Полная версия
Контракт для привидения
Валентина Зайцева
Контракт для привидения
ГЛАВА ПЕРВАЯ
АРИНА
Никто не видел, когда я вылетела из ажурной музыкальной шкатулки. Женщина, которая поправляла покрывало в моей спальне, видимо, была новой хозяйкой. Я не помнила, когда я, в последний раз, видела предыдущую – год, два, три назад? Что с ней случилось? Неужели она, в конце концов, как все остальные, отказалась от дома?
Хозяйка направилась вниз. Я медленно последовала за ней, скользя через перила скрипучей узкой лестницы. Когда хозяйка взяла трубку в гостиной, я шпионила за ней из коридора, улавливая все изменения, которые я могла заметить в одном человеке. Прически, за столько лет, особо не изменились. Телефоны снова стали больше. Был ли персиковый цвет в моде в этом году?
«Да-да, у меня все готово.» Голос женщины был вежливым, с оттенком энтузиазма. Она провела пальцем по кофейному столику и осмотрела кончик пальца с изящным маникюром.
«Я проведу быструю уборку, и вы сможете сразу же переехать. Замечательно! Спасибо вам, Максим.» Завершив разговор, она пошла на кухню и проверила шкафы.
Переехать? Кто-то, наконец, снял дом? Я захихикала, повернулась и чуть не опрокинула, изящно расписанную, фарфоровую вазу, прежде чем я успокоилась немного.
Он, вероятно, также будет игнорировать меня, как и все остальные жильцы. Но, по крайней мере, у меня будет компания. Он привезет книги, журналы, будет смотреть телевизор, возможно даже, включит канал, где покажут сериал «Дикий ангел». Может он решит оживить сад. Ох, сколько всего интересного! Я не могла дождаться его прибытия.
Я поспорила сама с собой, что он будет просто очарователен.
ГЛАВА ВТОРАЯ
МАКСИМ
За 78 часов до встречи
«Просыпайся, просыпайся, соня.»
Я открыл один глаз и подождал, пока изображение прояснится. Элеонора стояла в дверях, в одной из моих белых рубашек, наполовину застегнутой, и с дымящейся кружкой.
«Надеюсь это не кофе», пробормотал я.
«Конечно, это кофе. Ты любишь его.»
«Да, но, когда я его готовлю сам.» Я открыл другой глаз, сел и проверил будильник. Одна минута седьмого. Черт меня возьми. Я быстро направился в ванную.
«Максим.» Элеонора произнесла мое имя и закончила привычным надуванием губ.
«Прости, дорогая.» Несколькими быстрыми шагами я пересек спальню и быстро поцеловал Элеонору.
«Спасибо, но дай мне сначала одеться», – попросил я ее.
«Ты сводишь на нет смысл утреннего кофе!» Ее смеющийся голос последовал за мной в ванную. Я несколько секунд слушал ее удаляющиеся шаги и звон на кухне, а затем приступил к делам. Начать именно в шесть утра было бы предпочтительнее, но жизнь не всегда складывалась идеально.
Кроме сегодняшнего дня. Сегодня был День побед.
Одна, две, три, четыре, пять, шесть минут. Умыться, почистить зубы.
Одна, две, три, четыре, пять, шесть минут. Побриться.
Одна, две, три, четыре, пять, шесть минут. Уложить волосы. Они становилась немного длиннее, но, в моем случае, вполне сносным.
Раз, два, три, четыре, пять, шесть, одеться. Белоснежная рубашка, но я бы осмелился надеть пиджак. Они сказали серый, но никто не говорил, что градиент серых цветов слишком велик.
Галстук.
Я провел пальцами по двойной линии сложенных галстуков в ящике. Серый, темно-синий, темно-синий в полоску… нет, это должен быть «Счастливый красный». Я сверил его с пиджаком в зеркале.
«Правда? Красно-янтарный?» Элеонора снова стояла в дверях. «Разве это не провокация?»
Да, это провокация. «Я нравлюсь судье Лежневой. В отличии от Плевако.» Я дерзко поднял бровь, когда наши взгляды встретились в зеркале. Плевако ненавидел то, что я нарушал соответствующий дресс-код в суде. Так что, конечно, мне пришлось надеть это на День моих Побед.
Элеонора подошла, развернула его, схватила конец галстука и начала завязывать узел.
«Я могу сам завязать себе галстук.»
«Ты не позволяешь принести тебе кофе, не позволяешь завязать тебе галстук. Пожалуйста, дорогой, не говори, что ты превращаешься в Георгия.»
«Он не позволил тебе сохранить работу. Это другое. Он территориальный придурок.»
«Мало чем отличается от тебя с этой кофемашиной.»
«Не нужно этому завидовать.» Я поднял подбородок, пока Элеонора работала над узлом галстука. Кофемашина ничего не значила, но принести кому-то кофе в постель – это было актом близости, признаком привязанности. Элеонора была для меня просто…
«Не могу дождаться, когда все это закончится. Ты забронировал места на горнолыжный курорт?»
«Полулюкс. Они сказали, что эти места популярны среди молодоженов.» Ах, сладкая ирония.
Элеонора засмеялась и развернула меня, чтобы я мог проверить ее работу в зеркале. Она завязала мне галстук замысловатым многослойным узлом, которого я никогда раньше не видел. Неплохо.
«Это мое особенный узел», – прошептало ее соблазнительное дыхание возле моего уха. «Я называю это полуоткрытым лотосом.» Она игриво шлепнула меня галстуком.
«Если ты закончил свои дела, мне нужно одеться. Менее провокационно.» Она направилась в ванную, по пути подобрав выброшенное платье. «Кофе ждет тебя на кухне.»
Окна от пола до потолка охватывали почти всю квартиру открытой планировки. Я прошел сквозь длинные тени, нарисованные ранним утренним солнцем на полированном полу из паркетной доски лиственницы, и остановился, чтобы полюбоваться видом. Небо было ясное, и от восхода солнца оставалась полоска золотисто-оранжевого света, яркого на фоне темных очертаний небоскребов. Я закрыл глаза и удовлетворенно вздохнул.
«Удачного дня», – пробормотал я про себя.
За 76 часов до встречи
Перед зданием суда я проверил свое отражение в оконном стекле. Мое пальто скрывало пиджак и несколько скандальный галстук. Вместе с тонким портфелем он создавал идеальный образ адвоката, как на идеальном изображении буклетов юридических компаний. Не просто адвокат – почти партнер. Я проделал потрясающую работу за последние несколько лет, и мое начальство, в лице Прохорова Матвея Андреевича и Беляева Игоря Алексеевича, намекнуло, что мне нужно только закрыть это дело, и они оформят документы, чтобы сделать меня их партнером. Я улыбнулся своему отражению. Звучит хорошо.
«Привет, Александров.» Один из моих коллег сбежал по лестнице.
«Доброе утро, Петров.»
Петров указал на галстук, выглядывавший из-под пальто, и рассмеялся своим типичным глубоким смехом. «Сегодня закрываешь сделку?»
Я сделал пол-оборота и направился вверх по лестнице назад, подняв портфель Петрову «Побеждаю!»
Подъехал фургон новостного канала, и репортер выскочил из машины. Рано, я думаю про себя. Слушание начнется только через полчаса. Но, я не мог их винить. Сегодня будет быстрое закрытие, а потом, я и мой клиент будем готовы отпраздновать нашу победу для средств массовой информации. Я подождал, пока поймаю взгляд репортера, подмигнул ему и вошел внутрь.
Я расстегнул пальто и помчался по коридору с мраморным полом, приветствуя проходивших мимо людей. Служащие арбитражного суда – София, Валерия, Николай. Лидия – переводчик. Лена из Информационных Технологий. Новая девушка из столовой, которая готовила самый вкусный кофе. Я улыбнулся им, помахал рукой, пошутил, и в быстром ритме своих шагов повторил эти два слова сам себе – я выиграю это дело, я выиграю…
Олег, мой помощник, стоял перед закрытой дверью в зал суда и постукивал ногой. Олег всегда постукивал ногой, но не чаще двух раз в секунду, если только не нервничал. Три удара – это плохо. И, что еще хуже, стук прекратился, когда он меня заметил.
«Максим Владимирович, слава богу, что вы здесь. Плевако и его команда уже внутри с судьей.»
Я не опоздал, не так ли? Я проверил свои наручные часы – нет, я пришел, как всегда, вовремя.
«Плевако представил новые доказательства…»
Я взорвался. «Он представляет новые доказательства?»
Олег сдвинул очки на нос и прижал к груди мягкую папку. «Д-да?»
«Он не имел права этого делать. Нас должны были проинформировать. Мы не получали…?»
«Нет, Максим Владимирович, нам никто не звонил.»
Черт, Плевако. Он пытается устроить мне засаду?
«Я позабочусь об этом. Подожди здесь.»
«Но, Максим Владимирович…»
Я толкнул дверь в зал суда. Слизистый ублюдок был там вместе со своим клиентом, Георгием Штайнер, и командой юристов, все в одинаковых темно-синих костюмах, серебряных галстуках и черных туфлях. Плевако и его приспешники даже сделали пробор на голове на одну сторону, как будто они, так и не переросли школьную компанию.
Я направился к судейской скамье.
«Доброе утро, Ваша честь. Яков Борисович.» Я коротко кивнул сопернику и вежливо улыбнулся судье. «Могу ли я спросить, в чем дело? Яков Борисович, я полагаю, что окно для предоставления доказательств закрылось, о…», – я взглянул на часы, – «тринадцать дней назад?»
«Речь идет не о деле как таковом.» Плевако с самодовольной ухмылкой облокотился на скамейку. Позади него Георгий Штайнер смотрел на меня, опустив брови и с пристальным взглядом, слишком сильным даже для человека, брачный договор которого, вот-вот, объявят недействительным. Расстраиваться – это одно, но Штайнер выглядел так, словно собирался меня убить.
«Возможно, в некотором смысле, так оно и есть.» Плевако постучал толстым желтым конвертом по скамейке и наконец передал его мне. «Только доказательства относятся не к моему клиенту, а к вам.»
Пачка фотографий скользнула в мою ладонь. Слегка размытые, снятые с большого расстояния, но достаточно четкие, чтобы можно было увидеть темноволосого мужчину и рыжеволосую женщину, входивших в здание, затем внутри, перед окном, сцепившихся в объятиях. Волосы женщины с каждой просмотренной фотографии опускались все ниже и ниже, мужчина погрузил пальцы в ее идеальную прическу…
Мои руки онемели, во рту пересохло.
«Это…»
«Фотографии были сделаны тем же частным детективом, которого вы наняли фотографировать моего клиента, который якобы изменяет своей жене. Я подумал, что поскольку, он проделал с ними такую выдающуюся работу, я мог бы воспользоваться его услугами.»
Плевако не отпускал ухмылку ни на секунду.
«Видно, как вы привыкли к папарацци, Максим Владимирович. Все это позирование… и, кстати, Элеонора Штайнер тоже. Невероятно фотогеничная женщина.»
Кресло Георгия Штайнер зловеще заскрипело. Плевако откашлялся и отошел на метр от своего клиента.
Последние мои мысли пришли сквозь облака, быстро затуманившие мой мозг.
«Ваша честь, вы не можете допустить, чтобы эти фотографии были внесены в дело без определения реального ущерба. Нам нужно принять решение о достоверности этих…»
«Я знаю, какое дело сужу, Максим Владимирович», – ответила судья Лежнёва достаточно резким голосом, и молоток не понадобился.
«Вы также не можете утверждать, что это я и Элеонора Штайнер. В одном здании живут сотни людей. Вы не поверите, но у многих из них темные волосы.»
«Галстук», – выдавил Георгий Штайнер.
Плевако оглянулся через плечо. «Прошу прощения?»
«Его галстук.» Голос Георгия Штайнер стал громче, он встал и стукнул кулаками по столу, а затем указал на меня пальцем.
«Когда сегодня утром я позвонил жене в номер отеля, где она должна была остановиться, она не ответила. И его галстук завязан так же, как она завязывает мой. Она называет это полуоткрытым лотосом.»
Приспешники Плевако коллективно вздохнули. Я посмотрел на свой галстук, затем на Георгия Штайнер, затем на Плевако, и, наконец, на судью.
«Яков Борисович, вы предоставите все свои доказательства в требуемой форме после завершения суда. Я уверена, что вы знаете о соответствующих процедурах», – сказала судья.
«Да, ваша честь.» Улыбка Плевако оставалась такой же самодовольной, как и раньше «И вы, Максим Владимирович.» В голосе судьи уже не чувствовалась благосклонность ко мне. Судья Лежнева посмотрела на меня своими холодными голубыми глазами.
«Я предлагаю вам вызвать повторно ответчика для заключительного заявления. И подготовьте доказательства в свою пользу, если они у вас есть. Мы обсудим ваше отстранение после суда.»
Я сглотнул. Отстранение? Я посмотрел на фотографию – я и Элеонора, вчера вечером, или, может быть, в ту ночь на прошлой неделе.
«Разрешите выругаться, Ваша честь?»
Судья Лежнева невозмутимо подняла бровь. «Отклонено.»
Ну блин.
За 43 часа до встречи
«Вчера было завершено самое громкое дело года – Георгий Штайнер против Элеоноры Штайнер. Вместо того, чтобы задаваться вопросом, как фармацевтический магнат собирается справиться с потерями, взгляды общественности устремлены на Александрова Максима Владимировича, адвоката, который выиграл дело в пользу Элеоноры Штайнер. Александров, которого многие называют рок-звездой юридического мира, сам замешан в скандале…»
Я с раздраженным щелчком выключил телевизор и рухнул на диван. Я уже выключил звук своего телефона. Не отвеченных звонков становилось все больше, и теперь, ничто не нарушало тишину квартиры, кроме моего дыхания. Я не осмеливался закрыть глаза. Эта фотография, меня и Элеоноры, была выжжена на внутренней стороне моих век, насмехаясь надо мной, иногда сопровождаясь смехом Плевако.
Я не знал, что было хуже. То, что я вел себя глупо и саботировал себя, или что Плевако был тем, кто забил последний гвоздь в гроб. Нет-нет, гвоздей не будет. Ну, не такого рода. Я выберусь из этого. Я переспал со своим клиентом только после того, как дело было практически закрыто, а до этого Элеонора и ее муж были разлучены уже несколько месяцев. Не то, чтобы я совершил преступление.
Стук в дверь. Я лег на диван и накрыл голову подушкой.
«Максим Владимирович? Здравствуйте? У меня есть для вас посылка, слишком большая, чтобы поместиться в почтовый ящик.»
Файлы, которые я ждал по делу Михайлова. Это казалось сюрреалистичным, отрез жизни до того, как эти фотографии увидели свет. Я со вздохом поднялся и распахнул дверь. Коридор сверкнул. Мужчина, определенно не почтальон, опустил камеру. Рядом с ним женщина, в строгом брючном костюме и с более короткой стрижкой, сунула диктофон в мое лицо.
«Максим Владимирович, можете ли вы рассказать мне что-нибудь о Штайнер…»
«Мне, нечего сказать.» Я захлопнул дверь и оперся на нее. Мне есть что сказать. Но фраза «к черту тебя и к черту Плевако», вероятно, не понравится ее боссам или средствам массовой информации.
За 12 часов до встречи
Я никогда не думал, что упаду так низко, что мне придется пробираться в вестибюль своего многоквартирного дома посреди ночи, чтобы забрать почту. Ползаю как преступник. Что, согласно опросу, который я не хотел видеть, но случайно увидел, сорок шесть процентов опрошенных, теперь, считали меня таковым.
Я ждал конверт с маркой суда. Вернувшись в свою квартиру, я сел на диван, бумага уже влажная от пота на моих пальцах. Все будет хорошо. Все будет хорошо. Адвокатов лишали адвокатской практики за серьезные преступления, такие как фальсификация доказательств или мошенничество. Со мной этого никогда не случится.
Я глубоко вздохнул, разорвал конверт и не отпускал дыхания, пока мой взгляд не пробежался по адресу, должности, официальной записке, а затем…
Статус адвоката приостановлен.
Меня дисквалифицировали на восемь месяцев. Небольшая часть меня, та часть, которая всегда пыталась найти положительную сторону, с облегчением прошептала, что отстранение – это не лишение адвокатского статуса, это временное явление, ты справишься. Но гораздо большая часть, была зациклена на слове «приостановлен», пока оно не заняло место фотографии на внутренней стороне моих век, и это было все, о чем я мог думать, все, что я мог видеть, все, чем я был. Неудачником. Бесстыжим.
За 7 часов до встречи
Видеозвонок
«Это нехорошо, Максим. Они копают.» Из динамиков телефона, голос старшего партнера Прохорова стал более хриплым, но тревога на его лице была очевидна.
«Я знаю.» Мне не нужно было, я не хотел слышать это из уст Прохорова. В настоящее время я был хуже для бизнеса, чем рецессия, и гораздо приятнее для средств массовой информации.
«Мне не хотелось бы потерять тебя. Ты принёс пользу фирме.»
Принес? У меня все сжалось внутри от ужаса. Некоторым людям нравиться менять работу, хобби и переезжать с места на место. Но только не для меня. Я всю жизнь мечтал об адвокатской карьере. Когда учительница в восьмом классе спросила, кем мы хотим стать, когда станем взрослыми, другие дети отвечали – врачом, пиратом, актером. Я сказал, что я хотел стать адвокатом.
«Пока это всего лишь предположения, но, как только они узнают пикантные подробности…»
Комната закружилась вокруг размытого лица на видео.
Думай, думай, ради Бога, думай. «А что, если они их не узнают?»
«Прошу прощения?»
Я сглотнул, пытаясь сохранить голос ровным.
«Элеонора не расскажет никому. Помимо нее, я единственный, кто знает реальные детали. Мы можем сказать, что фотографии фиктивны. Я думаю, что-то можно будет придумать. И, если они не смогут добраться до меня, в конце концов, им придется сдаться.»
«Быть втянутыми в скандал было бы кошмаром для фирмы.» Прохоров медленно кивнул, почесывая подбородок. «Поэтому мы похороним все это. Мы похороним тебя.»
Я поморщился от этой формулировки, но промолчал. Даже небуквальное захоронение звучало ужасно, но у меня не было другого выбора, и мне повезло, что Прохоров согласился мне помочь. Я сделаю все, что он скажет.
«Тебе придется уехать. Тебя слишком легко выследить в городе или в любом другом месте, с которым у тебя есть связи. Если кто-нибудь спросит у нас в офисе, ты в отпуске из-за твоей дисквалификации. Куда бы ты ни поехал, фирма не обязана это знать, это не наша проблема. Не так ли?»
«Да», – сказал я, слегка дрожа. А что насчет Элеоноры? Должны ли мы оба бежать? Нет, это только усилит подозрения. Кроме того, я не бежал.
Я решил исчезнуть.
За 5 часов до встречи
Оглянувшись, Элеонора пробралась в мою квартиру и сняла капюшон, ее хвост под ним все еще оставался гладким и идеальным. Она прижалась ко мне в объятия, и мы стояли так несколько минут. «Ты не можешь уехать.»
«Так будет лучше для нас обоих», – сказал я.
«Ты не знаешь этого…», – вздохнула она.
«Прохоров и Беляев обо всем позаботятся. Я уеду, а ты останешься здесь и будешь делать вид, что все в порядке, и со временем так и будет.» Я взял ее руки. Пожалуйста, согласись со мной. Мне нужен был кто-то, кто сказал бы мне, что это сработает.
Но все, что я видел в ее глазах, – это беспокойство.
В коридоре хлопнула дверь.
«Тебе пора идти», – сказал я. «Приходить сюда было достаточно рискованно. Больше никаких контактов, ладно? Пока ситуация не успокоится.»
Элеонора поджала губы в типичной манере, когда что-то противоречило ее интересам. «Я люблю тебя», – сказала она, слегка недовольная.
«Я тоже.» Возможно, она все еще на шаг ниже того, чтобы приносить кофе, но, черт возьми, я буду скучать по ней там, куда еду.
Комок ледяного свинца в желудке напомнил мне, что и с этим тоже пора разобраться.
За 4 часа до встречи
Я ходил по гостиной со стаканом коньяка в руке, напиток мало помогал мне расслабить нервы. Работа, ради которой я так упорно трудился, квартира, которую я никогда не предполагал, что смогу купить, жизнь, которую я любил, – мне придется оставить все это позади.
Мне придется стать призраком.
Я поставил напиток рядом с ноутбуком и начал поиск мест, которые можно взять в аренду. Никаких квартир – мне нужно было уединение. Изображения домов сливались друг с другом, пока я их просматривал на странице сайта, мозг переключился в режим исследования. Мне не нужен был внешний вид, мне не нужно было большое пространство, я буду находиться там только зимой и начало весны, поэтому кондиционер был необязательным…
Это.
Оригинальный русский дом, отремонтированный и предлагающий уединение, на окраине села небольшого городка, в трех часах езды отсюда. Статус – сдается. Я отправил владельцу сообщение, и, не прошло и десяти минут, как получил подтверждающий ответ. Быстро – мне это понравилось.
Или я просто волнуюсь, что хочу взять в аренду?
Не имело значения. Первое дело сделано. Я поднял стакан. Я наведу порядок в своей жизни, сделаю именно то, что приказал Прохоров, и вернусь сильнее, чем когда-либо. Я откинулся назад, чтобы проверить, как называется городок.
Курлово.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
МАКСИМ
Дом, конечно, не был идеальным.
Когда я заключил сделку на аренду дома, я даже не взглянул на фотографии. Я только позаботился о том, чтобы все, что мне нужно, было в нем – мебель, функциональный туалет, крыша над головой, но на сам дом, я так и не посмотрел.
Это был типичный русский дом необычной формы, фасад был сделан в викторианском стиле с крутой черепичной крышей и единственной башенкой сзади. Полузаросшая кирпичная дорожка вела через главные ворота к части кованого забора, окаймляющего участок, и далее, к крыльцу. Кто бы ни обновил это место, очевидно, он хотел сохранить старое ощущение. По крайней мере, я надеялся, что облупившаяся краска и неуместная черепица были намеренными.
«Ничего страшного, это всего на восемь месяцев.» Ну, я разговаривал сам с собой, так что я уже был идеальным кандидатом на роль жуткого ведьминого дома. Я схватил два чемодана и взбежал по ступенькам, где выудил из-под пустого цветочного горшка связку громоздких ключей. Я сорвал с двери записку о неработающем звонке и, глубоко вздохнув, втолкнул ключи в замок.
Не так уж и плохо. Прихожая была крошечной, но ее можно было назвать уютной. Справа, вверх, ведет узкая лестница, слева открылась дверь.
Я поставил свои чемоданы возле консольного столика, единственного предмета мебели, который здесь можно было разместить. Его украшают три небольшие бронзовые статуэтки животных. Я поднял средний, решая, изображает ли он пухлого оленя или изящного кабана.
Дверь, которая ведет в гостиную, выглядела как декорации из сериалов восьмидесятых годов. Обои в полоску горчичного цвета, массивная стенка с несколькими книжными полками и квадратным телевизором, стеклянный журнальный столик, диван, матовый коричневый узор которого напоминает шерсть потертой бездомной кошки. Телевизор очень напоминает мне дом моего детства – мама очень долго его хранила и не выкидывала, но здесь он не приносил утешения.
Другая дверь ведет из гостиной в тесную маленькую кухню – слава богу, с современной бытовой техникой, с примыкающей к ней столовой, втиснутой в башню и выходящей окнами на кустарник на заднем дворе.
По крайней мере, свет из окон в башне делает это пространство более приятным, и, проверяя холодильник, я был рад обнаружить, что хозяйка заполнила его всем необходимым, как я и просил. Я еще не проезжал через город, ехал по извилистой дороге в долину, со всех сторон окруженную лесом, а этот участок находился на самом краю.
Наверху я нашел две спальни с небольшой ванной между ними. Уютно. Видимо, таков был девиз этого дома. Обе спальни были обставлены скудно, и в них пахло фальшивой чистотой, что говорило о том, что о них позаботились совсем недавно. У самой удобной из двух комнат был уютный уголок для чтения в башне и одно нестандартное украшение – музыкальная шкатулка на каминной полке ныне несуществующего камина. Однако, стоя в башне, я почувствовал сквозняк и решил занять другую спальню.
В течение следующих нескольких часов я распаковал свои вещи, устроил на кухне место для кофемашины, заварил себе приветственную чашку и возился, пытаясь подключиться к Интернету на своем ноутбуке, пока не понял, что мне нужно держать дверь гостиной, которая ведет в кухню открытой, чтобы ловил Wi Fi. И самое главное, я продолжал говорить себе, что поступил правильно.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
АРИНА
Он был здесь.
Я шпионила за новым жильцом из коридора, изо всех сил стараясь не хихикнуть, не подпрыгнуть и не сделать что-нибудь еще, что могло бы вызвать реакцию близлежащего объекта. Скрипящие полы и дребезжащие окна были не лучшим решением, как я знала по опыту. Мне нужно было сохранять спокойствие и не спугнуть его.
Он был занят, как пчелка. Целых два часа он распаковывал чемоданы. Я не заходила в спальню, приватность – есть приватность, но у него, должно быть, была с собой тонна одежды. Я надеялась, что это будет означать, что он намерен остаться надолго. Именно поэтому, я изо всех сил старалась не поправлять статую оленя, которую он сместил. Или книгу. Я сопротивлялась побуждениям, пока они не стали достаточно сильными, чтобы заставить меня вернуться в музыкальную шкатулку, где я ждала своего часа. Не пугай его. Не пугай его. Не пугай его.
