Обжигающий след

Лекарь перевел взгляд с помощницы на Рича, хмуря кустистые брови.

– Это правда? Ты ходил на болото? – строго спросил он.

Тиса едва расслышала, как мальчишка прошептал себе под нос:

– Мне нужно было.

– Единый! О чем ты думал?

Мальчик скосил глаза на чайник, который начал шипеть, разогреваясь.

– Я поспорил с ребятами с базарной на пару гривенников.

Агап хлопнул себя по бокам.

– Ты слышишь, Тиса? Поспорил он, горе луковое! Вот взять хворостину вишневую да отстегать по мягкому месту! Гартова топь – не место для игр. Ты это понимаешь?

– Да, – протянул Рич виновато и ниже опустил голову.

Старик вздохнул, присел на табуретку у сложенной поленницы и положил руки на колени.

– Прошу тебя больше не ходить туда. Что скажешь? – спросил устало.

– Не буду, дед Агап. Честное слово!

– Хорошо, – сказал тот. – Теперь иди к ребятам, там Зинаида уже, верно, виноград с огорода принесла. А мне с Тисой поговорить нужно.

Рич вышел, и помощница поняла, что настала ее очередь признаваться. Она только сейчас поняла, как отчаянно ей хотелось поделиться своими страхами. Старик слушал ее внимательно, не перебивал.

– Третье за месяц, – девушка огорченно приложила ладонь ко лбу. – Я так надеялась, что они оставили меня навсегда. Уверена, что хорошо отгородила свое сознание, как ты меня учил. Но как только услышала о рыцаре, видение вдруг нахлынуло. Фу, он был весь коричневый, почти черный, – Тиса скривилась от отвращения. – А на голове шлем.

 Агап Фомич вздохнул, в раздумьях потирая бороду.

– Возможно, видение стало слишком для тебя впечатляющим.

– То есть?

– Ты увидела волнующее событие, и от этого обострились твои чувства. Тебе теперь будет сложнее замыкать в памяти свои видения. Нужно сызнова работать над собой. Или выпустить свой дар на волю, научиться им управлять.

– Но я не хочу!

– Солнце, может быть, тоже вставать не хочет, но как видишь – светло на улице.

Тиса закрыла глаза, вспоминая давний разговор.

– Мам, почему мне снятся эти сны?

– О, милая, ты у меня непростая девочка.

– Мама, я что – вэйновка?

– Нет, дорогая. Ты не вэйна. Ты – ищущая. Это великий дар видеть людей на расстоянии, – женщина прикоснулась губами ко лбу дочери.

– Так я вижу будущее?

– Тогда бы ты была пророчицей. Нет, ты видишь настоящее. Я напишу другу твоей бабушки, профессору Мо Ши. Ты поедешь в гимназию для одаренных детей в Оранске. Хоть это твоему отцу и не нравится. Но он знает, как опасно стоять у судьбы на пути. Ты будешь счастлива, дочка.

Мама снова целует ее в лоб.

– Так мы переедем в Оранск?

– Нет. Мы с папой останемся здесь. Ты же знаешь, он не может оставить службу.

– Тогда я не хочу ни в какую школу!

Девушка почувствовала на своем плече ладонь старика.

– Не горюй, дочка. Пути Божии неисповедимы.

Глава 6. Письмо

Несколько дней после этого Тиса засыпала с тревогой – боялась новых видений. Но, слава богу, ночи оказались спокойными. Из благодарности она спозаранку отправилась в храм на базарной площади – еще за «воскрешение» Трихона обещала воздать молитву Единому и святой Пятерке.

Пять стен храма держали купол и символизировали святых – Жнуха, Небела, Лею, Косиницу и Вэю. Купол же символизировал Единого Творца, объединившего пятерых святых для сотворения мира и отдавшего свою кровь ради жизни человечества. У пятой стены Вэи были приставлены леса. Тиса догадывалась, кто трудился с кистью над тусклыми рисунками, изображающими сцены из Святого писания. Про вэйновскую стену всегда забывали, откладывали восстановление образов в долгий ящик. И как прибыл колдун, тут же спохватились.

– Привет, Симон! – задрав голову, крикнула Тиса стоящему на вершине лесов мужчине. Голова его была повязана платком, длинные волосы забраны в хвост на затылке.

Симон заметил ее и помахал кистью.

– Не спускайся, – крикнула ему Тиса. – Передавай Ганне привет от меня!

– Ладно! – донеслось сверху.

Художник продолжил подкрашивать очи дракона Вэи лазурью. Когда мазок получался особенно хорош, широкие брови Симона гордо взлетали. Тиса еще минуту наблюдала, как вырисовывалась голова святого дракона Вемовея, затем отправилась дальше. По дорожке ко входу в храм к ее ногам бросились с лаем три дворняжки. Из тех, что чем мельче, тем противнее. Войнова в растерянности застыла.

– Цыц! – услышала она голос Рича. Мальчик сидел на ступеньках храма в компании слепого Макарки. На лице старика, сморщенном, как персиковая косточка, выделялись широко распахнутые глаза, затянутые бельмами.

Шавки поджали хвосты и кинулись наутек. Рич в отличие от Тисы совсем не опасался собак, даже здоровенных пограничных псов из военной части.

– Привет! – девушка махнула рукой и, приблизившись, добавила: – У меня есть для тебя кое-что.

Она одарила монетками нищего – слепой качнулся в поклоне – затем вручила мальчишке сверток с яблочными пирогами Камиллы.

– Спасибо! – поблагодарил Рич. – Я книжку еще читаю.

– Читай, не торопись. Как тебе драконы?

– Очень понравились! – оживился ребенок. – Вот бы вживую увидеть!

Войнова улыбнулась – она мечтала о том же.

– И какой же твой любимый вид?

– Красный рогач! – восхищенный ответ.

– Да, хорош, – согласилась девушка. – Но характер у него неуравновешенный. Читал? К такому лучше не приближаться.

– Зато он самый большой и сильный! А еще нравится ездовой стрелохвост – он быстрее из всех! А вам какой нравится, Тиса Лазаровна?

– Синий единорог.

– Красивый, – признал Рич.

– Еще и самый умный: уровень интеллекта синего единорога превышает человеческий.

– А мне белый нравится, – неожиданно вклинился в разговор слепой старик, шамкая беззубым ртом.

– Потому что императорский? Или потому что белый, как святой Вемовей? – спросила Войнова.

– Потому что на золоте спит.

Тиса и Рич рассмеялись.

Мальчишка поднялся и, несмотря на протест девушки, распахнул перед ней тяжелые двери храма.

Сумерки святого места объяли вошедшую. Час молитвы перед образами при свете свечи умиротворил ее сердце.

***

Заручившись поддержкой святых, Войнова среди недели сделала еще одну вылазку в скалы. В этот раз она вела себя более осторожно. Обходила опасные участки либо отступалась от них, выбирая другое направление для поисков. Двигалась к востоку от того места, где случился обвал. Казалось, вот-вот – и она найдет заветную каховичную жилу. Но ощущения близкого успеха оказались обманчивы. Тиса возвращалась в часть с пустыми руками. И что еще хуже – на обратной дороге наткнулась на лекаря.

– Тпру-у, стой, – остановил он свою лошадку.

Ватрушка дружелюбно заржала, здороваясь с запряженной каурой.

– Никак к Ландусу? – спросила девушка. – А я вот из леса еду. Прекрасную полянку кизила присмотрела.

То, что она на самом деле сегодня приметила кизильник, не умаляло ее вранья. «Противно, ей-богу».

– Ну да, ну да, – лекарь прищурил глаза, остановил взгляд на запыленных ботинках помощницы. – К нему, хитрецу этакому, – старик кивнул на воз за спиной. – Дюжину банок от мозолей поставил, сборов и настоек по списку. Ландус и силуч у меня просит. Так кто ж ему даст.

Тиса мысленно согласилась. Гарнизон сам нуждается в снадобье. Силуч в части использовали в особых случаях. Выдавали станицам, чья смена приходилась на лютые морозы, например. Поили им тяжелораненых для поддержания сил и держали в запасе на случай вражеского нападения чиванцев. Так что извините, самим мало.

– И правильно. Ладно, я поеду, а то Ватрушка что-то прихрамывает. Устала.

– Конечно, дочка, поезжай.

Пришлось поторопить кобылу. Не хватало, чтобы Агап заметил быстро краснеющие от стыда уши.

Дома она первым делом отпарилась в баньке, окунулась с головой в лохань с вылитым в нее ведром травяного настоя. Теперь все тело и волосы благоухали мятой и шалфеем. Сказочная легкость появилась во всем теле. Благодать, после дальней-то дороги. Тиса покинула баню в длинном халате с полотенцем на голове. Переодеваться в более благопристойное домашнее платье было лень – решила, что быстренько поднимется в свою комнату, вроде на лестнице никого нет.

Пока кралась мимо столовой, увидела вазу с фруктами на обеденном столе и сглотнула слюну. Яблоки – хозяйкина слабость. А уж как устоять перед прохладным сочным плодом после жаркой бани? В столовой никого не было, девушка прошмыгнула к вазе и взяла самое краснобокое яблоко. Хотела немедля откусить, но тут из кухни послышался возмущенный голос Василя:

– Когда нам дадут нормальное оружие? Надоело таскать дубинку. Саблю хочу! Не дадут, так разнесу их оружейный склад, будут знать.

– Старый-то корпус, – равнодушный голос шкалуша, – где каменные стены и амбарный замок на решетке толщиной в три пальца?

– Это так несправедливо, наши там тренируются, а мы картошку чистим. Они нас за малолеток держат.

– Такие правила.

Не желая, чтобы новобранцы увидели ее с полотенцем на голове, Тиса попятилась к двери.

– К черту правила! Да тебе ли о правилах толковать? Сам-то горазд нарушать, – упрекнул Василь.

– Ты о чем? – удивился Якшин.

Тиса невольно прислушалась.

– Ты куда по ночам ходишь? Думал, я не знаю? Как-то не спалось, захотел поболтать. Смотрю – вроде спит, одеялом укрылся. А то, оказывается, кукла из одеяла. А ты лиса, Трихон. Признайся, к девахе бегал? А подружка у нее есть?

– Балбес ты, Василь. Я курить выходил.

– А-а. Тогда понятно.

Девушка почти добралась до дверей, когда из кухни в столовую заглянул шкалуш. Она замерла. На пару секунд они уставились друг на друга. Паренек отметил яблоко в ее руке, затем злополучное полотенце. В серых глазах мелькнула плохо скрытая ирония. Тиса в ответ задрала нос – пусть не думает, что она не слышала, о чем они тут болтали. Словно по команде капитанская дочь и новобранец развернулись и разошлись каждый в свою сторону. Тиса засеменила по лестнице.

 «Вот уж странный тип», – сдвинула она засов на двери, закрываясь в своей комнате.

Значит, по ночам бегает из части. Неожиданно стало понятно, чья фигура привиделась ночью в окне. Ох, подозрительно. А еще отговорка «курить выходил» явно шита белыми нитками. Странно, что Василь так легко ему поверил. Шкалуш ведь запросто может и вынести что-то ценное из части. Как-то уже появлялся в части воришка. Камилла недосчиталась тогда денег, которые ей выделили на продукты, а у прачки Шурочки Чурсиной два серебряных кольца пропали. Как бы история не повторилась.

Тиса решила подкараулить парнишку и устроить допрос. Удобный момент вскоре представился. Столкнувшись со шкалушем на кухне, она прислонилась к косяку и ожидала, пока он пройдет мимо с полными ведрами воды.

– Добрый день, – пробурчал новобранец, ставя ведра на лавку.

Не став ходить вокруг да около, молодая хозяйка, сложив руки на груди, выдала:

– Ты знаешь, что по ночам из части уходить запрещено?

– О чем вы? – выпрямился Трихон.

– Я видела тебя ночью из окна.

– Что за ерунда? Вы небось обознались, – это прозвучало довольно искренне.

– Можешь не увиливать. Я слышала ваш разговор с Василем.

– Ну ладно, – легко смирился Трихон. – Я курить выходил. Знаете, как привыкаешь к табаку. Давно хочу бросить.

– И для этого ты бегал в рощу? – Тиса подбоченилась. – Ты мне зубы не заговаривай.

– Говорю же – курил. В части может кто-нибудь застукать, мало не покажется.

Он и в самом деле думал, что она поверит в его липовое объяснение?

Войнова отмахнулась:

– Мог бы придумать что-нибудь правдоподобнее. Не хочешь объяснять, не надо. Тогда мне придется рассказать обо всем отцу, пусть он с тобой разбирается.

Паренек напустил невозмутимый вид и произнес холодным тоном:

– Тогда капитан узнает, где и при каких обстоятельствах я вас встретил в первый раз.

– Он не поверит.

– Как хотите, – развел руками шантажист.

Девушка смерила шкалуша презрительным взглядом и покинула кухню, чувствуя, как от негодования закипает кровь. Как она и подозревала, мальчишка оказался еще тот плут. Она, глупая, слезы лила в скалах, свечку за счастливое спасение Единому ставила. А парень условия ей задавать вздумал.

Чтобы новобранец водил ее за нос! Тиса такого стерпеть не могла. Да, батюшку она не попросит об отчислении горца без веской на то причины. Но причину можно поискать. И в обед следующего дня капитанская дочь решилась на несвойственный ей поступок.

Библиотека все так же собирала пыль книгами. Тиса нырнула в отцов кабинет, к столу.

– Оно должно быть где-то здесь, – прошептала, вороша бумаги.

Письмо нашлось в верхнем ящике. Из Горной Рудны. Листок из конверта сам просился в руки.

«Достопочтенный капитан Лазар Митриевич.

Нижайше кланяюсь и с этим письмом прошу принять в вашу часть кадета Трихона Якшина.

Хром Поликарпович Рослов, глава Рудненского военного училища».

Печать.

На конверте обратный адрес.

Негусто. Тиса, раздумывая, потрясла письмом. Потом достала из стопки чистый лист бумаги, окунула в чернила кончик пера и стала писать.

«Уважаемый Хром Поликарпович.

Еще раз подтверждаю, что кадет Якшин принят. По новым уставным правилам части вам необходимо предоставить нам полную карточку кадета с таблицей успеваемости, выговоров и благодарностей. Карточка должна быть заверена вашей печатью и подписью. Также просим выслать рекомендацию от владельца питейного заведения, где Якшин временно работал до распределения.

Прошу выслать карточку и рекомендацию на следующий адрес:

Увежский почтамт, ящик ПВЧ, до востребования».

Тиса поставила печать, вписала на конверте адресат.

– Посмотрим, в каком кабачке он работал, питейном или огородном.

Почему-то она была уверена, что найдется еще, чем прищемить хвост наглецу. Если горца уже ловили на воровстве, то вот и доказательство. Отец не потерпит вора в части. Недолго думая Тиса отнесла письмо на почту и отдала почтмейстеру Климону Пантелеевичу с просьбой отослать первой же каретой – главное было добавить волшебные слова: «Батюшка попросил срочно» – и с чувством выполненного долга отправилась домой. На площадке у заброшенного колодца увидела детей, играющих в прятки. Ребятня пряталась за кустами, деревьями и домами. Водил мальчишка лет одиннадцати. Спрятав голову и закрыв глаза, он считал до десяти. С криком: «Я иду искать» принялся за поиски. Войнова заметила двух не играющих детей – Рич и малыш лет пяти сидели на краю колодца, забитого досками, и наблюдали за остальными. Между ними на досках лежал желтый букет зверобоя и короб.

– Добрый день, Тиса Лазаровна, – поздоровался Рич и взволнованно добавил: – Вы за книгой пришли?

Девушка улыбнулась:

– Нет. Я просто мимо шла. Читай. Можешь отдать, когда пожелаешь.

Она заглянула в короб и ойкнула. В коробке спал, свернувшись калачиком, зверек. Серая жесткая шерстка, узкий нос.

– Не бойтесь. Это Куля, – сказал малыш.

Детеныш чиванского байбака зашевелил во сне усами.

– Хорошенький, – оценила Тиса, – хоть и похож на крысу.

– Ребята его в степи нашли, – поделился Рич.

Войнова присела на колодец рядом с детьми.

– А вы почему не играете со всеми?

Малыш огорченно вздохнул:

– Я маленький.

– Ну, это поправимо, – подбодрила она, – чуть-чуть подожди. Скоро вырастешь, и тебя возьмут в игру.

– А Рича они не берут, потому что с ним неинтересно играть.

– Это почему же? – девушка взглянула на костыль, лежащий в спорыше.

– Он всех быстро находит.

– Вот тебе на, – рассмеялась она. – Не расстраивайся, Рич, с лучшими всегда так.

– А я и не расстраиваюсь, – хмыкнул Рич.

– И молодец.

– Вы не передадите деду Агапу? – мальчик протянул букет зверобоя.

Тиса поняла, что не сможет отблагодарить юного собирателя трав.

– Рич, у меня нет с собой денег.

– Мне и не надо. Вы просто так возьмите.

– Ну спасибо, – забрала букет. – Наверное, далеко ходил. Зверобой поблизости не растет.

– Мне все равно делать было нечего. А можно я вас провожу до конца улицы? – предложил Рич, поднимая с травы костыль. – Что-то я засиделся.

В последней фразе девушка узнала любимую присказку врачевателя и улыбнулась. Мальчишка даже покряхтел, как это делал Агап, становясь на здоровую ногу.

Они побрели по улице. Молодая женщина и ребенок на костыле. Тиса заметила, что правый ботинок Рича совсем износился, носок «просит каши», и подумала, что скоро польют дожди и хорошо бы купить мальчику новые ботинки.

– Спасибо, что заступились за меня там, у деда Проши, – поблагодарил он.

– Не за что.

– А как вы узнали, что я на болоте был?

– Видишь ли, – Тиса на миг задумалась. – Я иногда вижу сны.

– Это которые – видения? – в карих глазах ребенка зажглось любопытство.

– Так ты слышал? – слегка нахмурилась она.

– Я случайно, когда дед Агап с дедом Прошей разговаривали, – постарался оправдаться мальчишка.

Тиса вздохнула. Поминать о своем непрошеном даре она не любила. Но врать – еще противнее. Пришлось согласиться и просить никому об этом не рассказывать.

– И вы видели этого рыцаря? – голос ребенка стал тонким.

– Видела.

Он остановился у обочины. Мимо прогромыхала телега с сеном.

– Я так испугался, – признался Рич.

– Я тоже.

Они посмотрели друг на друга с пониманием.

Тиса положила руку на детское плечо:

– Надеюсь, ты не затеешь еще какой-нибудь опасный спор? Ведь можно спрыгнуть со звонницы, например, или стащить парик у судьи Обло…

Рич хихикнул.

– Тебе хоть отдали твой выигрыш, храбрец? – спросила она, улыбаясь.

– Неа, не поверили.

– Давай так: если тебе еще понадобятся деньги, обещай, что ты придешь ко мне и попросишь. Договорились?

Рич кивнул, и они пошли дальше по дороге.

– Бабка Магда видела будущее по костям. И ее в таборе все уважали.

– Скучаешь по родным?

– Немного. Сестры уже взрослые и давно замужем.

– А родители?

– Отца я редко видел.

– А мама? Разве ты не скучаешь по маме?

– Нет, – сердито сказал Рич. – Она же меня бросила.

Тиса задумалась.

– Может, мама сделала так для твоего блага. Ты же сам говорил, что Магда предсказала тебе в Увеге исцеление. – Рич насупился. Какое-то время царило молчание. – Знаешь, не стоит обижаться на мать. Я вот как-то обиделась на свою, несколько дней на нее дулась. А потом и рада была бы помириться, а уже поздно. Единый забрал.

Рич посмотрел на погрустневшую спутницу.

– Только сейчас я понимаю: что тогда мне казалось несправедливостью, было ее желанием сделать меня счастливой.

Они дошли до перекрестка.

Позади послышался стук копыт – станица возвращалась с ночи. Самым заметным среди всадников был Витер – как же ладно он сидел на лошади! Крохов махнул ей рукой, девушка в ответ кивнула. Рич бросил затравленный взгляд в сторону всадников.

– Я пойду, Тиса Лазаровна. До свидания.

Сколько Войнова знала мальчишку, он не любил военных, но при этом, что удивительно, всегда храбро посещал лазарет.

Не успела она ответить, как Рич уже развернулся и заковылял обратно.

Витер что-то сказал спутникам, отделился от отряда и направился к девушке. Та заметила, как ребенок шарахнулся от него в сторону, и покачала головой. Поравнявшись с капитанской дочерью, старшина лихо соскочил с гнедого жеребца и зашагал рядом.

– Позволите?

– Дорога общая, – улыбнулась та, сцепив руки за спиной.

Старшина кинул взгляд на уходящего мальчишку.

– Будьте осторожны с этими попрошайками, – предостерег он. – Зачастую они только кажутся беспомощными калеками, а там гляди и мошну срежут так, что моргнуть не успеешь.

– Этот мальчик на самом деле болен, Агап Фомич его лечит, – Тисе хотелось защитить Рича.

Витер дернул плечом – мол, сами виноваты в этой головной боли.

– Тиса Лазаровна, я смею надеяться увидеть вас на обеде у градоначальника?

– Да, отец собирается к Лавру.

– Если позволит капитан Лазар, я буду сопровождать вашу коляску, – счел нужным предупредить мужчина.

Девушка пожала плечами, не успев ответить – кто-то из станицы свистнул, и Витер поспешил откланяться.

– Простите, служба зовет.

Тиса проследила, как старшина нагнал своих товарищей. Странно, его внимание ей и льстило, и тяготило одновременно. Как такое может быть?

Дома уже ждал посыльный плотника с готовыми досками, которые должны послужить новой ступенькой на лестнице. Тиса уговорила его за небольшую плату отодрать стоптанные доски и сколотить замену. Проводив «благодетеля», она посмотрела на лестницу. Цветом, конечно, новая ступенька отличается от старых, но со временем это не будет так заметно.

Глава 7. Вэйн Филипп Дронович

Тиса не любила бывать у градоначальника в основном из-за того, что бóльшую часть времени приходилось рассматривать новые приобретения супругов и непрестанно их расхваливать, будь то очередной диван с креслами или же новый пудель Тонечки. А еще выслушивать истории вроде той, что наделал пудель, забравшись на тот самый диван. На сей раз градоначальник и его супруга обрели много больше – самого интригующего гостя. Поглазеть на него соберутся самые почтенные люди Увега.

Вэйн Тису интересовал мало. Она не разделяла всеобщего восторга от приезда колдуна, но надеялась встретить на обеде Ганну и Зою.

Отец и Кубач ожидали в коляске у проходной, а на крыльце ее встретил Витер и сопроводил до повозки.

– Садись, Тиса. Едем, – бросил нетерпеливо Лазар.

Витер помог барышне ступить на подножку. Солнце вновь закрыли облака, подул свежий ветер.

– Трогай, – приказал капитан.

Тиса только сейчас заметила, что на козлах вовсе не Цуп, а новобранец из Рудны. Шкалуш цокнул языком, лошадь тронулась. Отец откинулся на спинку сиденья.

– А где наш возница?! – спросила его дочь.

– Болван перепил так, что ему стало дурно, – поторопился объяснить Витер, пустив своего жеребца неспешной рысью рядом с экипажем.

Кубач хохотнул в усы:

– Раньше Цуп, сколько бы ни влил в себя, все равно держался. Сдает старик.

Полчаса езды на жестком сиденье с видом на спину шкалуша надоели Тисе до коликов. И когда из-за черемуховых крон показался особняк градоначальника, она уже ерзала от нетерпения – ну не любила тряски, что поделаешь. Как только колеса замерли у крыльца, девушка выпрыгнула, не дожидаясь, когда подадут руку. Повозкой и лошадью Витера занялись работники Лавра.

Прибывшие двинулись к крыльцу, украшенному толстыми потрескавшимися дубовыми колоннами, которые подпирали балкон второго этажа. Шкалуш остался стоять у коляски. Капитан обернулся:

– Вы, молодой человек, можете подняться. При условии, что не станете никому докучать.

– Но па, не лучше ли ему присмотреть за коляской? – не удержалась Тиса и тут же пожалела об этом.

Брови отца слегка дернулись, и он, не глядя на дочь, поморщился словно от зубной боли.

– С коляской ничего не случится, Тиса. О ней есть кому побеспокоиться.

Девушка поджала губы. Отец умел дать ей почувствовать себя этаким «досадным недоразумением», отвлекающим его от важных дел. Она скосила взгляд на новобранца, наверняка тот радовался ее унижению. Но он, к удивлению, оглядывал фасад особняка и ее персоной не интересовался.

Пожилая служанка с ворчанием – «Сколько же вас тут ходют?» – впустила гостей в дом, повела их на второй этаж по лестнице, ступени которой прикрывали красные дорожки. Витер галантно подставил девушке свой локоть, но Тиса по рассеянности не заметила этого. Лестница привела к высоким дверям с бронзовыми фигурными ручками. Поправив красный платок на седой голове, служанка открыла створки, и на пришедших обрушился шум голосов. Такого столпотворения Тиса у Тонечки еще не видела. Самая большая гостиная в Увеге вдруг стала тесной. Все пять диванов оказались заняты. Навстречу новоприбывшим закосолапил Лаврентий Петрович, солидных лет мужчина в сюртуке с аляповатым канареечным бантом под двойным подбородком. Казалось, что бант этот не дает ему свободно дышать. Раньше Тиса не замечала за градоначальником подобной тяги к моде. Никак веяния из Крассбурга.

– Капитан! Добро пожаловать! Заходите! – без церемоний приветствовал Лавр пришедших, пальцами оттягивая бант от шеи. – Тонечка сейчас выйдет.

Наверное, он говорил это каждому, кто сегодня входил в этот зал.

Градоначальник растерянно оглядел гостиную, решая, куда провести вновь прибывших. Он достал из кармашка сюртука измятый клетчатый платок и промокнул им пот с красного лба. Затем повел гостей к ряду стульев, выстроенных вдоль наружной стены. Свободные места нашлись в самом углу гостиной у окна, заставленного кадками с геранью, – не самые лучшие, но Тису устроили. Она приметила махровую герань бледно-лососевого цвета и постаралась незаметно отщипнуть от нее отросток для своей коллекции, пока отец и старшины здоровались с таможенниками – последним тоже выпала честь усесться на стульях. Аккуратно положив веточку в карман, Войнова оглянулась. Кстати, о ворах: она поискала глазами и нашла новобранца оживленно болтающим с долговязым слугой подле пианино. Надо бы присматривать за ним.