Калимба. Запертые. Эксперимент вышел из-под контроля

– Мне защитники не нужны, – сказала Наташа Роме, когда они остались одни.

– Я и не претендую. Просто кипиш не люблю. Привычка. Я ж детдомовский. А там, если не умеешь углы сглаживать, не выживаешь, – Рома домыл посуду и вытер руки.

– Так ты сирота? – смягчилась Наташа. – Мужчины с печальной судьбой – моя слабость.

Она подошла ближе, провела рукой по его кудрям.

– Не люблю отказывать себе, – Наташа положила руку Роме на плечо, ощупывая мышцы. Он был худым, но жилистым.

Рома улыбнулся и аккуратно убрал Наташину руку.

– Быстро ты переобулась. Натах, ты девка видная. Я б тебя хоть сейчас на этом диванчике оформил. Но ты ведь посложней будешь, – Рома подмигнул Наташе и ушел, оставив ее в одиночестве.

– Сговорились, что ли, все сегодня…

Она достала из ботинка фляжку и сделала глоток.

XXX

2 часа 30 минут с начала эксперимента

Ветер раскачивал деревья, начинался дождь.

Поджарый мужчина чуть за семьдесят, в охотничьих ботинках и камуфляжном плаще, уверенно пробирался через бурелом. За спиной незнакомца висели старый рюкзак и винтовка с оптическим прицелом.

Он остановился у поваленной сосны, достал карту, сверился с маршрутом. Кивнул. До клиники оставалась пара километров. Скоро он будет на месте, скоро все это кончится…

XXXI

3 часа с начала эксперимента

Профессор смотрел в мониторы, как Жертвы и Преступники готовятся ко сну. Изменил уровень общего освещения, и в помещении эксперимента воцарился приятный полумрак.

Мещерский откинулся в кресле, размял шею. Тело ломило, хотелось принять горячую ванну с солью и лечь спать. Но такая возможность у него появится еще не скоро. Сейчас он должен убедиться, что первая ночь испытуемых пройдет хорошо.

XXXII

3 часа 5 минут с начала эксперимента

В спальне Преступников все укладывались в постели.

– Еще бы джаз и бутылочку шампанского! Как в люксе живем. Да, Платоша? – Рома блаженно растянулся на постели.

Платон сплюнул пасту в раковину:

– Ага, как в люксе строгого режима.

Он нанес на лицо ночной крем и помассировал кожу: лицо должно оставаться свежим. Нурлан лежал в кровати, отвернувшись к стенке.

– Ты так и не поел? – спросил Платон.

– Не хочется, – ответил Нурлан.

Наташа в нижнем белье демонстративно прошлась по комнате, взяла с полки маску для сна.

– Азия, смотри, я чутко сплю. Ночью, если пойдешь хомячить на кухню, проснусь не я – проснется Халк.

– У меня имя есть – Нурлан.

– Ладно, всем спать, – Рома выключил свой ночник. – За храп извиняйте, если будет сильно бесить, завтра у Профессора беруши попросите.

Он завернулся в одеяло и закрыл глаза.

В спальне Жертв все, кроме Сергея Аркадьевича, лежали в постелях. Он выехал из ванной.

Татьяна тут же поднялась:

– Дядь Сереж, давай помогу!

– Я сам.

Сергей Аркадьевич ловко пересел с инвалидного кресла на кровать, закинув ноги руками. Андрей даже оторвался от своей книги, чтобы посмотреть, как старик с этим справится.

– Сильный вы человек, Сергей Аркадьевич, – с уважением заметил он. – Я бы просто взял и умер. От бессилия. А вы боретесь, радуетесь жизни.

– Я сначала тоже хотел, от отчаяния, – старик накрылся одеялом, – но умирать страшно.

Сергей Аркадьевич повернулся на бок.

Катя плакала, накрыв голову подушкой. Она с детства умела плакать так, чтобы никто не слышал.

– Я давно не ужинал в приятной компании, – тихо сказал Сергей Аркадьевич. – Спасибо вам за это.

– Дядь Сереж, ты чего, растрогался? – ответила Татьяна. – Перестань, все хорошо будет.

Старик смотрел перед собой, точно зная, что хорошо не будет. Но эта мысль его уже не пугала.

XXXIII

4 часа с начала эксперимента

Дождь и ветер поутихли. Наступал самый тихий час перед рассветом.

Охотник подошел к границе леса. Он видел здание клиники. Свет горел в окне на втором этаже.

Он сбросил рюкзак на землю, проверил винтовку, перекинул через плечо. Подтянулся на ветке и влез на дерево. Несмотря на возраст, ловкости и силы ему было не занимать. В оптический прицел винтовки Охотник увидел того, за кем пришел. Человека, которого искал без малого двадцать лет. Виктора Мещерского.

Часть 2

Дневник сновидений. Запись #17

Мне приснилось японское дерево в горшке, оно было словно игрушечным. Неподалеку в прозрачной воде плавала золотая рыбка. Периодически воду сотрясали какие-то вибрации и по стеклу стекали большие капли. Это был осколок аквариума, и рыбка чудом оставалась жива…

I

13 часов с начала эксперимента

Через витражное окно в холле пробивались первые солнечные лучи. В комнате наблюдений в неудобной позе перед мониторами спал Профессор. Он всхрапнул и тут же проснулся. Мещерский не сразу понял, где находится. Клиника… Испытуемые… Эксперимент. Профессор посмотрел на мониторы: участники мирно спали в своих постелях.

Сегодня важный день, нужно подготовиться. Мещерский посмотрел на лес за окном, успокоил дыхание. Принял душ в комнате для персонала, переоделся. Думал о том, что во сне все люди одинаково безобидны и беспомощны. Но стоит им только проснуться… Дзынь. Время принять первую таблетку.

Мещерский проглотил пилюлю, протер запотевшее зеркало, вгляделся в собственное отражение. Он узнавал этого человека все меньше и меньше.

Профессор без аппетита позавтракал в своем кабинете, залпом выпил стакан апельсинового сока. Подумал вдруг о свидетелях. Рабочие ни о чем не догадываются, о них можно не беспокоиться… Микроавтобус для участников он заказал с левого аккаунта, водитель не видел его лица. Оставался только Антон.

II

1 месяц до начала эксперимента

Антону было чуть за тридцать. Взъерошенные волосы, щетина и взгляд, вечно ждущий одобрения. То, как сильно он хотел понравиться Профессору, вызывало жалость. Но в остальном он был отличным парнем и хорошо знал свое дело.

Антон только что привез Мещерскому досье на будущих участников эксперимента и впервые видел клинику после реконструкции. Масштабы его впечатлили.

Профессор просмотрел досье:

– Это всё?

– Пока да. По остальным собираю информацию, – поспешил отчитаться Антон.

– Хорошая работа. Но остальных нужно найти как можно скорее.

– Виктор Анатольевич, – осторожно спросил Антон, – вы уверены, что обойдется без насилия? Они, конечно, не банда головорезов, но на эмоциях могут покалечить и вас, и друг друга.

– Уверен, – нехотя ответил Мещерский, отходя к окну.

– Я бы на их месте ни за что не согласился.

– Но ты и не на их месте, верно? – Профессора разозлили слова Антона, но он сдержался. – Это сложно объяснить.

Профессор снова рассердился, но теперь уже на себя. Почему ему так тяжело формулировать?

– Все существующие методы неэффективны. Нужен толчок в принципиально ином направлении. Я должен создать новую когнитивную модель. Иначе – все это зря. Иначе…

Профессор осекся. «Не стоит говорить с Антоном об эксперименте. Ты поддался эмоциям, не сдержался, слишком раздражен». Мещерский понял, что следует увеличить дозу препарата.

Антон смотрел на своего наставника, которого безмерно уважал, но за которого только что начал бояться.

III

14 часов с начала эксперимента

Платон отжимался от пола: три подхода по двадцать. Нурлан читал книгу, Рома горланил идиотскую песню в душе.

Из динамиков заиграла уже порядком надоевшая мелодия, после чего Мещерский поприветствовал испытуемых по громкой связи.

– Доброе утро! Надеюсь, ночь прошла хорошо. Завтракайте, через час встретимся на первой сессии. До встречи!

Приветствие разбудило Наташу, она страдальчески простонала и накрыла голову подушкой:

– До чего же противная музыка! «Ваш звонок третий в очереди на обслуживание», блин.

Рома вышел из ванной, вытирая голову полотенцем:

– Наташка, хочешь кофе в постель?

– Хочу, чтобы все заткнулись!

Наташа кинула в Рому подушку, он ловко поймал и бросил на пустую кровать.

– Совет, пока бесплатный, – Платон перешел на приседания. – Успех с женщиной зависит от правильной оценки своего статуса и ее…

Наташа заорала:

– Заткнитесь все! – вскочила с кровати и проследовала в ванную.

– Моя оценка… – продолжал Платон. – С ней тебе не светит.

Рома проводил Наташу взглядом, она эффектно закрыла за собой дверь ногой.

– Ну это мы еще посмотрим.

В спальне Жертв Сергей Аркадьевич тщательно заправлял постель.

– Добрейшее утро, Танечка!

Сонная Татьяна свесила ноги на пол и размяла затекшую ступню.

– Доброе… Остальные уже встали?

– Катюша завтрак готовит.

Андрей заканчивал медитацию в гостиной, не обращая внимания на происходящее вокруг.

Катя готовила омлет с беконом, Платон за ней наблюдал. Катя была красивой, а чудовищный запах бекона вызывал рвотный позыв: начинать свое утро Платон предпочитал со свежих фруктов.

Платон взял яблоко и подошел ближе.

– Значит, решила меня игнорировать? – спросил он негромко. – Хорошо. Только один вопрос. Почему ты про Профессора ничего не рассказываешь?

Катя на секунду замерла и поддела омлет лопаткой.

– О’кей. Если это секрет, то не переживай, не выдам.

Платон обожал чужие секреты. Они помогали дергать за ниточки в нужный момент.

– Ты чего тут встал? – раздался за спиной грозный голос Татьяны. – Оставь ее в покое. Ясно же, не хочет она с тобой говорить…

Платон взял пару яблок и сел в кресло, всем своим видом демонстрируя презрение.

Татьяна разогрела на плите фасоль в томатном соусе, Андрей сделал салат из свежих овощей, Сергей Аркадьевич разлил напитки.

Общими усилиями получилось организовать симпатичный стол, не хуже чем в кафе. Все четверо завтракали, когда в гостиную вошли Преступники.

– Утро в хату, господа заключенные!

Андрей мгновенно помрачнел. Есть ему больше не хотелось.

Татьяна отложила вилку, но через секунду вернулась к еде.

Наташа, в майке без лифчика и коротких шортах, расслабленно двинулась к холодильнику, подмигнув Андрею.

– Ты б задницу прикрыла, – заметила Татьяна, – а то выпадет.

– Боже, женщина, займись своей жизнью, – ответила Наташа негромко.

Татьяна резко поднялась:

– Ты что-то сказала? Хочешь что-то сказать, говори мне в лицо, а не под нос себе!

Рома тут же встал между девушками и показал браслет:

– Ну-ну, девчонки, спокойно!

Наташа закатила глаза, взяла йогурт и ушла на диван.

Рома посмотрел на пустую сковородку:

– А что, еды нет?

– Вон холодильник, – отрезала Татьяна, садясь обратно за стол.

– Полегче! Чего нападать-то сразу?

– Кто на тебя нападает? Ты спросил – я ответила.

Татьяна допила лимонад, вымыла свою тарелку и ушла. Она старалась не замечать Нурлана, но сделать это было непросто.

Андрей тоже встал из-за стола, но на его пути оказался Рома. Они смотрели друг на друга не мигая. Уступил Рома.

Сергей Аркадьевич протер хлебом пустую тарелку.

– Давайте, я помою, – Катя забрала его посуду.

Старик с благодарностью кивнул и уехал. Катя, закончив, тоже ушла.

– Ясно, понятно, – недовольно продолжил Рома. – Ну ничего, мы не гордые. Нурлан, есть будешь?

Нурлан неуверенно кивнул.

– Так, раз. Наташка, ты?

Наташа, лежа на диване, подняла большой палец вверх.

– Два. Платон? Сделаю вам по особому рецепту.

– Давай, удиви нас, – ответил Платон, доедая второе яблоко.

Рома вынул из холодильника яйца:

– Щас такой омлет замучу – ебнетесь! Я три месяца в Баренцевом море на судне помощником кока отработал. Экстрим-профессия! Это вам не тундру пылесосить. Был у нас случай один…

Рома ловко рубил помидоры и травил одну флотскую байку за другой. Атмосфера в гостиной разряжалась.

IV

15 часов с начала эксперимента

Катя шла по длинному коридору. Ей хотелось побыть одной.

Именно для этих целей Профессор спроектировал в помещении эксперимента специальную комнату. В небольшом уютном пространстве участники могли провести время наедине с собой: уютное кресло, камера для записи видеодневников и большое окно в помещение для групповой терапии. Со стороны терапевтической окно было зеркалом. Такое же, как в допросной, где детективы раскалывают подозреваемых.

Катя заглянула в комнату: никого. Она села в кресло напротив камеры.

Мещерский готовился к первому групповому сеансу. Перелистывал записи, структурировал тезисы. Пора. Профессор снял пиджак со спинки кресла и увидел Катю на одном из мониторов. Любопытно.

Хотя Мещерский любил точность, он легко отложил начало сеанса. Придвинулся к мониторам, на автомате достал из кармана небольшую музыкальную шкатулку и крепко сжал.

Катя включила запись видео, но никак не решалась начать.

– Привет… Не знаю, что нужно говорить… Профессор сказал, что здесь можно поделиться своими чувствами, рассказать, как прошел день. Или просто прийти, когда хочется побыть одной…

Она замолчала. Хотелось убежать, спрятаться. Катя изобразила улыбку.

– Со мной все в порядке. Я хорошо сплю, чего давно не было. Участники, кажется, обычные люди, у всех свои проблемы…

Катин голос сорвался. Она снова лгала. Теперь самой себе. Глупо.

– Нет… Так нельзя.

Глаза Кати наполнились слезами, она принялась теребить тонкий браслет из красных нитей.

– Профессор просил быть честной. Это важно для исследования, для меня. Я должна говорить правду. Мне здесь плохо. Я стараюсь держаться, но все эти люди мне не близки… Я не знаю, что я тут делаю. Не знаю…

Катя тяжело вздохнула.

– Но то, что я хорошо спала, – правда.

Катя посмотрела в камеру. Мещерскому казалось, что она смотрит ему в глаза.

– Я очень хочу, чтобы все получилось. Я буду улыбаться, не буду фокусироваться на плохом. Буду мыслить позитивно! Мыслить позитивно…

Катя выдавила улыбку, задумалась. Ей предстояло передать словами свои чувства, а это давалось трудно.

– Не ожидала увидеть Платона. Он так изменился, подурнел, я уже почти не злюсь, но… мне его жалко. Это плохой знак, это слабость.

Катя вытерла слезы.

– А я здесь, чтобы стать сильнее. Я себе это должна…

Она отпустила браслет, отключила камеру и пропала с монитора Профессора.

Что ж, неплохо. Мещерский с удивлением обнаружил в руках музыкальную шкатулку. Такое с ним бывало, когда он слишком увлекался.

Профессор надел пиджак, спустился в подвал и начал набирать на замке шестизначный код, как вдруг раздался дверной звонок.

V

15 часов 20 минут с начала эксперимента

На крыльце клиники стояли двое. Старший следователь по особо важным делам Следственного комитета Сергей Брындин и его новый молодой напарник Дима Заварзин. Брындин, сорокапятилетний мужик в теле, за двадцать один год службы умудрился не растерять энергию и природную веселость. Заварзин же, несмотря на молодость, был полной противоположностью старшего товарища – худой, сутулый, мрачный с виду тип. Брындин нетерпеливо жал на дверной звонок. Заварзин, в отличие от напарника, никуда не торопился. Он расслабленно курил, глядя на лес. Брындин не сдавался, отпустил кнопку звонка и энергично застучал в дверь кулаком.

Дима аккуратно затушил сигарету, бросил в стоящий неподалеку ящик из-под тротуарной плитки и посмотрел на часы:

– Нет там никого. Поехали. Все равно это к делу не приобщить. Антинаучная ерунда какая-то. Зря время тратим.

Брындин спустился с крыльца:

– Заварзин, ты в своей должности сколько минут, напомни?

– Вторая неделя пошла, – без тени смущения ответил Дима.

– При всем уважении к твоему отцу, ты здесь временно. Поэтому давай мотай на ус и не отсвечивай.

– Без проблем, – легко согласился Дима. Он прекрасно имитировал подчинение, научился рядом с отцом-военным.

– Вот и чудно. На Западе, между прочим, следствие вовсю использует гипно… репродукционный опрос, – с трудом выговорил Брындин, – и Виктор Анатольевич меня не раз с этим выручал.

Профессор вбежал в комнату для наблюдений. Поспешно выключил мониторы, снял со стены доску с фотографиями. «Почему сейчас? Какой черт их принес?!»

Профессор вышел в холл и закрыл комнату на ключ.

Он медленно шел к двери, надеясь, что незваные гости уедут. Но они не сдавались.

Профессор успокоил дыхание, натянул улыбку и открыл дверь.

– Виктор Анатольевич, слава богу! – обрадовался Брындин.

Профессор пожал Сергею руку:

– Привет, Сережа. Я работал, сразу не услышал звонок.

– Это мой напарник, Дмитрий Заварзин.

Дима сдержанно пожал руку Мещерскому и заметил испарину на его лбу.

– Мы, собственно, всего на пять минут. Консультация ваша нужна, если вы не против.

Мещерский быстро оценил обстановку. Избавиться от непрошеных гостей здесь и сейчас было бы подозрительно. Придется импровизировать.

– Конечно, проходите.

Когда вошли в холл, Дима почувствовал напряжение Мещерского. И, хотя его напарник доверял этому доктору, инстинкт подсказывал неладное.

– Слушаю вас, – доброжелательно произнес Мещерский.

Сергей открыл папку с уголовным делом, быстро разложил фотографии и рапорты на столе. Профессор бегло пролистал документы. Боковым зрением заметил, как Дима осматривает холл. Это ничего, пусть смотрит, главное, чтобы внизу было тихо.

Наташа, Нурлан и Платон молча завтракали. Рома надеялся на благодарность за свой кулинарный подвиг, но ожидания не оправдались.

Наташа оставила свою тарелку на столе и ушла, не взглянув на Рому. Платон поковырял яйцо вилкой и, не доев, удалился. За столом остались Нурлан и Рома.

– Невкусно? – расстроился Рома.

Нурлан пожал плечами:

– Нормально.

– Ну и хрен с ними! – отмахнулся Рома. – Не «Мишлен», но есть-то можно.

Дима остановился у комнаты для наблюдений: из-за двери доносился гул работающих компьютеров.

Профессор слушал Сергея, ни на секунду не выпуская Заварзина из вида.

– У него алиби, подружка его покрывает. Но это он, кишками чувствую! – Брындин волновался.

– Так-так… – Мещерский сделал внимательный вид.

Дима уже разглядывал биометрический замок на двери в подвал.

– Есть свидетель, – продолжал Сергей. – Дед из дома напротив. Он видел подозреваемого, но не помнит, что тот выбросил в урну. Может, орудие убийства, а может, бутылку кефира. Поможете ему память восстановить? Очень надо!

Мещерский на секунду отвлекся от наблюдения за Димой.

– Свидетель подписал согласие на процедуру?

– Подписал, подписал. Дед очень хочет помочь посадить изувера.

Дима вернулся, раздумывая, что скрывается за дверью.

– Вы здесь один? – спросил он у Мещерского.

– Да. Тестирую новое оборудование. Очень ценное, – Профессор показал рукой на дверь в подвал.

Его работа – знать мысли людей и уметь давать ответы, которые их успокоят. В этом ему не было равных.

– Что за оборудование? – не повелся Дима.

– Заварзин! Ты чего к человеку пристал? Мы дело обсуждаем, а ты отвлекаешь ерундой, – Сергею было неловко за поведение молодого коллеги, но тот продолжал чудить.

– А уборная где, не подскажете? – произнес Дима и быстро зашагал в сторону массивной лестницы, не дожидаясь ответа.

– Уборная на…

– На втором этаже? Я быстро! – Дима поднялся на второй этаж, перемахивая через две ступеньки.

– Конечно, – ответил Мещерский, ощущая, как по спине стекает холодный пот.

– Вы уж его простите, – извинился за поведение напарника Сергей, – зеленый еще, не понимает.

Мещерскому было плевать на дурные манеры Заварзина. Его волновал открытый ноутбук в кабинете на втором этаже. На экране дублировались изображения с камер.

– Виктор Анатольевич, если вы поможете свидетелю вспомнить, дальше мы подозреваемого дожмем, – Брындин ждал ответа от задумавшегося Профессора. Но Мещерский думал о том, как запустить с телефона программу удаленного доступа к ноутбуку.

Рома и Нурлан доедали завтрак в тягостном молчании. Рома решил разрядить атмосферу:

– Слушай анекдот. Мужики с друзьями собрались, нахуярились. В общем, погуляли чудно. Мужик утром просыпается, не помнит, что вчера было…

Рома пытался сыграть анекдот по ролям.

– Блядь, сука… Чё ж вчера было-то? Чердак трещит, млять, похмелиться бы. Я пришел во сколько? В чем? Не помню. Как пришел, не помню.

Нурлан слушал Рому с непроницаемым лицом.

– Мужик смотрит, на чистой постели лежит. В доме музычка приятная играет. Жена порхает в одном пеньюарчике.

Рома принюхался:

– Мясцом пахнет, жареным. Смотрит, в кухне бутылочка потненькая стоит. Думает, ни хуя… Чё случилось?!

Рома почесал затылок, изображая героя анекдота.

– Мужик зовет сына: «Васька, иди сюда, иди. Сынок, чё вчера было-то?» Тот ему: «Вчера пришел – пьянее вина. Обосранный, обоссанный зашел, упал в прихожей». Отец ему: «Ну?.. А мамка что?» Сын: «Мамка тебя давай раздевать. А ты как лягнешь ее, как закричишь: “Уйди, блядища, я женатый!”»

Рома уставился на Нурлана, ожидая реакции, но тот молчал. Разочарованный таким исходом, он молча продолжил есть.

Через секунду лицо казаха медленно растянулось в шероховатой улыбке, и он начал заразительно смеяться, набирая обороты.

– Она ему штаны снимать, – сквозь смех повторял Рома, – а он ей: «Уйди, блядища, я женатый!»

Дима шел мимо комнат для пациентов и процедурных. Это место было больше похоже на санаторий, чем на психбольницу, но оказаться здесь Дима не хотел бы. Заварзин прошел до конца коридора и увидел кабинет Профессора. Вот куда привела его интуиция.

Он вошел в кабинет: дипломы на стенах, графин с виски, маятник Ньютона, открытый ноутбук на столе…

Сергей собрал бумаги и пожал Мещерскому руку:

– Спасибо, что отозвались! Через две недели позвоню, выберем день для процедуры.

У Сергея зазвонил телефон. Он извинился и отошел.

Мещерский взглянул на экран телефона: шкала удаленного доступа медленно ползла, до подключения оставалось два процента. «Ну же! Подключайся!» И…

Дима заглянул в ноутбук. На рабочем столе красовался бонсай. Ничего необычного. Странно.

Снизу послышался голос Сергея:

– Заварзин, алё! Ты где?

– Иду! – Дима качнул маятник и спустился в холл.

– Из суда звонили, – поторопил его Сергей. – До пяти надо успеть, погнали!

Сергей пожал руку Профессору.

– Буду рад помочь, – улыбнулся Мещерский.

Дима заметил перемену в лице Мещерского, но Брындин буквально вытолкал его на улицу, не позволив его паранойе разыграться.

Охотник наблюдал, как следователи уезжали по грунтовке в лес. Когда эти двое появились на пороге клиники, подумал, что они все испортят. Кажется, обошлось. Он направил прицел винтовки на окно кабинета и увидел напуганного человека. Глядя на Мещерского, мужчина ощутил что-то остро волнующее. Нетерпение охотника, загоняющего зверя? Предвкушение? Или желание продлить этот момент как можно дольше?..

VI

16 часов с начала эксперимента

В комнате для терапии Жертвы и Преступники расположились полукругом: Рома перебирал четки, Наташа разглядывала облупившийся маникюр, Платон изучал мягкую обивку на стене.

Все ждали начала. Профессор обвел взглядом присутствующих:

– Каждый день будем встречаться на групповой терапии, а после – на парных сессиях между участниками конфликтов. Правила такие: здесь вы открыто говорите о своих чувствах, уважаете чувства других. Можете не отвечать на вопросы, если вам неприятно. Не даете советов и оценок другим участникам, если они вас об этом не просили. Старайтесь использовать «я-суждения» и не обесценивайте опыт других.

– Как в анонимных алкоголиках, что ли? – спросил Рома.

– Да. А теперь познакомимся поближе.

Платон презрительно фыркнул, но никто не обратил на него внимания.

– Я попрошу всех рассказать один необычный факт о себе. Я начну. Я – Виктор, в детстве я занимался чечеткой.

Все молчали.

– Сергей Аркадьевич? – обратился к старику Мещерский.

– Танцами я не занимался, но когда-то посещал авиакружок. Мечтал стать пилотом.

– Прекрасно! Катя?

Катя с трудом произнесла:

– Я… я скульптор, вот.

Мещерский приободряющее коснулся ее плеча.

– Отлично. Это упражнение не только поможет вам лучше узнать друг друга, но и позволит посмотреть на себя со стороны и увидеть качества, которые вы не замечали раньше. Незнакомая обстановка может вызвать у вас сильные эмоции. Прислушайтесь к себе – что вы чувствуете? Страх? Раздражение? Стеснение?

– А я вообще никогда не стесняюсь, – заявила Наташа. – Говорю когда захочу и о чем захочу.