человек… – ответил Острый Коготь отрывисто  и замолчал.

– Прости, – прошептала Лиззи.

– Тебе не за что извиняться. Ты здесь ни при чем, – произнес  Острый Коготь, глядя мимо нее  затуманенным взором, – Убили мать и отца с младшим братом, когда они искали сбежавший новый табун лошадей.

Лиззи помолчала, прикоснулась пальцами к ладони Острого Когтя, давая почувствовать, что разделяет его горе.

– Ты не должен менять судьбу. Пусть все будет, как есть. По-настоящему, – сказала она тихо.

– Хорошо, – произнес он, прикоснувшись к одной из бусин на ее груди.

– Все равно алектке нельзя вступать в брак, так сказала твоя бабушка Сунэ, – продолжила Лиззи.

– Так не становись алекткой. Останься лекаркой, – горячо заговорил Острый Коготь, –  Так ты все равно исполнишь свое предназначение, будешь лечить племя, – он произносил слова, стремясь найти выход для них двоих.

– А как же то, что это сказали Духи? – спросила Лиззи.

– Мы пойдем к старейшинам. Пусть они разрешат нам быть вместе. Возможно, они согласятся пообщаться с Духами, – предложил Острый Коготь, находя решение, – но ты должна сама решить, хочешь ли ты этого, и сказать старейшинам. Ты согласна?

– Хорошо. Я поняла, – ответила Лиззи.

– Это значит « да»? – спросил он, не зная верить ли своему счастью.

– Конечно, «да»! Но не забывай, что окончательное решение за Духами и старейшинами, – ответила Лиззи.

– Мы задобрим Духов, – успокоил ее Острый Коготь.

Лиззи достала из кармана и, глядя в обсидиановые блестящие глаза, протянула Острому Когтю серебряный браслет, украшенный голубой бирюзой. Она заказала его через посредничество Сэм у местного умельца. Несколько синих камней  сняла с нитки бус, которые всегда носила на шее, так и не снимая с тех пор, как надела во время побега из поместья тетушки Рэйчел.

– Бирюза приносит счастье, если человек не боится идти дальше, чем видят его глаза. Нужно открыть сердце для любимого, не боясь опустошения, – произнесла Лиззи, краснея, разглядывая свои мокасины. .

– Кальчиулитль заключает в себе магию. Он со старых времен ценится как сильный оберег. Его носят для удачи, богатства, чтобы рука, на которую надет браслет с небесным камнем, никогда не протянулась за подаянием, – сказал Острый Коготь, глядя на нее и широко улыбаясь. Его ладонь легла на плечо Лиззи. Он прикоснулся носом к ее носу, после чего их губы встретились, а сердца обоих, замерев на мгновение, учащенно забились.

Выходило, что они обменялись браслетами и теперь были связаны.

 ***

Камень потемнел. Лиззи не знала еще, что случилось или только должно произойти, но  появилось тревожное ощущение, чего-то очень нехорошего. Что-то приближалось. Она бы хотела узнать больше, но могла лишь объяснить это главной ценностью камня – он помогал  понять, что болезнь или беда поразили человека. С ней все было в порядке, но минерал изменил свой цвет, соприкасаясь с ее кожей, а так как амулеты ее и Острого Когтя связаны их взаимным обменом, то… неужели что-то случилось с Острым Когтем? Только не это. Она больше не перенесет подобного тому, что было, когда ее родителей не стало. Это постоянное погружение в себя, избегание внешнего мира и нежелание, хоть что-то делать, даже шевелиться, ее добьет. Лучше быть вместе и принимать все превратности судьбы, деля их на двоих.

Тревожность не проходила. «Сейчас нужно быть сосредоточенной, особенно осторожной. Подумаю обо всем позже,» – решила она.

Лиззи шла по лесу, медленно и бесшумно передвигаясь вместе с остальными женщинами. Волчье Ухо с десятилетним внуком Мато сегодня сопровождали  их. Оба они, как и всегда, шли с луками в руках и со стрелами за спиной. Женщины отправились собирать лесные ягоды и коренья, необходимые в повседневной жизни. Лиззи шла рядом с Сэм, изредка тихо перебрасываясь с ней словами.

В один из моментов Лиззи остановилась и напряженно всмотрелась вдаль за расступившиеся деревья. Она подняла правую руку, давая понять следующим позади нее, необходимость прекратить движение и замереть. Впереди раскинулась территория с расположенными на ней индейскими жилищами. То, что они пустые, было очевидно. Бросалось в глаза  отсутствие живых людей во всей деревне.  Внимание Лиззи привлекли лежавшие кое-где неподвижные человеческие тела.

Несколько женщин подошли к ней, чтобы узнать причину остановки. Лиззи молча указала рукой вперед. Скво тихо зашептали одновременно. Прозвучало на индейском:

– Болезнь, – сказала одна из них тихо.

– Нельзя идти туда, – заговорила другая женщина.

– Я должна убедиться в том, что случилось. Ждите меня здесь, – сказала Лиззи тихо.

Она осторожно двинулась вперед, подошла ближе, разглядывая умерших людей. Кожа их была покрыта многочисленными пузырьками оспы. Лиззи не боялась заразиться и передать болезнь остальным, так как сама переболела ею не так давно, имея на коже оставшиеся кое-где рубцы. Небольшой белый шрам на левой скуле ежедневно напоминал ей об этом, когда она умывалась на реке и подушечками пальцев ощущала его. Лиззи помнила, как ей привязывали руки к кровати во время болезни, чтобы она не могла расчесывать зудящие места. Все это было ужасно.

Рядом с одним вигвамом Лиззи увидела яркое одеяло. Его европейское происхождение не вызывало сомнений.

Она вернулась к тем, кто остался ждать ее под тенью деревьев. Индианки со страхом смотрели на нее, сдвигаясь, отступая дальше назад.

– Это оспа. Я не заболею и не передам болезнь никому. Я перенесла ей раньше, – сказала Лиззи, стараясь успокоить встревоженных женщин. Деревню обошли стороной. Дальнейший путь проходил в гнетущем молчании. Только Сэм шепнула Лиззи на английском, что индианки ее боятся и идут в отдалении.

– Придется сказать бабушке Сунэ, когда вернемся, чтобы поговорила с ними, – ответила Лиззи подруге.

По дороге домой Лиззи не давало покоя воспоминание, как ужасно выглядела пустая деревня. Постоянно возвращались мысли о ее собственной болезни, об умерших родителях. Как горько было потерять их, осознать случившееся, принять этот факт. Какого сейчас всем тем индейцам, кто потерял близких, ведь у жителей этой деревни наверняка есть родные в других поселениях.

Задумавшись, Лиззи не заметила овраг. Нога соскользнула по гладкому склону, и Лиззи полетела кубарем вниз, распластавшись на дне, не в силах подняться. Она слышала, как вскрикнула Сэм, вовремя остановившись. Теперь она звала на помощь. Чувствовала, как женщины окружили ее со всех сторон, преодолев страх заразиться, пытались поднять, но она лишь скулила от боли, стараясь прийти в себя. Попытки привести Лиззи в чувство заканчивались неудачей. Только когда подошел старый Волчье Ухо, был наведен относительный порядок. Он дал указания что делать и как. Судя по всему, проблема заключалась в сломанной руке, потому что запястье оказалось неестественно вывернутым, и кисть торчала, свесившись в сторону по отношению к кости. К тому же выяснилось, что у Лиззи вывихнута правая нога. Сама Лиззи находилась в оглушенном состоянии.

Волчье Ухо велел сделать из еловых лап волокуши. Лиззи осторожно подняли со дна оврага, уложили на них и потащили в деревню.

Бабушка Сунэ находилась в своем вигваме, когда толпа индианок во главе с Волчьим Ухом и Мато остановились перед входом. Что было дальше, Лиззи не помнила, так как Суне принялась вправлять сломанную кость руки, а следом и вывихнутую ногу. Сунэ приклеила пластырь из корня дурмана, чтобы смягчить боль и наложила повязки с длинными птичьими перьями.

Лишь когда Острый Коготь вернулся к вечеру, Лиззи пришла в себя от его поглаживаний по голове и тихих слов, обращенных к ней. На Лиззи накатили боль, ярость, обида, страх потерять руку, непонимание как это могло случиться с ней. Вспомнилась вымершая молчаливая деревня с оглушающей тишиной.

Позднее они разговаривали с Острым Когтем. Он сказал, что до появления белого человека в их местах, они не знали болезни под названием оспа. Ей в последнее время иногда заболевают после покупки одеял в фортах. Тогда Лиззи подумала, стоит ли доверять тем, кто с ней одного цвета кожи? Белые люди так ненавидят индейцев, считают себя выше их и более развитыми, а на деле уничтожают целый народ. Убивают  только за то, что эти люди живут на своей земле, которая так понравилась белым, будь то англичане или французы, испанцы или другие европейцы, пришедшие на земли индейцев. Они пришли со своими болезнями, нравами и законами, в то время, как эта, не принадлежащая им территория, давно занятая другими людьми. «Со своим уставом в чужой монастырь не ходят,» – когда-то в прошлой жизни Лиззи слышала эти слова.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.