Голодный мир

– Но, тетушка… – начала было говорить Лиззи, но тетя перебила ее.

– Чаепитие решили устроить в саду. Будь милой и доброжелательной с мистером Робинсоном. В ближайшее время должна состояться ваша помолвка, – произнесла тетушка елейно-ласковым голосом.

В голове у Лиззи помутилось. Сквозь шум в ушах она услышала, как хихикнула Лилиана, и тихо зашипела на нее тетушка Рэйчел. Лиззи сказала о необходимости выйти на террасу подышать свежим воздухом, и поспешила наружу.

Лиззи осторожно вышла из дома, немного постояла на крыльце, приходя в себя. Затем, прикусив нижнюю губу, решительно мелкими перебежками бросилась к сараю, находившемуся чуть в отдалении от дома. На пути не встретилось ни единого деревца или кустика, чтобы укрыться от чужих глаз. Дядюшка Том велел убрать всю растительность вокруг дома, опасаясь набегов индейцев. Остался лишь фруктовый сад, расположенный немного в стороне.

Лиззи добралась до одинокого строения у края двора. Ключ, как она и предполагала, висел на гвозде над входом. Поискав глазами, она увидела ящик. В нем перед сараем хранились инструменты. Взяв одну из каких-то железных штуковин, показавшуюся подходящей для ее плана, Лиззи обошла сарай и выдернула снаружи гвозди из пары досок внизу стены. Лиззи вернулась к входу, отперла большой замок и прошмыгнула через приотворенную хорошо оструганную дверь внутрь. Лиззи рисковала получить впоследствии строгий выговор от дядюшки, если не удастся план, но это не остановило ее.

– Не пугайся, Сэм, – прошептала Лиззи, – я пришла поговорить, – тихо добавила она.

Навстречу ей поднялась с остатков свежего сена  испуганная девушка. Скорее всего, до прихода Лиззи она лежала ничком, потому, что ее платье из грубого хлопка помялось спереди. На лице Сэм пролегли влажные дорожки от слез. Рабыня смотрела испуганно.

– Мы должны бежать, – горячо заговорила Лиззи.

– Нет, мисс Лиззи. Не надо этого делать, – ответила взволнованно Сэм, опуская большие карие глаза.

– Сэм решайся. Завтра тебя продадут для работы на плантациях. Тетушка Рэйчел прямо об этом сказала, – произнесла Лиззи, стоя у притворенной двери сарая.

– Что вы, мисс Лиззи. Я не могу. Меня поймают, – отвечала Сэм, пребывая в растерянности от поведения молодой хозяйки. Она еще толком не поняла, что мисс собирается бежать вместе с ней.

– А что будет, когда тебя продадут? Нужно действовать скорее. После отъезда гостей дядюшка Том обещался сам взяться за порку, – сказала Лиззи.

– Ой, не знаю, мисс Лиззи, – ответила Сэм, поежившись. Она даже стала, как будто, меньше ростом.

– Сейчас гости вышли в сад для чаепития. Самое время бежать, – продолжала свою речь Лиззи.

– А вам это зачем, мисс Лиззи? – поинтересовалась Сэм.

– У меня свои причины покинуть этот дом, – ответила девушка с горькой усмешкой.

Сэм и не думала, что у богатых может возникнуть желание побега из такого, обеспеченного всем необходимым и даже большим, дома. Лишь теперь рабыня сообразила, что мисс собирается бежать вместе с ней.

Сколько еще пришлось бы уговаривать Сэм, Лиззи не знала, но время шло, и медлительность не была им на пользу.

– Дядюшка уже идет сюда, ты видела его новую плетку? – спросила Лиззи, сделав большие глаза.

– Ой, мисс Лиззи! – вымолвила Сэм, испуганно вглядываясь в щель в стене сарая у входа. Во дворе она увидела направляющегося в их сторону хозяина с кожаной плетью в руках, – Бежим скорее!

Лиззи только этого и ждала. Вынутые гвозди позволили легко отодвинуть доски на противоположной от входа стене. Лиззи выбралась в дыру из сарая и протянула руку Сэм. Девушка выбралась наружу следом.

Обе беглянки припустили со всех ног по направлению к парадному входу дома с высокими белыми колоннами, держащими навес над каменным крыльцом. Девушки вбежали внутрь, никого не встретив на своем пути. Гости и хозяева уже вышли в сад.

Пробегая мимо одной из комнат, Сэм, потеряв всякое чувство страха, второпях схватила большую деревянную шкатулку и сунула ее в руки Лиззи.

– Там может быть что-то ценное, – крикнула рабыня впопыхах, потеряв всякую осторожность.

Лиззи с удивлением обнаружила в коробке драгоценности. Девушка уже намеревалась было отбросить шкатулку в раскрытую дверь комнаты, у которой задержалась, но ее внимание привлекла до боли знакомая вещь. «Мамины бусы» – мелькнуло в голове. Плохо соображая, что делает, Лиззи выхватила нить из голубой бирюзы, торопливо захлопнула шкатулку и бросила, как и намеревалась, в раскрытую дверь комнаты. Затем она надела бусы на шею, чтобы не потерять, и побежала догонять Сэм. Девушки выскочили через черный ход на задний двор и устремились к дубовой роще на самой окраине поместья. Они старались скорее покинуть его территорию. Спустя некоторое время обе остановились перевести дух.

– Сэм, здесь, вроде, должна быть река рядом? – спросила Лиззи, припоминая домашние разговоры.

– Да, мисс Лиззи. Туда, – указала Сэм рукой направление, и обе снова припустили бегом, что есть мочи.

***

 Том растерянно стоял посреди нового сарая, разглядывая дыру в стене. Сдвинутые снизу в сторону доски, оказались висящими наискосок. Эта несносная рабыня сбежала. «Вот же чертово отродье. Что делать с этими животными?» – думал Том. Он купил эту рабыню совсем недавно. Кто знал, что смирная на вид черная девчонка окажется не только неповоротливой в делах, но и достаточно нахальной, чтобы удариться в бега? Сейчас еще Рэйчел примется его пилить, почему он сразу не наказал эту рабыню. Ну не при гостях же было пороть ее, в самом-то деле. Он же не изверг какой-то.

– Том! – раздался недовольный возглас жены, – ты еще не начал? – поинтересовалась она, входя в сарай, – А где девчонка? – произнесла Рэйчел, удивляясь отсутствию виновницы ее посещения этого неблаговидного места.

– Я бы и сам хотел это знать, – ответил ей Том, разводя руками и неопределенно пожимая плечами.

– Ах! – вскричала Рейчел и схватилась за сердце, картинно изображая обморок. Она упала в руки подоспевших гостей.

Том оставил жену, переложив обязанность приводить ее в чувство на бестолково хлопотавших охающих соседок и старую суетливую рабыню, давно прислуживающую им в доме. Он выпустил из клети своего любимого охотничьего пса Мэлтона и с несколькими наемными работниками направился бегом по следу, взятому собакой.

Завидев реку, Лиззи вздохнула с облегчением. Сэм остановилась, не желая продолжать, потому что требовалось войти в воду. Перейти реку не получится, она слишком широкая и глубокая. Позади уже слышался собачий лай. Рабыня со страхом всматривалась в темную воду.

– Сэм, ну что же ты? – крикнула Лиззи, обернувшись назад.

– Мисс Лиззи, я не хочу в воду. Я не умею плавать, – ответила Сэм жалобно, взглянув на Лиззи.

– Я тоже, – произнесла Лиззи, протягивая руку, – но какой у нас выбор? У них охотничьи гончие. Нас в два счета поймают.

Отец Лиззи иногда участвовал в волчьих загонах, и Лиззи знала, что от собак нужно уходить по воде.

– Ну же, Сэм, давай! – Лиззи нетерпеливо сделала шаг назад навстречу девушке.

Сэм повернулась назад. Лай слышался уже гораздо ближе, и тогда она решилась. Ступила в холодную воду, приподняв подол платья, который, впрочем, тут же намок, несмотря на ее предосторожности. Вода становилась темнее с каждым шагом. Дно ушло из-под ног. Сэм отчаянно размахивала руками над водой.

– Вон они! Держите их! – раздался крик с берега.

Сэм барахталась, колотила вокруг себя, поднимая тысячи брызг. Лиззи бросилась к ней, стремясь подхватить и, не дать утонуть. Юбка, намокшая в воде, опутала ноги. Лиззи изо всех сил старалась держаться на поверхности, но получалось плохо. Некоторое время они еще пытались оставаться на поверхности, судорожно хватая воздух и молотя руками перед собой. В какой-то момент Лиззи перестала воспринимать реальность, потеряв сознание.

Очнулась она через некоторое время. Сколько прошло с того мгновения, как она слышала крики на берегу? Час, день? Лиззи попыталась приоткрыть один глаз, затем второй. Нечеткие очертания постепенно приобретали более определенные черты.

Лиззи обнаружила себя, лежащей на дне узкой длинной лодки. Сэм сидела рядом, мокрая до нитки. Слышалась чужая гортанная речь. Лиззи не понимала ни слова. Почему она ничего не может понять?

 Лиззи лежала на спине, смотрела в высокое чистое небо. Его вечерняя синь выглядела нереально притягивающей бездной. Вот бы оказаться там, чтобы все несчастья остались где-то далеко-далеко. Ощущение полета, уносившего в неведомые дали, захватило ее. Опустив взгляд, Лиззи увидела совершенно незнакомых мужчин с длинными гладкими черными волосами и бронзовой кожей. Почти у всех черные гладкие волосы спускались за спину. Из одежды на этих людях были надеты только набедренные повязки или кожаные штаны до колен. Все обуты в мокасины из цельного куска кожи, загнутого вокруг ступни и завязанного на подъеме. Эти странные люди говорили на незнакомом языке. Вот отчего Лиззи не понимала ни слова.

– Сэм, – прошептала Лиззи. Губы с трудом повиновались. Пытаясь растянуть их, она почувствовала резкую боль.

– Тихо, мисс Лиззи. Индейцы думают, что вы без сознания, – прошептала Сэм.

От одного из мужчин не ускользнуло, как девушки разговаривали. Он заговорил с соплеменниками на своем языке, указывая на несостоявшихся утопленниц. Сверкая темными глазами, мужчина агрессивно призывал других к чему-то на своем языке. Никто из его спутников не решился заговорить с ним, кроме одного.

Злыдень, как назвала Лиззи про себя мужчину, заметившего их с Сэм разговор, одетый лишь в набедренную повязку, и индеец с волосами, скрывавшими лопатки на спине, и в кожаных коротких штанах до колен, начали спорить. Их мнения явно не совпадали, причем, видимо, являлись совершенно противоположными друг другу. Индеец с черными, словно полированный обсидиан глазами, похоже, что-то запрещал Злыдню, затем повернулся и перебрался к девушкам. Он присел перед Лиззи на корточки.

– Не бояться, – произнес индеец по-английски, глядя на нее черными  обсидиановыми глазами, – Острый Коготь, – при этих словах он ударил себя в грудь ладонью, – не даст в обида.

Одет индеец был лишь в кожаные штаны и мокасины. На шее висело ожерелье из медвежьих когтей.

– Почему я должна бояться? – спросила Лиззи у Сэм.

У вас рана на ноге, мисс Лиззи. Тот злой, который в набедренной повязке, не желал, чтобы вы оставались в лодке. Когда индейцы вытащили нас из реки, он хотел выбросить вас обратно в воду, потому что сильно шла кровь из раны, но этот, который говорит с вами сейчас, ему не позволил.

– Рана? А почему я ничего не чувствую? – удивилась Лиззи.

– Не знаю, – ответила Сэм, пожимая плечами, – Наверно, потому, что индейцы посыпали на нее какой-то серебристый порошок. По голени глубоко прошлось что-то острое, – пояснила девушка.

Лиззи попыталась сесть, опираясь руками о дно лодки. Казалось жизненно необходимым срочно рассмотреть, что случилось с ногой, но та оказалась перевязана светлой тканью.

– Наверно, вы задели о проплывавшее в воде бревно или корягу, – предположила Сэм.

– Нада лежать. – произнес Острый Коготь, перебив Сэм, – Туда, – показал он рукой на дно, где только что лежала Лиззи.

Она почувствовала слабость, закружилась голова, предметы вокруг начали расплываться, и Лиззи легла обратно на дно длинной узкой лодки.

Лиззи казалось, что она никогда не коснется больше ногами твердой поверхности земли, как это было на корабле несколько недели назад, так и будет постоянно качать, сопровождая тряску тошнотой. Они еще долго плыли против течения, прежде чем сошли на берег.

Наконец, пристали к суше, Весь покрытый травой, берег давал долгожданную надежду почувствовать себя лучше. Обе девушки вздохнули с нескрываемым облегчением. Мужчины первыми покинули длиное узкое каноэ. Это были совсем молодые индейцы. Они смеялись, отчего их высокие острые скулы поднимались еще выше, тонкие черты лиц с прямыми носами не выглядели отталкивающе, а белые зубы контрастировали с темной загорелой кожей. Размахивая сильными мускулистыми руками, высокие и стройные, индейцы выгрузили завязанные, наполовину заполненные чем-то сыпучим мешки и слаженно занялись приготовлением ужина. Казалось, индейцы не замечали присутствия спутниц, совершенно не обращая внимания на девушек.

Двое из индейцев разожгли костер, потерев в ладонях маленькую сухую твердую палочку длиной с локоть, вставив ее в отверстие в такой же сухой коре дерева. Двое других взяли луки и принялись пускать стрелы в реку недалеко от берега. Затем оба вытаскивали рыбу с попавшими в нее стрелами. Вскипятили воду, запекли окуней, заварили свежие листья падуба, достали сухие кукурузные лепешки.

Еду и золотисто-зеленую жидкость, налитую в кору тыквы, девушкам принес индеец, назвавший себя Острым Когтем. К нему присоединился новый почитатель беглянок. Этот новый приятель удивительным образом походил на своего чуть старшего собрата, но выглядел несколько моложе.

 Являются ли Лиззи и Сэм пленницами, они сами не понимали. Относились к девушкам неплохо, за исключением того индейца, который был в набедренной повязке с волосами до плеч, подвязанными лентой на лбу. Он изредка гневно посматривал на девушек, останавливая недобрый угрюмый взор темных глаз, совсем иных, чем у Острого Когтя, на Лиззи. Его внимание давило тяжестью, заставляло держаться подальше от остальных.

– Мате, лепешка, рыба. Есть, – сказал индеец с обсидиановыми глазами, предлагая еду.

От него исходил легкий аромат дыма костра, смешиваясь с запахом свежей травы. Это странным образом успокаивало.

– Спасибо, – поблагодарила Лиззи, обратив внимание на длинные тонкие пальцы обладателя обсидиановых глаз.

Сэм тоже вслед за Лиззи приняла чашу с напитком от младшего индейца, кивнула ему, давая понять, что они благодарны. Юноша улыбнулся, сверкнув зубами. Оба индейца удалились, переговариваясь на своем языке.

– Какое это племя, не знаешь? – тихо спросила Лиззи у Сэм, жующей кукурузную лепешку.

– Должно быть крики-маскоги, мисс Лиззи. Их немного обитает в долине реки Дан, – ответила Сэм, – в горах в основном живут чероки, но эти не похожи на них.

– Я слышала, тетушка до дрожи опасалась набегов племени тускарора, – сказала Лиззи.

– Нет, это другие. Вроде, не сильно злые. Не думаю, что тускарора вытащили бы нас из воды, – ответила Сэм, – Мисс Лиззи, не знаю, как сказать… – начала она смущенно.

– Да говори уж как-нибудь, – подбодрила ее Лиззи, чувствуя, как в ней поднимается волнение.

– Этот индеец, который приносил еду… совершил над вами непотребство, – сказала Сэм, – опуская глаза.

– Как? – вскричала Лиззи, мгновенно вскочив на ноги, – что он сделал?

– Он… Он… целовал вас, когда нас вытащили из воды, – продолжала Сэм, потупив взор.

– Что?! Зачем ему это делать? – воскликнула Лиззи, удивившись несказанно.

– Я не знаю. После этого вы ожили и начали дышать, – ответила Сэм.

Лиззи долго смотрела на странного индейца, не зная, что и думать. Это так безрассудно с его стороны и не понятно для нее.

На ночевку расположились на поляне с мягкой шелковистой травой, чуть в стороне от реки, дававшей легкую прохладу. Укрылись от чужих глаз среди елей. Туземцы обосновались рядом друг с другом. Девушки держались отдельно от мужчин, устроившись чуть в стороне.  Злобный индеец, молча, подошел к ним и привязал обеих длинной веревкой к стволу дерева. Оба конца, отходившие от связанных рук девушек, соединил и прикрепил к своему запястью. Сам расположился вблизи от пленниц.

– Это чтобы мы не сбежали, мисс Лиззи, – прошептала Сэм, поделившись догадкой.

– Наверно. Мог бы не стараться. Далеко я все равно не уйду со своей ногой, – ответила Лиззи так же шепотом.

– Стоило ли нам сбегать, мисс Лиззи, – спросила Сэм, – чтобы попасть в руки индейцев?

– Я уже и сама не знаю, Сэм. Кто же думал, что мы попадемся им, – ответила ей Лиззи.

Злыдень дернул веревку. Девушки переглянулись и замолчали. Постепенно их сморил сон.

Лиззи проснулась посреди ночи. Звезды, яркие в это время года, наравне с круглой желтой луной, походившей на головку сыра, освещали темное небо. В свете полнолуния отчетливо виднелась  фигура одинокого индейца, прислонившегося к стволу развесистого дуба. Лиззи поежилась. Похоже, он смотрел прямо на нее. Может, от пережитого разыгралось воображение, и индеец просто стоит себе, думает  о чем-то своем. Мало ли что человек хочет обдумать посреди ночи наедине.

Однако, Лиззи не покидало ощущение присутствия на себе взгляда индейца. Лиззи долго смотрела на далекие звезды высоко над ней, иногда поглядывая на молодого туземца. Затем  отвернулась и попыталась заснуть, но сон не шел. Она снова взглянула туда, где темнел силуэт, но на том месте никого уже не было. Уж не воображение ли играет с ней шутки?

 ***

Этой ночью Острый Коготь не мог заснуть. Такую красоту он видел впервые. Светлые волосы и синие глаза белокожей девушки пленили его. Именно ее он видел в своем сне много лет назад. Ее лицо было совершенным, несмотря на маленький шрам на высокой скуле.

Этой девушке и ее темнокожей подруге придется жить в его племени, если, конечно, они добровольно согласятся на это. В противном случае их ждет либо рабство, либо смерть.

Острый Коготь вспомнил, как храбро беглянка бросилась в реку. Синеглазая девушка пыталась помочь своей спутнице, но течение тащило обеих на глубину к середине реки. Эта белая очень храбрая и смелая. Острый Коготь еще долго стоял, глядя, как лунный свет освещает ночную поляну и спящих людей.

Утром Злыдень отцепил веревку, привязанную на ночь к рукам. Девушки умылись чуть в стороне от индейцев, приведя себя в относительный порядок. Наскоро перекусили лепешками и рыбой, оставшимися с вечера. Запили еду вчерашним отваром падуба. После небольшого завтрака снова пришлось лезть в тесное каноэ, хотя очень этого не хотелось. Лиззи и Сэм устроились поближе к корме и подальше от индейцев, насколько это позволяла узкая лодка.

Глава 2 Индейская деревня

 Снова долго плыли по реке. За бортом каноэ темнела вода притока Роанок реки Дан. От солнечных бликов на воде становилось больно глазам. У берегов ивы склонялись к самой воде, протягивая ветви-руки к живительной влаге. Слышалось щебетание птиц. Наконец, путники оказались там, куда добирались индейцы. Мужчины выгрузили мешки, подгоняя девушек быстрее покинуть лодку, взяли поклажу и направились в густой непролазный лес. Им не терпелось скорее оказаться в родной деревне.

Идти было сложно. Босые ноги быстро оказались исколоты сухими стеблями прошлогодней травы, торчавшими повсюду, как бы Лиззи не выбирала место, куда ступить. Земля оказалась усеяна еловыми шишками. Лиззи не предполагала, что побег обернется подобными трудностями. О чем она вообще думала, предлагая Сэм бежать? У них даже не было с собой  никакой еды. Лиззи намеревалась по воде пройти небольшое расстояние, выбраться на берег и по суше уже передвигаться в сторону ближайшего города. В том, что им удастся добраться до него, Лиззи не сомневалась. Она считала, обязательно нашлась бы дорога, ведущая в город. Кто знал, что обеих подхватит течение и потащит на самую середину реки. Лиззи почувствовала волнение. Что ждет их впереди? Страх перед неизвестностью сжимал её сердце.

Своим небыстрым передвижением девушки задерживали идущих впереди индейцев, что не придавало тем радости. Лиззи могла идти лишь медленно, с трудом наступая на больную ногу. Сэм шла рядом с ней, в очередной раз шепнув:

– Ой, мисс Лиззи, вам должно быть очень тяжело?

Лиззи не выдержала. Она давно собиралась это сказать.

– Сэм, зови меня просто Лиззи. Мы с тобой в одинаковом положении, – прошептала она, с трудом переводя дыхание.

– Но как же… – попыталась было возразить Сэм. Ей было сложно понять молодую хозяйку.

– Зови и все, – шикнула Лиззи.

По мере приближения к новому месту, обе чувствовали себя все более неуверенно и тревожно. Их переполнял страх. Что с ними будет?

Индейцы, очевидно, тоже нервничали, но совсем по другому поводу. О себе они не переживали, их судьба была хорошо им известна. Индейцы спорили, глядя на девушек, и указывали на них руками. Лиззи и Сэм чувствовали себя, вроде и не пленницами, но понимали, по какой-то причине их не хотели отпускать. Неспроста ведь Злыдень даже связал их веревкой между собой и прикрепил  к себе на ночь, опасаясь побега. Отношение Злыдня к девушкам не изменилось, несмотря на споры с Острым Когтем.

– Острый Коготь, эта белая девчонка задерживает нас. Так мы будем целых семь лун идти до деревни, – говорил Орлиное Перо, очень желая избавиться от Лиззи.

– Орлиное Перо, я уже сказал тебе, чтобы ты забыл о своем наваждении, – ответил ему Острый Коготь, игнорируя доводы мужа сестры.

Орлиное Перо пытался давить взглядом на непокорного родственника.

Зять имел такой же склочный характер, как и родная сестра Острого Когтя Итаки. Видимо, это и сблизило сестру и Орлиное Перо.

– Ты что, Острый Коготь, хочешь неприятностей для нашего племени? А если нас схватят из-за нее? – продолжал настаивать на своем Орлиное Перо, стараясь найти подходящие слова. Ему никак не удавалось убедить Острого Когтя в нецелесообразности его поступка.

– Остынь, Орлиное Перо, – коротко бросил ему Острый Коготь. Его начинали раздражать разговоры Орлиного Пера, хотя обычно Острый Коготь спокойно реагировал на своенравного родственника.

– Давайте обменяем эту девчонку, – предложил один из индейцев, –   Вернем ее семье за солидный выкуп. Пара десятков одеял и винтовок с патронами нам не будут лишними, – вставил он свое слово в разговор.

– Помолчи, Сопливый Гусь, – прикрикнул Острый Коготь на разговорившегося юношу, – Мое давнее видение что-то да значит.

– Ну как хочешь, – процедил Орлиное Перо, обращаясь к Острому Когтю.

Напряжение так и витало в воздухе. От внимания Лиззи не ускользнуло, как оба индейца при обмене мнениями поглядывали на нее. Острый Коготь, тот, который пытался подбодрить ее у реки, резко сжал зубы и отвернулся при разговоре со Злыднем. Лиззи чувствовала, именно она была для них причиной раздора.

– Спорят о чем-то. Видать, нас обсуждают. Скорее меня, – сказала Лиззи, глядя на индейцев и обращаясь к Сэм.

– Боятся, что мы можем попасться в руки враждебному племени, вот и не оставляют. Живыми они нас ни за что не отпустят. Будем задерживать их, нас убьют, – прошептала Сэм, – Тот, который самый злой, точно это сделает.

Лиззи прибавила ходу из последних сил, с трудом переводя дыхание. Сколько раз она оказывалась на волосок от гибели, Лиззи сбилась со счета. Лишь помощь верной Сэм, не оставившей ее, помогала идти дальше. Сэм нашла палку, на которую Лиззи могла опираться. С другой стороны она держалась за плечо Сэм. Так они и шли.

Во время очередного ужина, индеец, по мнению Лиззи, противившийся ее убийству, подошел к ним с Сэм, как всегда сидящим отдельно в стороне.

– Не бояться. Острый Коготь не давать в обида, – произнес он те же слова, что и прежде.

Присев перед Лиззи, индеец протянул руку к ней. Лиззи отпрянула.

– Чего он хочет, Сэм? – спросила она, не сводя ярких синих глаз с едва уловимым зеленоватым оттенком с индейца.

Острый Коготь тем временем дотянулся до нее и прикоснулся к нитке  бирюзовых бус на шее. Он осторожно погладил один из камней и произнес:

– Твой глаза – небесный камень. Кальчиулитль.

– Я думаю, он говорит, что ваши глаза похожи на бирюзу, – заметила Сэм.

– Кажется, я поняла, – прошептала Лиззи, чувствуя, как ее затягивает черная бездна обсидиановых глаз индейца.

Она попыталась избавиться от наваждения, но это оказалось непросто. Да что же это такое? Почему этот странный индеец заставляет ее забывать обо всем? Может быть потому, что его присутствие не кажется таким уж страшным, а его манера общения чем-то неуловимо завораживает, заставляет взглянуть на все произошедшее под другим углом? Когда он рядом, все кажется гораздо проще.

Острый Коготь не понимал, чем ему так понравилась эта девушка. Давнее видение – это одно, но то, что ему приятна не только ее внешность – это другое. Ее движения были утонченными, глаза светились нежностью с исходящим от них голубоватым светом. Она так сильно притягивала его. Острый Коготь понимал лишь одно. Это не просто увлечение.

***

К полудню достигли деревни аборигенов, расположившейся глубоко в дебрях леса. Еще загодя молодые индейцы начали чувствовать себя гораздо веселее. Это сказывалось на их поведении. Они смеялись и подшучивали, хлопая друг друга по плечам, толкались, резвясь, словно, дети. Ощущалась их радость по поводу возвращения домой.

Вошли в индейскую деревню, обитатели которой жили в деревянных домах, обмазанных глиной с небольшими проемами, выполнявшими роль окон. Наклонные крыши были покрыты соломой. Входы у всех домов обращались навстречу восходящему солнцу. На жилищах имелись деревянные крючки, прикрепленные к толстым жердям каркаса. На крючьях висела одежда, преимущественно оленьи рубахи, набедренные повязки, кожаные штаны, какие-то инструменты, а также плетеные из лозы корзины. Рядом со многими жилищами горели костры, у которых на расстеленных шкурах сидели и лежали черноволосые мужчины, женщины и дети. Звучали голоса, пахло жареным мясом и дымом от костров.