Голодный мир

Спустя некоторое время остановились перевести дух и немного отдышаться.

– Сэм, здесь, вроде, должна быть река рядом? – спросила Лиззи, припоминая домашние разговоры.

– Да, мисс Лиззи. Туда, – указала Сэм рукой направление, и обе снова припустили бегом, что есть мочи.

***

 Том растерянно стоял посреди нового сарая, разглядывая дыру в стене. Эта несносная рабыня сбежала. «Вот же чертово отродье. Что делать с этими животными?» –  думал он. Том купил ее совсем недавно. Кто знал, что смирная на вид черная девчонка окажется не только неповоротливой в делах, но и достаточно нахальной, чтобы удариться в бега? Сейчас еще Рэйчел примется его пилить, почему он сразу не наказал эту рабыню. Ну не при гостях же было пороть ее, в самом-то деле.

– Том! – раздался возглас жены, – ты еще не начал? – спросила она, входя в сарай, – А где девчонка? – произнесла Рэйчел, удивляясь отсутствию виновницы ее посещения этого неблаговидного места.

– Я бы сам хотел это знать, – ответил ей Том, разводя руками и неопределенно пожимая плечами.

– Ах! – вскричала Рейчел и схватилась за сердце, картинно изображая обморок. Она упала в руки подоспевших гостей.

Том оставил жену, переложив обязанность приводить ее в чувство на бестолково хлопотавших охающих соседок и старую рабыню, давно прислуживающую им в доме. Он выпустил из клети своего любимого охотничьего пса Мэлтона и с несколькими людьми направился по следу, взятому собакой.

Завидев реку, Лиззи вздохнула с облегчением. Сэм остановилась, не желая продолжать, потому что требовалось войти в воду.

Перейти реку не получится, она слишком широкая и глубокая. Позади уже слышался собачий лай. Рабыня со страхом смотрела на темную воду.

– Сэм, ну что же ты? – крикнула Лиззи, обернувшись назад.

– Мисс Лиззи, я не хочу в воду. Я не умею плавать, – ответила Сэм жалобно, взглянув на Лиззи.

– Я тоже, – произнесла Лиззи, заходя в реку, – но какой у нас выбор? У них охотничьи гончие, нас в два счета поймают.

Отец Лиззи иногда участвовал в волчьих загонах, и Лиззи знала, что от собак нужно уходить по воде.

– Ну же, Сэм, давай! – Лиззи протянула руку.

Сэм повернулась назад. Лай слышался уже гораздо ближе, и тогда она решилась. Ступила в холодную воду, приподняв подол платья, который, впрочем, тут же намок, несмотря на ее предосторожности. Вода становилась темнее, дно ушло из-под ног, Сэм отчаянно размахивала руками над водой.

– Вон они! Держите их! – раздался крик с берега.

Сэм барахталась, колотила вокруг себя, поднимая тысячи брызг. Лиззи бросилась к ней, стремясь подхватить и, не дать утонуть. Юбка, намокшая в воде опутала ноги. Лиззи изо всех сил старалась держаться на воде, но получалось плохо. Некоторое время они еще пытались оставаться на поверхности, судорожно хватая воздух и молотя руками перед собой.

В какой-то момент Лиззи перестала воспринимать реальность, потеряв сознание. Очнулась она через некоторое время. Сколько прошло с того мгновения, как она слышала крики на берегу? Час, день? Лиззи попыталась приоткрыть один глаз, затем второй. Нечеткие очертания постепенно приобретали более определенные черты.

Она обнаружила себя, лежащей на дне узкой лодки. Промокшая до нитки Сэм, сидела рядом. Слышался чужой говор. Лиззи не понимала ни слова. Почему она ничего не может понять?

 Девушка лежала на спине, смотрела в высокое чистое небо. Его вечерняя синь выглядела нереально притягивающей бездной. Вот бы оказаться там, чтобы все несчастья остались где-то далеко-далеко. Опустив взгляд, она увидела совершенно незнакомых мужчин с длинными гладкими черными волосами и бронзовыми телами. Одеты они были кто в набедренные повязки, кто – в кожаные штаны до колен. Все обуты в мокасины из цельного куска кожи, загнутого вокруг ступни и завязанного на подъеме. Эти странные люди говорили на незнакомом языке, вот отчего она не понимала ни слова.

– Сэм, – прошептала Лиззи. Губы с трудом повиновались. Пытаясь растянуть их, она почувствовала резкую боль.

– Тихо, мисс Лиззи. Индейцы думают, что вы без сознания, – прошептала Сэм.

От одного из мужчин не ускользнуло, как девушки разговаривали. На своем языке он заговорил с соплеменниками, указывая на несостоявшихся утопленниц. Злыдень, как назвала его Лиззи про себя, заметив их разговор, сверкая темными глазами, призывал других к чему-то на своем языке. Никто из его спутников не решился заговорить, кроме одного.

Злыдень, одетый лишь в набедренную повязку и индеец с длинными волосами и в кожаных коротких штанах до колен начали спорить. Их мнения явно не совпадали, причем, видимо, являлись совершенно противоположными друг другу. Индеец с черными, словно полированный обсидиан глазами, похоже, что-то запрещал Злыдню. Он повернулся и подошел к девушкам, присел перед Лиззи на корточки.

– Не бояться, – произнес индеец по-английски, глядя на нее черными  обсидиановыми глазами, – Острый Коготь,  – при этих словах он ударил себя в грудь ладонью, – не даст в обида.

Одет он был лишь в кожаные штаны и мокасины. На шее висело ожерелье из медвежьих когтей.

– Почему я должна бояться? – спросила Лиззи у Сэм.

У вас рана на ноге, мисс Лиззи. Тот злой, который в набедренной повязке, не желал, чтобы вы оставались в лодке. Когда индейцы вытащили нас из реки, он хотел выбросить вас обратно в воду, потому что сильно шла кровь, но этот, который говорит с вами, ему не позволил.

– Рана? А почему я ничего не чувствую? – спросила Лиззи.

– Не знаю. Наверно, потому, что они посыпали на рану какой-то серебристый порошок. На голени глубоко содрана кожа, – пояснила Сэм.

Лиззи попыталась сесть, чтобы рассмотреть,  что случилось с ее ногой, но та была перевязана светлой тканью.

– Наверно, вы задели о проплывающее в воде бревно или корягу, – предположила Сэм.

– Нада лежать. – произнес Острый Коготь, – Туда, – показал он рукой на то место, где только что находилась Лиззи.

Она почувствовала слабость, закружилась голова, предметы вокруг начали расплываться, и Лиззи легла обратно на дно длинной узкой лодки. Они еще долго плыли по течению, прежде чем сошли на берег. Лиззи казалось, что она никогда не коснется больше ногами  твердой поверхности земли. Как тогда на корабле, ее так и будет постоянно качать, сопровождая тряску тошнотой.

Наконец пристали к берегу. Обе девушки вздохнули с облегчением. Мужчины покинули длинную узкую лодку. Это были совсем молодые индейцы. Они смеялись, отчего их высокие острые скулы поднимались еще выше, тонкие черты лиц с прямыми носами не выглядели отталкивающе, а белые зубы контрастировали с темной загорелой кожей. Почти у всех индейцев черные гладкие волосы спускались на спину. Размахивая сильными мускулистыми руками, высокие и стройные, они слаженно занялись приготовлением ужина. Казалось, они не обращали внимания на спутниц.

Двое из индейцев разожгли костер, потерев в ладонях маленькую сухую твердую палочку длиной с локоть, вставив ее в отверстие в коре дерева.

Двое других взяли стрелы и принялись пускать их в реку недалеко от берега. Затем оба ныряли, вытаскивая рыбу с попавшими в нее стрелами.  Вскипятили воду, запекли окуней, заварили свежие листья падуба, достали сухие кукурузные лепешки.

Еду и золотисто-зеленую жидкость, налитую в кору тыквы, снова принес индеец, назвавший себя  Острым Когтем, с присоединившимся к нему новым почитателем пленниц. Этот приятель удивительным образом походил на своего чуть более старшего собрата, но выглядел несколько моложе.

 Являются ли Лиззи и Сэм пленницами, они сами не понимали. Относились к ним неплохо, за исключением того индейца, что был в набедренной повязке с волосами до плеч, подвязанными лентой на лбу. Он изредка гневно посматривал на девушек, останавливая недобрый взор темных глаз, совсем иных, чем у Острого Когтя, на Лиззи. Его внимание давило тяжестью, заставляло держаться подальше ото всех остальных.

– Мате, лепешка, рыба. Есть, – сказал индеец с обсидиановыми глазами, предлагая еду.

От него исходил легкий аромат дыма костра.

– Спасибо, – поблагодарила Лиззи, обратив внимание на длинные тонкие пальцы обладателя обсидиановых глаз.

Сэм тоже вслед за Лиззи приняла чашу с напитком от младшего индейца, кивнув ему, давая понять, что они благодарны.

– Какое это племя, не знаешь? – тихо спросила Лиззи у Сэм, жующей кукурузную лепешку.

– Должно быть маскоги, мисс Лиззи. Это  же река Куса, – ответила Сэм.

– Я слышала, тетушка опасалась набегов чероки, – сказала Лиззи.

– Нет, это другие. Вроде, не сильно злые. Не думаю, что чероки вытащили бы нас из воды, – ответила Сэм, – Мисс Лиззи, не знаю…, надо сказать…, – начала она смущенно.

– Да говори уж как-нибудь, – подбодрила ее Лиззи.

– Этот индеец совершил над вами непотребство, – сказала Сэм, – опуская глаза.

– Как? – вскричала Лиззи, мгновенно вскочив на ноги, –  что он сделал?

– Он… Он… целовал вас, когда нас вытащили из воды в лодку, – продолжала Сэм, потупив взор.

– Зачем ему это делать? – спросила Лиззи, удивившись несказанно.

– Я не знаю, но после этого вы ожили и начали дышать, – ответила Сэм.

Лиззи долго смотрела на странного индейца, не зная, что и думать.

На ночевку расположились на поляне с мягкой шелковистой травой. Туземцы обосновались рядом друг с другом. Девушки держались отдельно от них, устроившись чуть в стороне.  Злобный индеец, молча, подошел к ним и привязал обеих длинной веревкой к дереву. Оба конца, отходившие от рук, соединил и прикрепил к своему запястью.

– Это чтобы мы не сбежали, мисс Лиззи, – догадалась Сэм.

– Наверно. Мог бы не стараться. Далеко я все равно не уйду со своей ногой, – прошептала Лиззи Сэм.

– Стоило ли нам сбегать, мисс Лиззи, – спросила Сэм, – чтобы попасть в руки индейцев?

– Я уже и сама не знаю. Кто же думал, что мы попадемся им, – ответила ей Лиззи.

Злыдень дернул веревку, и девушки замолчали.

Лиззи проснулась посреди ночи. Звезды, яркие в это время года, наравне с круглой луной освещали темное небо. Из-за полнолуния отчетливо виднелась  фигура одинокого индейца, прислонившегося к стволу развесистого дуба. Лиззи поежилась. Похоже, он смотрел прямо на нее. Может, от пережитого у Лиззи разыгралось воображение, и он просто стоит себе, думает  о чем-то своем. Мало ли что человек хочет обдумать наедине.

Однако, Лиззи не покидало ощущение присутствия на себе его взгляда. Лиззи долго смотрела на далекие звезды, иногда посматривая на индейца. Затем  отвернулась и попыталась заснуть, но сон не шел. Она снова взглянула туда, где темнел силуэт, но там уже никого не было. Уж не воображение ли играет с ней шутки?

 ***

Этой ночью Острый Коготь не мог заснуть. Такую красоту он лицезрел впервые. Светлые волосы и голубые глаза белокожей девушки пленили его. Именно ее он видел в своем сне много лет назад. Ее лицо было совершенным, несмотря на маленький шрам на высокой скуле.

Этой девушке и ее темнокожей подруге придется жить в его племени, если они   добровольно этого захотят. В противном случае их ждет либо рабство, либо смерть.

Он вспомнил, как храбро беглянка и ее подруга бросились в реку, голубоглазая девушка пыталась помочь своей спутнице, но течение тащило обеих на глубину к середине реки. Какая она храбрая и смелая. Острый Коготь еще долго стоял, глядя, как лунный свет освещает ночную поляну.

Утром Злыдень отцепил веревку, привязанную на ночь. Девушки умылись чуть в стороне от индейцев, приведя себя в относительный порядок. Наскоро перекусили лепешками и рыбой, оставшимися с вечера, запили вчерашним отваром падуба. После небольшого завтрака снова пришлось лезть в тесное каноэ, хотя очень этого не хотелось. Лиззи и Сэм устроились поближе к корме и подальше от индейцев, насколько это позволяла узкая лодка.

Глава 2 Индейская деревня

 Снова долго плыли по реке. За бортом каноэ темнела вода Кусы. Наконец, путники оказались там, куда добирались индейцы. Подгоняя девушек, они выгрузили мешки, взяли поклажу и направились в густой непролазный лес. Идти было сложно, Лиззи не предполагала, что их побег обернется подобными трудностями. О чем она вообще думала, предлагая Сэм бежать? У них даже не было с собой  никакой еды. Лиззи намеревалась по воде пройти небольшое расстояние, выбраться на берег и по суше уже передвигаться в сторону ближайшего города. В том, что им это удастся, она не сомневалась. Лиззи считала, они обязательно вышли бы на дорогу, ведущую в город. Кто знал, что обеих подхватит течение и потащит на самую середину реки.

Своим медленным передвижением девушки задерживали идущих впереди индейцев. Лиззи могла идти лишь потихоньку, с трудом наступая на больную ногу. Сэм шла рядом с ней, в очередной раз шепнув:

– Ой, мисс Лиззи, вам должно быть очень тяжело?

Лиззи не выдержала. Она давно собиралась это сказать.

– Сэм, зови меня просто Лиззи. Мы с тобой в одинаковом положении, – прошептала она.

– Но как же… – начала было возражать Сэм.

– Зови и все, – шикнула Лиззи.

Индейцы очевидно нервничали. Они спорили, глядя на девушек, указывали на них руками. Лиззи и Сэм чувствовали, что они, вроде и не пленницы, но по какой-то причине их не хотят оставлять. Неспроста ведь Злыдень даже, связал их веревкой между собой, которую  прикрепил  к себе на ночь, опасаясь побега. Отношение Злыдня к девушкам не изменилось, несмотря на споры с Острым Когтем.

– Острый Коготь, эта белая девчонка задерживает нас. Так мы будем целых семь лун идти до деревни, – говорил Орлиное Перо, который очень хотел избавиться от Лиззи.

– Орлиное Перо, я уже сказал тебе, чтобы ты забыл о своем наваждении, – ответил ему Острый Коготь, игнорируя доводы мужа сестры.

Орлиное Перо имел такой же склочный характер, как и его родная сестра Итаки. Видимо, это их и сблизило.

– Ты что, Острый Коготь, хочешь неприятностей для нашего племени? А если нас схватят из-за нее? – продолжал Орлиное Перо, стараясь найти подходящие слова. Ему никак не удавалось убедить шурина в нецелесообразности его поступка.

– Остынь, Орлиное Перо, – коротко бросил ему Острый Коготь.

– Давайте обменяем эту девчонку, – предложил один из индейцев, –   Вернем ее семье за солидный выкуп. Пара десятков одеял и винтовок с патронами нам не будут лишними, – вставил он свое слово  в разговор.

– Помолчи, Сопливый Гусь, – прикрикнул Острый Коготь на него, – Мое давнее видение что-то да значит.

– Ну как хочешь, – процедил Орлиное Перо, обращаясь к Острому Когтю.

От внимания Лиззи не ускользнуло, что Острый Коготь, тот, который пытался подбодрить ее у реки, часто ссорился со Злыднем, при этом оба поглядывали на нее. Лиззи чувствовала, именно она была для них причиной раздора.

– Спорят о чем-то. Видать, нас обсуждают. Скорее меня, – сказала Лиззи, глядя на индейцев и обращаясь к Сэм.

– Боятся, что мы можем попасться в руки враждебному племени, вот и не оставляют. Живыми они нас ни за что не отпустят. Будем задерживать их, нас убьют, – прошептала Сэм, – Тот, который самый злой, точно это сделает.

Лиззи изо всех сил прибавила ходу, с трудом переводя дыхание.

Сколько раз она оказывалась на волосок от гибели, Лиззи сбилась со счета. Лишь помощь верной Сэм, не оставившей ее, помогала идти дальше. Сэм нашла палку, на которую Лиззи могла опираться. С другой стороны она держалась за плечо Сэм. Так они и шли.

Во время очередного ужина, индеец, по мнению Лиззи, противящийся ее убийству, подошел к ним с Сэм, как всегда сидящим отдельно в стороне.

– Не бояться. Острый Коготь не давать в обида, – произнес он те же слова, что и прежде. Присев перед Лиззи, индеец протянул руку к ней. Лиззи отпрянула.

– Чего он хочет, Сэм? – спросила она, не сводя голубых глаз с индейца.

Острый Коготь тем временем дотянулся до нее и прикоснулся к нитке  бирюзовых бус на ее шее, погладил один из камней и произнес:

– Твой глаза – небесный камень. Кальчиулитль.

– Я думаю, он говорит, что ваши глаза похожи на бирюзу, – заметила Сэм.

– Кажется, я поняла, – прошептала Лиззи, чувствуя, как ее затягивает черная бездна обсидиановых глаз индейца.

Острый Коготь и сам не знал, чем ему так понравилась эта девушка. Она возникла в его жизни, как мягкий свет в темноте. Видение – это одно, но то, что ему приятна не только ее внешность – это другое. Она не походила на. деву-воительницу. Вместо этого, она выглядела утонченной и хрупкой, словно нимфа из древних сказаний. Ее движения были утонченными, глаза светились нежностью с исходящим от них голубоватым сиянием. Острого Когтя притягивала тихая уверенность в себе. Он восхищался тем, как эта девушка могла вызывать улыбку, просто взглянув на человека и мир вокруг. В ней не чувствовалось жестокости. Она излучала спокойствие, которое было ему так необходимо в мире, полном насилия.

Несмотря на её хрупкий мягкий облик, внутри неё Острый Коготь разглядел стержень и силу, могущие вдохновить на большие поступки. В этом заключалась ее особенная красота. Она не хотела войны, это было видно по ней, но могла защитить, не отдать то, что ей дорого. Острый Коготь чувствовал, что это не наваждение, не простое увлечение, а нечто гораздо большее.

***

Только к вечеру они достигли деревни аборигенов. Еще загодя молодые индейцы начали чувствовать себя веселее, что сказывалось на их поведении. Они смеялись и подшучивали, хлопая друг друга по плечам, толкались, резвясь, словно, дети. Ощущалась их радость по поводу возвращения домой.

Вошли в индейскую деревню, обитатели которой жили в вигвамах, сооруженных из длинных жердей из можжевельников, скрещенных и связанных между собой вверху, образуя конус. Сшитые друг с другом шкуры бизонов, с прикрепленной снизу парусиной, служили стенами. Входы у всех шалашей обращались навстречу восходящему солнцу. Рядом со многими  горели костры, около которых были расстелены шкуры. На  них сидели и лежали мужчины, женщины и дети. На самих вигвамах на крючках, прикрепленных к жердям, висела одежда, преимущественно оленьи рубахи, набедренные повязки и  кожаные штаны.

Девушки проследовали за Острым Когтем к одному из таких вигвамов. Остальные индейцы сворачивали по дороге рядом со своими жилищами, где их встречали мужчины, женщины и ребятишки, вероятно отцы и матери, братья и сестры или жены и дети.

Острого Когтя встретили две индианки. Пожилая с черными, как у него волосами, но изрядно тронутыми сединой, и темными глазами, и молодая, очень похожая на Острого Когтя, словно его копия, только в женском обличии. Черные глаза пожилой женщины обшарили Лиззи и Сэм, а затем вопросительно остановились на Остром Когте.

Он быстро заговорил, после чего пожилая индианка, молча, прошла в вигвам, а Острый Коготь показал девушкам жестом, чтобы ждали здесь. Молодая стройная, высокая женщина пристально посмотрела на Лиззи, смерила ее взглядом и поцокала языком, покачивая при этом головой. Сэм она даже не удостоила вниманием и  проследовала в вигвам следом за скрывшимися в нем пожилой индианкой и Острым Когтем.

Изнутри послышались голоса. Женщины старались в чем-то убедить Острого Когтя, но, похоже, безуспешно. Лиззи и Сэм так и сидели рядом с вигвамом, в котором исчезло индейское семейство. Периодически в него забегали ребятишки. После они появлялись снаружи, подходили к обеим девушкам. Дети рассматривали их,  бесцеремонно трогали за волосы, прикасались к коже, пытаясь разглядеть ее поближе. Одна из девочек даже попыталась попробовать на зуб руку Лиззи, и та была вынуждена цыкнуть на  черноглазую девчушку. Мальчик лет восьми вынес девушкам немного еды, все тех же кукурузных лепешек и немного оленины.

На закате, мимо сидевших на земле Лиззи и Сэм проследовали мужчины, женщины и дети к центру этой небольшой деревни. Через некоторое время вышел Острый Коготь и показал рукой девушкам, по-прежнему сидевшим на земле, идти за ним.

Все жители деревни собрались вокруг большого костра в центре поселения. Старый вождь, на котором красовался головной убор из множества разноцветных перьев, долго что-то говорил соплеменникам, задавал вопросы Острому Когтю и другим, бывшим с ним в походе индейцам.

Острый Коготь отвечал громко, стоял, распрямив плечи. В нем словно  что-то изменилось после того, как они оказались в деревне. В лесу индеец был проще, сам присыпал Лиззи рану серебристым порошком, несколько раз общался с ней. Сейчас же Острый Коготь выглядел старше и серьезнее, а племя слушало его. Лиззи и Сэм не понимали слов, но было ясно – происходит что-то важное. Говорили по-индейски.

– Если белые люди узнают, что у нас их женщины, всех убьют, – сказал пожилой седовласый индеец.

– Но эти девушки молодые. Они смогут работать. Нас не так уж много. А бледнолицые могут и не узнать, – возразил ему другой мужчина, тоже умудренный годами.

Вождь что-то спросил у Острого Когтя. Лиззи видела, как дернулось лицо молодого индейца.

– Тебя и твоя подруга спрашивать, есть муж, жених? – перевел  он слова вождя.

Сам Острый Коготь до этого момента не задумывался над этим вопросом. Ему казалось очевидным свободное от уз брака положение девушек.

– Нет, – ответила Лиззи, зардевшись, и отрицательно покачала головой для убедительности.

В конце вождь обратился к ним. Он сухо изъяснился. Острый Коготь перевел его слова. Сказал, что их принимают в племя, если они согласны, но придется подчиняться  законам общины, носить принятую в племени одежду, работать, выучить язык криков, как называли себя индейцы-маскогу. Девушкам дадут новые имена. Они станут Небесным Камнем и Девушкой Дальних Земель. Позже обе смогут выйти замуж. В противном случае их ждет незавидная судьба – рабство, если откажутся – смерть.

Лиззи видела, с какой надеждой смотрит на нее Острый Коготь. Она поежилась от слов вождя, но кивнула, вслед за Сэм, подтверждающей, что они согласны стать частью племени. Острый Коготь шумно выдохнул. Очевидно, он не был равнодушен к Лиззи, но чего именно он хотел от нее,  оставалось не ясным.

После того, как все закончилось, Лиззи и Сэм разделили. К Лиззи подошел Острый Коготь и, взяв ее за руку, направился к своему вигваму. Сэм, хотела пойти за ними, но ее заставили остаться. Она должна была отправиться в другую семью.

Сэм успела объяснить  Лиззи, что им позволили стать частью племени из-за того, что их привел Острый Коготь. Видимо, он в деревне далеко не последний человек. Когда она успела это узнать? Они все время были вместе.

Лиззи заинтересовал один вопрос, и ей очень хотелось получить ответ.

– Острый Коготь, зачем ваш вождь носит перья на голове? – спросила она.

– Это роуч. Из перо орел. Его носить мужчина, великий воин. Еще алектка, – ответил Острый Коготь.

– Это кто? – поинтересовалась Лиззи.

– Алектка – шаман, – объяснил индеец.

 У Лиззи снова разболелась нога, и девушка замолчала.

Они дошли до знакомого вигвама. Острый Коготь показал на вход, предлагая войти. Лиззи впервые вошла внутрь жилища индейцев маскогу. Сейчас она стояла в шести-семи метровом круглом вигваме, с висящими на стенах многочисленными пучками разных трав. Ровный земляной пол был чисто подметен и застелен соломенными циновками. В центре жилища располагался очаг, огонь в котором неярко горел. Дым уходил в отверстие вверху над ним.

Острый Коготь произнес:

– Vn cukŏ – cen cukŏ (мой дом – твой дом). Твое имя Небесный Камень, запомни.

Он указал на одну из лежанок в южной части вигвама, и Лиззи со вздохом  облегчения прошла к ней и села, едва не упав при этом.

– Савсем плоха, –  сказал индеец, покачав головой. Он размотал повязку на ноге и осмотрел открывшуюся рану на голени девушки, – ходить многа не нада, – добавил тихо.

Индеец еще долго сидел рядом с Лиззи после того, как она заснула. Он  задумчиво смотрел на нее и гладил маленький белый шрам на правой скуле, но Лиззи этого не чувствовала.

Ночью Лиззи снился дом. Она видела маму, ее милые руки ласково гладили ее по голове. И мама говорила:

– Все будет хорошо, милая Лялечка.

Только мама так называла ее.

Утром Лиззи с трудом раскрыла слипшиеся веки. Сил встать не было. Острый Коготь сидел на том же месте, что и накануне, перед тем, как Лиззи заснула. Он положил ей ладонь на лоб и покачал головой. Она выпила воды и вернулась в плен снов. Так она просыпалась и снова оказывалась в царстве Морфея несколько раз, с трудом вспоминая обрывки из того, что происходило в промежутках. Хорошо помнила только встревоженные глаза Острого Когтя и раздраженный голос его сестры. Всякий раз, когда Лиззи слышала этот звук, молодая индианка была чем-то недовольна.

Несколько раз заходила Сэм, чтобы проведать Лиззи. Одета она была в индейское платье из оленьей кожи. Ей позволили указать будущего мужа, и она предложила двоюродного брата Острого Когтя, чтобы быть поближе к Лиззи. Да и сам  молодой индеец ей понравился. Это был тот самый новый друг, приносивший им с Лиззи еду вместе с Острым Когтем на стоянке у реки, веселый неунывающий Лисий Хвост. Они обручились. Сэм накормила Лисий Хвост вареной кукурузой. Сейчас они жили в ожидании того времени, когда станут семьей. Женщины из вигвама Лисьего Хвоста должны были обучить Сэм индейскому языку и обычаям племени. Теперь ее звали Девушка Дальних Земель.