Следствие ведёт сердце

Я медленно поворачиваю голову к нему, и уголок моих губ ползёт вверх, замечая его удивлённый и растерянный взгляд.

– Как ты Владу до сих пор не нашёл, я не понимаю…

Он вздыхает и заводит машину. С первого раза не получается, приходится повторить попытку.

– Любимый ВАЗ, чтоб его… – бурчит он, глядя на приборную панель. – Так чем занимался, кроме того, что исписывал листок сердечками?

– Я не исписывал листок сердечками, – опровергаю его слова, стараясь придать своему голосу уверенность. – Это во-первых. Во-вторых, я обдумывал новую версию похищений в городе. А в-третьих, – я сглатываю внезапное першение в горле, – это получается у меня на автопилоте…

– Я и сказал, что ты болен и тебя пора лечить. Если не клин клином, то работой, чтоб её… Лучше бы выбрал девочек, они хоть находятся в приятных условиях, а не в трущобах с потенциальными подозреваемыми по всем нашим глухарям. Что за новая версия?

– Не то чтобы новая, но… Я вернулся к началу – к работорговцам. Почему ещё пропадают только симпатичные молодые девушки? Либо их продают в притоны, либо отправляют за границу. В тот же Египет, где их с руками оторвут прямо из отеля. К тому же ни одной зацепки по их пропажам. Их никто не видел. Даже уличные камеры видеонаблюдения.

Макс сворачивает с ярко освещённого шоссе на узкую извилистую улочку в центре старого города, и в салоне автомобиля воцаряется тишина. Его голос становится напряжённым и серьёзным.

– Представь себе, что это не просто версия, а неопровержимая реальность. Мы имеем дело с организованным преступным синдикатом, который действует с пугающей эффективностью. Их методы остаются незамеченными, а жертвы исчезают без следа. Каждая пропавшая девушка – это трагедия для семьи, общества и нас самих! – Сжав руку в кулак, он прикладывает его к груди слева, а голос дрожит от напряжения. – Мы не можем позволить себе закрывать глаза на это! Наши действия должны быть решительными и целенаправленными, чтобы, наконец, привлечь этих злодеев к ответственности!

С этими словами он резко ударяет кулаком по оплётке руля, задевая и клаксон посередине. Вечернюю тишину тут же разрывает оглушительный писк, который эхом разносится по улице, подчёркивая серьёзность его слов и готовность к действиям. И я почти поверил бы в его боевой настрой, если бы не эта чересчур вдохновляющая речь и не искусственное, наигранное, серьёзное выражение лица, которое так явно противоречит его образу трусливого опера в отставке, за что и был уволен с предыдущей должности.

Поэтому решаю ответить в его же стиле:

– В целях обеспечения нашей эффективной коммуникации рекомендуется воздержаться от высокомерного поведения. В противном случае может возникнуть необходимость в поиске хотя бы одного функционирующего устройства видеозаписи внутри помещения вам самостоятельно.

– Ля, как завернул, а… – посмеивается парень. – А что было внутри с камерами?

– Происходило отключение для установки системы.

– И это оправдание у всех? – удивился он.

– У последнего. У всех причины разные, придраться не к чему.

– Умно… Похоже, действует какой-то фанат-фетишист, и не один. А что с Катей?

– Смотрели «Русалочку» и легли спать, – процитировал я её одноклассницу.

– «Русалочку»? Серьёзно? И ты поверил? – Я недоумённо поворачиваюсь на слова Макса. – Девчонка была под строгим контролем, и вдруг её отпустили впервые на ночёвку, чтобы она смотрела какой-то мультик?

– Её подруга утверждает, что это был фильм.

– Пф, о темнокожей русалке?

– А с каких это пор ты расист? Или дискриминация по признаку принадлежности к «волшебницам» не распространяется?

– Не расист, – отрезает тут же парень. – Логично любить румяных красавиц, а то, что русалка, живущая на дне морском, вдруг загорела там, куда не проникают солнечные лучи, – нелогично. К тому же в их районе есть клуб «Русалочка». С вероятностью 99,9% Катя была там, а подружка выпалила первое, что пришло ей на ум, испугавшись. Но потом опомнилась и решила оправдаться.

– Это всё притянуто за уши, – я скептически посмотрел на него. – С чего бы отличнице идти в клуб в выходные перед важным экзаменом?

– Вот именно! Если она там была, значит, это не просто оправдание. Значит, что-то произошло. И мы должны выяснить что.

Я устало вздохнул.

– Вот ты и съездишь на разведку, пока мы поболтаем с Антошкой.

Мы приближаемся к величественному, помпезному дому в три этажа. Он скрыт за высоким каменным забором, который отбрасывает жуткие от луны тени на дорогу. Вокруг не горит ни один фонарь. Темно, как в могиле. Ветер усиливается, и небо вдали озаряется молниями, предвещая приближение непогоды. Кажется, сама природа предупреждает нас о чём-то зловещем, что скрывается за этими мрачными стенами.

Слева доносится многозначительный тяжёлый вздох напарника.

– Жуть какая… – наконец произносит он, прерывая затянувшееся молчание. – Ходят слухи, что вся их семейка была замешана в какой-то заварушке с нелегалами пару лет назад, но чудесным образом всё замялось… В частности, говорят, что его дядя, работавший в местной полиции, был замешан в покрывательстве нелегальной миграции. Он использовал своё служебное положение, чтобы закрывать глаза на нарушения и даже помогал нелегалам пересекать границу…

– Опять Рен-ТВ насмотрелся? Сомневаюсь, что такой человек, а вернее, крупный бизнесмен в ритуалке, будет склонен к открытому насилию.

– Ты просто не видел, как он смотрит на людей, когда думает, что никто не видит. Его глаза, как у хищника, который готов напасть в любой момент…

Я пожимаю плечами.

– Ну, это всё слухи. Может, он просто очень строгий и требовательный. Элита всё-таки.

Макс качает головой, а его лицо выражает глубокую обеспокоенность и сомнение.

– Нет, это не просто слухи. Он способен на всё, чтобы защитить свою семью и бизнес. И если он узнает, что мы что-то замышляем против его сы́ночки, последствия будут катастрофическими…

– За целый день пеших прогулок я испытываю сильную усталость в ногах и спине, а также чувство голода, которое можно утолить, разве что проглотив быка. Однако вместо того, чтобы провести вечер в уютной домашней обстановке, отдыхая и насыщаясь горячей пищей, я вынужден отправляться в отдалённое место для того, чтобы просить прощения у людей, которые, возможно, не заслуживают такого внимания к своей персоне. В связи с этим я задаюсь вопросом о целесообразности подобных действий.

– Опять ты стал таким официальным, – друг закатил глаза. – Ну подумаешь, назвал он тебя Лео… Неужели обязательно сразу реагировать так агрессивно и сразу в нос?

– Он сделал это специально, зная, что меня это выводит из себя. Знал? Значит, заслужил. Больше разговора об этом не будет. Пошли.

Не дожидаясь ответа, я вылезаю из неудобной маленькой «Гранты» и решительно направляюсь к звонку на воротах. Воспоминания об утреннем переполохе в отделе вновь вызывают прилив ярости, и я чувствую, как кровь кипит в жилах, а пальцы сжимаются в кулаки с такой силой, что слышен хруст костяшек.

– Кто это? – доносится почти сразу же из домофона, будто там ждали, когда позвонят.

– Мы коллеги Антона Фиджера, нам нужно с ним поговорить. – В конце мой голос дрогнул, и сам не понимаю, от чего. То ли от приглушённого раската грома позади, который словно напоминал о зловещих историях Макса, то ли от холодного и властного голоса, доносящегося из прибора на двери.

Ворота с характерным скрипом отодвигаются в сторону. Друг плетётся позади, и я вижу, как близко он держит свою руку возле моей, чтобы, если что, схватить и не дать надрать зад этому молокососу повторно. Правда, это вряд ли сможет помочь, но ему так спокойнее, и бог с ним.

Участок и впрямь огромен, как и сам дом, только в темноте мало что можно разглядеть. К тому же некая женщина уже открыла дверь и ждёт нас на своём пороге, отчего Макс не может удержаться, чтобы не подметить, хоть и шёпотом:

– Как мухи в клейкую ленту…

🙤 · Удачный неудачник · 🙦

Я с трудом сдерживаю усталую нервозность от его «боевого» настроя, стоя уже на пороге дома. Хозяйка, мать новичка, с беспокойством в глазах сообщает, что Антошеньки нет, но он скоро вернётся. Она предлагает подождать его внутри, хотя сначала её явно встревожил наш поздний визит. Пришлось придумать на ходу, что мы не смогли дозвониться до Антона, а дело действительно срочное.

Женщине на вид около сорока лет. Она одета в молочный шёлковый халат в пол, тёплые меховые тапочки и распустила тёмные волосы до плеч. Её спина идеально выпрямлена, руки аккуратно сложены перед собой, а взгляд полон такой невинности, что мне кажется, будто это не её голос я только что слышал из домофона пару минут назад.

Пригласив нас в уютную гостиную, Ольга Матвеевна, так она представилась, предложила чай и лёгкий перекус. Макс, заметно нервничая, отказался, а я с благодарностью согласился на чашку крепкого кофе и медовые пирожные. Поскольку прислуги в доме не будет до утра, а её супруг всё ещё находится на работе, женщина сама подала нам тарелки, что вызвало у меня определённые впечатления и уважение. Я не понимаю, на чём основаны рассказы Макса, но в этом доме нет ничего зловещего. Это просто богатый дом с гостеприимными хозяевами. А уж какие причуды могут быть у состоятельных людей, меня не интересует. Осталось дождаться прибытия еще одного гостя, и затем можно вернуться домой, чтобы провалиться в забвение до утра.

Ольга Матвеевна грациозно занимает место напротив на велюровом диване шоколадного цвета и с интересом осматривает нас.

– Как продвигается работа у Антошеньки? Должно быть, ему всё ещё нелегко… Он никогда не делится своими переживаниями, всегда такой скрытный… – Она начинает перебирать пальцами ткань своего халата. – Сегодня он ещё не появлялся дома, сказал, что у него появились срочные дела, а тут вы пришли в столь поздний час… Всё ли в порядке?

В свете яркой вспышки молнии, которая озарила комнату, её чёрные глаза сверкнули, и по моей спине пробежали мурашки.

Эти чёртовы истории Макса разрушают всю мою уверенность.

Бросив боковой взгляд на своего напарника, замечаю, что он также обратил внимание на произошедшее, поскольку его лицо стало бледным, как у призрака, и он перестал дышать. Вот только хозяйка всё ещё ожидает ответа.

Прочистив горло, я обращаюсь к ней:

– Не поймите неправильно, Ольга Матвеевна, за столь поздний визит, но Анатолий Сергеевич поручил нам задание, для выполнения которого необходим Антон, – с невидимым усилием я пытаюсь изобразить улыбку. – Без него нам никак не обойтись, ведь он такой компетентный сотрудник, и с его помощью мы, несомненно, сможем успешно завершить все текущие дела, верно, Максим?

Однако Максим не реагирует, словно одно из заклинаний Гарри Поттера сработало удачно с первого же раза. Я делаю глоток из чашки и всё же обращаюсь к нему, легонько толкнув его в бок.

– Прошу прощения, он очень застенчив. К тому же день выдался не из лёгких… Антон, случайно, не упомянул, когда он вернётся? Не хотелось бы обременять вас своим визитом.

– Что вы, Антошенька очень давно не приводил сюда своих друзей, и я просто счастлива познакомиться с вами. Но, к сожалению, он такой же немногословный, как и ваш товарищ… Тем не менее, полагаю, что он скоро присоединится к нам. А пока расскажите, пожалуйста, немного о себе?

В течение примерно часа мы вели беседу, однако усталость давала о себе знать, и даже чашка насыщенного кофе не смогла полностью её устранить. Макс оставался в том же состоянии молчаливого погружения, что вынуждало брать на себя роль основного собеседника, в результате чего мои голосовые связки теперь испытывают напряжение от продолжительной речевой активности. За это время интенсивность ливня только усилилась, и я не представляю, как быстро Макс повезёт нас подальше отсюда по всем ухабам и размытым улочкам старого города на машине, которая держится на честном слове.

После предложенной хозяйкой дома второй чашки кофе, я понимаю, что пора уходить, если мы не хотим остаться здесь с ночёвкой, поскольку встречать своих новоиспечённых друзей Антошенька не торопится. Мы и так прождали его больше часа. Терпение иссякло.

– Ну что ж, – я медленно, но решительно поднимаюсь с дивана, – огромное спасибо вам за тёплый и радушный приём. Но, к сожалению, нам действительно уже пора.

Услышав мои слова, Макс тут же встрепенулся и вскочил следом, лишь кивнув хозяйке и благодарно взглянув на меня. Оказывается, живой.

– Но как же срочное дело? – удивлённо переспрашивает Ольга Матвеевна, поднимаясь следом и аккуратно поправляя свой наверняка именитый халат.

– Вынуждены отложить это до завтра. Уже слишком поздно, и мы не хотели бы вас задерживать. – Я направляюсь к выходу. – Ещё раз огромное спасибо за вашу доброту, а с Антоном мы поговорим завтра. Не нужно упоминать о нашем визите. Всего доброго.

Я дёргаю за ручку, не дожидаясь ответа женщины, поскольку уже испытываю значительный дискомфорт от пребывания здесь. Однако стоит открыть дверь, как за ней оказываются новичок и девушка. Он накрывает её голову своим пальто, но вода всё равно стекает по женским коротким волосам и опущенному лицу.

– Что вы здесь делаете? – Антон с заклеенным носом, где из-под повязки проглядывается фиолетовый отёк, непонимающе хмурит брови.

– Сынок, Леон и Максим пришли к тебе по какому-то важному вопросу. Где ты так долго пропадал?.. – обеспокоенно спрашивает мать. Правда, стоит ей разглядеть сына получше, как у нее вырывается тихое аханье, и она хватается за сердце, спрашивая, что случилось.

– Это подождёт до утра, доброй ночи, напарник, – бросаю быстро я и уже готовлюсь выйти из дома. Но тут девушка поднимает взгляд.

Её глаза, полные смешанных эмоций, от страха до паники, впиваются в мои. Вновь сверкает молния, освещая вокруг мрак. В этот момент глаза девушки вспыхивают голубыми многогранными кристаллами, словно осколки небесного света, и у меня спирает дыхание.

Лишь у одной девушки за всю мою жизнь был такой волшебный цвет глаз…

– Л-лео? – едва ли слышно пробормотала девушка, когда Антон затащил её внутрь дома, а мы стали покидать его. Ещё один взгляд в нашу сторону – и она теряет сознание, обмякнув в руках у новичка.

Кажется, я всё-таки сошёл с ума…

Влада?..

🙤 · Шесть глухарей – это уже стая · 🙦

С недоумением и тревогой я провожаю взглядом входную дверь, которая с громким хлопком закрывается в паре метров от нас. Мои ноги словно вросли в тротуарную плитку, отказываясь подчиняться. Ощущение такое, будто кроссовки намертво приклеились, не оставляя ни малейшего шанса на бегство. В голове царит хаос из мыслей и чувств, разрывающий спокойствие. Сердце бьётся так сильно, что кажется, будто оно готово вырваться из груди, лишь бы узнать правду.

Перед глазами встаёт картина, от которой сердце сжимается в груди.

Перепуганный взгляд девушки застыл в безмолвном ужасе, как замороженный кадр в старом фильме. Её большие, широко раскрытые глаза, только что встретившиеся с моими, теперь покрыты белой пеленой страха. Ветер безжалостно треплет её короткие, до плеч волосы, насквозь мокрые, несмотря на слабую попытку новичка защитить её, распахнув пальто над головой. Капли дождя стекают по её щекам, образуя блестящие дорожки, отражающие слабый свет из открытой двери дома. Её губы дрожат, пытаясь что-то сказать, но слова застревают в горле, и слышится лишь неразборчивое бормотание.

Я чувствую, как холод проникает под мою одежду, но это не имеет значения. Всё моё существо сосредоточено на ней, на этой хрупкой, напуганной до ужаса девушке, которая внезапно оказалась в центре моего внимания. Но то ли я действительно не успел протрезветь после утренней попойки, то ли мозг настолько парализован бесконечными мыслями о Владе, что стал проецировать её образ на любую особу женского пола, которую я встречаю.

Внезапно почувствовав резкие рывки куртки назад, с трудом пытаюсь проморгаться и очнуться от затянувшегося переосмысления картины, которая всё ещё стоит перед моими глазами.

– Леон! Какого чёрта?! Валим на хрен отсюда! – верещит вполтона напарник, утаскивая меня за собой в машину чуть ли не за шкирку.

Я лишь перебираю ногами на автомате, всё оглядываясь на дверь и окна, стараясь увидеть в них хоть что-то. Хоть что-нибудь, что поможет развеять эту сомнительную мысль в моей голове насчёт Влады. Ведь с какой стати ей быть здесь? Тем более с этим… Антоном. Да к тому же у этой девушки короткие тёмные волосы, а у неё были длинные русые локоны. Но этот взгляд…

– Тебя что, гром оглушил, что ты выглядишь как умалишённый?! – бросает Макс, резко выжимая педаль газа и с пробуксовкой уходя всё дальше от этого злосчастного дома с приведениями (по его мнению).

Машина виляет по скользкой дороге, где дождь льёт как из ведра, уходя то вправо, то влево. Друг держит руль так крепко, что, кажется, он готов вырвать его с корнем, лишь бы не останавливаться в этом районе ещё хоть раз в жизни. Напарник снова зовёт меня, но я не реагирую, погружённый в воспоминания о той девушке. Сердце стучит так сильно, что его ритм эхом отдаётся в ушах при мысли о том, что это могла быть она. Я почти готов поклясться, что слышал, как она назвала меня «Лео». Только она так ласково обращалась ко мне. Влада убрала последнюю букву в моём имени, а я в её – первую. Она сказала, что это знак бесконечности по какому-то созвездию в фазе восходящей Луны. Я знаю, что это была выдумка, но нам тогда было по восемнадцать лет, и это казалось невероятно трогательным. С тех пор эти прозвища стали для нас чем-то личным, согревающим и даже интимным. Поэтому я не мог ошибиться.

Выводит из транса оглушающий звук клаксона, и я едва мотаю головой, приходя в себя, если такое сейчас вообще возможно.

– Чтоб тебе… хорошо было, утупок! – ругается Макс на подрезающий справа автомобиль, который он не заметил из-за ливневой стены. – Раз, раз, Гондурас, слышишь? – обращается он уже ко мне, раз в пятый.

– Что? – всё же отвечаю я.

– «Что»?! И это всё? Что это было у Фиджеров? Ты словно в статую превратился чуть ли не на их же пороге.

– Ты видел ту девушку с новичком?

– А что тебя так удивило? Что он привёл свою девушку домой? – Он не понимает суть моего вопроса. – Парнишка взбалмошный, но собой не дурён…

– Она была так похожа на Вл…

– Ну всё, я больше не могу этот бред слушать. Хотя нет, мне прям интересно, это как ты определил? По какому признаку? Дождь с неё по-другому стекал или ветер нашептал её имя, ведь лица девушки не видно было от слова совсем, и она не проронила ни звука? – Спрашивает так, будто издевается.

Но сейчас я в таком эмоциональном ступоре, что даже злости на его недоверие не возникает.

– По глазам… – неуверенным тоном, почти что шёпотом выходит у меня.

– Ты законченный романтик. Хлебом не корми, дай цветы подарить, – хмыкает Макс. – Не могу смотреть, как ты теряешь стержень. А судя по тому, как ты рассеянно смотришь в окно, это видение тебя нехило ошарашило. Придя домой, ты, конечно же, не уснёшь. И велика вероятность увидеть завтра опять «забродившие эклеры» вместо тебя, а запасного носа у Антона нет. Поэтому домой ты не едешь.

– Не понял?

– Проверим мою «Русалочку», там как раз сегодня Лиззи в ночную.

Видя его жадный, похотливый взгляд, устремлённый на дорогу, и уловив резкое ускорение автомобиля, отвращение не заставляет себя долго ждать.

– Сейчас стошнит. – Я пытаюсь отвлечься, чтобы забыть этот его взгляд. – Ничего не стёр себе ещё? Ты бы ради профилактики сходил в медцентр, проверился.

– Странный ты мужик, Леон… Остальные бы давно…

– Я не «остальные», – тут же отрезаю. – Слово «моногами́я» знакомо?

– В том твоя и беда…

Меня передёргивает лишь от одной мысли о стольких сексуальных партнёрах. Мерзость.

Влада была для меня особенной девушкой, к которой было приятно прикасаться. И если нам не суждено больше встретиться, я предпочту провести остаток жизни в одиночестве, чем соглашусь целовать чужое и нелюбимое тело, которое завтра будет уже с другим и вешать ту же лапшу, что и мне.

Потому я не понимаю и не принимаю этих пристрастий на одну ночь или на долгосрочные отношения без обязательств. Считаю, что настоящая близость и эмоциональная связь возможны только в длительных и взаимных отношениях, основанных на уважении и любви. Кажется, я уже не гожусь для современного полигамного общества. Но в остальном он не прогадал, сказав про сон и выпивку. А в тот клуб действительно нужно по работе, поэтому особых возражений не проявляю.

Спустя час пути с одного конца города в другой я наконец могу выйти и вздохнуть. Чья-то тестостероновая аура заполонила весь салон, а душные разговоры о моём сумасшествии буквально душили. В этой части города и не скажешь, что кто-то слышал хоть гром. Ни одной лужицы.

В клубе льётся лишь музыка, заглушая всё вокруг. Внутри стоит охранник внушительных размеров, проверяя паспорта всех, кто входит в здание. И где их таких находят, ведь в клубах других парней на входе и не встретишь?

Проходя мимо него, почувствовал, как он схватил меня за плечо и потребовал показать паспорт. Я останавливаюсь, стараясь скрыть раздражение. «Он так стебётся или по моему уже морщинистому лицу не видно, сколько кругов ада я прошёл?» – думаю я.

– Паспорт, – грубо бросает охранник, не скрывая своего недовольства.

Я усмехнулся про себя. Ведь у меня с собой его не было.

Макс быстро обходит меня со спины и показывает своё водительское удостоверение охраннику.

– Всё нормально, ему уже есть восемнадцать! Честно-честно! – посмеивается он, стараясь выглядеть убедительно. Но я знаю, что это глупое представление не сработает.

Охранник продолжает настаивать на своем.

– Не судьба, – бросаю я, пожав плечами. С этими словами выхожу на улицу, чувствуя, как раздражение новой волной нарастает внутри.

Макс бежит следом.

– Ну, можно считать это комплиментом ведь?

– Иди уже, но только по делу. Я не буду ждать, пока ты расслабляешься, как кошка на солнце, наслаждаясь моментом. Он передразнивает меня и исчезает в толпе.

Действительно смешно.

Может быть, это и к лучшему. Не придётся наблюдать эти малоприятные заигрывания, которые вижу почти каждый день и так.

Я осматриваюсь в поисках камер. Красные световые индикаторы мерцают почти по всему периметру здания. Отлично. Фиксируют. Необходимо получить разрешение на осмотр и вернуться завтра, если Макс выяснит, что Катя была здесь.

Спустя тридцать минут ожидания у его автомобиля я чувствую, что мои глаза начинают закрываться, даже несмотря на вибрацию от музыки, ощущаемую ногами. Подавив зевок уже в десятый раз, осознаю, что стал слишком стар для ночных похождений.

– Помогите! Кто-нибудь! Скорее!

Женский крик внезапно будит меня, заставив глаза широко раскрыться, словно я выпил два литра крепкого эспрессо залпом, и в кровь вдарила убийственная доза адреналина. Инстинктивно отталкиваюсь от машины и начинаю активно осматриваться по сторонам.

Из-за угла клуба выбегает девушка лет двадцати. Её глаза распахнуты от ужаса, а руки отчаянно размахиваются в воздухе:

– Пожалуйста! Помогите же!

Я мгновенно подрываюсь к ней.

– В чём дело? Вы в порядке?

– Ради бога, помогите! Мою подругу кто-то увозит!

– Ведите! – Я не раздумываю ни секунды.

Она стремительно несётся обратно за угол здания, отчаянно тыча пальцем в чёрную легковую машину, которая стоит всего в нескольких метрах от нас. Из машины доносятся душераздирающие женские крики, от которых мурашки бегут по коже. Тут же бросаюсь в их сторону, но машина уже срывается с места и мчится прямо на нас. Она проносится мимо с оглушительным рёвом двигателя, резко входя в поворот, а я, задыхаясь от боевой готовности, продолжаю бежать за ней.

Макс выходит из клуба, и я кричу ему, чтобы он немедленно гнал за чёрной «Камри».

Это единственный раз, когда он бросает все дела и, не задавая вопросов, запрыгивает в машину, делая именно то, что я велел. «Растёт», – подмечаю про себя.

Проследив за их маршрутом, я возвращаюсь к клубу с целью просмотра записей с камер видеонаблюдения – и, чёрт возьми! Там опять этот громила со своим: «Паспорт».

Приходится вернуться к девушке, чтобы узнать больше информации сначала от неё.

– Бойко Леон Вячеславович, инспектор уголовного розыска частного детективного агентства «Трианон», – представляюсь я. – Как могу к вам обращаться?

– Рита…

– Маргарита, мой коллега отправился в погоню за тем автомобилем, а пока прошу вас изложить обстоятельства произошедшего. Как вы оказались в этом месте?

Вытерев слёзы, девушка с трудом сдерживает эмоции.

– Мы пришли в клуб, чтобы отпраздновать день рождения моей подруги… Но нас не пустили, потому что у неё не было паспорта. Мы уже собирались уходить, когда к нам подошёл какой-то странный заикающийся парень и сказал, что они с друзьями тоже здесь и могут нас провести…